Джон Краули «Роман лорда Байрона»

Какой же все-таки Краули тяжеловесный! Как будто над его текстами висит проклятие: он может рассуждать на самые интересные темы, строить сложнейшие композиционные структуры, оттачивать стиль – и все равно, не цепляет! Еще при чтении «Маленький, большой» мне пришло в голову, что Краули – это писатель-художник, безуспешно пытающийся стать писателем-сказочником и рассказать, в конце концов, волшебную историю. Если это так, то ближе всего к успеху, наверное, Краули был в «Эгипте». РЛБ же – продукт чистого интеллекта и, несмотря на название, не столько роман, сколько лекция по культурологии.

Итак, перед нами трехуровневый текст: собственно, роман начала XIX века, комментарии к нему середины того же века и переписка наших современников, работающих над рукописью. В русском издании есть еще 4-ый уровень – комментарии М. Назаренко, которые, собственно, мне больше всего и понравились. Думаю, что переводчик не меньше Краули изучал эпоху и биографию лорда Байрона, но по уровню подачи материала он… увлекательнее, что ли. Если, собственно, у автора получился роман, похожий на комментарии, то у Назаренко – комментарии, похожие на художественное произведение. Почему-то в голову пришли ассоциации с Вандермееровским «Амберским глоссарием», не столько по взятой «тональности», сколько по уровню присутствия комментатора в комментариях. При этом Назаренко явно высоко ставит Краули как писателя (чего о себе сказать не могу), а потому мои комплименты, буде он их прочтет, могут показаться сомнительными.

Переходя от субъективного к объективному: РЛБ – все-таки не просто литературная игра. За интригой текста – «кто же в итоге написал Вечернюю Землю?» — кроются серьезные, настоящие проблемы, действительно, близкие всем нам: расколы в семье, воспитание ребенка одиноким родителем, выбор между призванием и близкими людьми. Пускай чересчур витиевато, но Краули говорит о насущном. Поэтому книгу действительно стоит прочитать: говоря на одном языке, она учит интеллектуалов, парящих в облаках знаний и забывших о важности простых проблем.

Говорят, когда-то лорд Байрон пытался писать роман. Или рассказывать всем, что он его пишет. Как бы то ни было, до нас не дошло даже черновиков, только название гипотетического opus magnum эпатажного поэта: «Вечерняя земля».

Этот ненаписанный роман Джон Краули мало того что пишет (что уже само по себе — деяние, достойное установки конного бюста на родине героя), так еще и размещает сразу на трех уровнях романа собственного. На первом — мы читаем тот самый текст, тонкую и ироничную стилизацию под готические романы, в который Байрон якобы вложил еще больше автобиографического, чем в «Чайльд-Гарольда» и «Дон Жуана». На втором — читаем комментарии к нему, якобы сделанные дочерью поэта, Адой Лавлейс. Маленькое «но»: на самом деле Ада должна была — по настойчивой просьбе матери — уничтожить рукопись. Она это сделала. Но предварительно — зашифровала ее. Так роман переезжает на третий уровень, в наше время, где его находят и расшифровывают. Расшифровкой занимаются историк и автор сайта, посвященного знаменитым женщинам, Александра Новак, ее любовница-программист и ее отец, специалист по Байрону и кинорежиссер, обвиненный в сексуальной связи с несовершеннолетней (привет, Роман Полански).

«Роман лорда Байрона» — это такое же «вымышленное литературоведение», как, скажем, «Обладать» Антонии Байетт . И, как в «Обладать», сам по себе текст, вокруг которого весь сыр-бор, — не главное. Главное — связь времен и поколений, за которую как раз и отвечает утерянный и обретенный текст. Ада Лавлейс, занимающаяся примечаниями и зашифровкой романа в последние годы своей жизни, умирая от рака, пытается лучше понять отца, которого она не видела с раннего детства, и примириться с ним. Александра Новак выясняет отношения со своим отцом, и они не раз замечают, что копируют историю Байрона и Ады. Наконец, как замечает подруга Александры, уже сам тот факт, что Ада создала такой непростой шифр, говорит о том, что она (первая женщина-программист, напомню для тех, кто не в курсе) предвидела будущее и знала, что когда-нибудь появятся машины, способные справиться с расшифровкой.

Все существует одновременно, все повторяется и возвращается, и ничто не говорит о нашей любви лучше, чем попытка понять того, кого мы любим. «Роман лорда Байрона» — признание в любви к поэту со стороны самого Джона Краули. Таким же признанием — неважно, Байрону, Краули, собственным родителям или литературе как таковой, — может стать и чтение «Романа лорда Байрона».

Не совсем то, что ожидаешь от Краули, будучи знаком с другими его произведениями. Это действительно роман лорда Байрона, не менее, но и не более. Это искусная стилизация под готический романтизм начала 19 века, как по слогу, так и по смыслу. Если вам нравятся подобные вещи, вы получите истинное удовольствие. Для меня же это произведение представляло скорее историко-биографический интерес, поскольку Краули уделил много внимания самому лорду Байрону, в особенности его личной жизни. Эта реконструкция автора излагается во второй сюжетной линии романа, оформленной как современная интернет-переписка. Очевидно, Краули замысливал таким образом создать связь времен, отследить единство проблем и желаний, отношений отцов и детей сквозь пропасть двух веков. Мысль понятна, изящна и хитроумно реализована — но абсолютно не затронула никаких моих душевных струн, на что, видимо, все-таки рассчитана. Возможно, у меня не было опыта подобных проблем с родителями — так или иначе, что-то активно мешало мне проникнуться этим душещипательным посылом автора. Более того, он начинал раздражать, поскольку очень настойчиво и все более откровенно преподносился по мере прочтения романа. Не умаляя и не отрицая таланта Краули — читать все равно было интересно — замечу, что в итоге я очень удивлялся самому себе — почему я продолжаю читать книгу, в которой не нахожу абсолютно никакой привлекательности. В ней нет ничего, что я мог бы назвать характерным для Краули — ни задушевных отступлений, ни ретроспектив, воспоминаний, рассуждений, потока сознания, забавных и оригинальных наблюдений — ничего этого. Есть только Байрон, точнее, его понимание с точки зрения Краули, а еще точнее — с точки зрения пары биографических книг, которые Краули прочел и нашел для себя комплиментарными. Спасибо ему, конечно, за популяризацию этого действительно несколько подзабытого образа, но вряд ли этот роман можно считать вершиной творчества самого Краули.

Вердикт: своеобразно, запутанно, талантливо — но слишком абстрактно.