Дмитрий Скирюк «Блюз чёрной собаки»

«СKuPyuKKPyTOI!!!» — вам такая смска не приходила? А ведь правда!:biggrin: За этот роман Дмитрия Скирюка вполне можно поставить в один ряд с Виктором Пелевиным и Алексеем Ивановым. С обоими Скирюка роднят рассуждения о нашем расейском житье-бытье и описания шаманства. Кроме того, Скирюк — земляк Алексея Иванова, тоже из Пермского края, и даже родились они с разницей всего лишь в 13(!) дней. Может быть поэтому так сильно чувство чего-то потустороннего рядом, которое появляется и продолжается на всем протяжении книги? Как у Иванова, когда описания солнечного морозного дня сопровождаются леденящим ужасом.

Но не только схожестью с известными писателями примечателен автор в этой книге. Самое главное (и это понятно из названия) — это музыка. Не только блюз, нет, тут и готика, и рок-н-ролл, да и джаз с академической классикой не забыли. В середине книги автор выделил гениальным, но безвременно скончавшимся музыкантам целую энциклопедию от своего альтер-эго. Многие факты, про Led Zeppelin например, мне были неизвестны, а группу Mahogany Rush (духовных наследников Джиими Хендрикса) я взял на карандаш. Но не подумайте, что всё уж так сухо, энциклопедично — наоборот, чертовски увлекательно, ведь автор буквально чувствует душу блюза, хотя это и чёрт знает что такое:smile: Сама же книга по структуре гораздо сложнее, чем три аккорда: сначала готическое вступление, затем — бодрый, жёсткий рок-н-ролл, и в конце — блюз, замыкаемый сам на себя, с цитатами к месту, настоящий блюз — Блюз чёрной собаки.

Когда мне рекомендовали эту книгу Скирюка, то предупредили, что она на любителя, но я как раз и оказался таким любителем. Гитара наше все! И вот я читаю фантастический роман из жизни музыкантов и наслаждаюсь.

Представьте себе, что человек получает смс неизвестно от кого (номер отправителя не определяется), в которой ему сообщается что его друг-гитарист пропал. Расказчик пытается отыскать друга и тут то все и начинается... Что видит читатель? Истории мызыкантов и групп, погони, безумие, которое охватывает героя на эстраде, поэтов, шаманов, поклонников и ученых. Занятная мешанина, правда? Все это описывается замечательным русским языком и действительно захватывает!

Не могу сказать, что в романе мне понравилось все. Несколько разочаровала развязка, все же я не люблю, когда мне все разжевывают и кладут в рот. К тому же мне показалось, что чудь была приплетена к сюжету несколько искусственно. Показались лишними стихи Танаки, точнее, мне показалось, что их слишком много. А так я получил огромное удовольствие.

Автор довольно лихо начал, творчески переосмыслив идеи японского «хоррорщика» Судзуки. Можно спорит о том, насколько самостоятелен Скирюк в своем творчестве, но примерно первая половина книги получилась по-настоящему увлекательной. Скирюк неожиданно показал себя довольно неплохим бытописателем, оставив любопытные картинки современной Перми. К сожалению, книгу «убивали» унылые вставки-лекции из истории мировой рок-культуры (право, лучше автору писать про пермские достопримечательности — и у него лучше получается, и читателю пользы больше). Ближе к концу книги действие стало провисать, в тоне автора все более стали усиливаться совершенно неуместные в художественном произведении поучительные интонации педагога из детской комнаты милиции... А уж развязка романа получилась тривиальной и неубедительной. Я уже писал, что современная русская фэнтези страдает скорее не от недостатка идей, а от элементарного неумения авторов воплотить довольно интересные идеи в более-менее приемлемую литературную форму. «Блюз черной собаки» — еще одно ому подтверждение.

PS. Стихи, помещенные в конце книги, вызывают легкое недоумение. Художественной ценности они не представляют никакой, смысловая нагрузка минимальна. Зачем? Подростковую графоманию в массы?

Блюз о растерянном времени

саунд-чек

…Быть живым — мое ремесло…

К. Кинчев

Просто жить, не думая ни о чем. Фотографировать серый город и загадочных девушек, слушать музыку поколения рок-н-ролла, ходить в кино, разменивать вечность на пыльные сторублевки. Просто, пока аккорд не ударит тебя под дых — «People are strange When youґre a stranger /Faces look ugly When youґre alone» — и хоть шагай с моста в реку, если прямо сейчас твои пальцы не повторят прихотливый, раздирающий душу узор мелодии. «Если в раю играют на арфах, то на чем играют в аду? Так прикину и этак, всяко получается — на электрогитарах». Книга Дмитрия Скирюка «Блюз черной собаки» — о музыке, что звучит в каждом из нас.

Герой романа, Евгений Кудымов, тридцать лет прожил в Перми не особо взыскуя странных звуков изнанки жизни. Нормальный путь сына семидесятников, человека слишком тонкого, чтобы уйти в забивание бабок, слишком здравомыслящего, чтобы вульгарно спиться, достаточно странного, чтобы не быть «как все», но недостаточно сложно устроенного для андеграунда. Профессия — фотограф — для хлеба и для души. Без сожалений оставленная медицина. Гитара спустя рукава — в походе, у костерка, за компанию. Никаких новостей… Вдруг посреди ночи герою приходит странная SMS: оказывается, без вести пропал Игнат, младший брат отставной подруги, соло-гитарист одной из немногих в городе готических групп. Жан (так друзья называют героя) не может отказать в помощи. «Разбирая улики» он находит кассету. «Тема мертвеца» — говорит с плёнки пропавший музыкант. И звучит музыка: «Это был не блюз и не кантри, а какая-то невыразимая смесь того и другого. Аккорды сочились, как мёд, следующий звучал в самый последний момент: еще четверть такта, доля секунды — и мелодия сбилась бы. Но не сбивалась».

Музыка входит в книгу, подхватывает сюжет, а остальное — бог, дьявол, шесть струн, двенадцать ладов — и вся жизнь между ними. Звон рвущегося металла — гибель, тягучая нота тоски, выверт готического кошмара, разрисованная личина — чтобы никто не разглядел лица. Скирюк верно подмечает — музыканты прячутся за псевдонимами, звучными кличками, словно дикари за парадными масками — чтобы злой дух не унёс их души раньше срока. А дьявол не дремлет…

Пыльная, летняя Пермь недаром напоминает чистилище. Одуряющее безвременье, расстояния поперек и повдоль, сеть загадочных башен и башенок — «скажу только, что башни всегда строят для двух вещей — для наблюдения и обороны». Город рассеченный оврагами, чуть прикрытая нищета трущоб и аляповатые вывески забегаловок — строят только увеселительные заведения, который год подряд. Унылые серолицые старики, вопиющие всем своим видом трагичные бэби-готы, «инсулинки» в подъездах — столь же естественные, как запах кошачьей мочи. Провинциальное мракобесие, духота мысли — недаром все чудаки миллионного города от тинэйджеров-неформалов до сорокалетних ученых знают друг друга по именам. Оттуда хочется убежать — не в Москву, так в Уфу, не в наркотики, так в «Боровинку». Счастливы те, для кого выход — объектив или медиатор. В этом городе очень трудно оставаться живым… Скирюк описывает его жестко, даже жестоко, но: «Родина, еду я на родину — пусть кричат «уродина», а она нам нравится» — не завидуем тому, кто попробует обругать Пермь при Дмитрии.

Перед нами развертывается хроника нескольких дней тихого захолустья: галерея разрозненных фотографий, веер судеб. «Растерянное поколение» — говорит про героев автор. Гертруда Стайн писала «потерянное» — о мальчишках, вернувшихся с Первой Мировой стариками. Скирюк же достает на свет божий инвалидов по пятому пункту нынешних паспортов. Не дай бог жить во время перемен, еще хуже родиться в нем. «Растерянные» — и те, кого упустили сети рекламы «Спрайта», и те, кто заплутал в современности, словно дети в лесу… Что им остается? Творчество. Стремление высказаться — граффити на заборе, гитарным риффом, эпатажным стихотворением — неизменно. И позволяет оставаться людьми в самых нечеловеческих условиях.

Самое страшное, когда женщина перестает бояться, говорила беспечной Скарлетт О’Хара одна мудрая старуха. «Растерянные» наяву уже ничего не боятся — Чернобыль, Чечня, Чубайс — что дальше? Скирюк строит роман как сновидение, дрим, трип — чтобы взять читателей за живое, окунуть в зыбкую явь ночного кошмара.

Так бывает: понимаешь, что спишь, просыпаешься — а сон все еще длится. Шаг — и под ногами плавится кафель. «Продавливание реальности» — удивительно меткий образ. Ощущение знакомое многим — если изо всех сил стремишься успеть на поезд, увернуться от автомобиля, достать единственное лекарство, кое поможет умирающей матери — напряжением воли можно «прогнуть под себя» мир. Призрачная возможность: просочиться в единственную щелку удачного выхода, предоставленного судьбой, существует на самом деле, но во сне она достижимей и проще.

Нагромождение сведений и картин, связанных псевдологикой сновидения довершает пейзаж «почти настоящей реальности». Погружения в мир иллюзорный, явления умерших — словно бы «сон во сне». Псица-призрак — будто зверь из сознания Кастанеды. Старый слепой блюзмен — Харон у реки по имени Хронос — каламбур смыслов, стихотворение в образах — когда ритмику заменяют связанные общей нотой эмоции. «…В лучших книгах всегда нет имен, а в лучших картинах — лиц».

Одна из самых сильных в романе сцен — герой в момент озарения слышит музыку, со-звучие всех существующих звуков. «Я слышал крики чаек, посвист ветра и движение облаков, гудки далеких кораблей и плеск летучих рыб. Я слышал крики радости, сигналы SOS, гул проводов и грохот сталкивающихся льдин… Вся музыка мира была теперь во мне, надо было только слышать…». Отзвуки этих нот вы найдете в любой сколь-нибудь стоящей мелодии — будь то симфония, соул или панк-рок. Сцена правдива до последнего такта, веря ей — веришь всему роману.

Столь же яркий момент — когда герой в первый раз в жизни почти против желания выходит на сцену. Он становится будто одержим музыкой, плавится в ней и извергает наружу тот самый божественный саунд, за который не жаль продать душу. Экстаз творения — нет человека и инструмента, есть живая энергия звука, роковой ритм. Слова не слышны и не нужны — только адская музыка, возносящая до небес и подчиняющая себе. Когда люди поняли, что не способны летать, одни пошли строить крылья, другие — натягивать струны на палки.

Но тем не менее: «…ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка, что такое тёмный ужас начинателя игры…». За возможность поджечь зал, словно груду соломы, извлечь из мертвой груды пластика и проводов живой звук, нужно платить. Недаром — «соул» — музыка из души. Недаром цыгане шепчутся, что первый скрипач лакировал дерево кровью собственной дочери. «Сатана оставил людям несколько созвучий. Говорят, их было шесть. Они существовали много тысячелетий, их теряли, находили… переделывали для всяких инструментов, пока наконец не появилась… гитара с шестью струнами. ...Шесть аккордов дьявола существуют, сынок, и если их сыграть, как надо — в правильном порядке — двери отворятся и он опять вернется».

Мало кто из великих музыкантов жил счастливо и умер в своей постели — современникам нечем гордиться. Раз за разом разрывать себя в клочья на потеху бездне голодных глаз — никакой души не хватит. Нужны кнуты, шипы и шпоры — sex, drugs & rock-n-roll. Чтобы играть — загонять себя до предела, ходить по краю и знать, что однажды сорвешься. Жертва будет принесена… А вот кому ты ее принесёшь — тебе решать. Волшебное всемогущество, дьявольский дар — или кровавая плата самой музыке, труд до страшных мозолей и злых мужских слез — от бессилия, невозможности воплотить первозвук, саунд коий слышал однажды. Хороший ход — автор не задает границы добра и зла. Чёрная собака может быть дьявольским спутником Папы Легба или духом-хранителем — в каждой традиции своя порода. «В знаменитой песне Black Dog из репертуара Led Zeppelin нет ни единого намека на собаку — речь идет о женщине». И автор рисует музу собакой-оборотнем. Может быть, когда Скирюк писал книгу, то за вихрем звуков ему послышался цокот когтей подле двери. Или — чем чёрт не шутит — чёрный зверь грел писателю ноги, пока он набивал текст. В конце концов, все мы платим за творчество. Даром, что просто лабать за деньги — безопаснее и сытнее. «Пишут, гребут. Огребают… А музыка где?»

Стиль музыки формирует стиль жизни. Поэтому для бизнесменов «с большой дороги» так дорог блатняк, сладкие девочки любят карамельную сладость попсы, а брутальные дяди выбирают металл, да погорячее. Музыка андеграунда с первых ударов блюза зазвучала тем самым саундом — и забойный рок-н-ролл и скрежещущий трэш и готика в основе своей прячут истинный звук. И поэтому неформалы самых разных возрастов и формаций узнают друг друга в лицо — они созвучны. Звягинцев говорил: «люди одной серии». Как корабли — вроде разные, но родство опознаётся по силуэту. Героев книги — двадцатилетних готов, тридцатилетних «интелей», сорокалетних «чуваков» — связывает одной цепью ощущение несвоевременности. Им есть, что сказать, но никому вокруг неинтересно их слушать. Они не востребованы окружением, им тесно в схеме «офис-бабки-телевизор», а жить по полной — негде, да и незачем. За этим гитаристы и ищут звук — чтобы запредельным саундом пробить стену непонимания. Хоть так — ценой собственной жизни — оказаться услышанными.

Поколению тридцатилетних чуть проще — варёные в семи щелоках, они привыкли не верить, не бояться и не просить у жизни. А у молодых есть только их пронизанная сквозняками, призрачная реальность. Как корабли в тумане они выходят к свету по звукам музыки. И девушка-оборотень Танука — проводник в этом зыбком мареве. Изломанная, искренняя, непонятая, чуднАя — похожая на тысячи сверстников и совершенно неповторимая. Девочка-загадка: её лицо не отражается на фотоснимках, и начисто забывается, достаточно отвернуться. Пугливый звереныш, привычный к боли, готовый к самопожертвованию — и жрица непознаваемого, предощущающая будущее. Чистый образ.

Вообще вся книга отличается удивительным целомудрием, деликатностью к участникам событий. Героев тошнит, их застают на унитазе со спущенными штанами, метелят до полусмерти, они пьют, сплетничают, сидят в обезьяннике, наконец, умирают — но все это не вызывает гадливости. У автора достаточно мастерства, чтобы не выезжать на дешевых приемах модной чернухи. Скирюк просто принимает окружающую действительность и своих героев такими, как они есть. Хотя каждая глава начинается, со слова «ненавижу»…

В самом вкусном яблоке водятся червяки, даже у лучших романов есть свои недостатки.

Основная проблема книги — перегруженность информацией. Понятно, что форма сна диктует свои условия. И то, что в дрёме проходит подсказками подсознания, в тексте надлежит показать просто и внятно. Избыток ненужных подробностей разрыхляет страницу, отвлекает внимание от сути. В одном котле варятся М-ский треугольник, летающие тарелки, белоглазая чудь, шаманизм, Шамбала, Гитлер и Джугашвили. Вот уж воистину «смешались в кучу кони, люди…». Инфернальный, неназванный ужас пугает больше, чем знакомые идолы — останься они в тумане, книга бы сильно выиграла. Эпизод с голосом и выходом в «верхний мир» через смерть показался не вполне достоверным. Такой путь вполне в традиции шаманизма, но ощущений не хватило — в моментах с «продавливанием реальности» было больше потустороннего, чем в этом выходе. Если вся книга выдержана в духе тяжелого, многослойного сновидения, то сцена с голосом — слишком обыденна и логична, хотя по идее должна звучать кодой. Книга слегка затянута, местами ей, как и большинству вещей, выходящих не под авторской редактурой не хватает корректора. Но общее впечатление от произведения не страдает.

Об этой книге можно говорить больше, чем позволяет объем журнальной статьи, поэтому менее значимые недостатки мы оставляем за скобками.

Подводя итог, хочется сказать — у Дмитрия Скирюка получилась отличная городская фэнтези. О мире «иных» и тонких планах реальности сейчас не пишет только ленивый. Но, как написано в Библии – много званых, но мало избранных. Мистическое пространство Перми Скирюка — естественно, словно пейзаж за окном. Автор не гонит своих героев с бешеной скоростью сквозь водоворот действия, персонажи ведут себя как живые люди, а не прыгают, словно марионетки по воле упрямого кукловода. Скирюк задает вопросы и не предлагает готовых ответов. Выбирай — не хочу. Автор чувствует музыку мира, сопричастен изначальному звуку, первому блюзовому аккорду. Он начинает тему, задает ритм, играет — словно горький гречишный мед сочится по струнам. И смотрит в глаза — попробуй-ка, повтори. Слушай музыку, примеривайся к покатым бокам гитары, пробуй тронуть лады — каждый раз, словно первый и последний в жизни. Стальным аккордом выбивай из мира свой рок-н-ролл. That's all right!

«…Последние тридцать пять лет ты был плохим учеником, но, кажется, сейчас мне больше нечему тебя научить. Возвращайся, если что, я всегда здесь. На крайний случай я сыграю тебе блюз, если не будет воскресенья…» — говорит хранитель времени, слепой блюзмен. И мы повторим — возвращайтесь к «Блюзу черной собаки» — эта книга стоит того, чтобы прочитать ее и услышать.

(Опубликовано в FANастике написано в соавторстве с Владимиром Бережинским)

Отличная вещь. Очень хороший роман о жертвах, которых требует искусство (тот самый «дух рок-н-ролла» но отнюдь не только он). И в этом контексте «вставки-лекции из истории мировой рок-культуры» совсем даже не унылы. Так, первая из них, та что в НИИ рыбного хозяйства абсолютно гармонично ложится в захватывающий, сносящий крышу, непрерывный поток прозы, которым написана первая половина книги.

Впрочем, в начале второй половины его течение и вправду было нарушено. Для меня местом, на котором я споткнулся, был написанный в весьма публицистическом стиле диспут о милиции и неформалах (ведущийся в самом подходящем для бесед в таком духе помещении :wink:).

И если к содержанию «разговора с Голосом» в финальной части романа у меня претензий нету, то форма его мне, опять же, кажется местами недоработанной. Я совсем не против «перемешивания» публицистики с мистическим триллером, и вышеупомянутая сцена в НИИ — отличный пример как это стоит делать. Но во второй половине книги этот микс «взболтан» хуже.

В силу этого развязка несколько смазана, но всё же «тривиальной и неубедительной» я бы её не назвал.

Что же до стихов Тануки в конце, мне думается, их следует рассматривать просто как [необязательный] иллюстративный материал, штрихи к портрету героини, не больше и не меньше. Они вполне соответствуют тем оценкам, которые даны им в тексте романа.

ps. Отдельно хотелось бы отметить авторскую игру с alter ego. Писатель Севрюк — alter ego обозначенное явно, но ведь и главного героя Дмитрий щедро одарил моментами своей биографии...

Сначала познакомился с автором (очень приятным), уже позже – по его рекомендации купил и прочёл этот роман. Странный роман. Очень хорошо написан – в том смысле, что видно: Скирюк это пишет с натуры, он видит этот город, все персонажи – невыдуманные, живые, эти юные музыканты, странные стареющие хиппи, девчонка Танука. И 25-страничное документальное отступление, посвящённое искалеченным гитаристам, интересно: близко мне нынешнему, ой-ой-ой как близко. И вот всё интересно, и странно, и вот я уже жду такой же интересной развязки (а нестандартно написано, там и фантастики-то мало, всё представляешь, как в жизни) – а развязка смазана просто донельзя, как масло по сковороде. Будто писал, а чем закончить – не знал. Это очень печально и резко ухудшило моё впечатление. Хотя интересно, и написано хорошо. Э-эх.

Леди и джентльмены, это просто восхитительная книга, написанная меломаном для меломанов и рассказывающая, что музыка, литература — это не просто искусство, не просто проводник отсюда. Местами забавный, роман всё же оставляет весьма гнетущее и жутковатое впечатление.

Одна из тех книг, прочитав которую, жалеешь, что она всё-таки закончилась. Хорошо, что есть такие писатели и такие книги.

Такие дела

Эх, не меломан я. Наверное, часть «вкусностей» книги прошла мимо. Джо Коккер, например, для меня только известное имя, не более. Поэтому длинные перечисления музыкантов и их судеб меня слегка утомили. Зато все остальное!

Скирюк хорошо владеет стилем (хотел было написать «стилист», но ведь неправильно поймут). Заикающийся персонаж говорит в книге так, что я его практически слышу! Правда есть и огрехи, но их немного.

Дмитрий знает о чем пишет, а это всегда приятно. Например, не все в курсе, что колонки на сцене для музыкантов называются мониторами, а он знает. Поэтому — веришь. А как у него Пермь описана! От нескольких человек слышал после прочтения книги, что неплохо бы и наведаться туда, может даже и под землю залезть.

Еще Скирюк любит играть. Присутствует у него в романе писатель-фантаст Севрюк, разбирающийся в музыке, да и биолог к тому же (автопортрет, однако). Если это не игра, то где? А вообще в романе настолько много настоящих деталей и реальных персонажей, что невольно начинаешь верить и в мистическую часть книги.

Заслуженные 8 баллов ставлю с легкой душой. На очереди цикл о Жуге. Три года книжки лежат, а руки все не доходят. Ничего, теперь дойдут.

Текст, как дань любви к гитарной музыке, как дань любви к увлекающейся молодости, и в конце концов — как дань любви к жизни, которую каждый, конечно, понимает по-своему. Может быть, автор частично отождествляет себя с главным героем — не мне судить. Но кажется, что это именно так. И всё что было странного, увлекательного, непонятного, трагичного, в конце концов — бездумного или, наоборот — того, о чём думал во времена своей молодости, сошлось и выплеснулось в книге. Такое вот впечатление остаётся после прочтения.

А сама книга, местами неровная в изложении, всё же стоит того, чтобы её прочитать.

Огромное спасибо за такое произведение! Перечитал раз 5 не меньше. Сюжет затягивает, персонажи прорисованы на 5+ и идея мне понравилась.

Хотя не обошлось и без неких минусов — очень много инфы про Пермь, ну это ладно, но у самому концу объяснения Тануки, насчет всего происходящего выглядят скомканно, можно было часть информационного груза перенести в центр.

но все равно — 10

Прочитала книгу на одном дыхании (называется — «да я просто посмотрю о чём тут написано»).

После этого я по-другому начала относиться к группам, которые слушаю, и начала отмечать схожие моменты (трагические ситуации, смерти) в жизни коллективов и музыкантов, которые не указаны в романе. Плюс ко всему, у меня появилась тяга к блюзам начала 20 века...

Книга мне очень понравилась. После прочтения этого произведения я пошла по указанным местам Перми, есть много интересного. Да и музыкальные акты наводят на мысли. :appl:

Великая книга. Почти реальность. Небольшая хаотичность в данном случае плюс. Читаешь как записки реального человека. Да, конец несколько не убедителен, но всё остальное — выше всяких похвал...

PS а стихи мне понравились...:shuffle:

В целом книга удалась, но не обошлось без минусов, например все эти пространные отступления про Пермь и окрестности, про башенки, про погибших музыкантов и т.п. всё это скучно и на мой взгляд в книге абсолютно излишне, так же как и стихи(откровенно плохие, чего уж там) в конце произведения. 8 баллов ставлю за хороший язык и за несколько жутких моментов, лично меня пробрало, впечатлило по самое не хочу, так сказать.