Роберто Боланьо «2666»

О романе «2666».

Чилийский писатель Роберто Боланьо написал свой роман на — внимание! — испанском языке.

Марина Осипова переводила роман с — внимание! — английского языка. Перевод с испанского на английский осуществила Наташа Виммер.

То есть Осипова переводила не Боланьо, она переводила Виммер.

Поэтому и перевод вышел таким ужасающим: яркая и насыщенная событиями книга превратилась в нечитабельное барахло, совсем не стоящее своих денег.

Отсюда два вопроса:

К издательству АСТ — как они могли поручить перевод романа на испанском языке специалисту по английскому?

К Осиповой — как она могла согласиться?

Поэтому любые обсуждения романа я считаю нецелесообразным.

Не может быть плохим роман, писанный на смертном одре...

Думал я, покупая данную книгу, однако мне пришлось поменять своё мнение и сейчас я отвечу почему:

Язык романа — бесспорно самая главная его составляющая, из-за которой всё остальное уходит на второй план. Здесь же можно увидеть пример скорее некоей заготовки, но никак ни готового текста, например, он просто изобилует одинаковыми оборотами: «Он пришёл туда-то. Она улыбнулась и села. А потом они оба... А тот парень...» Примерно так воспринимается роман, если убрать имена, названия и всё остальное, по сути. Чаще всего в претензию роману ставят, что он не дописан... а я скажу по-другому, он, мягко говоря, не дописан. Понятное дело тут нет вины автора, всё совсем наоборот. Вина лежит на тех, кто продвигает и награждает заведомо неоконченную работу. Получается двоякий пиар проект, вроде для продаж роман и писался, а вроде макет афишируется ну слишком агрессивно.

Жаль, многие со мной не согласятся, но для меня книга, так и останется красивой обложкой. Я только хочу предостеречь Вас от возможного разочарования.

Читал после двухтомника Веркина и как то так получилось, что сравнивал две громадины. Оба автора хорошие рассказчики, написали избыточные тексты, которые можно произвольно и сократить и дополнить, в обоих много о хтони в глубинке. Да и « кто злодей» в обоих романах не предполагает определенности и ясности разгадки. Но если роман Веркина дружелюбный, смешной, цитатный и рассчитан на перечитывание, то у Боланьо именно, что прочитал, оценил и больше смысла нет. Часть про убийства и эмоциональна и авторский прием с обрубанием развязки работает на все сто. В лучших местах Боланьо удается воссоздать сновидческую атмосферу, местами забалтывается. Атмосферная и тоскливая книга, больших прям таинств в ней нет, едва ли « великий « роман, технически сделан достойно. Отдельные фрагменты — ну как если бы Борхес романы писал, и вообще от аргентинцев много. Чуть не понравилась лубочностью линия румынского генерала с большим елдаком, но его там чуть.

А вот тезис, который применим и к нашим палестинам, хоть и про Мексику:« У нас страна такая — каждый первый мачо, но почему то кругом полно пидорасов».

Прочитал бы другие — более камерные и организованные романы от чилийского таланта, мож кто и переведет

От судьбы ̶н̶е̶ уйдешь

Продолжаю рассказывать о романе «2666». Первая «Часть критиков» приводит героев в большой город Санта-Тереса на мексикано-американской границе, действие второй «Части Амольфитано» в основном разворачивается там. Туда же в третьей части отправляется чернокожий американский журналист Куинси Уильямс по прозвищу Фейт (Судьба) Нет, не для того, чтобы писать о преступлениях, он не по журналистским расследованиям. И мысль о Пулитцере, приложенная к себе, показалась бы ему скорее странной или комичной, чем даже абсурдной.

Он такая маленькая лошадка, делает для своей черной газеты (черный владелец, черный редактор, черные журналисты, называется «Черный рассвет», специализируется на афроамериканских событиях, которые освещает с точки зрения афроамериканской аудитории) — делает репортажи о самом старом чернокожем марксисте Нью-Йорка или о одном из основателей «Черных пантер», который после очередной отсидки написал поваренную книгу, и его даже приглашали на телевидение в кулинарную программу. В общем, Фейт — тот_кто_выбился, но высоко не взлетел.

Живет один, не женат, детей нет, постоянной подруги тоже, с матерью видится редко. Со смерти матери, умершей тихо как жила в своей маленькой квартирке, начинается «2666 Часть Фейта». Звонит соседка, с которой мама была дружна, он распоряжается о похоронах: самый скромный обряд, кремация. Возвращается в пустую квартиру матери с урной, внутри которой ее прах, и засыпает. Будит его звонок из газеты о необходимости ехать в мексиканскую Санта-Тересу освещать боксерский поединок местного претендента с восходящей американской звездой в полутяжелом весе.

Снова Роберто Боланьо меняет оптику. меняет стиль. От первой книги веяло кастальской избыточностью дивного нового мира, академическим романом отчасти оранжерейного просвещенного человечества. Вторая — эмиграция и горький хлеб изгнания, маргиналы, с которыми непременно сталкиваешься и граничные состояния, в которые невольно оказываешься ввергнут в силу этих обстоятельств. Третья — самоощущение человека из социально неблагополучной группы, которому соединение личностных качеств с в целом благоприятным сочетанием времени-места позволило занять достойное положение, и его взгляд на происходящее в Третьем мире.

Приехав, Фейт только и слышит, что о преступлениях, журналистское ретивое твердит ему, что из этого может получиться громкий материал, но когда он пытается получить добро от издания, там интересуются: женщины, которых убивают, черные? Да какие черные, их в этих краях вообще нет. Ну так пиши о боксе и не занимайся ерундой. Однако разговор на рецепшн невольно слышит другая журналистка, и вот она-то как раз тут по делу о преступлениях. Поставленная своим руководством в условия: продолжи вести дело или ты здесь больше не работаешь — она соглашается. Только вот, того парня, что вел расследование непосредственно перед ней, на днях застрелили. А тот, что был перед ним, бесследно исчез. И теперь она чувствует себя смертницей, и предлагает Фейту полной ознакомление с материалами в обмен на согласие сопровождать ее в тюрьму, где содержится главный подозреваемый.

В вечер поединка Фейт знакомится с удивительной красоты девушкой, которая здесь с одним из мутных типов — местным прибандиченным красавчиком из тех, что лепят себя с гангстеров двадцатых прошлого века. Роса Амальфитано (салют вторая часть) не выглядит в этой компании своей, и неясное беспокойство за нее вместе с властным притяжением, которое Фейт к ней испытывает, не позволяют ему вернуться домой, оставив всю эту компанию. Как выяснится позже — к счастью.

Короткая третья часть закончится для персонажей, за которых мы болеем, лучше, чем можно было ожидать, но жутко уже не на шутку и тревожные звоночки дребезжат не переставая. А впереди страшная четвертая, которая по объему примерно как три предыдущих вместе взятые, и о ней я расскажу завтра.

Горький хлеб чужбины

«совершенный никто, человек в плаще,

потерявший память, отчизну, сына...

Бродский»

Продолжаю рассказ о «2666», окончание Части критиков приводит трех из четверки арчимбольдистов в мексиканский приграничный город Санта-Тереса,

который обрел в последнее время очень дурную славу места, где убивают женщин. Не в стиле детектива про маньяка: определенный типаж, возраст. одежда — нет, в С-Т убивают разных. Юных, молодых, беременных, пожилых; богатых и бедных (хотя бедных чаще, много чаще); красивых и некрасивых, после изнасилования и предположительно не по сексуальному мотиву; режут, душат, стреляют, наносят несовместимые с жизнью увечья побоями. По некоторым данным за последние два года убито двести женщин, хотя точной цифры не знает никто. Абсолютное большинство убитых из социальных низов, а еще С-Т в силу географического расположения притягивает множество людей из центральных штатов, мечтающих нелегально перебраться в США.

И вот, писатель-отшельник Арчимбольди, якобы отправлялся туда, чтобы — тут он употребил слово, которое можно перевести и как «разобраться» и как «помочь». По его следам в первой части пускаются Лиз Нортон, Эспиноса и Пеллетье, потому что для них это единственный шанс встретить человека, изучение творчества которого стало их профессией, а желание встретиться со своим кумиром, который кроме прочего стар, ему за восемьдесят — сродни погоне капитана Ахава за белым китом. Не сразу филологи понимают, что планы отыскать в большом городе высокого крепкого старика, который здесь не под своим именем, были утопическими. Но на какое-то время еще задерживаются, цепляясь за какие-то надежды, да к тому же жизнь в Мексике крайне дешева. И знакомятся с Амальфитано, преподавателем философии местного университета, который знает и любит Арчимбольди и даже перевел пару его книг.

Дальше критики из повествования исчезают, «2666. Часть Амольфитано» рассказывает о чилийском эмигранте , который покинул родину после путча 11 сентября 1974. Собственно, потому и неизвестен в тесном мирке арчимбольдистов, что переводы книг мэтра делал для пиратского издания в Аргентине — самой богатой и стабильной из латиноамериканских стран, куда во времена всех переворотов устремлялись политические эмигранты со всего континента. И это одна из сквозных тем книги — принадлежность к преуспевающей группе как маркер значимости. В мире. который декларирует равные права и ценность всякой человеческой жизни, на деле, если тебе не повезло родиться в стране третьего мира, в пролетарской или крестьянской семье, родиться женщиной, наконец — ты можешь быть сверходарена, но для того, чтобы занять даже самую низкую ступень иерархии, тебе придется бежать вдвое, а то и втрое быстрее. Бежать так, чтобы подметки дымились, и это еще ничего не гарантирует.

Амальфитано с дочерью Росой приехал в этот приграничный город, чтобы преподавать в здешнем университете. Прибыл из Барселоны, где закончился контракт, а тут как раз подвернулся этот поганый город, где, с одной стороны, профессорский статус обеспечивает приличный уровень жизни, с другой — все здесь смердит криминалом и мизогинией, и он страшно переживает за дочь, которую вырастил без матери. В этой части достаточно обширный эпизод, посвященный Лоле, бывшей жене Амальфитано, которая бросила его с малышкой, чтобы устремиться на поиски своей безумной любви, одного там поэта. Безумной во всех смыслах, потому что поэт, о котором к тому же доподлинно известно. что он гомик, содержится теперь в сумасшедшем доме. Тема психиатрических лечебниц также одна из сквозных в романе: в первой части критики посещают в одной из таких поэта, отрубившего себе кисть руки, после он прикрепил эту таксидермированную конечность на холст и обрел славу вместе с финансовым успехом, но кукушечкой таки съехал; в четвертой части одна из значимых фигур директор дурдома в С-Т.

В Части Амальфитано мало что происходит на событийном уровне, но Боланьо удивительно по-хичкоковски удается нагнетать в ней атмосферу саспенса. Высокий уровень эмоциональной вовлеченности читателя одна из особенностей романа, как-то ему удается сделать так, что до дрожи боишься за девушку, о которой практически ничего не знаешь, смотришь на нее глазами отца, который, вроде как, спокоен, но внутри изглодал себя сожалениями, что привез дочь в этот проклятый город.

Первая часть «2666» была академическим романом, вторая — историей эмигранта, из которой удивительным образом вымылись набоковские интонации. Если искать стилистических аналогов, это отчасти Кафка, немного от Борхеса и Маркеса. Третья будет историей репортера, странное соединение Хемингуэя, Камю, Селина и о ней я расскажу завтра.

В погоне за ̶б̶е̶л̶ы̶м̶ ̶к̶и̶т̶о̶м̶ Арчимбольди

Небольшое предуведомление. Я читаю роман на русском языке в блистательном переводе Марины Осиповой, но русскоязычное издание не разбивали, в отличие от английского перевода, на пять частей, а роман таков, что непременно хочется рассказать о нем подробно. Что в сетевой рецензии почти невозможно — либо получится галопам-по-европам, либо огромный текст, который отпугнет размерами. Потому делаю разбивку, отзывами на англоязычное издание, чтобы рассказать о каждой из частей как они того заслуживают.

И кстати, почему разбивка? Чилийский писатель, классик испаноязычной литературы Роберто Боланьо писал роман, зная, что умирает. Заболевание печени, которое требовало пересадки, в очереди на донорскую он стоял, да так и не получил — эта болезнь оставила мало времени и он решил, что за оставшееся напишет книгу, о которой всегда мечтал. Он писал ее пять лет и успел закончить, и, желая обеспечить жену с детьми, предполагал издать пять частей романа пятью отдельными книгами. Но близкие писателя после его смерти решили, что деньги не главное, кромсать роман не стали, на испанском и на русском он вышел цельными книгами.

Первый осторожный, в силу неизбежно высокой из-за объема цены, тираж 3 000 экземпляров на протяжении полугода несколько раз допечатывался, и в результате только в первые месяцы продано было больше 20 000 экземпляров. Таким образом, о «2666» интеллектуальный бестселлер, ставший подлинно народным романом. В следующие пять дней я буду рассказывать об этой книге, которую читаю сейчас на «Строках».

Итак, «2666, Часть I о критиках» Время действия — конец прошлого века, молодые филологи француз Пеллетье, испанец Эспиноса, итальянец Морини и англичанка Лиз Нортон знакомятся с книгами немецкого писателя Бенито фон Арчимбольди (да, не вполне немецкое имя), всякий своим путем, и влюбляются в них настолько что становятся его адептами. Учат немецкий, чтобы читать в оригинале, переводят его романы, пишут о нем статьи и монографии. А поскольку каждый из них яркая творческая индивидуальность, умеют заразить интересом всякий свою аудиторию. Так к прежде мало кому известному немецкому писателю-отшельнику возникает устойчивый интерес у англо-, франко-, испано-, италоязычных читателей.

Молодые люди неизбежно встречаются на научных конференциях, симпозиумах, конгрессах, которыми конец прошлого века без счету радовал избранных представителей образованного класса — науку они может и не двигали (даже скорее всего не двигали), но вполне себе обеспечивали участникам несколько дней райской жизни за счет устроителей. А поскольку взгляды четверки арчимбольдистов на творчество своего кумира совпадают, они не только скоро делаются столпами новой влиятельной литературоведческой школы, но и становятся настоящими друзьями.

А поскольку все они молоды, свободны, привлекательны, разнообразно одарены и единомышленники — удачливые, что немаловажно, успех кружит голову как шампанское — то дружбой не ограничивается. Очень скоро Пеллетье и Лиз Нортон становятся любовниками, а еще через некоторое время молодая женщина начинает встречаться с Эспиносой. Морини, тоже влюбленный в прекрасную англичанку, в соперничестве за нее не участвует. Он, и об этом я не сказала, прикован к инвалидной коляске. Таким образом, внутри круга единомышленников складывается любовный треугольник. Впрочем, все участники люди просвещенные, каждый ценит свою свободу и уважает свободу партнера и, как бы объяснить — ситуация не кажется вульгарной или анекдотической, и никто там особо не страдает, чему возможно способствует насыщенная жизнь каждого в столицах тогда еще не единой Европы.

Они не особенно задумываются над тем, какое впечатление на обывателя могут произвести эти отношения, пока не сталкиваются с реакцией таксиста, невольно подслушавшего разговор дамы и мужчин, одновременно прилетевших в Лондон. Вся троица едет из ресторана, без стеснения обсуждая свои дела, и выглядит сначала шокированной, когда пакистанец обзывает Лиз шлюхой, а потом Эспиноса, забыв о культур-мультур, выволакивает мужика из машины и начинает избивать его, Пеллетье продолжает, и это чудовищно, и это (простите, но я ничего не могла с собой поделать — было безумно смешно, особенно. когда Эспиноса говорит: А это тебе за Салмана Рушди — хотя никто из троих особо его не любил). Но так или иначе, этот варварский эпизод кладет конец отношениям Лиз с обоими.

Вот теперь самое время сказать о том, как это написано. Потому что, вы же понимаете, историю о тетке за тридцать, которая летала голышом на метле и била окошки критикам можно рассказать как скабрезный анекдот, а о мужике похитившем тринадцатилетнюю девочку и колесившем с ней по стране, насилуя — как криминальный репортаж. Но когда это делают Булгаков и Набоков, у нас есть «Мастер и Маргарита» с «Лолитой». Все зависит от того, кто и как пишет. И конечно, какую сверхзадачу выполняет текст, но о ней не теперь.

Стилистически первая часть «2666» — это набоковская избыточность «Дара», соединенная с проникающими под кожу беззащитностью и фатализмом «Вида неба Трои» Битова, а если соотносить с кем-то из ныне здравствующих русскоязычных писателей — то языковая роскошь «Страха» Олега Постнова и богатая аллюзивность в соединении с рекурсивностью, создающей гипнотический эффект «Одного человека» Алексея Макушинского. Ты начинаешь читать и текст мягко завладевает тобой, такое — род сладкой эйфории начальной стадии опьянения без его мути.

Следующие части будут другими, о другом, с другими персонажами и, несмотря на единство авторского стиля, лишены декадентского шика академического романа. Не стану раскрывать сюжета, книга только еще входит в наше пространство, мои тексты о ней — первое и пока единственное внятное на русском. Пересказ убил бы радость чтения, а между тем у романа великолепный потенциал к тому, чтобы стать чтением, которое украсит длинные новогодние выходные. Продолжение следует.