Сергей Жарковский «Я, Хобо: Времена смерти»

Без вступления и прочих реверансов, ладно? И без всякой последовательности.

Что я думала, пока читала Хобо:

А. Помните машину времени из Понедельника, на которой можно было попасть в описываемое будущее? Привалов ехал по «советской» стороне, и там, в общем, все было классно, прилетали звездолеты и девушки, выскочив из морозильных камер, бежали их встречать с огромными синими цветами в руках. Зато на стороне западного описанного будущего все время что-то рвалось, человек в шрамах бежал по выжженной земле, отстреливаясь и, кажется, еще какие-то внеземные монстры, не помню уже в деталях.

В комментарии на Бэнкса я написала, что самым сильным впечатлением этой зимы для меня стал Бэнкс; в ретроспективе уже могу сказать, что не только этой зимы но и вообще последних лет, следуя прямо за Домом Петросян. Хобо в моей личной топографии оказался еще (и гораздо ещее!) более значимым, чем Бэнкс, поэтому так или сяк, я о них думала вместе, пока читала первую четверть Хобо.

Обратите внимание, какая насмешка — Бэнкс создал и развил мир Полудня, Жарковский – людей со шрамами на выжженной земле, пардон, людей, живущих в условиях затруднительных. Какая удивительная инверсия от того, каким нам представлялся мир в счастливом детстве. Оставлю это без комментариев, но будем держать в уме.

Бэ. Кроме того, с первой страницы до последней, клянусь моим е-ридером, я думала: мать-перемать! Это непереводимо лингвистически и нетранскрибируемо смыслово. Я даже не знаю, сможет ли понять Хобо русскоязычный, но никогда не живший в России человек – а если поймет, то поймет про нас ВСЕ. Однако бог с ним, с этим условным русским, но не советским, и даже не пост-советским. Непереводимо, как есть, непереводимо.

И вот читаю я Хобо, читаю, ощущаю всякие чувства и думаю разные мысли, а параллельно тук-тук, тревожное такое, дискомфортное — а что бы произошло, если бы автор был англоязычным? Взорвал бы он мировую литературу или только слегка расшатал бы, а потом удовлетворился яхтой и виллой и пошел писать хобо-сериал, что тоже, согласитесь, было бы совсем неплохо? И знаете что, дурацкий это вопрос – не для нас эти сады наслаждений, какая-то у нас неправильная карма.

В Хобо есть отдельный такой небольшой сюжет, прямо-таки проходной сюжетик о том, как мэр Города отправляется с визитом на инспекторский «Наум Черняков» и видит там небывалую, невиданную роскошь, целые деревья, небо и даже море (вспоминаем звездолеты Бэнкса, да?). Свой бумажный вариант книги я сейчас отдала дочери, а в электронном подробности не найду, но будьте уверены, что перепад давления у человека извлеченного из глубокой неосознаваемой бедности и доставленного в абсолютное изобилие описаны лучше, чем у множества классиков (а это вообще частая тема в боллитре). И вот что интересно, сталкиваясь с этим изобилием, он изумляется, но не вожделеет его, не желает растовориться в нем, а желает вернуться к своей работе и своим людям. Представления не имею, что вкладывал в этот сюжет автор, но для меня именно этот момент стал точкой полного смещения сознания и, в своем роде, откровением. А я-то думала что все про себя уже знаю и что все мотивы собственных поступков более-менее мне уже понятны.

Цэ. Ergo, думала я, пока читала, «а сколько их упало в бездну?», не англо-пишущих и не попавших в брэнд одновременно? Тут происходит вторая переоценка, активированная книгой, теперь по отношению ко всему культурному полю, пардон за выражение.

Дэ. Item, пришла я к выводу, все наши представления о нашей собственной литературе и нынешней культуре не то чтобы нечеткие, а вообще крайне условны, отраженные в зеркале мирового (не)одобрения и собственной истерии потребления (развлечений, гламура и духоподъемной философии) этаким размытым конденсатом. Третьим результатом хирургического вмешательства романа в мою приятную досель читательскую ипостась стало то, что я вдруг оказалась разадаптированной к литературе развлекательной и пустопорожней. Что, вообще говоря, безусловное благо, — я давно и безуспешно пыталась избавиться от идиотской привычки читать все подряд после какого-то уровня годности (возможно, само понимание годности и уровня резко изменились).

Все вместе означает, что автор выходит далеко за рамки обычного писательского воздействия. Ну то есть в моей системе координат, поскольку Хобо перетряхнул мою картину мира, а это эффект нечастый.

Что я могу сказать на уровне эмоций:

«Война и мир» отечественной фантастики. Весь аромат шестидесятых, выплеснувшийся в семидесятые и дотянувший до восьмидесятых – мы так жили, да. В студенческих общежитиях; на кспшных сборах; работая за энтузиазм и только потому, что так правильно; в поисках запрещенной и дефицитной музыки и книг. Когда друзья значили больше или как минимум столько же, что и семья; когда пили жуткую дрянь и ели весьма однообразно, но не придавали этому никакого значения.

Совершенно неважно, что финал открыт – это история о жизни целого социума, она и не обязана быть завершена. Недописанность каких-то сюжетных линий не мешает совершенно, в принципе, и так все понятно, ну а что нет торжества американской, пардон, советской мечты, так ее и в жизни нет. Какой ХЭ и какая завершенность в «Войне и мире»? Нельзя и даже не нужно ждать от Хобо классической структуры романа.

Наконец, я совершенно убеждена что Хобо – это только первая ласточка какого-то нового литературного поколения. Он слишком другой, чтобы не принадлежать будущему и слишком сильно сцеплен корнями с нашей классикой, чтобы укатиться за горизонт. Он слишком легко читается и слишком силен, чтобы не проникнуть внутрь всей русской литературы, выходя за пределы фантастики, и не посеять там свои семена.

Последний абзац требует пояснить его и раскрыть подробней, но как-нибудь в другой раз. Пока что предлагаю квест, который растянется лет на двадцать – следить, как в русской литературе начнут прорастать эти семена и формироваться новый жанр, некий фантастический гиперреализм . И Сергей Жарковский пророк его)).

И, кстати, будет ужасно жаль, если этот жанр станет кристаллизоваться медленно.

PS. И уже совершенно распоясавшись, добавлю — по масштабу сопоставим с «Войной и миром», по эмоциональному фону и выписанности деталей – с «Андреем Рублевым» Тарковского, по работе с языком – с «Палисандрией» Саши Соколова.

Читается же...ну, наверное, как «Звездные дневники Йона Тихого», до неприличия вкусно, просто обожраться и умереть молодым.

«Я, Хобо» роман производственный, об этом говорили не раз, и в одном из слоёв книга действительно о производстве эдакого космического БАМа — тянут люди трассу, тянут телепортационную трассу из пересадочных станций как я понял. Описан самый опасный эпизод — и плечо уже несчастливое, тринадцатое, и расстояние пройдено уважительное, с метрополии не достать практически. Строят — _провешивают_ — трассу давным давно стартовав с огромным, но — конечным запасом сырья и материлов. Экономика! так мало учитывают фантасты экономику будущего, тут вот учтено, да так учтено что главн.герой именно из-неё и делает то что делает: космач-строитель вырывается назад в метрополию посмотреть кто же это такой добрый/злой отправил на смерть недрожащей рукой. Материалы-то кончаются, не все можно заново сделать, а каждая колония еще и стремится оставить себе, себе ресурсов побольше, отправив дальше по этапу людей поменьше и кораблей пожиже. В резульатет все описано с такоq дотошностью, таким сленгом, который мог быть у людей реально не видящих горизонта планетного, не вдыхавших сена свежего и кормящихся концентратами. Но у них своя богатеqшая и насыщенная жизнь людей, дело делающих и в процессе производства (строительства) кайф получающих. Космос, романтика непустого места, романтика простора. Ясно и то, что автор описывпает будни космачей без прикрас — стычки, споры, прочие подлянки. Больше опасностей, чем любования звездами, приключениями и не пахнет а пахнет смертью. Рассказы Ст.Лема о Пирксе — предтеча такого описания будней покорителей пространства в жестяных коробках.

Второй слой — это личная трагедия, оно же и приобретение нового качества персонажем. Очень неодиданно, но в рамках как раз предложенной профессиональной деятельности. Совсем третий пласт — это выход в обитаемые миры и встреча с запредельным — всё оказывается еще сложнее, чем представляется в традиции космической НФ. На этом месте прочитавшие шпыняют автору за переход от крепкой НФ — к мягкой фэнтези, но я вижу лишь каскадное усложнение смыслов новых действующих лиц романа, непередаваемых традиционными образами. Самое простейшее что видится в этом отрезке — джедаи «Звездных войн», но это только поверхностное, первое может быть впечатление....

Заранее надо сказать про экспериментальный язык — я например страниц пятьдесят просто въезжал, думал синтаксис и орфография нарочито сбиты от привычного стандарта. Но когда вживаешься в мир — язык получается органичным. Редкость у сочинителей. Как пример могу москвича Владимира Покровского и француза Бориса Виана вспомнить, они с письменным языком тоже смело обходились.

Задворки Вселенной, железные кишки кораблей и станций, обрат вместо воздуха и пять литров воды на питье с подмывом: веселые, злые и деловитые космачи тянут межзвездную трассу во имя Земли и императора. Зачем эта трасса нужна, никто не знает: космос и чужие планеты для человека смертельны, высадка на чужой грунт не просто убивает, а превращает в зомбаков. Впрочем, ни космачей, ни колонистов, которых генетически затачивают под новую планету, такие вопросы не парят. Они, в общем-то дети, вдвойне, их такими вылупили. Все отважные пилоты, бройлеры и прочие храбрые покорители пространств — клоны, которые появляются на свет 15-летними, а к 18 годам считаются ветеранами, дослужившимися до отправки на далекую прекрасную Землю, давно ставшую таким же фигурантом инвективных конструкций, как мать-колба.

Главный герой книги тоже, конечно, клон, а вся книга — многоуровневое изощренное объяснение того, как он из спокойного трудяги-пилота стал убийцей, пиратом и личным врагом императора и всей далекой прекрасной Земли.

Теперь, значит, штука такая. «Я, Хобо» по идее, по ее реализации, по уровню и вообще по большинству известных мне признаков — одна из лучших фантастических книг как минимум последнего десятилетия. И я сильно подозреваю, что это явление не только отечественной литературы.

Мне неохота аргументировать — боюсь впечатление и послевкусие разбазарить. Отмечу только, что язык и психологический рисунок великолепны, обвинения в переусложненности текста, чрезмерности повествовательных линий и невнятности жаргона обоснованы, но несправедливы, и что впервые за долгое время я совершенно не устал от огромного (под 30 авторских листов) текста. И совершенно не боюсь такого же продолжения, которое давно закончено, рихтуется по седьмому разу и — есть такая маза, — вместе с первой частью может появиться в магазинах уже весной.

Держу кулаки, чтобы появилось.

Этот роман — явление в русской литературе! Да, явление, ни много ни мало! Я раньше такого не читал никогда. В фантастике, во всяком случае, на подобные эксперименты никто вроде бы до Жарковского не решался. Это ж насколько надо быть самоуверенным в плане стилистики, чтобы эдакое задумать и создать?!

А суть эксперимента проста. Вместо того чтобы описывать мир далекого будущего: мир космачей, детей колбы, мир далекой, полумифической поначалу Земли, тот мир, в котором автор разворачивает действие своего романа, — он, автор, просто взял да и написал весь роман на языке этого самого мира. Да, конечно, в любом сколь-нибудь профессиональном литературном произведении, тем более написанном как бы от первого лица, присутствует стилизация речи. Но, как правило, цель ее — показать принадлежность героя к какой-то социально-культурной группе, придать его характеру шарм. Чистая техника. А у Жарковского стилистика имеет фундаментальное значение! Его герой и талантами-то не обладает (якобы) литературными, но он пишет как дышит, как чувствует и как думает, он рассказывает о событиях со своей точки зрения, в собственных терминах и понятиях.

И вот этим наглым приемом автор насильно и грубо просто-таки заталкивает читателя в мир своего романа, резко и неумолимо делая сей мир контрастным, реальным, как бы не давая и повода усомниться, что всё так и было (будет?), не оставляя несчастному читателю места для мысли, что это всего лишь фантазия. Герой-рассказчик живет всем этим, и либо ты живешь вместе с ним, либо закрываешь книгу и продолжаешь проживать в своем, понятном и близком тебе, мире.

Читать «Времена смерти» можно ТОЛЬКО полностью «нырнув» в текст. А в электричке, поминутно отвлекаясь на разговор с соседом — не выйдет.

Роман сделан как набор файлов-записей, адресованных главным героем самому себе. Себе — другому, забывшему себя, но не потомкам и тем более не предкам. И поначалу читатель, живущий (якобы) в 21 веке, чувствует себя в тексте романа как чужак в чужой стране. Все вокруг дико и непривычно. Продираешься сквозь незнакомые смыслы, как сквозь джунгли. Даже некоторая нарочитость, мне кажется, имеется в первых главах, чтобы уж совсем как обухом по голове, чтобы все те, кто морально не готовы к такому варианту подачи материала, закрыли книгу и... естественным образом отсеялись из числа ее читателей. Эдакое презреньице демонстрирует Сергей Жарковский к недостаточно подготовленной аудитории: «Эксперимент это, знаете ли! Так что фиг вам! Не понимаете, не хотите — и не надо!» Заслуживающий внимания критики, роман «Времена смерти» точно так же обречен на невнимание и непонимание широкого читателя. И критика ведь может тоже не принять, отражая настрой масс.

Вот я и говорю — самоуверенность-то какая!

Однако, к середине романа и читатель пообвыкается, и сюжет раскручивается, простой, незамысловатый, производственный такой, но плотный, интригующий, с яркими характерами, куваевский — необычная стилистика глаз режет все меньше.

Кое-что из стилистических приемчиков начинаешь улавливать явно. К примеру, пропущенные местоимения, приводящие к обрезу предложений на предлоге. Еще кое-что. Но и сама конструкция фраз, видимо, чуть иная. Длина, фонетика. Кажется, берется «нормальный» текст, и в нем режется все лишнее, лишь бы смысл сохранить. Ну, или не так, не знаю. Факт: какие-то иные, незаметные без отстраненного анализа, аспектики стиля оставляют меня, читателя, в мире романа, не дают вынырнуть. А ряд «стебных» словечек-заморочек, как мне показалось, указывает на скрытую самоиронию автора по поводу своего стилистического эксперимента. Попервоначалу «реябт» я воспринял так: «А-а-а, волгоградское издательство не смогло привлечь хорошего корректора...»

И кабы роман весь был таким, какова его первая половина, меня бы, пожалуй, подобная игра... ну, то есть, игра — она ведь игра и есть. Мило, любопытно. Да.

Но со второй половины роман начинает просто-таки на глазах меняться. Будто камера, сфокусированная поначалу на ближний план, вдруг быстро отъезжает, и пространство романа растет как на дрожжах — ты вдруг охватываешь взглядом уже всё мироздание целиком, современное главному герою, но охватываешь-то, черт возьми, подготовленным уже взглядом, со сложившейся «локальной» этикой, даже со стереотипами некоторыми в этом самом взгляде, которые, только-только сформированные, теперь приходится ломать об колено и заново перестраивать систему оценок происходящего действа...

И вот тут-то... — о-о-о!

Ну, во-первых, во всей красе раскрывается «обычно-литературный» талант автора. Блистательно-лаконичные жизнеописания членов ханы (это типа такая банда хобо, а хобо — это которые к SOC-переменным... э-э-э... в общем, читайте лучше сами), совершенно роскошное поведение «бога» Яниса Порохова, сумасшедше достоверное психологически; да просто откуда не возьмись дикий, завораживающий темп развертки сюжета, точные, жесткие и плотные образы героев — всё, всё, что нужно для классной, на самом деле классной книги. Мрачноватое литературное изящество высшего сорта пронизывает вторую половину романа. Да нет, весь роман. Просто понятно это становится только в конце.

А во-вторых, оказывается, «Времена смерти» — это всего лишь завязка истории, всего лишь завязка, — во блин! — но еще не сама история...

И вот что, реябта, я хотел бы спросить в финале: «Автор! Где вторая часть?!»

(с) 2007 г.

UPD Прошло 8 лет. И хочется, но как-то уже тише и с сомнением, повторить вопрос: «Ну автор, ну ёмаё... где же вторая часть-то?»

Сначала цитата: «Из одиннадцати капсул в обойме САП два-то уж наверняка сработают. Не надо вступать в контакт с грунтом напрямую, когда время жизни для нас пойдёт три минуты за шестьдесят секунд. Три этих-то минуты — и можно осмотреть САП, определиться с надёжными, засесть в капсулы, инициировать автоматику и приготовиться к смерти. САП работает наподобие кислородной пушки, что на Башне, только наоборот. В головке капсулы НР-процессор. Раз. Спасаемого убивает электрический разряд в сердце. Два. Пороховой заряд подбрасывает капсулу над корпусом. Три. Одноразовый процессор, настроенный на конкретную обстановку (это автоматически), взлопывает себя. Четыре. Какое-то время (отрицательное) капсула существенна парой, оригинал висит над корпусом, отображение — в паре сотен, к примеру, километров в зените. Пять. Смена сущностей. Отображение — над корпусом, оригинал — в зените. Шесть. Процессор выгорает. Отображение довлеет к оригиналу и совмещается с ним. Семь. Реанимация спасаемого. Шансы оторваться от грунта — огромные, спасательная модификация НРП слишком проста, чтобы сбоить. Шансы на реанимацию — вполне пополам».

Если вы думаете, будто мне, читавшему эту книгу, что-то здесь более понятно, чем вам, не читавшим, то вы ошибаетесь. Ни черта мне здесь не понятно, кроме интуитивно постигаемого (и следующего из контекста) описания некоего механизма спасения космонавтов. При этом, замечу, данный отрывок находится ближе к финалу. И всё равно. Не надейтесь, что автор где-то расшифрует вам все эти НР, САП и НРП. И да, так написана вся книга. От начала до конца.

Напряглись? Вот такая она, интеллектуальная российская фантастика. Говорят, Шампольон, ломая голову над египетскими иероглифами, изучал в минуты отдыха китайский язык. Ну а вы, чтобы отвлечься от «Хобо», можете полистать, допустим, «Ложную слепоту» Уоттса. :) Масштабы сопоставимы.

«Хобо» — это по сути, ворох электронной документации: отчёты космических рабочих, записи переговоров пилотов, протоколы заседаний дирекции. Автор просто оставляет вас наедине с этим нагромождением файлов, точно следователя, перед которым стоит простая задача: на основе сохранившихся данных разобраться в произошедшем. Не ждите объяснений, их не будет. Автор немилосерден и свою линию гнёт до конца. Но зато и ощущение достоверности происходящего — абсолютное. Вы не наблюдаете за этим миром — вы живёте в нём. И когда вам кажется, будто вы начали что-то понимать — хлоп, и рассказ вдруг перескакивает на какие-то совершенно иные сущности, причём, ведётся он от лица этих сущностей: не то людей, не то зомби, живущих неведомо как и неведомо где. И там тоже не ждите пояснений, воспринимайте как есть.

Начав с аллюзий на воскресение распятого бога, изнасиловав мозг и память мельтешением заковыристых имён и жаргонных словечек, в конце автор награждает нас ещё и невообразимой смесью фентези и квантовой физики. Но главный сюрприз подстерегает на последней странице, когда вы вдруг осознаёте, что всё это было лишь завязкой, а главные события — впереди. В общем, ждём, когда Солнечная империя нанесёт ответный удар. Одиннадцатый год ждём :)

Краткий отзыв. Тут место только эпитетам:

Поразительно. Великолепно. Гениально.

Отзыв.

Я в шоке. Это одно из лучшего из фантастики из прочитанного мною за поледние годы. А из русскоязычной фантастики — просто лучшее. без всяких «из». Настоящая Современная Фантастика. Без всяких скидок. Если попытаться с чем-то сравнить, то самое близкое что приходит в голову — это Дэн Симмонс с его «Гиперионом» или Питер Уотс с его «Ложной слепотой».

Перед нами кусок мира будущего, (кусок — потому что Земли в книге вообще нет. речь идёт именно о космачах) продуманный до последней мелочи. Профессии будущего, технологии будущего, сленг будущего, формы общения будущего... Продумано всё. до последней мелочи. Погружение в этот мир будущего происходит уже на 5-6 десятке страниц и ты начинаешь жить в этом мире вместе с героями книги.

Огромное количество принципиально новых технологий, которых не было ещё ни у одного писателя-фантаста. Жарковский не терпит штампов. Тут нет приевшегося анабиоза или прыжков через гипер-космос. Тут всё новое. Новое и продуманное до мелочей — от описания применения технологий поминутно до... психологических вариативных последствий оных! И всё это так написано, что совершенно не скучно, ничуть не нудно, а наоборот — читается запоем, на одном дыхании.

Рекомендую всем, кто любит реальную научную фантастику. Мощную. Настоящую Фантастику, а не тупые боевики. Тем, кто обожает Альфреда Бестера, Айзека Азимова, Джеймса Херберта и Артура Кларка. Тем, кто смог понять и оценить Гениальное Великолепие авторов новой волны — Дэна Симмонса, Питера Уотса, Колина Уилсона, Иэна Бэнкса, Грега Бира. Список авторов столь различен, потому что я говорю не о тематике, а о качестве произведения. о степени его новизны и силы.

P.P.S. Хьюго автору! Да и Небьюла тоже.

Давно читал, поздновато писать отзыв — подзабылось, поостыло. Разве что вспомнить своё радостное изумление: какой-то неизвестный Жарковский, а выдаёт такой высококлассный текст! Жива русская фантастика, жива! Ничто в этом романе не напрягло и не затруднило — ни «высокий порог вхождения», ни лингвистические эксперименты автора (над читателем, да), ни «внезапно попёршая фэнтезятина». Ни объём. Объёма мне как раз и не хватило (это я о втором томе, да). Я плавал в тексте, как рыба в воде, и было мне хорошо.

Пусть вместо отзыва будет стих:

Ожидать, дожидаться -что по лбу, что в лоб.

Но порой ожиданье становится хобби:

Ждут два года тринадцатый том Робин Хобб,

Я тринадцатый год жду второго Я, Хобо.

В 2022 году исправлю «тринадцатый» на «ШЫШнадцатый. Если доживу.

Научной фантастики и фэнтази я перечитал МНОГО, но:

Таких убойно смешных книг как «Врата испуганного бога» и «2-Герой-2» не встречал, не помню, не дышу.

Ну а тут, с «Хобо», вместо привычного для фантастики созерцания сюжета через окно или окошечко, или даже выглядывание в приоткрытую форточку — влетел с разбегу головой в это самое окно, и вместе с осколками стекла упал в.

В тернии.

Тернии, ведущие к звёздам. Живым, родным, бесконечным и беспощадным.

Роман (а пока лишь его треть) — трансцендентен, от слова совсем. Жестокая непролазность написания -есть любовь к истинному Читателю, любовь не к внешнему описанию далёкого мира -а к зашвыриванию читателя-салаги, мордой в шлюз, к суровым серьёзам на грани (ну вот и всё...) смерти.

Вся «магия» в книге — всего лишь пока не познанная технология, как фильм «Звёздные войны» на ноутбуке перед средневековым крестьянином.

Лично мне, напротив, переход из великолепной «железки» в мистику- понравился и дал истинный масштаб первоначального повествования.

Не дописано- да. Многое так и не понятно- да.

Это мешает? Нет, это помогает.

Сергей, ты и я — одной книги. Спа!

Оценка 10 (десятка)!

Стесняюсь громких слов, но сказать их придётся. Несмотря на всяческих обслей, это совершенно научная фантастика. Подобное кажущееся несоответствие встречалось последний раз у Павлова в «Волшебном локоне Ампары». Вообще фантастика Жарковского по степени проникновения в мелочи похожа на павловскую. За это и нравится. Потому и жду продолжения. Хочется, знаете ли, пожить в будущем, пусть даже и в таком. Именно пожить.

В свое время как то эту книгу пропустил, и сейчас взялся из-за рекомендации сайта. И нисколько об этом не жалею — таких неординарных и интересных книг сейчас единицы. Поначалу язык повествования несколько напрягал, однако он же и придавал достоверности излагаемым событиям, делая их какими-то «рельефными». Отсуствие «героических» и «романтических» линий придает повествованию некоторую будничность, дополнительно усиливая это впечатление. Однако события во многом кидают читателя с самую гущу событий, без всяких пояснений, и многое так и осталось непонятным. Особенно в ближе к концу, где нарастает «мистическая» составляющая, которая так рассердила многих читателей. Тем не менее, надеюсь, что автору удасться свести с концы с концами, и впечатление от продолжения будет не достойно первой книги.

PS Не рекомендуется к прочтению любителям стандартных сюжетов да.

Мощный роман, оставляющий сильное послевкусие. Автор великолепно передал микромир строителей трассы — от жаргона, до обычаев.

Под конец книги я мог свободно говорить на языке космачей.

Нуивот.

Серьезнейшая вещь.

Флаг.

Жарковский возводит песочные замки в барабане бетономешалки. Зачем он это делает? Мы едим чтиво большой алюминиевой ложкой, не разбирая (а то и не имея) вкуса — бесхитросные пожиратели сюжетов — к чему нам эти изыски? Он выверяет слова, конструирует сленг, выставляет передний план, декорирует задний (это я, пожалуй, загнул: у него штук шесть плоскостей на монтажном столике), подгоняет экономику, технологию, биологию и политику — и все для того, чтобы опредметить совершенно проходную сцену. Чорт! Я люблю Айвазовского и готов часами рассматривать каждый квадратный сантиметр моря на его «Девятом вале». Одного я не могу взять в толк: нужно ли было покрывать многослойными лессировками несколько квадратных метров холста, чтобы показать... воду? Это очень затратный способ производства впечатлений. У него высокая себестоимость и только один плюс: Все части творения содержат его — целое. Его можно разбить как пластинку с голограммой — в каждом кусочке будет все та же картина. Впрочем, плюс не один. Есть еще такая вещь, как достоверность. Ткните пальцем в детали у какого-нибудь МТА. Вы очень быстро окажетесь в положении деревянного мальчика, который искал пищу, а нашел только пыль и паутину. Повторите этот фокус с «Я, хобо». Огонь обожжет вас, а железо сделает «буммм». Что касается похлебки, то там есть три отчетливых ингридиента, озвученных автором: Хайнлайн, Лем, Бестер. Впрочем, они барахтаются на самой поверхности и уловимы невооруженным глазом. Но что-то есть еще в глубине. Какая-то хищная тень, медленно наматывающая круги в ожидании любителей серфинга. Возможно, это сам Жарковский. Опасайтесь его. Он может увлечь, и тогда — беда. Ведь роман не дописан.

«Времена смерти» за плечами, и страшно хочется поделиться впечатлениями об. «Можно обманывать часть народа все время, и весь народ некоторое время, но нельзя обманывать весь народ все время.» (с) А. Линкольн. Так что, скажу я вам, реябта, что для меня этот роман — производственная фантастика с мистическим уклоном и прочими загогулинами захватывающего сюжета только во-вторую очередь, а в первую, и главную, история обмана. Масштаб катастрофы для пресловутых щепок, разлетевшихся в пустоте... А леса в первом томе не видно, разве что самую опушечку зацепило.

Жду продолжения, благодарю автора за.

Спасение утопающих — дело рук самих утопающих

Эпиграф, взятый мною, ни в коей мере не относится к сюжету романа. Это предостережение вам, читатели. Автор не будет с вами нянчиться, кормя вас с ложечки разжеванной и удобоваримой информацией, успокаивая красочными картинками из своей книги, нет. Он просто выльет на вас информацию, и вы попросту можете утонуть в образовавшемся море. Ну я, конечно же, шучу. Но уверен, что далеко не многие осилят это произведение. Что же это? Пренебрежение мнением читателей? Скорее позиция автора, которому не все равно, кто является его читателем, послание в надежде, что понимающие услышат.

Действия разворачиваются в отдаленном будущем. Землей управляет император из династии Романовых, и по его повелению космачи строят Трассу от последней освоенной планеты к новой, которую еще только предстоит найти и дальше, и дальше... Разворачивается действие плавно, без особой спешки, я бы даже сказал “идет” легкой вальяжной походкой уверенного в себе профессионала.

Нас ждут скрупулезные описания производственных операций, причем языком, полным жаргонизмов, технических терминов, а также новых слов на все случаи жизни и новых значений старых — чего только не намешали в своем жаргоне космачи, начитавшиеся Лема, Хайнлайна, Бестера, Грина и многих других. Поначалу читать будет непривычно, но позже все прояснится. Хотя не все, например, значения некоторых аббревиатур так и останутся в ранге домыслов.

Долгие описания технологических операций, жизни космических тружеников. Ясное дело, для главного героя, видавшего виды космача Байно — это обыденность, каждодневный труд, каждодневные мысли, общение. А вот для читателя это оборачивается потоком информации без каких либо событий. Но не думайте, что обилие информации ускорит ваше понимание мира, — нисколько. Скорее наоборот, автор завуалировал таким образом интриги своего произведения, которых более чем достаточно. На некоторые вопросы автор даст ответ мимоходом, но многие так и повиснут в воздухе — видимо до выхода следующей книги.

Мир романа построен практически идеально. Со своей экономикой, без которой производство никуда, политикой. Он тщательно детализирован и выписан вплоть до мельчайшей детали. Не поверите — он фактически осязаем, кажется, что стоит протянуть руку в окно восприятия и дотронешься до него. К нему нельзя приспособиться, трудно понять, но ясно одно: это не тот мир, о котором мы грезили, но и не тот, что преследовал нас в кошмарных снах — он просто другой, выходящий за рамки всего вымышленного нами.

Отдельно стоит сказать о жанре произведения. Это точно научная фантастика. Что же до остального... роман не просто выходит за рамки мыслимых форматов, он с треском разрывает их. Видимо, автор решил не пользоваться проторенной дорогой, а построить свою трассу. Пока это ему удается.

Даже не знаю, с чем сравнить чтение этого романа. Это длительный труд, несколько монотонный, но притягательный. Читатель трудится, подобно героям романа, от страницы к странице, от главы к главе. Будет ли вознаграждение за труды? Сложно ответить однозначно за всех читателей. За себя скажу так: этот труд и был вознаграждением.