Уильям Гибсон «Нейромант»

«Нейромантик» — живое свидетельство того, насколько быстро НФ ныне оказывается «встроенной» в образ настоящего и будущего, — пусть и не столь комфортный, как это представлялось в 1920-е. Уже состоявшаяся история этого произведения демонстрирует не слишком частый пример, как художественное произведение может оказаться началом целого направления развития новой, — альтернативной, — реальности. «Нейромантик» — уже хрестоматия по истории будущего, включённая в анналы создания кибер-реальности...

Честно говоря, я совсем не являюсь поклонником киберпанка. Но «Нейромант» произвел на меня самое сильное впечатление. За несколько лет ни разу более «Нейроманта» не перечитывал. Но впечатление осталось, будто закончил читать вчера.

все-таки, что не говори о Гибсоне, а главного у него не отнять — он, как не крути, отец-основатель. Пусть и не он был первый с рассказами про виртуальную реальность, но тот стиль, тот особый колорит и легко узнаваемый антураж — это именно Гибсон. И Неромантик, со всеми его литературными недостатками, навсегда останется шедевром мировой литературы.

Киберпанк мертв! Так говорят сами киберпанки, и так есть на самом деле. Мы живем в мире сбывшихся пророчеств. Все оказалось несколько проще и обыденней, чем думалось в 80-х. И поэтому теперь мир этих книг кажется слегка наивным. Но не стоит забывать, что киберпанк был предчувствием грядущих изменений (вот почему теперь он невозможен), задолго до Билла Гейтса и прочего «Майкрософта». Придумывая свои книги, Гибсон и братия вглядывались в смутные очертания грядущего, и в этом смысле киберпанк оказался намного ближе к истине, чем вся фантастика, за некоторым исключением, предыдущих поколений.

Гибсон, создавая свои футуристические коллажи, мастерски реализовал многие предпосылки развития технологий и общества, и создал поистине завораживающий мир. «Нейромант» — настоящая готика НФ. Книга, которую нужно читать, и окоторой нужно думать!

Он изменил мой мир. Журналист по профессии он сделал тысячи программистами и системными администраторами, заставил проникнуться идеей и создать субкильтуру киберпанка. Хотя читается довольно трудно, но Нейромант — начало чего-то чего не было.

Текст, конечно, тяжелый. Аллюзии на аллюзиях. Нам плохо знакома жизнь в американских городках.

Но вот я, например, читая этот цикл, постоянно представлял себе что-то такое ностальгически-неоновое, как те светящиеся

вывески над магазином Протока, что возле канала на Русановке в Киеве, вечером, на фоне темно-фиолетового неба.

По-моему только тот факт что автор больше разбирается в наркотиках, чем в компьютерах, и помог ему стать родоначальником жанра.

отличная вещь, сразу после прочтения хочется ещё раз прочитать ) потому что чувуются что она настолько насыщена всякого рода артефактами, что все уловить я просто не способен с первого раза. мысль которая меня не покидала на проятжении чтения книги, что сюжет и вообще мир перекликается с мною давно ещё любимой серией про диптаун Лукьяненко «Лабиринт отражений», хотя конечно понятно почему — киберпанк, наверное, самый любимы вид фантастики!:pray:

Больше всего от книги я ожидал атмосферы киберпанка. Технологи, кибороги и прочее. И книга полностью оправдала мои ожидания! Атмосфера — вот главное в книги. Какого-то гениального сюжета или большой философии, я, увы не увидел. В этом плане книга стоит на уровне обычного боевика. Так что главная причина прочитать книгу — декорации киберпанка. Захватывающая атмосфера «города технологий» — оно того стоит. Книга должна понравиться тем что любит киберпанк, но и людям далёким от него, таким как к примеру я, тоже могу порекомендовать. Очень яркая книга.

Классика жанра.Кроме того,действительно,замечательная книга.Неподражаемый язык и антураж Гибсона нельзя ни с кем спутать.

присоединяюсь к всеобщим восторгам-классика она всегда классика.

Эпохальная вещь! Эталон жанра, который не тускнеет со временем

Это лучшая книга Гибсона. И, безусловно, знаковое явление для киберпанка.

Sex, Drugs, Matrix — вот три столпа, на которых зиждется неоновый небоскреб Нейроманта. Разумеется, сейчас наш прихотливый, переевший всевозможной киберпанщины вкус отвергает саму возможность испытывать восторг от прочтения романа, ссылаясь на различные факторы, такие как отсутствие технической базы знаний, скудные прорисовки образов героев, общая атмосфера нереальности происходящего и т.д. Как сейчас любят спрашивать — «А что курил автор?»

Однако, стоит обратить внимание на то, что вся атмосфера книги пронизана духом того времени, в котором она была написана. Глазами ковбоя Кейса, мы видим, насколько мрачной и постылой выглядит жизнь вне матрицы. Сейчас, 30 лет спустя, натыкаешься на демотиваторы, где представлена жизнь без наркотиков в виде обесцвеченной фотографии, а что говорить про времена Нейроманта? Гибсон совершенно точно передал ту тенденцию, которая наметилась уже тогда — погружение человечества в мир компьютеров, где люди чувствуют себя живыми. Разве сейчас не так происходит? Социальные сети, он-лайн общение, сетевые игры и прочее — вот что захватило власть и уверенно удерживает мировое господство.

Да, безусловно, можно долго и усердно ругать автора за сюжет, за простоту типажей, за язык, за отсутствие каких бы то ни было объяснений и еще целый ряд прочих огрехов, но за что его нельзя упрекнуть — так это за тот дух, которым пропитана книга, за то сплошное сумасшествие, которое царит на ее страницах, за омерзительную вонь свежескошенной травы и серую жизнь без очередной дозы. И одно это уже стоит многого.

Театр начинается с вешалки, а книжка — с обложки. Рубленые до простоты обложки серии «Виртуальный мир» — рогатые молекулы и какие-то кубики, парящие то ли над Силиконовой долиной, то ли над пустыней штата Невада символизируют блеск и нищету компьютерной графики, побуждая потенциального покупателя отвратить взоры к более манящим коверам.

Но начнем с дебилизма: история книгоиздания не знает сослагательного наклонения, но лучше бы не вышли книги в серии «Кольцо Мариколя», или ещё какие-нибудь нетленки, а Нейромант надо было издавать в xUSSR по горячим следам, тогда, в 1992-93 г., когда ещё не накормили народ Газонокосильщиками, Электронными жучками, Виртуальными убийствами, и протчей киберпанковской водичкой, слитой из отстойников Стерлинга и Гибсона. Сейчас же, когда на дворе Пентиум а на завалинке Интернет, Нейромант не воспринимается как сногсшибательное откровение. Растащенный по винтикам, скопированный в десятках произведений, через полтора десятка лет после написания он читается почти как анахронизм, может быть даже, как Ральф 124С 41+ Хьюго Гернсбека в середине века. Время наилучшего воздействия на читателей безвозвратно упущено.

Может быть в силу именно этих причин на меня Нейромант не произвёл никаких иных впечатлений, кроме впечатлений негативных. Первые сто страниц — завязка, слепок с будущего мира. Вялая экспозиция, попытки писать ровным текстом. Чего шокирующего там есть? — Да ровным счётом ничего — та же наркомания, разум в компьютерных сетях, проституция, Япония стала сверхдержавой (не ново: приоритет тут скорее за Норманом Спинрадом, см. рассказ Творение прекрасного (1973) рус. пер. в сб. Современная фантастика, М; 1988, с.610-621), интерфейс мозг-компьютер – это сильно, да, но описано (переведено? Да, скорее всего, именно плохо переведено. Сравните великолепные переводы Зимнего рынка и других рассказов из того же сборника) слабо, надуманно и как-то, простите за выражение, туфтово. Собственно действие в Нейроманте начинается страниц за сто до окончания тягомотного романа, да так и обрывается благодаря козням Искусственного Интеллекта. Чего, чего, я спрашиваю, не было в НФ эдакого, за что можно было бы сказать спасибо Гибсону? А всё было – герои-маргиналы, шваль, отбросы общества, корпорации, интеллект в Сети… Язык — ну не поэт я, не прочувствовал. Жвачка какая-то. Единственное, что я почувствовал – так это то, что роман “не затягивает” — я с лёгкостью оставлял его на несколько дней, а он так и не позвал ни разу: чё, чё там дальше будет с Молли и Кейсом? Мне они тогда были по фиг. Впрочем, как и сейчас.

Единственное, что заметил Гибсон — так это презрение и неприятие на физиологическом уровне “ковбоями” нормальной живой природы:

– Что это тут за вонь?

— Трава. Так всегда пахнет после стрижки газона (с.398).

(Во многом я солидарен с автором заметки. Но с другой стороны мне легко представить ПОЧЕМУ Нейромант вызвал такой ажиотаж в свое время. Что же до печальной сегодняшней судьбы романа – таков удел всех произведений, где стержнем являются не человеческие отношения, а наука и техника. Лучшая участь подобных вещей — омоложение аудитории потенциальных читателей. Но, боюсь, сегодняшние дети, которым InterNet родная мама, не оценят того, что совершил Гибсон. Я преклоняюсь перед деяниями киберпанков, но меня сегодняшнего роман задел очень мало. — А.К.).

У эпигона Тюрина лучше показано, что мир делится (сейчас делится) на сетевую общественность и людей “от сохи”. (Как верно говорил Хайнлайн, «сельских туалетов больше, чем ватерклозетов. Причём до того, когда человек впервые пройдется по молчаливому лику Луны, эта пропорция изменится ненамного»).

Поражает наивность Гибсона. Например, всем известен феномен: люди пропивают и прогуливают денег больше, чем сами заработали. Для объяснения этого бытового парадокса автор не нашел ничего лучшего, чем придумать лишнюю сущность: это-де появились новые существа такие, которые без спирта жить не могут, а деньги у них сами растут в складках кожи. (р-з Принадлежность, написанный в соавторстве с Джоном Ширли.)

Да, Гибсон делает слоистые, насыщенно-напыщенные зарисовки о Будущем. Но когда он пытается заняться каким-либо анализом действительности, когда он хочет пронзить ткань повествования интрижкой, детективным сюжетом — у него ничего не получается. Я обратил на эту особенность прозы Гибсона (полное отсутствие чётких финалов) ещё несколько лет назад, когда лучшие из его рассказов стали появляться в МЕГЕ и Если.

Лучше бы после них ничего и не появлялось.

Романы в жанре киберпанк тяжело читать. Авторы включают в них столько деталей и уровней сюжета, что сквозь них приходится буквально продираться к финалу. «Нейромант» в этом плане приятно порадовал. Деталей в нем много, мир своеобразный: нищета, наркотики, сложные технологии, временные пристанища и временные отношения, и все это под серым пасмурным небом, безрадостно, бесцельно, безнадежно. Но сюжет Гибсон размазывать не стал: в этом плане в романе все четко и последовательно, хотя местами в поведении героев сбоит логика, но попробуй быть всегда разумным и логичным, когда тело и даже мозг нашпигованы бог знает чем, и техническим, и химическим, а сознанием и деятельностью пытается управлять искусственный интеллект. Тут не только логика, но и рассудок сбоить начнет.

Если отбросить множественные наслоения, суть романа проста: очередная вариация на тему обретения личного бессмертия — одна из самых востребованных тем в фантастике и около нее. Семейный клан финансовых олигархов Тессье-Эшпулов организовал себе маленькое бессмертие через технологии криогенной заморозки тел и копирования сознания. Контроль над процессом, а также над семейным бизнесом, возложен на искусственный интеллект Уинтермьют. Так и существуют Тессье-Эшпулы несколько столетий, бодрствуя по очереди некоторую часть своей жизни. По сути, это даже не бессмертие, а некая попытка растянуть личное время, затормозить процессы старения организма. Почему при способности создать искин класса Уинтермьюта Тессье-Эшпулы использовали для себя криогенную заморозку, а не клонирование, я не поняла. Но это не очень важно в конечном итоге, тем более, что номера перед именами некоторых членов семьи Тессье-Эшпулов позволяют предположить, что клонирование все-таки использовалось наряду с крионикой. При такой методологии стратегическая цель все равно не достигается. И это поняла одна из представительниц клана Тессье-Эшпулов: Мари-Франс. К сожалению, эта дама ни разу не появилась в романе, о ней лишь говорят, хотя именно она стала зачинателем игры, в которую вынуждены играть все герои.

Крионика вела в тупик, к истощению разума, разрушению личности. Но бессмертие было рядом. Его воплотил в себе искусственный интеллект, хранящий копии сознания членов семьи Тессье-Эшпулов — Нейромант. Но интеллект этот был бездеятельным, просто хранитель базы данных.

Сюжет строиться на противостоянии двух искинов, один из которых способен инициировать решения, а второй является некой сборной личностью в стазисе. Большую часть книги кажется, что между ними идет война: искин деятельный нападает, стремится взломать защиту искина-хранителя, а тот защищает свои бастионы. В войне этой искины используют людей, таких, как главный герой романа Кейс — вполне живых и автономных, и других, которые уже люди только по наличию телесной оболочки, а внутри некое наполнение памяти, внедренное искинами. С первого взгляда трудно разобраться, кто есть кто. Здесь развивается проблематика второго уровня сюжета: искины созданы людьми для решения человеческих проблем, но проблемы эти они решают с помощью манипуляций людьми. Обслуживающая структура становится структурой господствующей. Человек выпускает на волю демона, и демон оказывается настолько могуч, что существует риск порабощения людей, если создатель вдруг ошибся в расчетах. Проблема доктора Фауста на новом витке развития человеческого общества.

А в финальной части истории — на мой взгляд, самой лучшей части романа, которая по настоящему берет за душу глубиной мысли и поэтичностью слога — проявляется еще одна вечная проблема человечества, неоднократно отражаемая литературой: проблема Бога. Религия испокон веков обещала человеку личное бессмертие, обретаемое путем приобщения духовной составляющей человека к божественной сущности. Искин Уинтермьют рвется к слиянию с чем-то, что позволит ему стать частью большего. Он всего лишь реализует программу, но при этом воспроизводит путь верующего сподвижника: стать частью чего-то большего, прорвав границы. Попутно для служебных целей он захватывает посмертные слепки сознания некоторых людей, и то же самое делает играющий в обороне Нейромант. Искинам нужны инструменты для работы с реальностью. Такими инструментами становятся люди, сознание которых оказывается во власти искина. В результате этих безумных машинных игр как минимум два человека обрели бессмертие: Дикс Флэтлайн и Линда Лу — когда-то живой инструментарий мертвых машин.

«Пообещай, что по окончании операции ты меня сотрешь», — говорит конструкт Флэтлайна Кейсу. Пленнику Уинтермьюта неуютно в кибертемнице сознания. А Линда полагает, что «здесь тоже можно жить». К ней подобрался Нейромант — искин-хранитель. В результате разработанной Мари-Франс операции два изначально противостоящих друг другу искина слились в нечто большее, и частями этого большего оказались Тессье-Эшпулы, Линда, возможно, Флэтлайн. Человек Мари-Франс создала структуру поистине божественную, приобщение к которой действительно дарует бессмертие, но в какой-то другой, недоступной восприятию смертного человека форме. Структура эта бесконечно далека от человеческих потребностей и чаяний, хоть и создана человеком. Но при этом не враждебна. Ей нужна только свобода. Рождение Бога или Бог из Машины — еще одна интересная тема, которая прячется в перипетиях кибербоевикового сюжета.

Если как следует покопаться, в романе можно отыскать еще много интересных уровней смысла, аллюзий, философских подтекстов. Но есть одна вещь, которую я совершенно не поняла. Где находятся Уитермьют и Нейромант физически? То есть где расположены их технические мощности, кто их обслуживает, насколько они надежны? Ведь даже самый совершенный искусственный интеллект привязан к какому-то носителю. Повреждение этого носителя будет означать отключение искина и всех его личностных подструктур. Не является ли достигнутое с таким трудом бессмертие колоссом на глиняных ногах? Пробел в этой части мне кажется существенным минусом романа. Если бы техническая часть искинов была прописана чуть более понятно, роман от этого сильно выиграл бы. Некоторые наметки в тексте есть, та же Голова, к примеру, — но я не смогла сложить единую картинку из тех деталей, которые показал автор. В итоге общее ощущение временности и ненадежности распространилось и на мое восприятие искина. Он есть, он создан, Мари-Франс получила то, что хотела, Уинтермьют тоже, но надолго ли, не разрушится ли все это в следующий момент, если кто-то вдруг разобьет пресловутую Голову? Ответа нет. И это снижает значительность финала.