Элли Конди «Обручённые»

Чистый подростковый роман антиутопия (вроде как) или роман о первой влюбленности (главным героям по 17 лет). Предыдущий отзыв был отрицательным, ну а мой более положительным. (если бы прочитала отзыв, то никогда не стала бы читать книг, это точно). Первая любовь в мире где правит Общество (цельное устройство жизни людей, в котором за каждого решают что и когда делать, например, в 17 находят пару, а в 80 наступает Прощальный банкет). Конечно в романе множество ступоров и повторений, но что-то все равно цепляет: может искренняя симпатия к подростковым переживаниям или все же элемент «скованности» человека. Не спорю если бы сюжету добавили взрослости, то было бы намного интереснее, но еще раз повторюсь это подростковая книга (как и «Голодные игры» и «Сумерки»). Советую к прочтению людям любящим романы о любви, подросткам. Любители чего-то посерьезней лучше не берите данное произведение. Есть книги намного лучше.

И снова я балуюсь с новинками издательств, и снова зря. Уж не знаю, с чего во мне такая тяга к этим актам мазохизма, но вот случается. Но нет худа без добра – отследила очередную модную тенденцию.

Раньше были вампиры и постапокалипсис, хорошо еще, если по отдельности, а теперь – антиутопии для мэрисью. Подозреваю, что на гребне этой волны и во главе армии выплыл Вестерфельд с его красивостями, но это же не повод идти у него на поводу! Та тетка, которая воспела инфантильность вкупе с вампирами (уже не помню, как зовут, хоть убейте!), тоже вроде ни при чем, а мы вынуждены смотреть на прилавки, заваленные горами подражателей.

Но нет, кроме Вестерфельда еще ведь тетушка, которая придумала Голодные Игры, я в курсе. Тоже не помню, как зовут, ну и фиг бы с ней. И, как водится, по ней сняли кино – Вестерфельд был плох, но он вроде как был за идею, но ЭТО в прочтении хуже пустого места. Не знаю, может, кино облагородило этот убогий текст, но сильно сомневаюсь.

Да, я пыталась читать оба сии опуса, но, получив от удивления ступор граничащий с параличом, не смогла удержать в руках многострадальный (от залитых на него текстов, естественно!) телефон и бросила это гиблое дело. Не верится, что в мире есть люди, которые это читают.

Нет, я бываю на улице и с некоторыми сапиенсами даже поддерживаю отношения, которые с натяжкой считаться дружескими, но подобных образцов безвкусия вроде среди них не числится…

Как и у Каунди, основное, на чем держатся сии опусы, — это инфантильность. Мы видим конкретную Мери Сью, которая ввиду каких-то внешних (не внутренних, ибо сие предполагает наличие хоть каких-то мозгов) причин начинает подозревать, что вокруг что-то не так. Обычно это или масоны, или Скайнет, или масоны, сговорившиеся со Скайнетом. Естественно, общество, считающееся утопическим, и тонкая грань разочарования в чем-то трепетном облагораживают сюжет.

И Обрученные не ушли от шаблона. Единственное, что их оправдывает – это в какой-то мере не отвратительный текст. Автор определенно в ладах со словесностью настолько, насколько это дает почувствовать переводчик. Но фактически произведение является коктейлем из мэрисьюшности и инфантильности, так что к прочтению настоятельно не советую. Собственно, как и всех представителей жанра.

Очень, кстати, обидно, что испортили такую идею! Взять хотя бы Дающего — все вроде бы то, но не то. И повествование от лица ребенка, и антиутопия с тоталитаризмом, но это же философский трактат! А вовсе даже не гормональная ломка пубертата.

Ладно, умеющие читать давно поняли, а не умеющим – мои соболезнования.

Мир стандартно утопический, как и положено любой уважающей себя антиутопии, начиная с Траная. Ничего в нем нет выдающегося, кроме скуки.

Читабельность, как я уже говорила, удивляет, но только в том смысле, что я это осилила. Если бы автору подмешать в сей коктейль йоту здравого цинизма, да отполировать какими-то сканвордиками, чтоб приглушить гормональную бурю, так было бы и ничего.

И я не про секс, а про пубертатные метания, которые достали — вкупе с терзаниями и разглядываниями платичек в зеркале на себе любимой. Лучше бы был старый добрый перепих, даже с «Он обдал ее жаром горячего, юного тела» (с). Но нет, она выбирает наряд на церемонию обручения, долго разлаголствует про оборочки и про то, какой у нее оригинальный вкус – она выбрала зеленое платье. Все остальные были то ли в белом, то ли в розовом, то ли я провтыкала.

Уж простите, но все оды зеленым платьям уже спела г-жа Митчелл, и ее не переплюнешь. При том, что суть одна и та же: подросток выбирает наряд. Но при том, что Скарлетт – тоже дура, автор об этом знает и как раз с помощью платичка и показывает стартовую полосу, с которой пойдет формирование личности персонажа под воздействием внешних факторов. В итоге мы имеем гениальный исторический роман с реальными живыми героями.

А что у Каунди? Американский подросток на выпускном. Фригидный американский подросток, более того. Потому что я никогда в жизни не поверю в существование режима, который может забить подростковое либидо. Может, у данной конкретной героини оно отсутствует? Или автор выступает по вздохам и за ручку подержаться? В общем, недостоверность происходящего убивает все плюсы сносной читабельности и мы приходим к четверке к жестокому разочарованию. Прости, Элли.

Интрига при смерти. С одной стороны, автор вроде пытается вплетать в текст хоть какие-то действия, чтобы героине было под воздействием чего меняться. С другой – эти проявления бессилия раздражают гораздо более, чем заинтриговывают.

Бугагашечка, в общем.

Персонажи искусственны и скучны до зевоты, нечего и говорить.

Идея должна была бы быть, но она даже не на подростковом уровне, а где-то в районе дошкольного и младшего школьного. Мол, нельзя убивать умудренных жизнью дедушек даже на благо общества. Очевидно, что, если у автора и был пожилой парализованный родственник, впавший в маразм, он мирно доживал свои дни в богадельне, никого шибко не беспокоя. При таком раскладе я склонна с автором согласиться. Но, учитывая, что в процессе прочтения я ухаживала за слегшей мамой… И в финансовом смысле и в личном – еще немного – и меня похоронили бы рядом. Я ее очень сильно любила, но с какого-то определенного момента ты перестаешь осуждать такое общество. Ах да, Общество.

И – да, — в отличии от автора, я подлая, циничная сволочь. И хочу себе эвтаназию ровно в момент впадания в маразм.

Ну и там еще искусство уничтожали, оставили только по сто штук каждого вида. Сто стихов, сто картин… И, когда я смотрю на творчество современников, я снова не совсем готова это Общество осудить.

Так что все мысли прошли мимо меня, но они были, хоть и для другой аудитории.

Душевность не просто для детей, а для неумных американских детей, воспитанных в обществе потребления. А у нас, поскольку средствов для потребления вечно недостает, этих бесящихся с жиру товарищей не поймут.

И, наконец, погружение. Тут бы в глаз автору за опошленную идею, ну да Бог с ней, с убогой. Ведь антиутопия должна будить лучшие чувства, должна вызывать приступы мыслительной деятельности и позывы к борьбе с режимом, причем с любым, должна тормошить и сердце, и голову… А не вызывать скуку и недоумение.

Ассоциации я уже озвучила: Вестерфельд и жадная до денег тетушка с Голодными Играми.