Тони Моррисон «Возлюбленная»

Первое мое столкновение с Тони Моррисон. «Возлюбленная» — книга очень странная, и форму повествования (внедрение пришельца-призрака)- я бы оспорила, но вот язык и восприятие образов у Моррисон прекрасны. Она не обладает тем натуралистическим стилем, которым описали бы рабство сейчас, но ее символизм тоже работает. Чувствуется бережность, осторожность перед материалом — сложно вжиться в шкуру женщины, убившей своих детей, чтобы освободить их от рабства. Это очень мощный и трудно познаваемый образ, так что это понятно. Для Моррисон это было не только романом, но и манифестом, и она использовала поэзию как язык, постэффекты как метод. Меня очень тронуло трехчастное воспевание возлюбленной с трех разных точек зрения. Оно необычно смотрится на русском, но представляет собой очень поэтичную работу с текстом, часто Моррисон создает напев, оплетает героев этой встроенной песней. В образе мертвой девочки словно соединяются все убитые жертвы, стон многих поколений, вся нераскрывшаяся, растоптанная красота.

О том, как вредно иногда не читать теги. Магический реализм, который мне так не по нутру! Роман не мог мне понравиться просто по определению, увы. Хотя если выбросить всю мистику, то я, наоборот, в восторге — настолько сильно и пробирающе описано рабство. Поступок Сэти — страшный, непредставимый поступок! — всё же понимаешь и оправдываешь, потому что нет ничего хуже, чем быть вещью — пусть даже у «хорошего хозяина».

Они все встают у меня перед глазами: Бэби Сагз, три Поля, Сиксо, Халле и, конечно, совсем ещё юная Сэти... Постепенно, виток за витком, перед нами нарисовывается картина произошедшего восемнадцать лет назад несчастья. Роман великолепный, хлёсткий, но мистическая направленность для меня перекрывает все плюсы.

Самый знаменитый роман Тони Моррисон, награжден Пулитцеровской (1988) и Нобелевской премией (1993).

В основе книги — реальные события, происходившие в штате Огайо в 60-х годах ХIХ в.: история чернокожей рабыни, которая (спойлер вырезан). Лучше прочитайте.

Кто такая Тони Моррисон?

Это такой такой женский аналог Фолкнера (не «Шум и ярость», а «Город,« «Как я умирала» или «Свет в августе», например).

Я не про равноправие, а именно про саму прозу. Она пишет, как писал бы Фолкнер. Так же круто. Эта вязкая атмосфера, эта обреченность, эта горечь проигравших и все утративших, этот поток ощущений, который словно через тебя хлещет. Этот надрыв. Это чувство разогретой солнцем земли — какое-то совершенно невозможное, невыносимое, из глубины нутра. Эта честность до предела. Это постоянное ощущение мрачного дыхания Судьбы за спиной. Эта тяжеловесная мистика. Эти библейские мотивы, пронизывающие роман насквозь...

Не знаю, относят ли Моррисон к Южной школе, как Фолкнера (там в основном белые плантаторы все-таки :), но по стилю и приемам — это чистая Южная школа. Чистейшая. Безжалостное чтиво (и с долей мазохизма даже). Я несколько раз «Возлюбленную» откладывал, когда читал, на время, потому что нужна передышка. Словно мне голову напекло на кукурузном поле, перед глазами красные круги, кожа обгорела, в глотке пересохло, а ноги стерты до мяса. Такая мощь ощущений. И потом снова читал. И там понимаешь, как это — быть вещью. Рабом. Затягивающая книга, сложная по структуре и одновременно простая по сюжету, линейная, но при этом чудовищно сильная.

Да, раб-женщина — это раб вдвойне. И я тут не о феминизме.

Потому что и с твоим ребенком сделают тоже самое, что сделали с тобой... Конечно, если ты не (спойлер вырезан, хотя он все равно указан в аннотации к русскому изданию).

Тут еще эффект. Вот когда берешься читать книгу, допустим, про концлагерь — ты знаешь, что будет невыносимо и больно, но ты готов к этому. А тут — ну это же рабы, я же смотрел «Унесенные ветром». Не все так плохо. И тут тебе, неготовому, — н-на. Вот у меня так и получилось когда-то с этой книгой. Я не провожу аналогий, не имеет смысла. Но когда в Освенцим въезжал советский танк, ты сразу понимал — рабству кранты. А тут танка пришлось ждать несколько столетий.

«Унесенные ветром» очень хорошая книга, но она, все же, не о судьбе рабов. Там именно история «Юга, который мы потеряли». И с этой точки зрения книга совершенно честна. Настоящий южанин должен «любить своих рабов и заботиться о них». Можно любить своих негров больше, чем своих лошадей. Можно наоборот. Но шкала все равно одна.

Вот мои лошади, смотрите какие лощеные. А вот мои негры, смотрите, какие счастливые.

А хотите, мы посмотрим у них зубы?

Да, сэр... А не желаете ли прокатиться на одной из этих темнокожих «лошадок»?

Тяжелая книга.

Эта книжка, наверное, должна нравиться Михаилу Шишкину. Незатейливый «Письмовник» вполне близок эмоционально к Моррисон. Книжка сделана так, что читателя заведомо выводят за рамки обсуждения собственно литературной составляющей. Моррисон вроде тематически пытается раскрыть парадокс оправдания матери, убившей дитя ( как Кинг оправдал убийцу политика в «Мертвой зоне»), но весь этот парадокс раскрывается одним предложением. Аболиционистская книга, стон о последствиях истязания рабов — и все очень понятно, однозначно и узко. Если и возможны стихи после Освенцима, то не уверен, что они должны быть именно об Освенциме. Величие темы так захватило Моррисон, что ни юмора ни полутонов в книге не найти, зато всякого рода библеизмов хоть отбавляй. В последней части страниц двадцать сделаны в духе сюрреализма — про коллективное умалишение в одном доме, но у нашей Славниковой в «Стрекозе» все куда как вариативней и занятней. Собственно писательскую квалификацию Моррисон тяжело оспаривать. Умеет тетечка писать. В «Возлюбленной» есть затянутость повести до размеров романа. Содержательного материала чуть, эмоции прямо хлещут. Чрезмерно гуманистическая вещь в ущерб лукавству, двойственности, фантазии, карнавальности ( в общем, искусству). Наш Шишкин свои стоны упаковывал в дивные коллажи, мешал смальту, вставлял нежную лирику и вертел техниками — оттого и получше заслуженной нобелиатки.

Моя рецензия точно не получит много плюсов... Но это мое мнение. Я его высказываю.

Книга мне не понравилась. Я не увидел в ней литературных достоинств. Я не понимаю почему ей дали престижные литературные премии. С литературной точки зрения книга не представляет из себя ничего. Композиция — повторение одной и той же истории с точки зрения разных людей меня только нервировало. На писательских курсах одна из первых заповедей, не надо недооценивать читателя, не надо все ему «разжевывать». Я и с первого раза историю понял. Я понял, но как верующий человек не принял, я не понял как можно убить свою дочь... Что за смертельная проблема, что у тебя отобрали молоко, оно через день восстановится. Тут вообще большой проблемы нет.(хотя я мужчина может чего недогоняю) Рабство — это плохо, но не смертельно. А вот убить свою дочь — это смертный грех!

Может мне негры не нравятся, хотя Халли Берри одна из любимых моих актрис... Может уже бесит, что они настолько уже перебороли белых за свои права, что в Америке ни одного фильма нельзя снять без участия негра (дискриминация), посмотреть на них косо нельзя в «белом квартале», а «белые» ни ногой в их гетто или их бары не должны заступать, ну и так далее... И перебороли они демократию в Америке, уже настолько, что уже сами у руля уже встали...

В общем, есть такая современная «присказка», когда надо дать понять, что тема не интересует — «Проблемы индейцев шерифа не е%;№т (заботят)». Ну так вот, назовите меня деревянным, но меня проблемы негров не трогают.

Ну а если отойти от Америки, то в России было крепостное право, и было не меньше издевательств над людьми, причем своей рассы. И мне было бы интересней прочитать, например, про Салтычиху...

Ну можете обзывать меня безчувственным пеньком, жетокосрдной консервной банкой и как угодно, но не впечатлило. Книга любопытна именно тем, что мистический персонаж тут играет роль вполне реального героя, через которого автор пытается раскрыть социальную проблему. Это несколько нестандарто, поэтому похвально.

По своей литературной структуре — имеем просто одну и ту же историю, постоянно повторяемую разными людьми с добавлением всё новых и новых подробностей. Где-то уже раньше, чем на середине книги вы всё разузнаёте, а если и нет — то домысливаете. Посему данный литературный приём себя не оправдывает.

Конечно, проблема рабства, поднятая в книге, серьёзна и требует осмысления. Но всё же осмелюсь назвась это произведение не просто политнекорректным, даже расистким. Конечно, вещи, описуемые в книге реально имели место, но всё подано так, что абсолютно все белые люди изверги и подонки. Автору следовало бы помнить, что если бы не прогрессивная часть именно белых людей, то чернокожие бы никогда не добились бы свободы. Думаю, что присвоение двух таких престижных премий вполне заурядному произведению — это своеобразный акт покаяния современников за своё историческое прошлое. Не думаю, что эта книга заслуживает такого, хотя прочитать её стоит.

Жуткая книга. По степени своей ужасности сравнимая только с абсолютно документальными и донельзя беспощадными книгами Светланы Алексиевич. С другой стороны, несмотря на высокую художественность, постмодернистские штучки-дрючки и мистические/сюрреалистические реалии, книга Тони Моррисон написана по следам совершенно реальных событий, и потому в этой своей составляющей может быть названа сугубо документальной и насквозь социальной. Куда уж социальней, если речь идёт о массовом, осуществляемом и проводимом на уровне государства рабстве — пожалуй самом постыдном явлении в истории человечества. И ладно бы ещё о рабстве, бывшем на заре существования человечества как такового, но тут, в романе, речь идёт о вполне современном обществе с уже довольно развитыми технологической и гуманистической составляющими. Ведь с исторической точки зрения 1870-е были совсем недавно, всего-то полтора столетия назад. И уже были Пушкин и Лермонтов, Байрон и Гейне, Беранже, Гюго, Мандзони, Шелли, Стендаль, Шамиссо, Диккенс, Теккерей, Флобер, Гейне и множество других могучих носителей и выразителей гуманистической и цивилизационной составляющих человечества. Уже позади Великие французские революции, уже написаны Манифесты коммунистических партий, уже Прудон, Бакунин и Кропоткин вовсю теоретизируют о сути Свободы-Равенства-Братства, и в это же время вешают и заживо сжигают, стреляют и заковывают в цепи, используют как обыкновенное рабочее животное, заставляют совокупляться с целями воспроизводства и совершают сотни и тысячи гнусных действий в отношении других людей, поставленных в такие условия только потому, что они имеют иной цвет кожи...

Казалось бы можно и нужно припомнить тут крепостничество в Российской империи и всяких там Салтычих, но всё-таки Салтычиха была садистской преступницей, и по именному указу императрицы Екатерины II была лишена своих дворянских званий и закончила жизнь в монастырской тюрьме, т.е. была осуждена от имени государства. А в САСШ рабство было государственной политикой и потребовалась целая гражданская война, чтобы отменить рабство де-юре и долго ещё после этого находить убитых и замученных негров в лесах, полях и на обочинах... Впрочем, Салтычиху и прочих я совсем не оправдываю и не защищаю... И крепостничество тоже.

Но в книге-то речь всё-таки идёт о рабстве — и по мере чтения как бы ненавязчиво, вскользь, намёками и набросками Тони Моррисон рисует нам картины и масштабы всех этих особенностей рабско-хозяйских отношений, буквально подавляя у читающего его собственную волю беспросветностью и безысходностью описываемого. И второй ужас — это как раз судьба главной героини книги, судьба простой негритянской женщины, поставленной белыми цивилизованными людьми в такое положение, когда она вынуждена своими руками убивать своих детей, чтобы не отдать их во власть белых людей!

Можно ли после всего рассказанного верить белым людям? Можно ли современным афро-американцам простить современных последователей этого несколько-векового наследия и проклятия?..

С точки зрения литературы — написана лёгким языком, точно выражающим отношение автора к описываемым событиям и вызывающем у читающего книгу сильные эмоции. Автору удались яркие и сочные образы героев и персонажей романа, характеры получились выразительные и понятные. И конечно, книга написана и рекомендуется для людей взрослых, не ранее 16 лет...

Так получилось, что роман я начала читать после того, как увидела фильм, вернее, часть его, потому что подло заснула. Потом нашла книгу, а уже после прочтения посмотрела фильм полностью. О чем роман? О страхах, о прошлом, о страхах из прошлого, о прошлых страхах. И о том, что прошлое живет своей собственной жизнью.

Время действия — вторая половина девятнадцатого века. Место действия — США, штат Огайо, предместье городка Цинциннати, дом номер 124, где живет чернокожая беглая рабыня Сэти и ее дочь Денвер, а еще — маленькое привидение, которому нет покоя. Когда-то этот дом был полон людей. Сначала он был местом пересылки, здесь прятались и пережидали беглые рабы, прежде чем двинуться дальше, дальше от белых, от которых они сбежали. Потом здесь поселилась Бэби Сагз, святая Бэби Сагз, свекровь Сэти. И дом номер 124 снова был полон людей. А потом произошло что-то, о чем Сэти предпочла бы забыть, как обо всем своем прошлом. Что-то, из-за чего дом номер 124 опустел, зато здесь поселилась яростная злоба, детская злоба, отчаянное привидение, разбрасывающее кухонную утварь, бьющее зеркала и оставляющее отпечатки детских ладошек на тесте для пирога. Из дома сбежали сыновья Сэти, Бэби Сагз слегла и не вставала до самой смерти, а Сэти и Денвер привыкли к маленькому бушующему привидению — старшей дочери Сэти, у которой даже не было имени, только одно слово на надгробии — Beloved. Главное — не возвращаться мыслями в прошлое, отогнать его и жить в настоящем, не задумываясь о будущем.

Однако прошлое само вторгается в ее дом и ее жизнь в лице старого знакомого Поля Ди, с которым они жили когда-то у хозяев. Поль Ди прогнал привидение — и оно ушло. Но, как оказалось, не навсегда. Уйдя из дома духом, оно возвратилось во плоти, во плоти молоденькой девушки, назвавшейся Возлюбленной, Любимой, Любимицей — Beloved.

В «Возлюбленной» нет магии, просто мир духов вполне реален, христианство больше похоже на язычество, а мертвые способны выбраться на этот свет и разгуливать по этой земле при свете солнца. Так что появление мертвой дочери не шокирует мать, а воспринимается ею как второй шанс, как возможность исправить то, что она совершила много лет назад и в чем до сих пор уверена, как в единственно верном выходе.

Отдельного разговора заслуживает образ святой Бэби Сагз, пожилой чернокожей женщины, которую выкупил из рабства ее младший сын Халле, муж Сэти. Поселившись в доме номер 124, Бэби Сагз стала местной проповедницей. Она не проповедовала Христа, не отнимала паству у церкви. Она учила освобожденных рабов любить себя, любить свою плоть, любить свои руки, но больше всего — любить свое сердце. И ее собственное сердце не выдержало того, что произошло внутри ее же семьи. После трагедии, Бэби Сагз закончила свою проповедь, остаток жизни ища лишь ярких цветов. Синего, желтого, розового. И никогда — красного.

Одна из главных идей книги: рабское прошлое — самая страшная вещь на свете, нет ничего страшнее рабства, даже потусторонний мир, издревле внушающий страх человеку, не так страшен. И чуть слабее — тема любви, в полной мере открывшаяся лишь в эпилоге. Тема потерянной любви. Ведь Возлюбленная — несчастное существо, не добравшее любви.