Филипп Майер «Американская ржавчина»

Судьбы людей неисповедимы. Сколько их, тех, кто сгнивает в Богом забытых местах? Был человек и нет человека. И никому нет до этого дела. Пылинка на фоне вечности. Которая возомнила себя чем-то значимым. Это вот осознание своего истинного места в этом мире очень хорошо передается в тексте.

Тебе может казаться, что впереди целая жизнь и все будет прекрасно. Ты хороший спортсмен или умный ботаник. Живешь в отличном месте и у тебя есть семья. Живи и радуйся. Лови момент, потому что завтра всего этого может не быть. Экономический кризис, авария на производстве, измена мужа или самоубийство жены — и жизнь отдельных семейств и даже целых городков стремительно летит под откос, по пути цепляя отдельных людей. Которые будто тонут в болоте, не желая или не в состоянии выбраться из него.

Золотые потоки производства иссякнут и заводы превратятся в сгнивающий металлолом. Следом станут затухать города и семьи. Одно тянет за собой другое. И все рушиться прямо на глазах. Особенно тяжело тем, на чьих глазах все это происходит.

Эта книга о простых людях из небольшого американского городка, лучшие времена которого остались позади и теперь все постепенно превращается в ржавчину. Все тлен. Ржавчина съедает все — металл, дома, отношения. Жизнь тоже съедает все. Время съедает все. Все течет, все меняется.

И как-то так получается, что в какой-то момент ты поворачиваешь не туда, жизнь резко меняется и пути назад уже нет. Задумываешься о том, как так получилось, в чем ты ошибся? А ответа нет. Остается только сожалеть.

Это американская ржавчина. Но почему же американская? Она такая везде. У них, у нас, у вас. Просто зачастую мы этого не видим. Или не хотим видеть. Или отвыкли видеть.

Стоит ли читать эту книгу? Если вам нравятся размышления героев о своей судьбе, описание истории пары вполне обычных семейств и переломный момент во взрослении двух очень разных парней, которые при этом странным образом оказались друзьями, и все это на фоне катящегося под откос американского городка — тогда обязательно читать. Это все здесь есть. Больше ничего нет. Но большего и не надо. Отличная атмосфера тоски и отчаяния.

Оказывается, не только у нас грустят по благословенному Союзу, где задаром раздавали квартиры и кормили вкуснейшей докторской колбасой. Данный роман, начиная от названия, заканчивая месседжами каждой главы, пропитан причитаниями о том, что раньше трава была зеленее. И это очень приятно читать. Конечно, очень скоро можно увидеть, что проблемы персонажей этого романа не глобальные, а локальные. По простому, хочешь жить — давай вертись. А здесь через одного хронические бездельники разного возраста, которые свою лень делать выбор обосновывают вселенским американским кризисом. А за этим конфликтом ничего в книге нет — лайт-бродяжничество, будни тюряги, жизнь в трейлере, ничего сверхзанимательного.

Рекомендуется для поднятия собственного тонуса, мол, там, где нас нет, тоже хреново.

Америка. Соединённые Штаты Америки. Какие ассоциации? Статуя свободы? Сверкающие днём на солнце и множеством ламп дневного света по ночам небоскрёбы? Ещё, конечно, уютные, окружённые зеленью, двухэтажные коттеджи, те самые, над дверью которых смело можно крепить табличку с надписью «Американская мечта»?

Но раз есть фасад, за который ни перед кем не стыдно, есть и задний двор, о котором, если не все, то многие знают, но лишний раз показывать царящий там беспорядок и закинутую в дальний угол рухлядь всё равно не хочется. В один из таких дальних, словно бы забытых обществом, зарастающих бурьяном и заваленным проржавелым старьём уголков США мы и отправимся. Потому что каким бы блистательным и великолепным не был бы фасад, мы не можем говорить, что узнали страну до тех пор, пока не заглянем на задний двор к людям, озабоченным не карьерным ростом, а тем как бы свести концы с концами, чтобы хотя бы не умереть с голоду.

Бьюэлл — маленький городок в штате Пенсильвания, живущий за счёт сталелитейного завода. Раскатанная станками в ровную полосу расплавленная сталь создавала рабочие места и всё было хорошо. Время шло, прибыль исправно текла на счета в банке и в бумажники, но техника изнашивалась, а собственники даже и не думали о ремонте или замене отработавших своё агрегатов. Использовать ресурс до последнего! Получить максимум прибыли здесь и сейчас! А вот потом уже можно что-то решать и как-то действовать.

Последствия ждать себя не заставили и совсем скоро случилась авария, жутким образом отнявшая жизнь у нескольких рабочих и оставившая ещё одного с парализованными до конца дней ногами. Вскоре завод закрыли и это было начало конца Бьюэлла. Серьёзной работы не осталось, но банки всё равно требовали выплат. Одни кинулись прочь из города, другие покончили с собой в порыве отчаяния, третьи остались, сжав зубы, цепляясь то за одну, то за другую мелкую работёнку и промышляя браконьерством, чтобы было что положить в тарелку на завтрак, обед и ужин.

И хоть Бьюэлл — городок маленький, очевидно, что проблемы его жителей — это часть большой политической и экономической мозаики. И раз так, то насколько «Американская ржавчина» политически ангажированна? На самом деле немного. Вот, например, я, живущий в 2018 читал те несколько абзацев, где персонажи Майера, в буквальном и образном смысле, потрясают кулаками в сторону властей и невольно вспоминал пункты предвыборной программы нынешнего президента США Дональда Трампа. Создание рабочих мест, засилье эмигрантов, тьма импортных товаров, подминающих под себя американские продукты, изделия и ресурсы, а также ассорти региональных войн по всей планете, из-за которых здоровые мужики погибают где-то там вместо того, чтобы работать и наводить порядок в своей стране. Всё то, что не даёт вздохнуть полной грудью так называемому «ржавому поясу» Соединённых Штатов. И всё же в этих строчках живёт не столько гнев народный, сколько усталость, бессилие и горькая обида на принимаемые в высоких кабинетах решения.

«Жаль, тебя не было здесь в семидесятые, Бад. Едва ли не каждые три года департамент покупал новые патрульные машины, с двигателями “корветт”. А потом наступили восьмидесятые, а потом мы не просто потеряли работу, но у людей вообще не осталось в жизни ничего хорошего, негде проявить себя. И надо радоваться, если есть шанс возить шваброй или выносить горшки. Мы откатываемся назад как нация, возможно впервые в истории, и виной тому не подростки с зелеными волосами и железяками в носу. Меня лично это не коснулось, но невозможно отрицать тенденции. Настоящая проблема в том, что у среднестатистического гражданина нет работы, в которой он мог бы реализоваться. Потеряешь гражданина – потеряешь страну.» (с)

Каждый, открывший книгу, должен понимать, что чтение предстоит вовсе не весёлое. И дело даже не во множестве заколоченных дверей и окон, за которыми когда-то, ещё совсем недавно кто-то жил и о чём-то мечтал. Дело и не в пожирающей, почти покинутый людьми город, зелени с раскиданным тут и там ржавым барахлом. Постапокалипсис, существующий всего-то в нескольких десятках километрах от бурлящей жизнью и высокими технологиями цивилизации, всего лишь декорация для великого множество ошибок.

Кто-то, не долго думая, уехал пытать счастья в другом, подобном Бьюэллу, городке или в мегополис, но вернулся ни с чем. Возможно, не стоило и уезжать? Но вот кому-то другому повезло выбраться из нищеты, став успешным человеком, своим для большого мира! Вот только, семья счастливчика так и осталась в богом забытой глуши. И все проблемы, какие были в родных стенах, только умножились, вплотную подобравшись к точке невозврата, когда при всём желании ничего уже не изменишь. Хочешь или не хочешь — принимай последствия, в том числе и трагические. Кто-то мог покинуть малую родину, мог пройти по верной, открытой добрыми людьми дороге, но почему-то решил повременить, подумать, набраться смелости, а потом прошло время и стало поздно. Можешь хоть об стенку головой в буквальном смысле биться, но той возможности, что была, уже и след простыл, а новой нет и уже, наверное, никогда не будет.

Ошибки на ошибках. Везде. Всюду. У всех. При этом каких-то особых пороков в «Американской ржавчине» нет. Балансирующий на краю пропасти забвения городок не ощущается такой уж мерзкой клоакой, на улицах которой живёт порождённая как отчаянием, так и почти совсем исчезнувшей полицией вседозволенность. Конечно, здесь достаточно наркоманов и сброда, готового запросто и без сомнений всадить нож под рёбра. И всё же, Бьюэлл — это скорее местечко, где люди быстро или медленно, но неотвратимо поглощаются, исчезают в двух болотах одновременно. Принявшая эстафету у закона джунглей экономика отбирает у человека всё, что у него есть, а собственные слабости добивают, заставляя изо дня в день наблюдать собственный конец.

«Он не отрывал взгляда от точки между глаз Шведа, даже когда шар уже вылетел из руки. Целился. Сконцентрировался, чтобы попасть туда. Пытался припомнить руки Шведа, держал ли он оружие, но, похоже, нет. Ничего в руках не было. Безоружный человек, самые страшные слова. Зачем ты швырнул в него эту штуку? Потому что увидел его лицо. Потому что не мог бросить в мексиканца – задел бы Поу. Мексиканец прижал нож к горлу Поу, но убил ты не его. Тот, что умер, просто стоял в стороне.»(с)

«Вот оно, объяснение. Свой в обмен на чужого. Мертвый Швед против живого Поу. Десять мертвых шведов или сотня. Сколько угодно, если это враг.» (с)

Вот также, как обезлюдевший, заросший сорной травой и забытый большим бизнесом Бьюэлл оказывается всего лишь декорацией для драматичного сплетения идущих каждый в свой тупик судеб, так и прожигающие дни до неизбежного прибытия на конечную остановку люди в свою очередь превращаются в основу, на которой развивается своеобразная, современная, американская версия «Преступления и наказания». Только, если Раскольников после убийства старухи-процентщицы не находил себе места, кидаясь от желания представить себя на всё право имеющим сверхчеловеком к горькому раскаянию маленького, смертного человечка, у Майера всё несколько иначе.

Взрослый, да ещё и перешагнувший средний возраст человек ещё может смириться и дожить остаток дней своих в богом забытом городке, а подросткам, молодёжи смириться куда сложнее, а то и вовсе невозможно. Одни станут наркоманами и бандитами, другие попытаются сбежать. Но что, если, едва ступив за порог, беглецы столкнутся с бандитами, которые не пожелают разминуться, чтоб каждый пошёл своей дорогой? Что, если один беглец испугается и убежит, оставив друга на произвол судьбы, но затем всё же вернется и точным броском камня убьёт одного из нападавших? Необходимая, совершенно естественная и правильная самозащита? Или убийство даже последнего бандита — это всё равно убийство? И что делать после этого? Не раздумывая, явиться с повинной? Или вернуться домой и хотя бы какое-то время жить так, будто ничего и не было? Быть может, всё обойдётся? Или лучше сбежать, скрыться, чтоб хватились, но ничего бы не нашли, попытались бы найти, да не сумели, а потом бы успокоились и забыли?

Именно такой выбор встаёт перед щуплым, мечтающим стать астрофизиком Айзеком Инглишом и его другом, драчливым верзилой, некогда потерявшем шанс начать карьеру в американском футболе Билли Поу. Переговорив меж собой, друзья решают разойтись по сторонам. Мечтавший распрощаться с Бьюэллом, затаивший обиду на отца и сестру Айзек уходит в манящие дальние дали, а спасённый метким ударом друга, в общем-то и не горевший желанием бежать, даже из такой дыры, в какую превратился городок, Поу возвращается домой. Совсем скоро выбор каждого превратится в самое настоящее и очень серьёзное испытание.

«Он направился вдоль железнодорожных путей, ведущих от завода, прочь от города и старой школы, прочь от дома Поу. Прошлое быстро скрылось из виду. Насыпь узкая, извилистая, вырезанная в склоне холма, густой лес подступает с обеих сторон, звук шагов разносится далеко-далеко. Малыш по-настоящему отправился в путь. Одинокий сейчас, как и тогда, когда пришел в этот мир. Самое глухое время – дневные существа еще спят, а ночные уже угомонились. А Малыш все идет. В Калифорнию. В тепло своей собственной пустыни.» (с)

Айзек уйдёт далеко! Очень далеко для подростка с рюкзаком за спиной. Молодость будет шептать ему о романтике побега, а горечь толкать вперёд, всё дальше и дальше. Вокруг него раскинутся неизведанные просторы и это будет прекрасно! Порвать оковы, забыть запреты, вырваться из клетки, чтобы пойти, а потом поехать автостопом или даже запрыгнуть «зайцем» в один из вагонов грузового поезда. Из города в город, из штата в штат, назло всем ветрам и тем, кто остался там, где тебя уже нет! Тем более, что возвращение чревато арестом и поэтому выбора-то вроде как не остаётся.

Надо ли говорить, что казавшееся прекрасным путешествие совсем скоро превратится в отчаянную борьбу одинокого парнишки за выживание среди тех, кому до него нет никакого дела? А в это время шестерни закона всё-таки пришли в движение и известный горячим нравом Билли Поу пошёл по этапу по обвинению в убийстве. Потому что закон есть закон. А также, потому что новому окружному прокурору очень нужно прописать в послужном списке чью-нибудь поимку с последующий смертным приговором.

И пока где-то там Айзек познает разницу между реальностью и грёзой, Поу предстоит кое-что не менее серьёзное. Потому что быть известным по округе драчливым бугаём — это одно, а вот попасть за решётку, терпеть презрение, жестокие побои или влиться в тюремную, уголовную среду, стать среди них своим, заработать доверие и расположение услугами вроде избиения тех, кого тебе укажут — это совсем другое.

«Это же свидетельство, что для всего есть причина, и хоть ты едва не прикончил того парня из Доноры, зато спас Айзека Инглиша. Это знак, и пошли они все на хрен, и Харрис, и прокурор, и все прочие, которых он даже не знает, ничего он им не расскажет, может, он и совершил в жизни один-единственный достойный поступок, но не собирается его профукать.» (с)

Да-да, через Айзека и Поу «Американская ржавчина» из социальной драмы превращается в историю о взрослении и проверке на прочность настоящей дружбы. Ведь одно дело, когда сбежал из дому вслед за мечтой, но потом вернулся, потому что всё оказалось сложнее, чем представлялось. Унизительно для бунтующей души, но вернутся, чтобы практически наверняка полицейские защёлкнули на руках наручники, кинули бы за решётку, а потом и вовсе отправили бы на электрический стул — это совсем другое. И стоит ли для самого Поу благодарность лучшему другу за спасение от верной гибели отсидки вместо него за решёткой, пресмыкания перед матёрыми личностями с верной перспективой смертной казни? И какие чувства как к Айзеку, так и к Поу проснутся у родных и чужих, когда пойдёт слух об убийстве? Одним, конечно, будет плевать, другие только порадуются, а третьи, до того как будто бы и не питавшие в двум друзьям тёплых чувств, наоборот откроются с новой стороны.

Завершая писанину хочу сказать, что я специально подбирал книгу, чтобы погрузиться в жизнь, быт и реалии тех американских граждан, которых никак нельзя назвать состоятельными и даже до среднего класса им далеко, потому что волей-неволей приходиться считать каждый доллар и каждый цент. Получил ли я что хотел? Скорее да, чем нет, но, если честно, мне не хватило. Не хватило, потому что чем дальше, тем больше Майер смещал повествование от социальной к психологической драме. Это сложно назвать минусом, потому что Майер мастерски погружает читателя в голову, в мысли каждого из персонажей будь то подросток или взрослые мужчины и женщины. Два жанра органично взаимопроникают друг в друга и в тоже время не оставляет ощущение, что из одной книги смело можно было сделать две. И, если бы так случилось, я бы не отказался почитать обе.