Дэвид Линдсей «Путешествие к Арктуру»

Шотландец Дэвид Линдсей написал свой роман уже больше ста лет назад в 1920 году и явно опередил своё время. Хотя «Путешествие к Арктуру» и вполне ложилась в тогдашнюю категорию «странной» литературы, как, например, книги того же Лавкрафта, но по наполнению он ближе к творчеству писателей, впоследствии ставших именоваться «новыми странными». Фантастика в книге, разумеется, всего лишь литературный приём для серьёзного философского изыскания, граничащего с откровенным трипом. Не удивительно, что книга не нашла отклика в своё время и была открыта заново при переиздании в эпоху хиппи.

По сюжету некто Маскалл, устав от обычной земной жизни, соглашается на невероятное путешествие к Арктуру на планету Торманс. Прибыв туда, сначала окружающий мир кажется ему райским, но постепенно герой начинает видеть всё более странные и пугающие формы здешнего бытия. Паломничество Маскалла по Тормансу напоминает путешествие Данте. Каждое посещённое место даст ему новые философские вопросы и изменят тело и душу. Отличие лишь в том, что здешние Вергилии недолговечны и как мотыльки умирают по истечении своей части пути.

Не претендую на полное понимание сути романа — для меня его концепция оказалась слишком сложна. По моим ощущениям, речь в «Путешествии» идёт о вечном противопоставлении боли и наслаждения. О том, как разные пропорции этих двух сущностей порождают сладкую любовь или жуткие страдания. А иногда все вместе. Вообще, в романе концепция дуализм разбирается во многих аспектах. Жизнь и смерть, Бог и Дьявол и даже мужское и женское начало — Линдсей препарирует эти понятия как лягушку на лабораторном столе, абсолютно безразличный к её страданиям. Это подаётся через фантастические образы и аллегории, интерпретировать которые может человек либо с очень развитой фантазией, либо уже хорошо поднаторевший в вопросах философии.

Текст романа тоже непростой и поначалу в него сложно вчитаться, но через какое-то время полностью погружаешься в атмосферу и ловишь состояние потока. К сожалению, в издание 2019 года чтению и пониманию старательно мешает перевод. Нет, он не плохой, просто очень ленивый. Любые сложности переводчик усердно игнорирует. Пока лазил в оригинал, заметил минимум пару таких моментов. Особенно это чувствуется в именах собственных. Раз есть правило, что можно их не переводить и просто транскрибировать, то зачем напрягаться. Неважно, что они говорящие. В итоге у нас весь текст пестрит Джойуиндами, Панаве, Оушейксами, Уомбфлэшами и прочими прелестями. Если понимаете английский, то шанс догадаться о скрытом значении этих слов есть. Но не везде. Приходится лезть в оригинал и только там Панаве превращался в Panawe, где идентифицируется корень Awe — «благоговение», идеально подходящий персонажу (что значит первая часть, я так и не понял — не переводчик, увы). Задача адаптировать всё это нетривиальная, но хоть немного постараться можно было бы. Сноски, например, сделать. А так всё переводилось по принципу: два отдельных слова переводим — например, Тонущее море, если есть совмещение — привет, Джойуинд. И неважно, что теряется подтекст.

При этом удовольствие от чтения получаешь даже вопреки Уомбфлэшам. Есть в нём что-то гипнотизирующее. Во всех этих полётах фантазии, безумстве и других непотребствах. Но книга абсолютно точно не для всех. Это роман-опыт или даже роман-ощущение. Понять его с первой попытки для рядового читателя практически невозможно, а перечитывать тоже решиться не каждый. Тем более в оригинале, где текст явно будет смотреться выигрышнее. Поэтому, если любите странные книги — обратите внимание. В противном случае отправляйтесь на планету страданий Торманс только на свой страх и риск.

Перевод Егоровой — ужас ужасный. Корявый, косноязычный. Линдсей пишет элегантно и легко, а она из него сделала какой-то безграмотный бульварный роман. Мне пришлось остановиться, настолько все коряво, как будто сочиняла пятиклассница. Думаю, нет, посмотрю-таки оригинал. Открыла оригинал — а там те же самые строчки — это музыка! Расстроилась, короче. Перевод Барабаша пыталась найти — нет его нигде, заменен «более поздним изданием» в переводе Егоровой. Не читайте!!!

«Путешествие к Арктуру» уникально в литературе хотя бы потому, что этот оккультистский текст не занимается популяризацией оккультных концепций и не излагает основы, а изначально предполагает, что читатель с оными концепциями знаком. При этом Линдсей не ставит себя в положение гуру, постигшего Истину, а демонстрирует читателю всю степень своей неуверенности и всю глубину своих сомнений, приглашая подумать над серьёзными философскими проблемами самостоятельно.

Не удивительно, что католик К.С.Льюис, любитель морализаторства и однозначного различения Добра и Зла (кстати, в реальной жизни моралист К.С.Льюис до 1939 года был горячим поклонником Адольфа Гитлера и поддерживал британских нацистов Освальда Мосли, ибо реальная жизнь, как ни странно, сложнее религиозных схем), был безумно озлоблен на «Путешествие к Арктуру» и даже написал несколько довольно слабых книжек, полемических по отношению к роману Дэвида Линдсея. «Путешествие» не даёт ответов, не позволяет проникнуться своей правотой, напротив, засаживает в читателя занозу сомнений и подталкивает к неблагочестивым размышлениям.

И — Иван Ефремов прав — поражает богатством фантазии.

«Путешествие к Арктуру» — книга очень необычная. Она может захватить воображение, умеющее развёрнуто воспринимать мистико-фантасмагорические образы и ассоциировать их по различным признакам с другими, почерпнутыми из иных источников образами и абстракциями. Эта книга — не для косных материалистов и любителей плоско «научной» фантастики. Но и к жанру фэнтези её не отнесёшь.

Если бы повествование Дэвида Линдсея выстраивалось в русле последовательных, психологически мотивированных представлений о добре и зле — вместо той перевёрнутой вверх тормашками мнимой «морали», что раскрывается в последней главе — книга могла бы считаться произведением гениальным и, вполне вероятно, получила бы признание уже в 1920-х годах.

Если ничего не знать об авторе и дочитать книгу до рассказа о путешествии с сострадательной и любящей Джойуинд, до упоминания Крэга в роли дьявола и о двух солнцах над планетой, может зародиться надежда на высокую этическую идею, на неординарное изображение противостояния добра и зла в нешаблонных, невиданных формах. Но надежда эта мимолётна. Очень скоро она угасает по мере продвижения по тексту.

Далее, вплоть до последней главы может казаться, что автор близок к бесплодному индифферентизму, а начальный порыв к чистоте и свету — лишь один из эпизодов, равноправный со всеми прочими.

И вдруг, под самый занавес, из кажущегося индифферентизма неожиданно вырастает зловещая доктрина радикального мироотрицания. Прочитав последнюю главу бегло, на одном дыхании (к чему она располагает), можно не уловить суть, даже если интересуешься «философией, религией и этикой» (см. ниже цитату из Толкиена).

А при осмыслении возникает вопрос, что это — манихейство или же гностицизм в «тёмной» версии (древние гностики по отношению к общепринятой нравственности распадались на два лагеря — на, условно говоря, аскетов, поборников чистоты, таких как Валентин, и либертинистов, таких как Карпократ, готовых предаваться порокам и тем самым бросающих, как им представлялось, вызов законам создателя мира сего). В пользу гностицизма, точнее аморальной его версии, свидетельствует прежде всего дурное поведение Крэга, которое сложно объяснить как в рамках манихейства, так и аскетической версии гностицизма. Личность демиурга, Кристалмена-творца, тоже, на первый взгяд, указует на гностицизм (ибо в манихействе мир людей понимается не как творение недостойного божества, а считается смешением Света и Мрака, подлежащим сожжению после освобождения всего пленённого в нём духовного Света)... Однако изображение в последней главе процесса прохождения духовного потока Маспела через тело Кристалмена рисует последнего уж очень похожим на манихейский первичный Мрак и порождённую им Материю. Тем более, Кристалмен, как выясняется, может иметь разные персонификации: сперва он — Формирующий, затем — Гангнет.

О наслаждении, с которым Линдсей ассоциирует Кристалмена, манихейское учение говорит вот что: «А Материя, помысел смерти — [мать] их всех, и она называется у них Ночь; [миры] плотей мужских и женских, а также огонь и наслаждение [суть] двенадцать часов этой [третьей Ночи.]» (Кефалайа, 4)

Герою романа открываются видения сути мироздания, после которых он становится на сторону Крэга, олицетворяющего боль, причём такой поворот психологически не оправдан ничем и опирается только на видения-откровения об устроении мира. Происходит подмена практической этики выводами героя из открывшихся ему образов метафизики. Подлинная этика исходила бы из добродетельных качеств сознания, закономерно порождающих добрые конкретные намерения, переходящие в деяния и поступки, ведущие в идеале к неубыванию и возрастанию добродетелей всех живых существ. Носителем подлинного добра на Тормансе получается мыслить только Кристалмена/Формирующего/Гангнета, но он подвергается поношению без очевидных причин, объявляется «дьяволом, изображавшим Бога», тогда как на место Бога-Суртура заступает Крэг, изначально обозначенный как дьявол.

В середине книги Глимейл выдвигает шаблонную диалектику добра и зла: «те, кто любят мир, зовут его дьяволом. Они не понимают, Маскалл, что без него мир утратит свою красоту». То же самое говорил Воланд из Булгакова про необходимость зла, приводя в качества «аргумента» тень от своей шпаги (очередная подмена этики, где нет бинарности, ибо отсутствие добра не равно злу, а уровней и форм и добра, и зла — бесконечно много, логически неадекватной бинарной схемой). В финале «диалектическая» теория, судя по всему, отбрасывается как промежуточная и остаётся дуализм, который можно было приветствовать, если бы речь шла о дуализме подлинных добра (самодостаточного) и зла, и предлагалось занять сторону первого. Но очень уж очень похоже, что герой оказывается на стороне зла, переворачивающего и искажающего представления так, что понятиям подлинной этики, добра и зла места попросту не остаётся.

Катарсиса в финале нет.

Тем не менее даже в таком виде книга остаётся выдающейся. Яркие образы, во многом даже визионерские (т.е. относящиеся к нефизическим реальностям; по сопоставлении с другими авторами-визионерами), сохраняют свою силу и ценность для работы воображения.

Из знакомства с биографией Линдсея приходит понимание, что большой, захватывающей идеи у него не было. Мнимая «моральная битва» романа выглядит скорее наваждением инфернального духа — невнятным для подавляющего большинства, несоблазнительным, в целом не опасным. Другие книги Линдсея не похожи на «Путешествие к Арктуру», тогда как «человек идеи» обычно её проецирует более чем на одно произведение своего творчества.

В отличие от Линдсея «человеком идеи» был его современник Дж. Р.Р. Толкиен. Наш Иван Антонович Ефремов — тоже, несмотря на то, что высокая этика у него волей-неволей (имея в виду советский атеизм) оказалась оторвана от возможности религиозного обоснования. Их художественные творения отвечали на какие-то невысказанные запросы современного им общества и получили признание сразу после опубликования. Что характерно, оба писателя были глубоко впечатлены книгой Линдсея. Многих нынешних русскоязычных читателей именно Ефремов на этот роман вывел своей краткой характеристикой со страниц «Часа Быка», побуждая интерес к сравнению двух Тормансов — своего и линдсеевского:

«На воображаемой планете происходило искупление грехов человечества. Мрачная, полная тоски жизнь, обрисованная автором, удивляет богатством фантазии. Планета называлась Торманс, что на забытом языке означало «мучение».» (Ефремов И.А. Час Быка)

Искупление грехов — это, конечно, достаточно произвольная трактовка. Но, в случае романа Линдсея, неточностью соответствий будет страдать любая попытка охарактеризовать его идею-наваждение в общеизвестных понятиях, будь то картина манихейской борьбы против тёмного начала Материи и телесной природы, или гностического бегства из мира, творимого недостойным демиургом, или буддийский путь преодоления сансарных иллюзий, или вояж по (несостоятельным?) концепциям философии жизни (спектр таковых в книге слишком уж произволен и узок, чтобы хотя бы отдалённо отображать исторически существовавшие системы философии), или же простейшая дихотомия наслаждение — боль, которая может показаться «основной идеей» читателю, мало знакомому с кругом религиозных идей и сопутствующих им мифологических архетипов.

Толкиен, со своей стороны, не пытался истолковать книгу (во всяком случае, сразу по прочтении), отмечая в своём отзыве, помимо главных достоинств, пленивших его, уклон в иррациональность и бессюжетность:

»...с грустью сознаю, что, судя по всем моим попыткам разжиться подходящим чтивом, даже через платный межбиблиотечный абонемент, вкусы мои нормальными не назовешь. Я жадно проглотил «Путешествие к Арктуру» — произведение, наиболее сравнимое с романом Льюиса, хотя и гораздо более сильное, и гораздо более мифологичное (и менее рациональное, и куда более бессюжетное — невозможно читать его просто как триллер, не интересуясь при этом философией, религией и этикой).» (Из письма Дж.Р.Р. Толкиена от 4 марта 1938)

Примечательно, что Толкиен ставит «Путешествие к Арктуру» выше (more powerful) романа своего друга К.С.Льюиса («За пределы Безмолвной планеты», 1938)!

Сам же Льюис указывал в письме от 1944 года на книгу Линдсея, как на источник вдохновения в написании всей «Космической Трилогии», несмотря на то, что об идейной стороне книги он высказывается весьма резко.

«The real father of my planet books is David Lindsay's Voyage to Arcturus, which you also will revel in if you don't know it. I had grown up on Wells' stories of that kind: it was Lindsay who first gave me the idea that the 'scientifiction' appeal could be combined with the 'supernatural' appeal-suggested the 'Cross' (in biological sense). His own spiritual outlook is detestable, almost diabolist I think, and his style crude: but he showed me what a bang you cd. get from mixing these two elements.»

/ «Действительный отец моих «планетарных» книг — роман «Путешествие к Арктуру» Дэвида Линдсея, который и Вас восхитит, если ещё не знакомы с ним. Я вырос на историях подобного рода, написанных Уэллсом, но только Линдсей подал мне идею, что научный уклон может сочетаться со сверхъестественным, порождая скрещивание (в биологическом смысле). Его собственная духовная перспектива отвратительна, почти дьяволопоклонническая, как мне думается, а стиль его топорен; но он показал мне ударный эффект, который можно получить, смешав указанные две составляющие.»

В письме от 1947 года Льюис пишет: «[...] Voyage to A is on the borderline of the diabolical: i.e., the philosophy expressed is so Manichaean as to be almost Satanic [...] the proper names (Polecrab, Blodsombre, Wombflash, Tydomin, Sullenbode) are superb and perhaps Screwtape owes something to them [...] you must read it» / «Путешествие к Арктуру — на грани дьявольщины, то есть выраженная там философия до того манихейская, что становится почти сатанинской [...] говорящие имена превосходны, и, возможно, Баламут чем-то обязан им [...] Вам следует прочитать книгу.»

На данный момент известно два перевода «Путешествия к Арктуру»: старый (Ю.Барабаш, 1993) и новый (Ксения Егорова). Второй читается лучше, хотя по части точности есть сомнения: Ксения Егорова неправильно перевела ключевую фразу «lovers of the world call him 'devil'», к тому же заменив в ней зачем-то слово дьявол (Крэг!) на демон. Говорящим названия Торманса не мешало бы дать продуманный русский перевод, чтобы инопланетный мир не воспринимался с неуместным англоязычным оттенком.

И ещё один небезынтересный факт. Когда Линдсей создавал свой роман, Арктур считался обычной, не двойной звездой. У Линдсея двойной характер звезды не связан, вопреки ожидаемому, с двумя противостоящими божествами, несмотря даже на то, что одно из них включает слово pain (Alppain — горная вершина+боль); на то указывает и отношение Гангнета/Кристалмена к ожидаемому восходу синего светила, и фраза Крэга «Гангнет рассуждает о своем знаменитом синем солнце». Так или иначе, представление об одиночном характере звезды Арктур сохранялось до недавнего времени. Однако по результатам астрометрических наблюдений со спутника Hipparcos, появились данные — пока ещё как будто бы не 100% достоверные — о наличии второго компонента в системе Арктура. Кое-где второй компонент упоминается как фактическая данность, и Арктур называется двойной звездой безо всяких оговорок:

https://ru.wikipedia.org/w/index.php?title=Арктур&oldid=113021309

https://www.universeguide.com/star/69673/arcturus

«Путешествие к Арктуру» — классический философско-фантастический роман, впервые опубликованный в 1920 году. Остался незамеченным публикой и критикой (было продано менее половины тиража, 596 из 1430 экземпляров), но американское издание 1968 года в мягкой обложке сделало книгу широко известной и культовой.

Этот роман, нередко и довольно странно причисляемый к классике научной фантастики (я бы скорее отправила в вирд), на поверхности представляющийся занимательным фантастическим повествованием о путешествии главного героя на другую планету и его причудливых приключениях, по сути — попытка описание мистико-философского пути души к богу через многообразие учений и понятий о этом самом боге.

Если мыслить категориями подобия, то больше всего мне он напомнил «Ад» Данте: герой двигаясь снаружи внутрь видит странно изменяющийся мир и меняется сам в соответствии с тем что видит не столько ради познания самого себя, сколько для достижения высшей цели о которой имеет очень слабое представление. Только у Данте был один Вергилий, а у Маскалла проводников столько, сколько территорий у этой странной планеты, обращающейся возле двойной звездной системы Арктура он проходит.

В плане же богатства фантазии это предок помеси мерзковатого мультика «Интродукция» Рината Газизова и сериала «Арзак» Мёбиуса.

Мне роман скорее понравился плюс он довольно бодро читается, так что вполне можно советовать друзьям, тем более, кажется, это как раз одна из тех книг которую, стоит перечитывать с каждым прожитым десятилетием начиная с двадцати.

Вдохновленный наркотиками бред сивой кобылы — причем морализирующей, философствующей сивой кобылы. По прочтении оставляет острое ощущение напрасно потерянного времени.

«Путешествие к Арктуру» Дэвида Линдсея относится к тому редкому случаю, когда талантливо написанная вещь малоизвестного автора сначала забывается, а затем находит путь к внимательному читателю и обретает известность, вместе с признанием. В немалой степени этому способствовали усилия других авторов, на которых творчество Линдсея оказало неизгладимое впечатление. В частности, поблагодарить за дошедшие до нас труды писателя следует Колина Уилсона и Лина Картера, который переиздал в 1968 году классический роман Линдсея в серии раннего, «дотолкиеновского» фэнтези.

Для правильного восприятия сути данного романа нужно учитывать, что «Путешествие к Арктуру» написан на заре 20 века, причем написан как фантастическое произведение, но лишен атрибутов научности, потому что банально появился на свет раньше, чем наступил Золотой век фантастики – в 1920 году. Возможно, по этой причине издатели и широкая публика относила произведение к жанру фэнтези, но думается, от этого жанра в тексте есть лишь глянцевая оболочка. Ядро же – психоделическая, крайне необычная фантастика визионерского толка, настолько оригинальная, насколько вообще может быть развита фантазия взрослого человека, не лишенного определенного образования и дара писательства.

Именно этим удивителен Линдсей. Человек, при жизни написавший до обидного мало вещей, умудрился в небольшом романе уместить совершенно новый, далекий мир из иной звездной системы, где действуют принципиально иные, отличные от земных, законы. Главный герой произведения Маскалл в компании двух джентльменов отправляется путем некого подобия телепортации на планету Торманс, обращающуюся возле двойной звездной системы Арктура и обретает там новое тело, а затем, постепенно, познает новые чувства, ощущения, разум и даже подвергается изменениям личности. Звучит как бред или галлюцинация, однако Линдсей сумел выстроить в тексте стройную систему взаимодействия обитателей Торманса друг с другом и загадочными духами-создателями. Главный из них Суртур, его-то и ищут компаньоны.

Но линия поиска духа-создателя Торманса Суртура ветвится на чрезвычайное множество побочных историй, встреч и бесед Маскалла с обитателями этого мира, в ходе которых герой познает законы и обычаи, правила и заповеди различных стран и народов, что делает повествование философской одиссеей по миру грез, наподобие Дантова «Ада». Завораживает не только природа, описываемая в романе, со всеми ее животными и растениями, но и люди Торманса, способные менять свои органы чувств сообразно жизненным принципам. Идея картины мира, данной нам в органах чувств, сама по себе не новая, находит здесь гениальное воплощение в том смысле, что человек Торманса может вырастить себе третий глаз или иные органы восприятия и познать мир в том направлении, какое его интересует, и даже слиться ментально с другой личностью! Удивительно. Никогда еще никто из фантастов с такой легкостью не менял облик разумных существ и так тонко не подчеркивал грань реального и иллюзорного. Торманс как никакой иной мир каждым своим пейзажем, каждым обитателем словно хочет сказать, что реальность и чувство реального (что важно) зависит от нашего восприятия мира, что мы способны понимать и менять мир согласно своим возможностям, а главное – в меру своих сил, своего разума.

К сожалению, по части занимательности сюжетных поворотов, роман страдает однобокостью: почти каждая новая глава начинается со стандартного приема, когда герой встречает нового человека и между ними завязывается разговор. Но слабая сюжетная линия окупается визуальной составляющей и глубиной мысли автора, призывающего читателя поразмыслить над образом жизни различных народов Торманса. Поиск Суртура все больше напоминает блуждания по лабиринту снов, и эта «психоделичность» вполне способна довести читателя до мистических откровений.

Роман «Путешествие к Арктуру» шотландского писателя Дэвида Линдсея занял свое почетное, особое место в ряду новаторской, оригинальной, смелой фантастической литературы. Это настоящий рывок в область неизвестного, в неисследованные миры не только иных планет, но и иных реальностей. Впоследствии подобных этому роману Линдсея вещей появлялось крайне мало; посему роман и сейчас возвышается одиноким пиком среди обширных горных цепей зарубежной фантастики.

Перефразируя Ницше, высота мысли дается немногим, потому что не все способны выдержать недостаток привычного воздуха, хотя и оказываются чуточку ближе к звездам.

Даже для 1920 года откровенно слабое повествование. Завязка не имеет ничего общего с остальным сюжетом, у главного героя абсолютно отсутствует мотив совершать его путешествие, сами похождения Маскалла — посредственное описание прохождения третьесортного квеста и череда встреч с NPC. Концовки, в общем-то, нет, конец книги наступает внезапно — может быть, автору самому надоело придумывать имя очередному, пятидесятому уже герою и очередной местности, может быть, он разочаровался в попытках выделять ЗАГЛАВНЫМИ буквами слова, несущие некий глубинный СМЫСЛ. Слабо.

Очень необычное произведение и очень непросто написать о нём отзыв.

Прочитав роман, я так и не понял, что это было — фэнтези, мистика, психоделика или ещё что-то. Скорее всего — всё вместе и много чего другого...

Невероятное путешествие человека с Земли в красочный мир планеты Торманс, мир непонятный, гротескный и сюрреалистический, зачастую — весьма жестокий. Часто происходящее напоминает кислотный трип.

Путешественник Маскалл совершенно ничего не понимает, но он и не даёт оценок происходящему вокруг, у него нет определённой цели, он просто движется по бескрайнему миру и участвует в коротких драматических эпизодах с очень ограниченным количеством действующих лиц. Наверное поэтому, не взирая на огромный мир, меня не покидало ощущение «камерности» происходящего.

Видение и восприятие Маскалла меняется с каждым эпизодом, зачастую — диаметрально противоположно.

Он как бы примеряет на себя различные формы расширенного мировосприятия. Маскалл как личность проявляется крайне редко (как я думаю — по замыслу автора), и благодаря этому особо выразительны метаморфозы, происходящие с ним.

В каждой ситуации с разных сторон рассматриваются разнообразные, часто весьма глубокие философские и религиозные вопросы, а ещё разыгрываются различные варианты отношений между мужчиной и женщиной. В какой-то степени это — путешествие к центру самого себя. Мне показалось что автору была особо близка философия буддизма.

Я не совсем понял конечный посыл автора, но я очень благодарен ему за пережитое мной невероятное путешествие к Арктуру.

Если бы передо мной стояла задача сформулировать свои впечатления от романа «Путешествие к Арктуру» Дэвида Линдсея в одной фразе, получилось бы что-то, вроде этого: это уникальная, штучная книга, которая не похожа ни на что, прочитанное мной в жизни.

Фактически — планетарная фантастика. Главный герой произведения, некто британец Маскалл, после участия в странном спиритическом сеансе, получает предложение, от которого ему сложно отказаться — посетить планету Торманс, находящуюся в системе двойной звезды Арктур. Предложение он принимает, в результате чего оказывается на этой планете в полном одиночестве, с выросшим из груди странным органом, напоминающим щупальце, и не менее странным органом чувств во лбу. Так начинается его удивительное путешествие по Тормансу...

Стилистически — не передать словами. Весь роман представляет собой бесконечную череду встреч Маскалла с самыми разными обитателями Торманса, которые ведут с ним долгие разговоры обо всём, что составляет саму суть Бытия и Познания. Именно так, с большой буквы, потому как все эти беседы представляют собой вариации на тему различных философских систем и религиозных учений, обильно перемежающихся туманными намёками, парадоксальной логикой и совсем уж странными пассажами, временами напоминающими откровенный бред, но при этом они весьма красивы и поэтичны. Дабы не быть голословным, приведу небольшой фрагмент диалога Маскалла и Глимейл, одной из обитательниц Торманса, женщины с жёлтыми волосами и тремя глазами, которая слышит странную музыку, которая понимает, что она убьёт её, но всё-таки хочет отправится к источнику этой музыки:

"– Лучше я поеду один. Я буду огорчен, если что-то случится.

Глимейл покачала головой.

– Не считай это женским капризом, – сказала она. – Даже если бы ты не прошел здесь, я все равно скоро услышала бы эту музыку. Я жажду ее.

– А у тебя нет такого чувства, Полкраб?

– Нет. Женщины благородные и чувствительные создания, а в природе есть влечения слишком слабые для мужчин. Бери ее с собой, раз она на этом настаивает. Может быть, она права. Возможно, музыка Эртрида ответит на твои вопросы и на ее тоже.

– А какие у тебя вопросы, Глимейл?

Женщина странно улыбнулась.

– Можешь быть уверен, что вопросы, которые в ответ требуют музыки, нельзя выразить словами...»

Понимаете? Вопросы, требующие в ответ музыки — не озвучить...

Все эти встречи и беседы, зачастую заканчивающиеся гибелью собеседников Маскалла, а то и убийствами их последним, разворачиваются в удивительном мире, на фоне поражающих воображение локаций и по-настоящему визионерских пейзажей причудливого мира Торманса. В нём есть вода, по которой можно ходить и на которой можно играть, как на музыкальных инструментах, воздушные острова и горы, высотЫ и геометрических форм, невозможных на Земле, деревья с хрустальной листвой и деревья мыслящие, плавающие по бескрайним океанам, а также огромное количество разнообразной живности, принадлежность которой к царствам растений и животных постоянно оказывается для Маскалла под большим вопросом:

«В одной рощице они натолкнулись на невысокое раскидистое дерево без листьев, но со множеством тонких гибких ветвей, походивших на щупальца каракатицы. Некоторые из этих ветвей быстро двигались. Между ними в необычной манере скакал пушистый зверек, немного напоминавший дикую кошку. Но в следующее мгновение Маскалл с изумлением понял, что зверек вовсе не скачет, а дерево перебрасывает его с ветки на ветку, как кошка перебрасывает пойманную мышь из лапы в лапу.

Некоторое время он с нездоровым интересом наблюдал за этим зрелищем.

– Какая ужасная смена ролей, Тайдомин!

– Видно, что у тебя это вызывает отвращение, – ответила она, подавляя зевоту. – Но лишь потому, что ты раб слов. Назови это растение животным и увидишь, что все происходящее естественно и приятно. А почему бы тебе не назвать его животным?»

И всё это буйство взаимодействия всевозможных форм жизни и — в более широк смысле — материи происходит под светом двух солнц разного цвета, олицетворяющих дуалистичность как внешнего мира, так и внутренней сути разумных существ Торманса. Да что там говорить? В мире Торманса существуют даже дополнительные первичные цвета, вроде «ульфирового» или «джейлового«!!! Говоря проще — фантазия Линдсея вряд ли разочарует даже самого взыскательного читателя...

Жанровая принадлежность — тут всё довольно сложно. Психоделика? Сюрреализм? Философские размышления? Бред помутившегося рассудка? Популярные в минувшие века жанры «видений» и «духовных путешествий»? Да, всё это вместе, разбавленное поражающей воображение фантазией автора, и не приводящее в итоге ни к каким однозначным ответам — вот что такое «Путешествие к Арктуру»...

Идейная составляющая — тут всё ещё сложнее, не зря для этого романа придумали такие термины как «гностическое фэнтези» и «онтологическая фантазия». Представьте себе, что пришельцу из иного мира буквально за несколько дней довелось выслушать приверженцев основных мировых религий и философских учений мира нашего, познакомиться с несколькими апокрифами и свершить несколько преступлений, руководствуясь моральными и нравственными установками собственного, привычного ему, мира. Представили? А теперь добавьте к этому, что божества на Тормансе могут явиться Маскаллу во плоти, да и главная роль в повествовании самого Маскалла — под большим вопросом. Представили? Совместите всё это вместе, и получите десятую часть представления о том, ЧТО такое текст романа «Путешествие к Арктуру»...

Впервые я прочитал этот роман лет 15 назад, и тогда остался скорее разочарован, хотя размах фантазии Линдсея и по-молодости, разумеется, произвёл неизгладимое впечатление. Перечитывая «Путешествие к Арктуру» сейчас, накопив приличный читательский опыт, не переставал ловить себя на мысли, что читаю вещь, созданную в психоделические 60-е. Складывается ощущение, что все эти существа с неопределённой гендерной принадлежностью или ещё не выбравшие «кем быть», дополнительными членами и органами чувств, открытым «третьим глазом» (справедливости ради — глаз у жителей Торманса может быть и куда больше, чем три) и так далее, ведущие бесконечные разговоры о природе реальности, противопоставлении следования долгу погоне за удовольствиями, борьбой между Наслаждением, Любовью и Болью — не более, чем изысканный литературный эксперимент кого-то из представителей «новой волны». С другой стороны, стоит немного переписать первые главы этого романа, добавить что-нибудь вроде столь популярного в 60-е «мы приняли LSD/мескалин/айяхкаску (нужное подчеркнуть) и понеслось...» — и вот уже перед нами перед нами ярчайший представитель литературы, завязанной на эффекте приёма различных веществ, расширяющих сознание!

Вот только есть одно, правда, весьма весомое «но» — роман написан... в 1920 году!

По итогу нынешнего перечитывания данного романа, могу с уверенностью сказать, что немного найдётся авторов, которые настолько опередили бы своё время. И нет ничего удивительного в том, что свой культовый статус на Западе «Путешествие к Арктуру» обрёл именно в 60-е, после переиздания романа Лином Картером в легендарной серии издательства «Ballantine Books» со значком единорога на обложках.

Одним словом — это очень необычный роман. Рекомендовать его я не готов никому, потому как подобные произведения лежат вне каких-либо канонов, литературных течений и жанров — они просто есть. Сами по себе. Полностью самодостаточные и оказавшие своё влияние на развитие фантастики в самой широкой трактовке этого термина. А уж читать ли его, и как воспринимать после прочтения — пусть каждый решает для себя сам.

Единственное, что я могу сказать с уверенностью, так это то, что я обязательно приобрету грядущее переиздание романа, анонсированное в серии «Фантастика: Классика и современность». Неоднократно встречал упоминания о том, что в единственном существующем переводе Ю.Барабаша не уделено должного внимания многим «говорящим» именам и названиям, а для произведений такого рода это очень и очень важно.

Ну, а моя субъективная оценка роману, разумеется, 10 баллов.

P.S. Последнее время частенько бывает, что прочитав то или иное произведения, я понимаю, что не высказаться о нём — выше моих сил, но на ФантЛабе УЖЕ есть отзывы высочайшего уровня, которые дают о книгах исчерпывающее представление. Так вот, если Вы дочитали до этого места, и роман «Путешествие Арктура» вас заинтересовал, не поленитесь ознакомиться с отзывом уважаемого Avex, расположенным чуть ниже на этой же странице — он того заслуживает, а я с ним — полностью согласен.

Если бы не знал дату первой публикации, никогда бы не поверил, что это не произведение 21-го века, уж очень сильна психологическая, этическая и чувственная часть. Но, с другой стороны, положительное мнение об авторах начала 20-го века очень выросло. К какому жанру отнести роман? Думаю, что это не имеет значения, ибо для автора, это было не главным. Блуждание героя в поисках истины или Бога по кругам не пойми чего: или Ада, или Рая, или норм морали... Однако текст впечатляет, он очень выразителен, каждое слово само по себе понятие, а в составе предложения, уже образ, а в составе абзаца — впечатление или истина. Но, и это главное для меня. Не моё произведение. Я сторонник фантастики, классической и простой, а не сюрреализма, даже на другой планете. Для тех, кто любитель подобного не простого, но возможно увлекательного чтения.

Есть книги, которые читаешь взахлеб, за одну ночь, их сюжет увлекает, следишь за судьбой героев и смакуешь сюжетные твисты, восхищаясь причудливой фантазией автора. А есть книги, чья цель — не развлечь читателя занятным чтением, а заставить его размышлять. Жаль, что в наше время фантастика такого рода востребована очень мало — стоит только заглянуть в книжный магазин и убедиться в этом, кинув взгляд на полки, заваленные боевой фантастикой, историями про попаданцев, подростковыми антиутопиями и проч., и проч.

«Путешествие к Арктуру» — это не книга для элитарного круга, не для доморощенных интеллектуалов. Хотя бы потому, что в ней отсутствует соответствующий пафос — Линдсей не откроет читателю некоего Гнозиса. Перевернув последнюю страницу, читатель останется примерно с теми же вопросами, которыми мог задаваться до и по ходу чтения.

Сказать, что «Путешествие к Арктуру» — роман многоплановый, всё равно что констатировать, что небо голубое, а трава зеленая. Это становится очевидно после первых глав пребывания главного героя, Маскалла, на планете Торманс в системе двойной звезды Арктур. Как уже отмечалось, в реальности Арктур — не двойная звезда, но Линдсею нужна эта вольность для демонстрации многочисленных дихотомий — будь то добро-зло, любовь-боль, знание-незнание, следование долгу и погоня за наслаждениями. Как только Маскалл попадает на Торманс, каждая глава, по сути, представляет различные философские концепции, будь то буддизм, даосизм, гедонизм и прочие. Все концепции призваны объяснить — тщетно! — предназначение человека и — более глобально — бытие. Ближе к концу романа создается впечатление, что Линдсей стоит на позиции агностицизма, а по окончании и дальнейшем размышлении над книгой — игностицизма. Если агностицизм принципиально заявляет о невозможности познать объективный мир, ибо весь наш опыт — субъективен, то игностицизм, грубо говоря, заявляет о том, что в принципе глупо задавать вопросы о бытии и делать какие бы то ни было выводы. Это своего рода крайний пессимизм в отношении поиска какого-либо Абсолютного Знания. Казалось бы, путешествие героев приходит к концу, но в финале они всё равно плывут на плоту дальше, в Неизвестное.

О символах в романе можно написать несколько книг. Затрагивать их в коротком отзыве нет смысла. Если вам не чужды книги, которые заставляют вас размышлять, то «Путешествие к Арктуру» — обязательна для ознакомления, и вы сами найдете всё, что нужно. Но среди этого не будет ответов на вопросы — представьте, что вы пребываете в запертой комнате в абсолютной тьме. И «Путешествие к Арктуру» просто позволит нащупать хотя бы несколько стен, но в итоге вы по-прежнему останетесь в неведении.

Несмотря на то, что поставил «Путешествию к Арктуру» самую высокую оценку, я не могу назвать это произведение шедевром с литературно-художественной точки зрения. Мне не понравилась первая глава (невнятная, почти никчемная для сюжета, с ненужными персонажами, большинство из которых более не появляются в действии). Язык Линдсея показался мне слишком скудным; роману временами недостает выразительности. Также мне не понравилось чрезмерное внимание автора к теме полов.

Но все эти недостатки с лихвой в моих глазах компенсируется удивительной идейной и смысловой емкостью романа.

В основе и осевой линий «Путешествия» является идея двойственности — дуализма боли и наслаждения. По этой линии, как нити Ариадны, идет главный герой, путешествующий по Арктуру. Под путешествием имеется в виду не перелет от Земли к этой звезде (он занимает, насколько я помню, несколько абзацев), а странствие по (вымышленной Линдсеем) планете Торманс — странствие к одному из солнц Арктура. Кстати, на самом деле эта звезда вовсе не двойная (в романе ее дуальность как раз отражает и символизирует вышеуказанную мной двойственность), но не важно.

Во время этого странствия главный герой претерпевает многочисленные физические и ментальные метаморфозы. Интересно отметить, что стиль произведения очень напоминает некоторые религиозные и философские притчи. Но не стоит воспринимать роман как свод религиозных канонов. Я не считаю правильным и нужным искать здесь истины и откровения.

Но если удастся отыскать хотя бы одну ценную мысль, это уже оправдает чтение и придаст значимость «Путешествию к Арктуру». Для меня такой ценностью стала фраза о том, что если человек полагает, что избавился от иллюзий — возможно, это его самая главная иллюзия. Тема иллюзий для меня имеет особый интерес, особенно в свете учений буддизма и даосизма.

То ли Сукур, то ли Крэг, то Маскалл, то Найтспор, а ещё Кристалмен он же Создатель и множество странных созданий, которые появляются неоткуда, высказывают пару,тройку мыслей, тут же безропотно умирают. Гора трупов и никакого катарсиса. Непонятно, перед нами литературное произведение или бредовые видения автора изложенные на бумаге. Ну может я просто не в теме, мистика не мой конёк. Завязка неплохая, но сразу и обрывается без объяснений, концовки вообще нет, а в середине что то бредовое.

Имя Дэвида Линдсея стало мне известным в ходе чтения материалов о творчестве Ивана Ефремова. Вдруг выяснилось, что название планеты Торманс, на которой происходит действие его романа «Час быка», вовсе не искажённое английское слово torment (мука, мучение), как я считал прежде (ошибочно), а прямое заимствование из романа этого шотландского автора, называющегося Путешествие к Арктуру. Якобы русский фантаст восхищался этой книгой, находил её очень интересной, а фантазию её автора — исключительно богатой...

Как справедливо отмечают многие (из немногих прочитавших), роман этот не столько фантастический, тем более не научно-фантастический, как мистический... Рассказывает он о том, как трое землян отправляются на планету Торманс, вращающуюся вокруг Арктура (фактически — в системе двойной звезды) и...

Но прежде, чем перейти к этому «и...», скажу, что мне понравилось начало, спиритический сеанс в первой главе; затем интригующая преамбула путешествия; странное местечко, откуда путешественникам предстояло стартовать к далёкой звезде; сам способ перемещения в пространстве показался очень необычным. И даже первые впечатления от Торманса — одного из переправившейся туда земной тройки, Маскалла, сразу ставшего главным героем романа — тоже вроде бы не обманули ожиданий... Но то, что пошло дальше, довольно скоро начало напоминать бред..

Бред в самом обычном смысле, бытовом. Скажем, бред во время высокой температуры. Для него харатерно навязчивое повторение одной и той же неприятной мысли или образа... Так вот, торманский квест, в который оказывается вовлечен Маскалл, тоже состоит из однотипных событий... Попадая в новую область на чужой планете, англичанин встречает там новых людей (которые понимают его речь и изъясняются на понятном ему языке, хотя и несколько странном), обнаруживает изменения в строении некоторых своих органов чувств (такие новые органы развиваются у него сразу же, как он только попадает на Торманс). Далее Маскалл либо убивает одного из своих новых знакомцев (иногда и не одного), либо становится причиной его (её) гибели. А затем оказывается в уже другой области (местности), и там история повторяется с несущественными отличиями...

И всё же, как потом оказалось, несмотря на странные впечатления при чтении, роман крепко засел у меня в памяти. Вот уже год прошел, а можно сказать, «Путешествие» не отпускает... Ефремов, по ходу, был очень прав, оценив книгу столь высоко!