Ясутака Цуцуи «Паприка»

В мире, который создает японский автор, у психиатров и психотерапевтов есть мощный рабочий инструмент, психотерапевтическая установка, которая позволяет им активно и научно обоснованно лечить пациентов, в том числе наблюдая их сны. Главная героиня — доктор Ацуко Тиба, одна из создателей этой установки, в прошлом подрабатывала на дому, проводя психотерапевтические сеансы с частными клиентами под именем Паприка.

Просьба друга возвращает доктора к прежней жизни, а борьба за власть и влияние в НИИ клинической психиатрии вкупе с новым изобретением превращает ее жизнь в настоящую фантасмагорию.

Несомненно, книга для морально подготовленного читателя. Начинается то все вполне прилично и интересно, раскрывается картинка почти обычной бытовой жизни японцев, особенности уклада, взглядов на жизнь. Яркие образы, интересная история, закручивающаяся интрига. Но во второй половине книги вся эта история превращается в настоящий горячечный бред. Примерно в это же время я читала «Арабский кошмар», так вот, есть что-то общее в этих книгах. Нарастающее безумие происходящего, когда логика собирает вещи и уходит по-английски. Хотя этого от японцев можно было ожидать, вполне в их стиле.

Как ни странно, в целом книга понравилась, вторая часть только несколько разочаровала, но автору виднее. Однако всем подряд рекомендовать не буду, все-таки, чтение довольно специфическое.

Сны вещь интересная. Столько разговоров, столько догадок, теорий строится вокруг этого в принципе житейского дела. Человеческое сознание, несмотря на научный прогресс, так и остается, можно сказать, пока загадкой. А значит, есть где развернуться писателям-фантастам.

Сюжет закручивается вокруг Ацуко Тиба — работника НИИ клинической психиатрии, она же кандидат на Нобелевскую премию. Еще она известна в мире снов как юная девушка по имени Паприка. В мире снов? Да. Изобрели некое устройство, способное проникать в человеческие сны, теперь это большой прорыв в психиатрии — можно лечить душевные болезни. Многие наши проблемы идут из прошлого, а в снах их очень занятно откапывать, гуляя по сюжетам и выискивая символические картины....

Но как водится, устройство попадает в плохие руки и события начинают развиваться. Скажем так: первая часть неплоха, увлекает. Лечение больных, работа Паприки, будни японцев, междоусобицы в институте, махинации вокруг устройства, пока еще не катастрофические.

Но у книге есть еще вторая часть. Ясутака Цуцуи очень старался. Но в тоге получился бред с беготней и суетой. В одной из рецензии упоминалось, что чем-то напоминает комикс. Вот да, подписываюсь. Все сливается, смешивается и выглядит уж больно нелепо и смешно. Так что качественного сюра не получилось. Один большой глюк состоящий из череды сменяющихся сцен, носящих бредовый и эротический характер(надо упомянуть, что автор тут еще на сексе заостряет большое внимания).

Что можно вынести отсюда? Сознание человека порой это просто Ад. Нет даже так: Ад горит в Аду! С одной стороны такие изобретения хороши своими плюсами, но минусы у них, это просто без комментариев. Стоит только попасть не в те руки. Книга наглядный тому пример.

Человеческое сознание полно сюрпризов и загадок, и даже несмотря на научно-технический прогресс, оно во многом остается terra incognito, землей неведомой, оставляя широчайший простор для авторского воображения. И вот уж в чем, в чем, а в фантазии Ясутака Цуцуи себя не ограничивал. Изначально сюжет вращается вокруг создания устройства, позволяющего проникать в чужие сны. Интриги между сотрудниками института, поиск саботажника и тайное лечение больных.

Последнему уделяется особое внимание, Цуцуи с удовольствием погружает читателей в мир образов и желаний пациентов. В основе авторской концепции лежит теория Фрейда, а потому лечение сводится к доскональному изучению бессознательного и поиску истоков психологических проблем в каких событиях прошлого. При всей псевдонаучности терминологии и принципов работы устройства первая часть романа смотрится довольно неплохо, отчасти благодаря удачному сочетанию детективной интриги и лечебным блужданиям по снам.

Но во второй половине ситуация в корне меняется. Сюжет резко теряет логичность и связность, стремительно превращаясь в последовательность сюрреалистических зарисовок и безумных поступков, каждый из которых лишь усиливает бредовость происходящего. В результате, роман превращается в череду эротических и психоделических галлюцинаций, связанных только воображением автора, и даже необычность японского антуража не спасает положения. Итог: алогичная психоделика, маскирующаяся под интеллектуальный роман.

Ясутака Цуцуи, кажется, один из самых известных за пределами страны восходящего солнца японских фантастов. Во многом такая популярность обусловлена аниме-адаптациями его романов, среди которых культовые «Девочка, покорившая время» и, разумеется, «Паприка». Положа руку на сердце, следует сразу отметить: Сатоси Кон не слишком тщательно следовал первоисточнику, но это ни в коем случае не умаляют его, первоисточника, ценности. Просто сложилось так, что полнометражка Кона добралась до наших палестин первой. Обе версии хороши, но по-разному.

Теперь, собственно, о книге. Это моё первое знакомство с японской фантастикой, и тем приятнее было заметить многие совершенно японские черты и особенности романа. Несмотря на очевидную нереальность происходящего, особенно во второй части романа, текст тем не менее пропитан некоторой будничностью и совершенно японским взглядом на мир. Особенности корпоративной этики, отношение к работе и начальству, даже традиции культурного отдыха в барах за стаканчиком виски — всё так реально, жизненно и вместе с тем для нас, читателей, странно. Герои Цуцуи — типичные японцы до мозга костей и ведут себя совершенно не в традиции персонажей фантастических романов. Просто для нашего уклада многие вещи мировоззренческого толка выглядят слегка ненормально. Детские комплексы и страхи, поведенческие табу и фобии, представления о сексуальности, понятия о разграничении публичного и частного, даже сами рамки нормального и уместного для человека, незнакомого с восточным менталитетом, будут в новинку. Повторюсь, это не потому, что фантастика и психи повсюду. Именно характеры и поведенческие модели в романе совершенно типичны для японского социума и в его условиях реальны. Трудоголики-карьеристы, отаку, бармены с улыбкой Будды — и такое бывает.

А самое забавное, что и в основе фантастичного в романе лежат сугубо реальные, рационалистские, научные идеи. Просто так уж сложилось, что вступая на зыбкую почву психологии и подсознательного мы волей-неволей оказываемся в плену неопределённости и сомнений. Несомненно, что механизмы, скрывающиеся за кулисами сознания, великолепны и невероятно сложны для понимания. И Цуцуи, используя свои фантастические допущения, пытается раскрутить юнгианские, фрейдовские, да и чёрт знает, какие ещё, идеи, уйти с островка постигнутого клинической психологией вдаль, в terra incognita подсознательного. Получается мастерски. Мне, когда дело доходит до магии снов, всегда вспоминаются две вещи: «Арабский кошмар» Ирвина и «Начало» Нолана. Так вот, «Паприка» логически совершенней первого и зрелищней второго. Когда на смену закулисным интригам в корпоративном стиле приходит совершенно безумный фантасмагоричный сюрреализм в стиле Gantz, ещё одного типично японского феномена, оторваться от чтения просто невозможно.

С чистой совестью советую книгу всем поклонникам и знатокам японской культуры, да и вообще любителям необычной фантастики с национальным колоритом. Ценителям же «классического» интеллектуального бестселлера, возможно, стоит отнестись к роману с осторожностью. Всё же, как мне кажется, выбор именно этой серии для издания «Паприки» не вполне оправдан.

О главном. «Главное — верно расчитать КПД потока электронов, ну, в общем, пропорцию среднего показателя проходящего тока к бесщелевому току падающей волны на полюсе»... Содержание этой «Паприки» отнюдь не вернет читателю сочные и динамичные кадры одноименного фильма. Сатоси Кон (R.I.P.! О тебе помнят) взял лишь малую долю расписанного Цуцуи, да и с той обошелся по-своему. В книге д-р Тиба сторонница таблеток, тайные пациенты, которых спасает Паприка, принадлежат к правящей элите (отдельная тема). Ну и секс-терапия.

Язык, стиль — без той изысканной нюансировки чувств и настроений, которая ценится в японской литературе со времен Хэйян (это см. Ямаду). Ближе объективное и доходящее до лапидарности желание изъясняться просто Саке Комацу. Однако и с простотой не все легко. В отличие от модного автора на букву М, сей продукт для внутреннего рынка. И сидящее в подкорке персонажей чинопочитание, модели поведения, отношение к звездности, культ еды, эстетизация смерти, беззащитность жилищ, прочие административные, сексуальные и фобийные нюансы — родные, неподдельные... Т.е., следуют без объяснений. И кто-то оценит поиск раскованной пресс-конференцией знаменитого «консенсуса», а кому, боюсь, и отсутствие Тацуо Носэ на встречах одноклассников мало что подскажет. И т.п.

От аналогичной НФ («Гончарный круг небес» Ле Гуин, Ф.Дик) или фэнтези (Д.Грегори, Л.Кудрявцев), «Паприку» отделяет повышенная будничность, не исчезающая даже при прорыве бреда в реальность. По большей части — плюс. Отклонения не обогащают внутренний мир, а мешают жить. «Мастер сновидений» Желязны вел потерянную душу сквозь лабиринт символов к катарсису — здесь врачи, чем-то напоминающие докторов Чапека, поставив диагноз, не шифруют, а расшифровывают, тактично выуживают переживания, в которых пациент годами не признается сам себе, подбирают ему лекарства.

Впрочем, возможность посмотреть на экран и распечатать, что именно человек видит в своих кошмарах — колоссальное подспорье, придерживайся Юнга, Фрейда, да хоть Жене. Лечить психоневрозы с помощью дешифрующей мозговые волны аппаратуры в мире красной майки и джинсов Papurika уже научились, Ацуко Тиба и Косаку Токида управляются и с шизофренией. Им светит Нобелевская, но есть человек с европейским образованием, которому это крайне не по душе. Чтобы показать, насколько опасна и вредна новая биоэлектронная технология, он с любовником погружается в нее с головой. Что им и удается, во всех смыслах, на горе коллегам и Токио.

Финал не допускает позитива. Внезапная замена «бойцов», зыбкость, вялая реакция мира, присутствие заведомо мертвого, петля времени, барменская улыбка Будды... Нелепо выглядящий срыв, вроде севшего на шпагат в неглубокой луже марафонца.

Перевод А.Замилова читаем, однако (невзирая на «редакцию Эрика Штайнблата») не вычитан — «подрядчики запчастей» и проч. раздражают в остальном держащем марку «Интеллектуального бестселлера» издании.

Рекомендую для расширения кругозора и надеюсь на большее.