Василь Быков «Волчья стая»

Как и в большинстве своих произведений, здесь В. Быков рассказывает очередную историю про будни партизанской войны в Белоруссии.

Несколько страшных дней из жизни четырех совсем разных людей, вынужденных вместе, с боями пробиваться через леса и болота из окружения.

Что мне нравится в прозе В. Быкова, так это то, что герои этих рассказов и повестей, в основном, простые и обычные люди. Для которых война — работа. (Ну, разве, повесть «Сотников» исключение) И, воюют они так же просто и обыденно: если приходится умирать — умирают, ну, а если повезёт — отлично! Война... Нет времени философствовать и искать глубокий смысл и правду в смерти врага, и, в гибели своих друзей, или, собственной.

Вот и герой той повести — бывший военный, теперь, партизан Левчук, особо не задумываясь, просто воюет. И, верит в то, что сможет выжить. Ведь он — опытный, осторожный и умелый боец.

А вот уже после, все тридцать лет, с тех пор, как закончилась его война, все пережитое в то время, никак не даёт ему покоя. Ведь многие из его товарищей погибли, а он, всё-таки, выжил...

Хорошая военная проза. Яркая и драматичная.

Белоруссия, лето 1943 года. Целая группа партизанских отрядов попадает в блокаду, устроенную карателями и войсками Вермахта. Только что раненному партизану Левчуку поручают новое задание. Он должен вывезти в более спокойный участок десантника с тяжелым ранением в голову и находящуюся на последнем месяце беременности радистку отряда Клаву. С ним только возничий Грибоед, вооруженный винтовкой, а против него вся мощь полевых частей немецких войск. Те страшные двое суток, которые потребовали от него напряжения всех его физических и моральных сил, невероятной концентрации воли к жизни и победе, — и даже сверх того — он вспоминает тридцать лет спустя, когда едет на встречу с выжившим и выросшим сыном радистки.

Я прочитал только треть из списка более-менее крупных произведений Василя Быкова, но кажется разгадал основной нерв и мысль его творчества, а также увидел почву его конфликта с политическим и культурным руководством Советского Союза.

По своей творческой природе Быков — экзистенциалист. Помимо того, что в его произведениях герои всегда находятся на главном краю бытия — жизни и смерти, он еще в полном соответствии с формулой Сартра считает, что жизнь человека — трагедия, исход которой предрешен. Но ко всему прочему, в отличие от Камю и того же Сартра, Быков пессимист. Он всегда пишет о поражении, о неудаче. Даже если его герои одерживают махонькую победу, то расплачиваются за это потерей всего и вся.

И как такое могло понравиться в целом оптимистично настроенному, с позитивной идеологической программой правительству СССР и его культурным начдивам. Наверняка ему на творческих и политических собраниях не раз задавали вопросы: ведь мы в войне победили? Победили. А как мы могли победить, если в твоих книжках всегда фашисты верх одерживают?

Вначале действовали кнутом, потом заваливали пряниками премий и званий. Но отношение Быкова к жизни и судьбе не изменилось. Под конец собственной жизни он считал, что конец всей человеческой истории будет скорым и жестоким. И может быть даже не ошибался.

Хотелось бы еще несколько слов сказать о повести, КМК очень характерной для его творчества. Талант, конечно, у Быкова был невероятной мощи. Его концентрированные до нейтронной плотности тексты всегда развиваются сразу в трех планах. Материально-бытовом, символическом и философском.

Вот, «Волчья стая». На ее страницах партизан Левчук встречается с реальной стаей волков, самым большим страхом своего детства, с фашистами и карателями, превратившимися в хищных зверей в человеческом обличье, и с бунтом вещей и обстоятельств, которые словно волки набрасываются на одинокого, обреченного, «вброшенного» в этот мир человека и пытаются его разорвать. И человек — каждый из нас — вынужден прилагать сверхусилия ума, мышц и воли, чтобы протянуть еще немного и вырвать у жестокой судьбы крохи экзистенциального довольства.

Так что приступая к чтению Быкова не надо верить бравурным аннотациям, будто его книги рассказывают о мужестве русских (или советских — в старых изданиях) людей в борьбе с фашизмом. Они о мужестве отчаяния, о мужестве загнанного в угол онтологического ужаса, о мужестве «смертью смерть поправ».

Однако, не следует и забывать другой завет: то, что нас не убивает, делает нас сильнее.