Михаил Шишкин «Письмовник»

Книга написана прекрасным языком. Он ее главное достоинство. Образно, тонко, красиво. Каждое слово на месте. Второе достоинство книги — умение автора видеть маленькие незаметные нюансы жизни. Иногда те, о которых каждый из нас думал, но не говорил вслух. Третье — окошко в не самый известный российскому читателю кусочек истории — восстание ихэтуаней. Повод почитать историческую литературу.

Дальше ситуация становится спорной. Автору удаются превосходные «сочные» описания жизни и смерти. Читать это достаточно тяжело и не всегда приятно. И все бы ничего — я готов почитать и что-то не шибко приятное. Но оправданность всех этих описаний тяжелых жизненных моментов спорна. Всплывает основная проблема романа: в нем сложно найти смысл. Возникает ощущение, что все написанное написано, чтобы быть написанным. Автору будто до лампочки происходящее. Он просто решил исполнить сложное упражнение по живописанию бытия. С упражнением он справился. Смог ли он рассказать какую-то правдоподобную понятную историю — сомнительно.

С другой стороны, автор мог ставить себе какие-то другие задачи. Книга вызывает много эмоций. Читать ее залпом представляется тяжелым, если не невозможным, занятием. Письмо за вечер. Наслаждаться текстом и не думать о смысле. Хотя, по правде сказать, в какой-то момент манера письма становится навязчивой. И продолжать не хочется.

По итогу что-то около семерочки. Даже превосходный язык не способен оправдать то, что за процессом потерялась идея.

У меня очень редкий случай. Всю оценку книге испортил сам автор. Собственным чтением!

Начала читать книгу я в тексте, и весьма она меня заинтересовала. Кружевной текст, сложные словесные конструкции, двусмысленные фразы, очень я такое люблю, когда текст плывет и кружится вокруг. Письма двух влюбленных, адресованные друг другу (или нет?), один на Китайской войне в 1900 году, вторая в мирной жизни, даты не ясны. И всё я гадала, как у них время идет, почему так по-разному это ощущается?

А потом я решила включить аудиокнигу, благо чтецом значился сам автор. Автор же не сможет прочитать плохо, верно? Надо прочувствовать оригинальную задумку! И здесь впечатление от книги было испорчено. Более отвратительного чтения я еще не слышала. Я делала скорость всё быстрее и быстрее, чтобы хоть как-то воспринимать это на слух, но становилось лишь хуже. Отсутствие выражения, интонации и ещё чего-то неуловимого, никакого чувства, просто бубнеж, монотонное чтение бубубубуббу.... Ужасно! Как будто речевки зачитывает, вообще безэмоционально.

Конечно, дочитывала книгу я вновь в тексте. Но впечатление было испорчено безнадежно. Сам сюжет книги (если он там есть) я так и не смогла понять. Мне кажется, по тексту двое просто сходили с ума. Один — быстро, стремительно, на войне всё стремительно, в кратчайшие сроки, утром проснулся человеком с большим будущим, вечером твой труп жрут свиньи. Вторая — медленно, на протяжении лет, прожив жизнь, а после угасая и старясь в одиночестве.

Полтора балла оценки — полбалла за красивый язык, балл за некоторые рассуждения, затронувшие душу. И минус сотня за чтеца.

Я очень люблю «Взятие Измаила«и «Венерин волос», чуть меньше «Всех ожидает одна ночь», полагаю Шишкина одним из лучших русскоязычных авторов. Свежий слог, яркость описаний быта, семьи , детей, старения и смерти смерти близких — а, собственно, кто сомневался, что Шишкин это умеет. «Письмовник» много попроще и вторичней по отношению к ранним текстам, мало что добавляет к ним нового. Исчерпанность избранной манеры бесфабульного письма — вот основное впечатление от книги. Не верится. что через 5 лет Шишкин опять издаст что-то в этом духе. Большой писатель, который в двух книжках так емко и плотно высказался. что, в принципе, может больше и не писать. Разве что-то заведомо фабульное(какой -нибудь онтологический детектив).

Боюсь я никогда не смогу дочитать эту книгу, ибо я просто перевернул последнюю страницу и начал читать заново. Сам себе поражаюсь, как оказывается это здорово — читать второй раз подряд. Причём, я не могу назвать эту вещь шедевром, потому что, порой мне было мерзко и противно читать её. Иногда я даже думал: «Когда же она закончится?». Теперь понимаю — наверно никогда.

P.S. Чуть не забыл раскрыть сюжет. Со слов автора, книга эта — Про любовь, смерть и всё на свете. Про любовь и смерть — это чистая правда. Любви и смертей здесь столько, сколько бы хватило на иное полное собрание сочинений, какого-нибудь другого автора. Что же касается «всего на свете», то думаю тоже — правда. Ибо в какой ещё книге вы прочтёте про Зимнюю слониху. Да, да, не удивляйтесь. Оказывается, существуют и такие ))

Критика (М.Ганин) считает прототипом главного героя «Письмовника» Дмитрия Янчевецкого – русского военного корреспондента в Китае начала прошлого века. При этом М. Шишкина упрекают в плагиате – незакавыченных отрывках из книги Янчевецкого, включенных в «Письмовник». В одном из своих писем Шишкин отвечает критикам, что ставит своей целью создать идеальный текст и при этом он оставляет за собой право использовать отрывки из любых достойных литературных произведений. Вероятно, речь идет о попытке создать литературное попурри, литературную икебану? Это — совершенно новый литературный прием, и что удивительно, он не встречен в штыки, как все новое, а удостоен престижной литературной премии.

Прием достоин обсуждения в рубрике НФ, он в чем-то созвучен рассуждению одного из поэтов в «Гиперионе» Д.Симмонса о грядущем создании кибернетического поэта, способного своими идеальными стихами отбить охоту браться за перо. Если стараниями Шишкина программисты быстрее справятся с этой задачей, ничего страшного не произойдет – творческий зуд не искореним, да и компьютерный гроссмейстер еще никого не отвратил от шахмат! Вот только называть ли автором создателя таких новых форм? Может правильнее – составителем, или компоновщиком?

«Пишите, люди!... в отдаленном будущем наука сумеет воскрешать давно умерших людей по их почерку» — еще одна созвучная с «Гиперионом» идея М.Шишкина. Восстановленный английский поэт Китс – одно из главных действующих лиц «Гипериона». А М.Шишкин своим творчеством, получается, стремится создать картотеку личностей для будущего воскрешения, уберечь их от забвения. Называть автора включенного в текст отрывка в таком случае действительно излишне, авторы в будущем назовут себя сами.

Роман написан очень хорошим языком, и если бы не этот спор критиков с автором, я бы допустила иное: герой – некое вымышленное лицо, одновременно с Янчевецким находился в русском госпитале рядом с реальной медсестрой-француженкой Люси, и тоже слышал ее слова, простые, но не менее ценные для потомков, чем выступление Ленина с броневика.

Описания военных действий в романе грубее и реалистичнее, чем может спокойно воспринять не видевший войны читатель, но именно такое откровенное описание может передать отвратительность войны.

Читая роман, ощущаешь себя почтальоном, разбирающиим два потока писем, не нашедших адресата. При этом, автор тебя успокаивает: чужих писем не бывает. А вот героиню романа я недопоняла, хотя она гораздо ближе к нам по времени. Все, что написано о ней, ассоциируется с пассивностью и отрицанием: неожидание, непохоронка, нелюбовь, небрак, неребенок, невстреча, но таких печальных несостоявшихся судеб вокруг очень много. Если в далеком будущем ее личность тоже воспроизведут по почерку – переменится ли ее судьба, и встретится ли она тем, кому всю жизнь пишет такие замечательные письма?

Как любой хороший роман, «Письмовник» заставляет оглянуться на мир вокруг, а рассуждения героя о времени, такие как «зеркало — глотка времени», «без нас времени не существует» — надолго задуматься.

Я благодарна автору еще и за «оживление» (для меня) Дмитрия Янчевецкого, о котором я раньше не слышала, а теперь нашла его книгу и прочитала.