Станислав Лем «Предисловие»

Я не понял, зачем и для чего это написано. Текст ради текста. Как будто автор переполнился ядом иронии и сарказма и выбросил его на бумагу, что избавиться от интоксикации.

Не возьму в толк, почему Лем выбрал здесь такой архаичный торжественно-перегруженный стиль. То ли это отсылка к эпохе барокко (и тогда понятны постоянные параллели со Священным Писанием), то ли стилизация под Гомбровича, о котором упоминается в тексте. Видимо, первое, ибо Лем в конце приглашает читателя узреть врата Творения — и тут осталось лишь включить на всю громкость ораторию Гайдна «Сотворение мира» (да, я знаю, что Гайдн — не барочный композитор, но опирался он именно на барокко, а эта оратория уж очень знаменита).

Правда, мне совсем непонятно, к чему тут призывы к первобытной простоте. Это ещё может как-то резонировать с оригинальным методом «освобождения предисловий» от оков основного текста, но архаично-усложнённый стиль, каким Лем об этом пишет, находится с данным призывом в явном противоречии.

Остаётся списать всё на очень тонкую иронию. Видимо, Лем тут кого-то троллит, но кого и зачем, я не знаю.

Коротенькое предисловие к «Мнимой величине» Лем обставил множеством дополнительных, попутных рассуждений о путях современного искусства. Делая серьёзный вид, говоря о «висцеральной музыке», например, и нарочито шутливым тоном намечая реальный переход к трагическим предсказаниям.

И редкий случай, когда Лем прямо делает реферанс «многоопытному Читателю-Прогрессисту», заранее выдавая ему индульгенцию: «а тупицам, которые вздумали бы предать нас обоих анафеме, скажешь, что они отъединились от эпохи духовно и скатились на свалку старья, выплюнутого стремительной Действительностью».

Бредовая идея о свободе предисловий медленно перешла к сотворению мира, затем к исккуству и плавно вернулась к диалогу с читателем с призывом: « Освободить предисловия от их оков с основным текстом«!