дочь Сугавара-но Такасуэ «Сарасина никки»

Представьте себе Татьяну Ларину лет через сорок после завершения романа. Прожила долгую жизнь, похоронила мужа, стала богомольной и о прежних мечтах вспоминает то ли с ностальгией, то ли с чувством вины.

Почти такова судьба автора «Сарасина-никки», разве что на ней вместо платья с завышенной талией — многослойное кимоно, а в руке вместо перышка — кисть, выводящая изящные иероглифы. Для полного сходства есть и Онегин, с которым героиня пару раз обменялась письмами. Мы так много знаем о ее внутреннем мире, но не знаем даже ее имени. Так она и осталась неясной тенью — предельно замкнутая, робкая, мечтательная. Наверное, такой она была и для своих современников. Она жила в мире книг, легенд и сновидений, она грезила о прекрасном принце — он будет посылать ей изысканные письма и навещать раз в год. Чуть ли не любое столкновение с реальностью превращалось в травматическое переживание — чего стоит хотя бы ее участие в придворном празднестве, где бедняжка пряталась за спиной знакомой дамы и была счастлива удрать в свою полузаброшенную усадьбу! Рядом с этой нежной фиалкой даже утонченная Сэй Сёнагон кажется олицетворением практичности и решительности.

И ее короткий дневник — поистине печальное очарование вещей, повесть о том, что не сбылось и не могло сбыться.