Виктор Пелевин «Все рассказы»

Нет Папах на башне. Правда, их и не стоило включать. Но для полноты картины...

Вот и завершилось мое знакомство с малой прозой удивительного Виктора Пелевина. Хотелось бы подвести некоторые итоги и каким-то образом охарактеризовать его рассказы в целом.

Во-первых, стиль Пелевина очень узнаваем, точен и качественнен. Его метафоры, аллегории и образы всегда свежие, остроумные и, если так можно выразиться, «втемные». Если рассказ о замене огнестрельного оружия московской братвой на пэйнтбольное, то все находки будут касаться цветов и красок, Виктор Олегович вспомнит кучу зарубежных песен о каких-то определенных цветах, и сравнения с метафорами в рассказе будет приводить именно из этой сферы. А это качество, товарищи. Это труд. За что автору большое уважение.

Наиболее часто касаемая тема в рассказах Пелевина — всё советское. Причем чаще всего в негативном ключе. Но не настолько, чтобы это отталкивало, а скорее с издевкой, с улыбкой. Как китайского пьяницу-деревенщину забрали в Москву и поставили руководить страной, а народ его любил. Или как Сталин, согласно рассекреченной документации, работал глубоко под землей, а выступал перед народом его двойник. Или как осознание того, что все рабочие це́ха, во главе с Любочкой, оказались мертвы, но всё равно по инерции продолжали работать, готовить отчеты и суетиться перед начальством.

Также часто затрагиваемый момент в рассказах Пелевина — солипсизм и двойственность бытия. Шествие по солипсизму возглавляет «Девятый сон Веры Павловны», но тема, касающаяся миражей, изучения сознания, и пр., встречается чуть ли не в каждом рассказе. А двойственность бытия — несомненно фишка автора, ибо в «Онтологии детства» в итоге всё равно непонятно, о чем идет речь — о детстве или о тюрьме, причем оба варианта, при всей их несоединимости, являются верными.

Виктор Олегович очень изобретателен в малой прозе. Есть в числе его рассказов и эссе на несуществующие произведения и события («Мардонги», Реконструктор», «Откровение Крегера», «Оружие возмездия»), которые смотрятся весьма реалистично из-за того, что автор приплетает в качестве доводов, казалось бы, самые-самые далекие ассоциации и примеры. Всё-таки самый смешной назову: согласно исследованиям, Сталин не выносил громких звуков выстрела пистолета, поэтому он всегда носил с собой духовую трубку со стрелами, что подтверждается многими современниками «Сталин ходил по залу, сжимая в руке трубку». Умора, честное слово:) Второй стороной изобретательности в рассказах Пелевина является его жажда всяческих экспериментов: а) создать рассказ всего лишь из одного предложения, в котором десятки, как бы не сотня, придаточных частей уже стирают в памяти то, что было страницу назад; б) создать рассказ особо ни о чем, в конце которого автор признается, что таким образом он немножко «убил» читателя, потратив своим рассказом его время. Про рассказы-перевёртыши «Ника» и «Зигмунд в кафе» не буду говорить, дабы не портить интригу. В целом, такая изобретательность и, опять же, серьезный подход к оригинальности достойны большого уважения.

В качестве завершения скажу, что порой в рассказах Виктора Пелевина встречаются повторы. Иногда он чересчур увлекается «перемешиванием миров», и это перестает быть вкусным и лакомым для читателя. Но это для тех, кто ознакомился или планирует ознакомиться со всеми рассказами. Ежели быть избирательным, в конце я бы обязательно посоветовал следующие: «Ухряб», «Девятый сон Веры Павловны», «Тарзанка», «Синий фонарь», «Бубен Нижнего Мира», «День бульдозериста», «Зигмунд в кафе» и «Жизнь и приключения сарая Номер XII».

Наконец познакомился с обратной стороной медали Виктора Пелевина — его малой прозой. Могу сказать в кратком виде лишь одно: романное перо дается ему в разы лучше.

Серьезно, «Чапаев и Пустота», «SNAFF» и другие его романы — почти все на голову, а то и две-три выше кратких произведений. Он даже не графоман, как Кинг, но все равно именно романы, на мой взгляд, даются ему лучше всего. В них он очень талантливо умудряется обозреть с десяток тем, обыграть несколько жанров, высмеять столько событий, вещей и явлений, создать столько (траги)комичных ситуаций, интереснейших сюжетов и живых героев... Много чего успевает сделать Виктор Пелевин в своих больших книгах, при этом, это его большой плюс, не переходить за Великую Границу графомании.

А что повествовательные миниатюры? Насчет персонажей могу сказать точно — в абсолютном большинстве случаев они функции или до крайней убогости бледные тени теней. В абсолютном большинстве случаев, которые я не буду рассматривать каждый в отдельности — по причине многочисленности рассказов в сборнике «Все рассказы» — все эти новеллки анекдотичные обозревания любимых тем Пелевина. Или же просто расширенные анекдоты. Иногда очень удачные, ан все же! За редким исключением пелевинские рассказы философские зарисовки дзен-буддистских сюжетов и им подобных. Зачастую (как минимум треть) произведений книжки — это обыгрывание советских реалий и/или штампов (зачастую же сие одно и то же). Да, во всяком в своих ранних писаниях, Виктор Пелевин ну донельзя ярый и едкий антисоветчик. Вот прям до совсем чрезмерных степеней. Короче, не всегда это красит его рассказики, особенно когда потешение над той или иной советской реалией делается фундаментом сюжета. Тем не менее «СССР Тайшоу Чжуань», «Оружие возмездие» (да-да, это тоже о «совке» — на финал внимательнее посмотрите) и «Спи» как антисоветские зарисовки и вообще — вполне себе на уровне. Некоторые работы Пелевина тут (да и вообще) повторение одних и тех же тем, использование одинаковых форм. Как минимум «Вести из Непала» и «Девятый сон...» — тексты, созданные ради закольцованной с нотками сонной мистики концовок. Примеров рассказов с одинаковыми целями/посылами/приемами и т.д. здесь — не мало. Но есть поистине выдающиеся творения. Например, из неназванных, «Мардонги» (люблю постмодернистские псевдодокументалистические игрища), «Жизнь и приключения сарая...», «Встроенный напоминатель» (и небольшой укол в (пост)современный авангард искусства, и вновь о метафизике бытия человеческого), «Бубен Верхнего мира» (первоклассный стеб над стремлением современных россиянок — да и что греха таить, не только — нацепить кольцо на пальчик от зарубежного гражданина), «Ника» (хоть и сразу догадался, что к чему, но круто; правда, не собака оказалась, но я был рядом! И да, напоминает один из последних рассказов на ФЛР), «Зигмунд в кафе» (а тут укор в сторону тех, кто фрейдистские намеки видит буквально ВО ВСЕМ; серьезно, во всех характеристиках и планах один из лучших рассказов в данном сборнике), «Краткая история пэйнтбола...» (еще лучше прежнего эскиза! Замечательно, и только, а почему — читайте сами)... Да, наверно, и все.

Закольцую концовку, как любят некоторые писатели. Пелевин хорошо, безусловно, порой гениален до некой пророческой высоты, НО... Большое «но» — лишь в романистике. Там он действительно видная величина, влиятельная, безусловная, сильная. Но мастерство сотворения выдающихся рассказов, которые только и можно что перечитывать с десяток раз и все время получать небывалое удовольствие от каждого хвостика запятой — дело непростое. Краткость ведь и впрямь сестра таланта. Но большинство из писателей одни в семье... Тут без всяких экивоков в сторону нашего единственного и неповторимого постмоденирниста в холодной и пустой в своем прошлом от модернизма в стране. Без обид, но и Короли Ужаса пишут такие себе рассказы. Не переживайте, про себя я вообще смолчу. Так уж вышло, что писать много и хорошо проще, чем немного и восхитительно...

Почитать можно, но лишь таким серьезным поклонникам творчества пелевениады, как я.