Генри Лайон Олди «Дайте им умереть»

Эх... Понимаю, что могу вызвать неудовольствие фанатов Олди, но всёж... Не дочитал. Не смог. Честно пытался осилить этот роман, но с каждой страницей, через которую мне буквально приходилось продираться, понимал, что моих сил может не хватить. Их и не хватило. В результате решил прекратить это самоистязание, и отложить эту книгу на неопределённое время.

Что мне там не понравилось: Прежде всего — язык. Книга написана очень тяжеловесным языком. После каждой страницы приходится переводить дух, и вытирать со лба трудовой пот:)) Читая медленно, вскоре начинаешь бороться со сном. Начинаешь читать быстрее — полностью теряешь нить повествования.

Не моё произведение, явно не моё.

роман ОЧЕНЬ разочаровал. Логика повествования хромает, абсолютно не вписываясь в логику мира Пути меча. Если в Пути меча была понятна логика, когда холодное оружие становится одушевлённым, являясь произведением не ремесла, но искусства, то в этом романе данная логика не работает. Огнестрельное оружие — продукт массового производства, конвейер. Какая уж тут «душа» у оружия? ИМХО, очень притянуто за уши к логике мира Кабира. По этой логике сознание должно проснуться вообще у всех вещей — да хоть у кастрюль алюминиевых. Масса ляпов, «роялей в кустах», внутренних противоречий. Изложение сумбурно и противоречиво. Середина жутко провисает, нелепое описание глюков героев — или каких-то хаотичных скачков в пространстве-времени — вообще не понял, к чему это и зачем. Всю середину книги прочитал по-диагонали, ибо невозможно эту муть воспринимать. При малом объёме романа — стойкое ощущение затянутости действия, сюжет топчется на месте, не развиваясь. Куча героев — тоже не понятно зачем, их присутствие в книге никак не обосновано, они ничего не совершают и абсолютно не влияют на происходящее в романе, просто статисты. Единственный важный персонаж — Ниру, но она выписана настолько схематично, что создаётся впечатление какого-то не живого манекена или робота. Вся «философия» романа высосана из пальца. Мой вердикт: роман — объективно шлак.

Со времен величия и могущества Кабирского эмирата прошли века. Неумолимый прогресс давным давно сокрушил твердыни традиций, подарив обществу просвещение, технологии и науку. И в романе перед читателями предстает картина почти современного цивилизованного Востока, до боли похожего на нашу реальность. Одна из ключевых ролей достается оружию, холодному и огнестрельному, древнему и новому. Да и сам роман напоминает осколочную гранату, вброшенную в блиндаж читательского сознания. Гранату без чеки, которая сперва равнодушно медлит, а потом в клочья разносит все представления и ожидания, безжалостно взрываясь роем бритвенно-острых осколков.

Осколков — ибо Кабирский эмират распался. И кровоточат до сих пор разрывы границ, шрамы племен и народов. Столица теперь перенесена в Дурбан, свободу получил Мэйлань, договора подписаны с Лоулезом и Кименой. Но все еще гремят выстрелы в Малом Хакасе, грохочут взрывы террористов, а горные егеря зачищают аулы. Нет покоя земле, которую вновь обильно поливают кровью.

Осколков — ибо эпизоды в романе скачут во времени и пространстве. Вторая же часть и вовсе состоит из слоеного пирога эпох, начиная от войны с Шулмой, проходя черед междоусобные раздоры, сражения тайных обществ, борьбы с басмачами, заканчивая современной неустроенностью Ближнего Востока. Складывая мозаику, полезно держать в уме как события романа «Путь меча», так и реальную историю арабских государств, чтобы в полной мере оценить замысел авторов.

Осколков — ибо будущее Блистающих, одушевленных клинков, оказалось трагичным. Обреченные на жалкое прозябание на шелке под стеклянными витринами, лишенные упоения изысканных Бесед и горячки честного боя. Лишенные даже права на смерть, вынужденные тихо угасать, лишаясь рассудка. Дряхлость, маразм и беспамятство — что может быть страшнее для тех, кто некогда вершил судьбы государств? Наверное, только новое оружие, которое превратило убийство в механический процесс. Нажатие на спуск — минус чья-то жизнь. Простое вычитание.

Осколков — ибо в книге множество персонажей — историк Рашид, доктор-экстрасенс Кадаль, его друг и шейх «Аламута» Равиль, бывший горный егерь Карен, его шеф и офицер полиции Фаршедвард, а также другие — пьяница и охранники, ученики и астролог, старуха Бобовай и ее странная правнучка, Ниру, владелица древних метательных ножей. Их судьбы переплетены, изъязвлены потерями близких и болью. А грядущие испытания вывернут их души наизнанку.

Осколков — ибо порой кажется, что мир сошел с ума. Эпидемия сонливости, астрологические игры руководства мектеба «Звездный час», винегрет из снов о прошлых жизней — перерождениях. Странные самоубийства и отказы оружия. Мир словно расплавился, поплыл под полуденным солнцем, выпуская на волю дремлющих тварей.

Уподобившись гранате, роман получился чрезвычайно раздробленным и рвущим, острым и тяжелым. Такое трудно принять и впустить в себя, а еще труднее прочувствовать ощущения героев. Если в «Пути меча» мощный эмоциональный заряд имел четкое направление, то здесь он заложен во все стороны, как взрыв гранаты, который не щадит никого. Не удивительно, что «Дайте им умереть» крайне редко ставят на первое место в Кабирском цикле и неохотно упоминают в рекомендациях.

Итог: фрагментарный, жесткий философский боевик в современном восточном антураже.

Позволю себе не согласиться со многими прозвучавшими здесь критическими замечаниями.

Прежде всего — язык. Язык не просто хорош, он феерически великолепен! Да, усложнен. Усложнен авторами целенаправленно. И цели своей авторы добились — поглощая роман медленно, вдумчиво, читатель буквально растворятеся в тексте, наслаждаясь каждой выверенной строчкой, каждым «вкусным» оборотом, каждым «настоящим» именем...

Далее — герои. Да, однозначно положительных героев нет. Но нет и однозначно отрицательных. В какой-то момент времени, в какой-то ситуации читатель может себя ассоциировать с каждым из героев. А какими живыми, НАСТОЯЩИМИ получились люди. Карен Рудаби, хайль-баши Фаршедвард Али-бей, доктор Кадаль, Большой Равиль, пьяница Руинтан... А образ Сколопендры Ниру Бобовай (а также написанные ею великолепные эпиграфы) — одна из самых больших удач Олди. Да что там говорить, даже коза у Олди живая и запоминающаяся:smile:

Третье — мир. Да, я могу понять неудовольство фанатов «Пути меча», не узнающих этот мир. Но!!! Только таким этот мир и мог, и должен был стать. Легенда несомненно убивается прогрессом и в мумифицированном виде искусственно предстает нам в ТВ сериале. Такова жизнь. И эту горькую правду умело доносят до нас соавторы.

Итог — блестящий роман, вершина среднего периода творчества Олди. (ИМХО)

Прекрасная книга! Холодная, жутковатая, какая-то ржавая... «Кто знает, что ждёт нас в будущем?»(с) Может, проклят как раз тот день, когда оружию ПЕРЕСТАЛИ давать имена?.. Когда оружие превратилось в безличностный ПРИДАТОК его двуногого хозяина? Когда убивать стало обыденно и просто, на большом расстоянии, без особого труда и эмоций — может, как раз это и привело к деградации оружия, сведя его до уровня простейшего организма, которому осталась из всего богатства чувств лишь боль?!

Не знаю, как вам, а по мне: только так могло из продолжения «Пути меча» получиться нечто действительно новое и интересное. Любое другое продолжение было бы сусально, сладенько и бессмысленно, как тот самый сериал про Чэна, который не раз упоминается в книге;) Но, такого не случилось и не могло случиться, ведь это же Олди!

Прочитал я эту книгу при весьма странных обстоятельствах – ДО всех остальных книг Кабирского цикла. Не могу даже точно решить, хорошо это или плохо.

С одной стороны, должен предупредить – несмотря на то, что прямым продолжением «Пути меча» эта книга не является, без прочтения первой части цикла многие детали останутся совершенно непонятными, что затруднит понимание главной идеи (а возможно, и исказит его).

С другой – отсылки к «Пути меча» указывают на весьма печальное дальнейшее развитие событий в Кабире той эпохи, что сильно портит впечатление от концовки вышеназванного произведения.

Так что начинать чтение цикла с этой части все же было ошибкой. Перечитывая недавно (первый раз я прочитал ее больше пяти лет назад), я уже не путался в хитросплетении событий, видений и воспоминаний.

Скажу сразу – это единственное произведение Кабирского цикла, которое мне НЕ понравилось. Причин много – книга это сумбурная, мрачная, в маленький объем втиснуто очень много действия;

Вызывает ряд сомнений и идея о том, что огнестрельное оружие хочет исчезнуть, потому, что ему больно стрелять. Почему-то это мне кажется гораздо менее убедительным, чем идея о разумных клинках и дубинках. Мыслящий меч я могу себе представить, а что-то, в чем изначально заложена жажда собственной гибели, в моем мозгу не умещается. Красиво, смело, необычно – но только как литературный образ, а как деталь мира Кабира – неубедительно. А метафора должна обладать органичностью и многогранностью мистического символа, иначе она деградирует до простой аллегории – а это уже не уровень Олди.

Развитие вооружений – проклятие мира. Чем совершеннее оружие – тем безжалостнее войны, тем сильнее стирается грань между воином и убийцей. Нет необходимости смотреть в лицо противнику – и он становится просто безликим абстрактным Врагом. А с врагом не Беседуют – его уничтожают. И уже нет смысла доказывать силу и превосходство, главное – выстрелить первым.

Признаться, я тоже не люблю огнестрельное оружие.

В реальности, правда, изобретение оружия массового поражения наоборот, заставило людей отказаться от идеи простых силовых решений и чаще садиться за стол мирных переговоров. Во всяком случае, пока мир держится.

Впрочем Кабир – это другой мир. И все же не верится мне в желание пистолетов и пушек самоуничтожиться…

В остальном тоже авторы перемудрили. Масса действующих лиц, все с достаточно проработанной психологией и биографией – больше смахивает на демонстрацию возможностей. Перегружает это короткий роман, больше похожий на повесть. А если еще учесть все эти броски в иные миры, прошлое и другие вероятностные потоки времени – книга получается слишком «навороченной». Хотя это и неплохо – другая крайность всяко хуже.

Достоинства произведения:

стиль и язык;

проработанный психологизм;

интересная возможность увидеть Кабир постиндустриальной эпохи;

Недостатки:

излишняя мрачность, некоторый налет «чернушности» (особенно бросается в глаза в связи с «Путем меча»);

перегруженность текста при малом объеме затрудняет восприятие;

множество замысловатых образов и «левых» сюжетных ходов, никак, имхо, не способствующих пониманию идеи романа.

Итог: если вам понравился «Путь меча» и вы решили прочесть «Дайте им умереть» — готовьтесь пить валерьянку. Или просто – напиться. Потому, что книга мрачная и сказочную атмосферу первой части перечеркивает совершенно. Можно читать, можно не читать. А если решили – все-таки лучше в порядке выхода, после «Пути меча» и до «Я возьму сам» — так впечатления будут позитивнее.

Ах, как хотелось, чтобы и третья книга Кабирского цикла оказалась такой же великолепной, как две первые. Не получилось...

Вот вроде бы все в ней, как и в тех: тема та же, авторы те же, язык такой же, а что касается сюжета — так здесь он даже и еще более закрученный. А вот читать неинтересно и все тут. Не веришь тому, что написано.. Возможно, все дело в том, что книга построена на современном материале, а современность всегда более скучна и обыдена, чем полусказочные средние века.. Возможно, что поверить в одушевленность современного оружия гораздо труднее, чем в одушевленность средневековых мечей... Возможно, книге просто не хватило некой изюминки, романтизма, какого-то эмоционального фона.. Но, отдавая должное изощренной фантазии авторов, хочется отметить, что читается этот роман совсем не с таким интересом, как два предыдущих, да и думать о нем после окончания чтения совсем не тянет...

Вообщем, с другой книгой цикла «Путь меча» даже рядом не валялось. Это какой-то балаган из слов, безумная пляска букв и предложений, бред какого-то сумасшедшего, что бросил свои каракули в шредер, перемешал с газетными вырезками, а потом приклеил к кирпичной стене и грозя редакторам ножом, заставил всё это переписывать и потом издать. Слово там, слово здесь, кусок предложения, обрыв, следом что-то другое, мутное, блеклое, а потом вроде снова прозрения сюжетной нити, и ... снова обрыв. Где я, кто я, как меня зовут? Казалась я поехал кукухой вместе с автором и забыл для чего вообще я продолжаю читать дальше эту муть.

Скачок! Новый текст, новые детали, другая история, другие герои, и вот вроде ты привыкаешь и начинаешь за ними следить, пытаясь вникнуть в ту неуловимую логику действия и текста как..., вжух, снова смена плана, снова что-то новое и непонятное, где твоё сознание в голове кричит, что выйти в окно — это может даже лучший выход, чем дочитать до конца и рехнуться окончательно. Я закрываю глаза, голова кружиться в спиральном танце, сознание уплывает прочь, пронося очертания давно минувших страниц, кажется, что ещё немного и я познаю сущность авторского безумия. Или уже познал?

Я вижу всё это в страницах запутанного теска из перемешанных между собой букв, что смотрят на меня и крутят пальцем у виска. Они говорят со мной, я слышу их, и тут же внезапно наблюдаю, как санитары вяжут меня, осторожно вынимают книгу из ослабевших пальцев, и аккуратно укладывают на каталку. Пролетает знакомый потолок, стены грязного подъезда, очертания улицы и лиц любопытных прохожих, потом всё снова теряется, и вот доктор что-то колит мне, проверяя зрачки фонариком. Он говорит спокойным голосом, что всё будет хорошо...

Вот-вот, мне станет легче и я уже чувств как зкачит кролик .. кольитса и прыгает, хочу банан и жарик из стекловаты пггнвицув5 ьвиышааьуащщ6блц бььвдв7фццтвцттвчир88ц вцллао93дфыа.....,,,_

Спсибвоубо за вниаманивее...,,, Критиса всеся и привушпствся.

“Путь меча”, первая книга цикла, – довольно унылое в своей большей части, однако строго прямолинейное по сценарию и удобное для прочтения произведение, которое захватывает началом и, создавая в этом же начале определённые рычаги воздействия, не даёт читателю отойти от романа даже в тех моментах, когда из-за скуки хочется на потолок лезть. “Дайте им умереть” – роман, полностью состоящий из таких моментов.

Очень сложно поверить в то, что такие профессионала как Громов и Ладыженский могли написать столь куцее и невыразительное творение. Оно до сих пор красиво в писательском плане – здесь бесспорно. Однако насколько оно медлительно, не сконцентрировано. От этого просто не по себе становится.

Действие постоянное скачет между местами и героями, а то и временами, то связывая себя с прошлой книгой, то оттесняясь от неё. Читать такой балаган утомительно не столько из-за того, что не успеваешь за ним уследить: нет, тут всё благодаря языку Олди просто отлично – ты словно плывешь по тексту, приятно входя в крутые виражи перемен. Утомительно из-за перегруза. Из-за перенасыщения персоналиями, их видами (там не только люди имеют место в истории), мотивами, которые зачастую очень туманны. Банально из-за медлительности их действий. Тут уже сказывается обратная медаль прекрасного языка авторов: их любовь к сравнению и описанию через сравнения зачастую зазря увеличивает статичные моменты или рушит динамику, соответственно, динамичных моментов.

В результате выходит так, что, не успев уследить за героями и их целями, теряется нить повествования. Притом не успел не потому, что быстро, а потому, что медленно. Сама история теряется в нагромождении из деталей, недоговорок, сравнительных междометий, уточнений и прочего. Добивает финал, в котором очень пространно, словно без должной проработки, обставлена основанная трагедия мира Олди. Это… Это прям больно: концовку раскрывать не стоит, но если говорить лично от себя, то поверить ей мне не удалось.

В конечном итоге очень скучно, очень тяжело. Неожиданно и неприятно. Хотелось бы сказать что-то хорошее, но как-то не очень получается: книга красивая, но читать её не рекомендовал бы.

В завершении, разве что, на манер авторов хотелось бы выразиться стихами, чья структура после этого романа уже в печёнках сидит:

В книге скука скукой погоняет,

Всего лучшего желает;

Спасибо книга, я пойду,

От тебя передохну.

Роман — литературный жанр, повествующий о жизни и развитии главного героя в кризисный период его жизни. Если развития нет, то можно делать вывод, что читаем мы не роман, а повесть. Вне зависимости от толщины книги. Но это не наш случай. У нас именно роман, но с одним интересным нюансом. Главным героем не обязательно должен быть человек. Олди вообще любят писать книги, где главным героем является не человек, а эпоха (тот же ахейский цикл). Эпоха тоже может развиваться, эволюционировать/деградировать и, конечно, пребывать в кризисе. Она чем-то завершится и что-то наступит после нее. «Интересное время» конца эпохи — тема книги. Точно про это же мы уже читали в «Пути меча». Просто там авторы закрывали другую эпоху, пораженную другим кризисом. Но что такое человеческая история? Это решение кризиса путем создания предпосылки к новому кризису.

Эпоха раскрывается через своих героев. И герои эти интересные. А какие еще герои могут жить в «интересное время»? Кто уже читал достаточно Олдей, тот найдет тут типажи, которые близки авторам. Но отдельное «спасибо» за главную героиню, с которой все начинается, и с которой все заканчивается. Да, я считаю ее главной героиней. Да, я понимаю, что под нее места в тексте отведено не так уж и много, а количество ее реплик соизмеримо с количеством пальцев на руках. Но для меня она и есть самый яркий персонаж, хотя ее визуальное описание — полная противоположность. Могу же я иметь любимчика, если авторы не выделили конкретного персонажа в ГГ явно?

Своеобразный авторский стиль изложения тут присутствует. Кто-то на кого-то чем-то замахнулся? Давайте почитаем связанное с этим лирическое отступление, а через две страницы или в следующей главе мы узнаем: попал или не попал. И что из этого вышло. Критикую ли я сейчас авторскую манеру писать? Разумеется, — нет! Когда к подобной манере ты уже привык, то наоборот: начинаешь радоваться, испытав чувство узнавания. И вообще... Мы читаем определенного автора, чтобы попробовать на вкус оригинальный стиль, в котором пишет этот автор.

Концовка книги вышла внезапной и неожиданной. Как авторы и любят. Эпоху закрыли, цивилизацию перезагрузили, мессия очистил диск. «Каждому веку счастливую концовку. Каждой судьбе заслуженную нирвану». Пользуясь случаем хочу пожелать новому миру удачи.

После событий романа «Путь меча» прошло не одно столетие, плюющиеся огнем не-Блистающие приближаются к точке невозврата, трансформируясь в оружие массового поражения. Напряжение грозит разразиться всеобщим психозом. И в одной обойме, на территории частной школы-мектеба, оказываются совсем разные люди — хабиб-целитель Кадаль, избавляющий от тягот болезней по фотографии, его патрон Большой Равиль, шейх преступного сообщества «Аламут», хаким-историк Рашид, странным образом ощущающий связь с музейным экспонатом, двуручным эспадоном, азат-солдат Карен, новоиспеченный гулям местной частной школы, не задержавшийся в полиции и выдворенный оттуда хайль-баши Али-Беем, сам Али-Бей, дети, взрослые… и странная девочка, под накидкой которой спит (спит? бодрствует?) десяток братьев-ножей.

Роман весьма и весьма отличается от «Пути меча», продолжая его основную сюжетную линию. Если в первом мы погружаемся в сознание Блистающих, плывем в относительно спокойных водах широкой реки сюжета, то здесь — попадаем в море безумия, оно и понятно, ведь плюющиеся, пришедшие на смену Блистающим, отнюдь не обладают развитым сознанием. Бездна тысяч голодных темных глаз глядит на нас со страниц книги. Да, Блистающие подобны людям, но не эти — ненавидящие себя, стремящиеся к саморазрушению…

Что еще отличает море от реки — так это отсутствие одного русла-сюжета. Здесь мы наблюдаем множество линий, создающих полифонию в первой части, и сливающихся в многоголосье хора во второй. Композицию дополняет своеобразный водораздел, ненумерованная вставка, водящая за нос читателя, подсовывающая ему невинного жертвенного агнца в шкуре козла отпущения.

Многое изменилось, но что осталось, так это отличный язык, пересыпанный все теми же ближневосточными и среднеазиатскими терминами и наименованиями. Отдельный плюс заслуживают герои и персонажи, каждый отлично проработан, уникален и неповторим. Каждому отводится своя роль и место в повествовании. И у каждого в голове есть комнатка, в которую авторы пригласят читателя, предоставляя тому уникальную возможность посмотреть на мир глазами этого самого персонажа.

Стоит добавить, что вторая часть несколько напоминает любимые сюжеты Кинга, которые мы можем наблюдать во «Мгле» или «Буре столетия», когда люди, отрезанные от мира, оказываются в изоляции и взаимодействуют друг с другом сообразно со своими психологическими установками и особенностями, а напряжение усиливается за счет того, что автор подбрасывает почтенному сообществу непростую проблему в виде этического и морального выбора — убить девочку, решив проблемы всех и каждого? Отдать незнакомому пришельцу всего одного ребенка, но спасти других?

В общем и целом, Олди снова на высоте. Они полностью меняют подход, как в построении архитектуры произведения, так и в стилистике, в атмосфере. Меняется все, почти нет «голоса» Блистающих, нет былинного эпоса-квеста, цельнометаллических героев, чьи пути прямые, как лезвия их мечей, но в то же время перед нами все тот же Кабир, и все здесь ощущается иначе лишь потому, что и сам мир изменился, ведь ничто не вечно. Радует, что данные изменения никоим образом не сказываются на качестве прозы дуэта.

И все же, что рождается, то должно умереть. И иногда надо просто признать чье-то право на смерть. Ведь что может быть хуже, чем лежать в хрустальном гробу, блуждая между сном и явью и вспоминая сильные руки, свист и пение боя, навсегда ушедшие в прошлое?

P.S. Как точно описана суть огнестрельного оружия. Разве могло бы оно думать иначе, имей оно сознание? Постоянная боль, в буквальном смысле маленькая смерть во время каждого выстрела. Мышление роя, матка и слуги. Оружейные заводы, приводы и пули. Удивительно, как удается авторам перевести язык оружия на наш, человеческий.

Бред — это первое, что пришло в голову после прочтения. На середине книги хотел все бросить, но стало жаль потраченного времени. Пришлось дочитывать, чтобы поставить оценку.

В целом — читать сложно. Язык повествования непривычный. Бывают непонятные скачки повествования. Некоторые моменты непонятны (например, упор делался на оружие корпорации «Массуд» и ее дочерних компаний, а в итоге говорится обо ВСЕМ оружии).

Крайне не понравилось. Оценка выше 1 только из-за окончания.

Мир изнанка, мир безумие.

Что выше? Мир или человеческая жизнь? Жизнь или смерть? Можно ли умереть за спасение других, если на тебе сходится время?

Роман безделушка. Слог сложный, многогранный и трудно воспроизводимый, как всегда у дуэта работает на роман. Благодаря ему мы видим оригинальный мир стилистики слова, и именно тяжелый слог, придает смысловую тяжесть роману.

Об этой книги можно оставить двоякие впечатления. С одной стороны хотелось бросить и забыть эту скучную книгу с другой что-то за уши притягивало к ней. И не разочаровало. Пусть я сразу и не вник в олдивские изыскания, но со временем, после осмысления книги многое встало на свои места. Но что удивительно, эта книга заставляет думать, рассуждать человека о не свойственых обыденности материях. Маленький интеллектуальный шедевр написанный на стыке философского романа, боевика, психолологической прозы, с элементами гиперреализма.

Такие книги редкость в современной литературе. Почему? Боюсь эта книга не массовая литература, а элитарная, предназначенная искушеному думающему читателю. Не стоит ждать ураганного экшена от данного боевика и драйва. Балом здесь правит буйства фантазии и интеллекта.

Читать тем, кто хочет свежего выброса интеллектуальной активности.

Болото. Болото, над которым поднимается горячее марево. Именно так я воспринял книгу. Хорошо это или плохо, пусть каждый решает сам, а я продолжу. Адская жара. Сонный город Дурбан. Безумие, которое чувствует хабиб` Кадаль и проказа “Самострел”, причины которой выясняет азат` Карен Рудаби, отставной висак-баши «белых змей»`. Сны о беловолосом воине с двуручником, что снятся хакиму` Аль-Шинби. И одинокая девочка-подросток Ниру Бобовай, что вечно кутается в шаль, и Фаршедвард Али-Бей по прозвищу Тот-Еще-Фарш. Рассказ о том, как Кабирский халифат рухнул, и как появился второй шанс на почти что утопию. Как? Осколки прошлой эпохи должны были исчезнуть, чтобы механизм опять заработал. Именно про этот момент рассказывается в книге.

«Тень от ствола клеймит висок,

Как вечности печать.

Я слышу голос — это Бог

Идет меня встречать.»

Утонул в дымке почти нереального прошлого мир средневекового Кабира с турнирами и Блистающими Мечами, словно улыбающимися в бликах солнечных лучей. Взяв эстафетную палочку очень интересной основной сюжетной линии у предыдущего романа, мы перенеслись в Кабирский Эмират современности. Здесь тема насилия приобрела еще более страшную для восприятия форму, перевоплотившись в рамках этого произведения из холодного в огнестрельное оружие. Жесткая цитата печально известного Александра Башлачева в преддверии начала романа не сулила ничего радужного, как и сам Пролог. Зябкая ладонь предчувствия чего-то очень тяжелого легла на мои плечи с первых строк, на которых история уже закипала в своей остросюжетности. В них было испорченное трупами шоссе, грохот вертолета, рой маленьких металлических игрушек, укутанная в тепло вязанной ткани тоненькая фигурка и как результат всего вышеперечисленного — страшная фраза «приговор приведен в исполнение». Из темной сказки с Блистающими, мечтающими о сильной руке и справедливом поединке, мы перенеслись в не менее темный философский триллер, где с каждой главы черным зрачком револьверного дула на нас смотрел хищный абрис, угрожая разнести вдребезги вместе с собой венец сотен веков человеческой эволюции.

«Нерожденные слова

горло теребят.

Я училась убивать,

начала с себя.»

Повествование романа шло от лица наблюдательного рассказчика и было разделено на сюжетные линии разных героев, которые постоянно чередовались и создавали между собой интересную перекличку кочующими крылатыми фразами. Если «Путь Меча» завораживал меня плавной и абсолютно неспешной динамикой, то данный роман будоражил кровь постоянно непрекращающимися тревожными событиями. Радовать взор любителей хорошей литературы красивыми переплесками слов и мыслей — одна из успешных граней творчества авторов. Олди способны выстрелом одного-единственного предложения попасть в самое сердце. Любая строчка этого романа являла собой незримую ниточку, соединяющую читателей с литературными творцами. Иногда подобное общение напоминало своеобразный диалог, иногда — игру в загадки. Но все чаще этот необычный разговор превращался в некую исповедь, пусть и устами литературных людей, но от этого не менее пронзительную. Очень необычно авторы задевали сакральные вопросы философско-эзотерического характера. Они нанизывали бусины вымысла на нити души персонажей и читателей, сшивая сюжетное полотно двух частей произведения очень необычными главами. И это были не просто флешбэки в прошлое героев. Нас ненадолго окунуло в пространственно-временной отрезок событий давно минувших дней и даже других воплощений. Полночь бродила на мягких лапах по этим страницам, слизывала шепот с белых губ, передавая из столетия в столетия, из уст в уста страшные слова, от которых мурашки бежали по телу: «тварь, змея,...сколопендра.»

«Так и живем. То платим, то не платим

За жалкие подачки от судьбы —

И в рубище безмолвные рабы,

И короли, рабы в парчовом платье.

Так и живем, не слыша зов трубы.»

Для меня данный роман — парад потрясающих персонажей, каждый из которых был ярок в своей индивидуальности и скульптурно-осязаем в диалогах. Здесь снова была видна особая авторская манера владения словом — при всей витиеватости фраз они не занимались бумагомаранием и описывали лишь важные элементы характеров героев, очень четко вырисовывая их образы. Мысли/фразы/переживания каждого действующего лица были настолько очевидными в буквах строк, что все происходящее в первую очередь имело психологический подтекст. При этом реалистичность событий была киниматографически яркой, а эмоциональный контраст отлично поддерживался бесконечной трансформацией юмора в душещипательные сюжетные откровения. Особенно радовал необычной иронией человек «с сомнительным прошлым, темным настоящим и, несомненно, светлым будущим». И я иногда смеялась, а иногда хотелось плакать. Отдельное спасибо хочу сказать авторам за прекрасного героя, обладающего способностью видеть суть окружающих его существ. Он нес совсем другое настроение в роман, ежедневно пребывая в трясине низменных пороков общества. Вместе с ним я попыталась заглянуть в глубины сознания тех, кто был создан палачами чужих жизней. И почему-то чернота пороха на руках и его запах в воздухе мне показались до Смерти родными. Каждый выстрел растекался черной болью и уподоблялся маленькой агонии, пока неумолимая свинцовая оса в оболочке из нержавеющей стали совершала плавное скольжение по нарезам ствола.

«Здесь агнца любит лев, здесь хищник мил и кроток,

Да здравствует наш рай — рай клеток и решеток!»

Творческий порыв и огромное желание донести до читателей важные темы преображают произведение, которое во второй половине повествования приобретает еще и мистическую окраску. Кокон сошедшего с ума времени и свихнувшегося пространства превратили страницы в сюрреалистичная картину, а описанное ироничным языком происходящее безумие казалось еще более смешным от неясности ситуации. Призрачные стены, фанатичные астрологи, способные изменить Мироздание люди, и потусторонние силы, бороться с которыми кажется нереальным. Пожалуй, это одно из немногих произведений авторов, финальные страницы которого несли пусть правдивую, но горечь. Жизнь и Смерть — две стороны одной медали. Поэтому всему, что когда-то было рождено, надо однажды дать умереть. И это, увы, важно признать. Послевкусие от прочтения было по-хорошему печальным. Перед глазами — опадающая с плеч поздней листвой шаль, обнажающая не красоту женского тела, а скованную ножевой перевязью худенькую фигурку. В сердце звучали слова-стихи, надрывом каждой строчки исполосовавшие его. Их я готова цитировать бесконечно. А мыслями я находилась на холме, где черноглазая девочка в белом платье несла в руках сверкающий эспадон, а вокруг нее — разноцветье одежд, блеск оружия и радостные крики людей. Буду мечтать, что когда-нибудь мне это приснится. И кто-то, кто знает все, наверняка сейчас ухмыляется в свою бороду.

«И одни из них шли, уходя в темноту,

Свято веря, что ночь, словно сажа, бела,

За черту,

Что чертой не была.»

*

Продолжение следует...