Аркадий и Борис Стругацкие «Попытка к бегству»

Хочу заметить, что очень многие забывают о том, что сама идея (главная идея, разумеется) произведения заложена в самом названии. «Попытка к бегству».

Саул пытается сбежать из невыносимого, адского Настоящего. Ему стыдно бродить среди счастливого Будущего, оплаченного смертями миллионов землян предыдущих поколений, и он просит ребят забросить его куда-нибудь на пустую, необитаемую планету, где он намерен оставаться, как в ссылке. Для него это и награда, и наказание одновременно. Отдых от ада и безмолвие строгого Чистилища.

Но судьба распоряжается так, что нет совестливому, сильному и умному Саулу Репнину покоя на этом свете. И он возвращается в ад, поняв окончательно, что его попытка сбежать – всего лишь дезертирство. Конечно, он мог бы и остаться, но тогда он был бы уже не он, потеряв всякое к себе самому уважение.

Два коммунара, Вадим и Антон, структуральный лингвист и врач-недоучка, а по совместительству — звездолётчик, отправляются на неизвестную планету в системе желтого карлика ЕН 7031, чтобы доставить туда Саула, странного историка двадцатого века, буквально свалившегося им на голову. Прилетев на планету, друзья обнаруживают, что она обитаема. Перед ними открывается страшная и непонятная картина борьбы туземцев с неумолимыми машинами, оставшимися от предыдущих посетителей планеты. Спустя некоторое время земляне с ужасом осознают, что попали на планету, где общество еще не переросло феодализм.

Эта повесть — своего рода зародыш «сильных» произведений Стругацких. Здесь уже присутствуют многообещающие ростки идей и обрисовывается этический конфликт, развитый позже в «Трудно быть богом». И хотя некоторые фантдопущения не подкрепляются никакими объяснениями, характеры героев-коммунаров прописаны несколько однобоко, есть и удачные моменты, например, срыв Саула по причине того, что сегодня можно назвать посттравматическим стрессовым расстройством.

В итоге имеем довольно хорошую повесть, хотя и не дотягивающую до более поздних произведений братьев.

Мы любим судить окружающих, осуждать других за малодушие, глупость, покорность, бездействие. Особенно это хорошо получается, когда рассуждаешь о событиях прошлого или настоящего, сидя у себя дома на удобном диване, поедая вкусный обед и попивая кофе. Тогда лучше всего получаются фразы, которые начинаются «если бы я был на его месте...», «но, в этом случае я...». И тогда нравственный выбор кажется таким ясным и понятным, действия — логичными, результаты — однозначными. И все становится совсем другим, если сам — участник событий.

Об этом этот маленький шедевр -«Попытка к бегству» — о выборе. На безымянную планету высадились земляне: чистые душой, гуманные и милосердные, уважающие любую жизнь, знающие и справедливые Вадим и Антон. И Саул — таинственный, многоопытный, более жесткий и способный к действию. Им предстоит встретиться с неизведанным. Чужая цивилизация, со страшными и жестокими законами угнетения и рабства. Опасный и непонятный мир, где одни люди угнетают, унижают, уничтожают других, а эти другие — покорно воспринимают происходящее, молча принимая смерть и пытки, и даже защищая своих мучителей.

Все происходящее вызывает полную неприязнь. Каждая струнка души восстает: люди, какие бы они не были, такого не заслуживают. Для Вадима и Антона на первом месте — защитить и помочь. Для них решение просто: «Мы принесем им Мир и Знания, и все наладится само». Для Саула, все сложнее: навязанное счастье ничего не дает, люди должны выстрадать свое право быть свободными и счастливыми, завоевать его через смерть и кровь.

И, казалось, все тут ясно. Умом понимаешь: прав Саул. Ничего ведь землянам неизвестно. Смогли они увидеть лишь малый кусочек жизни планеты, поговорить с десятком жителей, но уже берутся рассуждать о происходящем. Но вот в душе... Так, хочется вмешаться, судить, карать... и встать на сторону юных Прогрессоров.

Но вот, что останавливает. Для юных и чистых землян все происшедшее — жуткое приключение. Не страдая, нельзя сострадать, без своей боли — нельзя сочувствовать, и отсюда такая отстраненность, как будто умом они понимают -так нельзя, но пропустить через себя это просто не могут. В отличие от Саула, для которого происходящее — слишком личное, повторение собственной истории. Конечно, можно просто уйти, и равнодушие — тоже выбор. Но это — не по человечески/недаром все разворачивается на фоне деятельности Странников, которым все равно, сколько погибло людей и какие последствия их эксперимента/.

Каждый из героев вынесет свой урок. Для Вадима и Антона — это урок первой в жизни ненависти, боли и ответственности. Но самым тяжелым он окажется для Саула: нельзя бежать от своего страшного испытания: иначе прошлое тебя все равно настигнет и выбор все равно придется сделать.

Если попытаться немного выстроить хронологию событий 22-го века, то получается таким был первый контакт коммунаров с «земным прошлым». Так вышло, что на Саулу первыми прилетели «звездолетчик», «структуральный лингвист» и «историк».

И столкнулись там со своим «прошлым», но отягощенным

Тут сразу в голову приходит повесть «Стажеры» и рассуждения кажется Жилина о пользе инструкций. Инструкция она и есть на такой случай — не знаешь как поступить, поступай по инструкции. Т.е. обнаружил цивилизацию — быстренько прибрался, и на Землю. Там есть Комкон, Горбовский с Дауге, это их работа.

А так вышло как вышло, и хорошо что так вышло.

Отсюда мораль: нечего по космосу гулять, как по парку. Для праздношатающихся есть Пандора с тахоргами, подстрелил пяток, раздарил черепа знакомым — и за работу, структуральнейший лингвист. Хотя и тут есть замечание, см. С.Лем «Спасем космос!».

«...Правд на земле — что заборов,

У каждого — свой удел...».

Разнообразие мнений — базовое свойство нашей Реальности, впаянное в её ткань Творцом, это — понимаемо и принимаемо, конечно же. Но... грустно видеть, как яркую и неповторимую жемчужину этой Реальности — буквально распинают на прокрустовом ложе политических постулатов и мировоззренческих концепций. Да, Стругацкие ваяют вполне интеллектуальное чтиво, с мастодонтальнейшим философским подтекстом, все так. Но всякий раз все эти внутренние противоречия адресуются Личности НАПРЯМУЮ, минуя всяческих посредников в лице кого бы и чего бы то ни было — Социума, Этики, Морали и т.п. Человек не бывает — и не может быть по природе своей — ни посланцем Тьмы, ни воином Света, мы — все до единого, без каких-либо исключений — дети Сумрака, великой и неповторимой Игры Полутеней. И ежели твёрдо об этом помнить, то в этой Книжке — при желании — можно увидеть и то, что в ней есть помимо всех этих философИческих изысков, а именно: шикарную, нетривиальную, великолепную Фантастику, изысканную помесь твёрдой НФ с душещипательными психоделический вывертами.

«...Доношу первое: большая машина «воин-купол» пришла в движение от пальца в отверстии пятом и от пальца в отверстии сорок седьмом, и движение было неодолимое, быстрое и прямое. Доношу второе: явились на небывалой машине трое, не знающие речи, не носящие оружия, не понимающие установления и желающие странного. На зная их сущности, пребываю в ожидании высоких приказаний. Доношу третье: уголь кончается, а топить мертвецами по вашему милостивому слову мы за невежеством и недоумием не умеем...».

Все же прочее — можно спокойно вынести за скобки. АБС никогда не ставили своей целью кого-либо чем-либо «воспитывать», именно этим их творения и притягательны. Именно ЭТИМ.

Поэтому, в данном конкретном случае, Мерило Истины — просто, как валенок: «нравится — не нравится». Все прочее — от Лукавого

Достаточно тревожное, по моему мнению, произведение. В отличие от «Часа Быка» Ефремова, оно показывает менее подготовленных к несению своей миссии прогрессоров. Они молоды, они слегка чудаковаты из-за узкой специализации, они склонны к сомнительным развлечениям — охота на другой планете?! Как такое дозволяется в обществе, где вроде бы должно заботиться об экосистемах как у себя, так и в удалённых «колониях»? И главное, они оказываются далеко не самыми развитыми: обнаруженные на другой планете высокотехнологичные устройства вызывают у землян далеко не такой интерес, какого можно было бы ждать у людей будущего, которые на «ты» со звездолётной техникой. Впрочем, это слегка нивелируется тем, что они наблюдают в социуме чужой планеты.

Аборигены Саулы чем-то напоминают наших азиатов: язык с тоновыми взвизгиваниями, склонность к эксплуатации больших неквалифицированных масс... И на их примере внезапно встаёт проблема Контакта с нашим двадцатым веком. Внезапно оказывается, что один из землян имеет слишком сильное личное отношение к этому историческому периоду... и бегство его заставляет задуматься, не стремимся ли мы, «люди прошлого», сделать ответную попытку к бегству в светлое будущее, не имея возможности исправить то, с чем столкнулись в своём мире?! К этому примыкает и притча об «анизотропном шоссе», которая недвусмысленно подводит к течению «реки Времени».

Упоминая кому-либо об этой повести, я аннотацию начинаю не «звездолётчик, лингвист и историк попадают на обитаемую планету», а своим вИдением образов персонажей: «осторожный идеалист, неадекватный идеалист и реалист попадают на обитаемую планету...»... Почему — надо говорить? Лингвист вообще без башни. Лезет всем помогать, опасности для него не существует. Звездолётчик время от времени про инструкции вспоминает. Про хоть какие-то меры безопасности. Но под влиянием зажигательно-взрывного характера лингвиста лезет вслед за ним. И лишь так называемый историк чётко говорит что примерно происходит и почему не надо делать то, что делают два других персонажа. В диалогах регулярно нехватало фразы от историка «ну я же говорил...». :)

Так о чём повесть-то? О повторяемости истории, о закономерности развития обществ? Или о людях будущего, о самоотверженности, о невозможности даже теоретического приятия людьми будущего несправедливостей и ужасов прошлого? Или вообще, главное тут — Саул? Или обо всём вместе?

Мне очень понравилась повесть своей неожиданной жёсткостью происходящего (необычно для ранних Стругацких, наверное, первое их произведение со смертями и жестокостью), ну и, само собой, как и всё авторов — своей читабельностью, отличным языком.

Но очень не понравилось, какими показаны Вадим и Антон. Особенно Вадим, конечно. Развязность, безбашенность на грани безмозглости, дурашливость в поведении (ПОСТОЯННОЕ! блин, прямо блондинка из анекдотов, только мужского пола), свойственные возрасту трудного подростка 14-15 лет от роду, но никак не взрослого человека. И тут не списать на общество, на свершившиеся победившие идеалы коммунизма и всё такое прочее (для этого у Вадима напрочь отсутствует понятие ОТВЕТСТВЕННОСТИ). Образ персонажа по некоторым параметрам противоречит и здравому смыслу и образу человека будущего СССР. Разве в соцсистеме учили совершать спонтанные поступки? Благородные — да. Жертвенности во имя того, во что веришь — да. Но «не успел подумать, а уже сделал» — нет и ещё раз нет. Наоборот, «семь раз отмерь один отрежь» в ходу было. С «Ералаша» это в голову вбивалось. А в повести персонажи такое творят, что просто диву даёшься.

Перечитал с удовольствием. Но в очередной раз подивился психообразам персонажей и пожалел о недосказанности (пробелах) в истории Саула.

««Попытка к бегству» и в самом деле была попыткой порвать с традицией бодренькой советской фантастики – первая проба пера в настоящей литературе, повествующей, по выражению Стругацких, не о «приключениях тела», а о «приключениях духа»». Такие слова встретились мне в одной аннотации. Что ж поговорим серьёзно и попробуем оценить книгу с позиций этики, социологии и психологии.

Удивительно, как по-разному люди представляют себе идеальное общество. Например, в мою этическую систему бессмысленное истребление животных никак не вписывается.

Вспомните, зачем «структуральнейший лингвист» собирается на Пандору? Правильно, тахоргов пострелять. Может быть, для этого есть какая-то практическая потребность? Черепом тахорга на стене, видимо, никого особо не удивишь, так что добыча зверя в научных целях отпадает. Защита колонистов на Пандоре от злобных хищников, как об этом заявляет Вадим? Открытие Саулы не у кого из молодых людей изумления не вызывает, ведь в пределах досягаемости обычного прогулочного корабля находится множество неисследованных планет земного типа. Следовательно, есть десятки, если не сотни, планет более пригодных для колонизации, чем опасная Пандора (не зря же её так назвали). Получается, что колония существует для того, чтобы охотиться на тахоргов, а не наоборот.

Ещё в самом начале Вадим привычным жестом отправляет использованную посуду в мусоропровод. Это сколько же нужно лишней энергии и сырья, если представить, что так 3 раза в день поступает 20 миллиардов человек! А теперь, вспомним, эпизод, где наш лингвист впервые видит страусов-«самсончиков». Рассуждает он примерно так: «Мне они не нравятся. Нам они мешают. Давайте их уничтожим». Хороша логика для человека «светлого завтра», не так ли? Вывод могу сделать только один: «высокое воспитание» по Стругацким не прививает бережного отношения к окружающей среде.

Теперь немного на социальную тему. В этой книге братья-соавторы впервые затронули проблему вмешательства в историческое развитие цивилизаций. И это огромный и несомненный плюс. Теме прогрессорства ещё предстоит раскрыться с разных сторон в «Трудно быть богом» и «Обитаемом острове». И вмешаться нельзя – сделаешь только хуже. И спокойно стоять, видя, как люди страдают, — бесчеловечно. «Нельзя переломить хребет истории и не переломить хребет человечеству», – говорит Саул. Вадим ему возражает: «Были времена, когда целые племена и государства… перескакивали из феодализма в социализм». Мне сразу пришёл на ум пример Афганистана… Вроде и мораль есть и вопросы глубокие поставлены, а не вяжется одно с другим. Ну откуда в средневековом мире взяться концлагерям? Ежели принципы исторического развития едины для всех…

Что всегда меня поражало в советских утопиях, так это разгильдяйство и легкомыслие персонажей. Ну, положим, молодой идеалист Вадим ринулся всем помогать. С точки зрения психологии выглядит вполне убедительно. Но почему опытный пилот и исследователь Антон его не удержал, не выполнил инструкцию по контактам, которая для таких случаев и составлена?! Полёты в космос ведь невозможны без элементарной самодисциплины.

Вообще, читая Стругацких, нужно привыкнуть к мысли: многие ключевые моменты не получат никакого объяснения.

Такие вот «несвоевременные мысли» по поводу общеизвестной классики. Хочу успокоить поклонников АБС. Семёрка для меня соответствует оценке «4» по пятибалльной шкале. На позиции классиков никто и не претендует. Книги братьев Стругацких – то лучшее, что было в советской фантастике.

Не буду особенно останавливаться на сюжете и прочих умных вещах. Скажу совсем о другом.

Мы с отцом частенько любим поспорить о политике. Есть у украинцев такая черта: сначала выбираем себе гетьманов, затем скидываем их с престола. Избытки менталитета, я бы сказал.

И вот. Отец очень и очень не любит нынешнего президента Витю Януковича. Он для папы, как сосредоточие всего зла. И если дяди Вити не станет, то жить нам будет легко и просто.

Это он на узницу Качановской колонии намекает.

А в «Попытке» дан простой ответ на извечный вопрос о плохом президенте. Я прочел повесть и понял: хорошего президента мы не заслуживаем. Потому что президент — как зеркало. Это отражение всего нашего народа. Мы, как видно, тоже недалекие, но хозяйственные, по житейски хитрые.

А другого президента и быть не может. Ведь как может недалекий сам по себе народ выбрать президента-демократа, который будет тащить нас в Европу?

Как нам избавится от хапуг-депутатов, чиновников-коррупционеров, если на их место придут такие же?

Вот вам и ответы на извечные вопросы. Ответы лежат в романе на поверхности. Вкратце это звучит так: чтобы изменить что-либо в государстве — меняйте лучше себя. Изнутри. Уничтожайте в себе раба, завистника и прочие нехорошие вещи. Тогда и жить будет просто и весело.

П.С. Стоит заметить, что я — патриот Украины. И писал обидные для украинцев вещи не из вредности, а из желания чем-то помочь. Хотя бы даже самому себе.

Хорошая по задумке, посылу и сюжету повесть, но слегка прихрамывающая по исполнению и так называемых «техническим деталям». Существенный недостаток на мой взгляд у нее только один, но изрядно портящий впечатление. Это финал. Как, зачем, почему произошло то, что произошло? Нет ответа. Нет ощущения таинственности или недосказанности, как скажем в «Пикнике», а остается впечатление недоработанности. И будь это произведение от других авторов, оценка может была бы гораздо выше. Но... Остается впечатление, что объяснения всего произошедшего могли быть куда лучше. Ну то есть они в принципе могли быть, хоть какие-то. А так идея поборола связность и логичность повествования. Жаль, ведь в других произведениях братьев их как правило удавалось весьма удачно увязывать.

В первой половине 60-х — пожалуй, самом плодотворном периоде творчества Стругацких, у братьев не случилось ни одного произведения, которое тем или иным образом не поразило бы советского любителя фантастики. Вот и «Попытка к бегству» — для советского читателя, взращенного на традициях соцреализма, совершенно непонятными оказались и появление Саула Репнина в мире будущего, и его исчезновение из него: «Как же это так — ничего не объяснено, приходится додумывать самому в меру своей фантазии». И только спустя какое-то время читатели смогли осознать, что предложенный братьями вариант не только единственно возможный для этой книги, но и очень красивый.

Сама повесть написана вполне в духе ранних Стругацких: прекрасный язык с, увы, на этот раз редкими вкраплениями хорошего юмора, легкость чтения неимоверная, очень увлекательно. Ну, и, конечно, в центре повествования чрезвычайно волнующая авторов в то время проблема вмешательства/невмешательства земной цивилизации в судьбы чужих цивилизаций.

Не понравилось в книге по сути дела только одно: сделанное в интересах сюжета авторское допущение о том, что наши потомки очень плохо знают историю своей цивилизации и те общественно-экономические формации, которые она проходила. То, что эти добрые, милые, знающие, казалось бы, обо всем на свете ребята так долго не могли понять, что происходит на планете, придумывая увиденному какие-то невероятные объяснения, выглядит, конечно, совершенно надуманно и неправдоподобно....

Яркий, красивый мир 22 века. Веселые, симпатичные люди. Двое молодых парней собираются... ну на пикник по-нашему. Отдохнуть, поохотиться, трофеями потом девушек поразить. Пикник, правда, на другой планете намечен, ну да это рядом, звездолет во дворе стоит, разрешение получено, отдых ждет! И вдруг появляется этот странный человек и просит отвезти его на необитаемую планету. Пожалуйста — отвезем. Во-первых, просьба чеовека, которому что-то НАДО, куда важнее космического пикника, на который ХОЧЕТСЯ. Да и приключение тоже. Интересно же — новая планета. Странный Саул ведет себя все так же странно, но по странностям этим мы узнаем человека 20 века. Как он попал в будущее — неважно. А вот как он с этим будущим контактирует — очень интересно, временами смешно, настолько за пару веков сместились очень многие обыденные понятия. Смех смолкает сразу после посадки на планету — рядом нашли трупы... И снова столкновение разных времен: ребята 22 века оказались очень неплохими профессионалами, каждый в своем деле, но психологию местных жителей (средневековье, рабство, тоталитаризм) понять они просто не в состоянии. Саул все понимает, его действия становятся уверенными — здесь он — профессионал, в этом мире жестокости. А аборигены не понимают ничего — просто какие-то непонятные люди, ЖЕЛАЮЩИЕ СТРАННОГО, появились возле их лагеря. Вот это определение — желающие странного — одно из главных преступлений в мире планеты Саула. За него поллагеря сидит. Не терпит диктатура инакомыслия. Хотя оно, это инакомыслие, есть, никуда от него не деться, всех в лагеря не пересажать. И еще один жуткий символ, отождествляемый на этой планете с самой властью — нескончаемый поток машин, запущенный загадочными Странниками по шоссе от одной громадной воронки до другой. Поток вечный, неостановимый, всесокрушающий.

Земляне отступили. Поняли, наконец, что их вмешательство ни к чему не приведет (например, освобожденные рабы их же чуть не побили — оказывается, их собирались отпустить, а теперь не отпустят), что усилия троих человек ничего на значат на целой планете, что они не профессоналы в деле Контакта, и так дров наломали. А вот смогут ли профессионалы помочь — сделать добрее рабовладельческое общество — это уже из повести не видно, но сомнения в этом остаются. Ребята 22 века возвращаются домой, готовые к наказанию за нарушение правил Контакта, но мечтающие работать по наведению порядке на Сауле, а пришелец из 20 века возвращается в свой век. Как? Это опять-таки неважно, просто попытался он сбежать от смерти в концлагере в мир будущего, и — вернулся... Сделал свой выбор: за то, чтобы у нас было такое будущее, надо умереть достойно.

Книга удивительно яркая — кажется, что сам побывал и на Земле 22 века и на Сауле, сам познакомился с ее героями, пережил с ними приключения, которые потрясли и запомнятся навсегда. И правда — помнятся... Уже 40 лет!

http://kobold-wizard.livejournal.com/779035.html

Эта повесть неожиданно открыла для меня ранних Стругацких, и слово «ранних» здесь ключевое. В ней уже видны корни той философии, которая позднее разовьется в «Трудно быть богом» и «Обитаемом острове». Однако, сама подача этих мыслей здесь сделана слишком крикливо. Если герои и сюжет следующей повести Стругацких «Далекая радуга» уже смотрятся весьма зрелыми, то «Попытка…» напоминает кукольный театр, в котором поставили библейскую притчу. То есть эта повесть являлась полной противоположностью германовскому ТББ, где уже ставшие классикой фразы наоборот произносились вполголоса и походя. Ни от той, ни от другой версии я не в восторге.

Подача мыслей сделана слишком крикливо… Когда-нибудь я взгляну и на то, что было в творчестве Стругацких до «Попытки...», и, быть может, оно опровергнет то, что я сейчас скажу. Мне кажется, «Попытка к бегству» была первым криком птенца, еще не до конца сбежавшего из яйца. Вот белая скорлупа и бросается в первую очередь в глаза — жесткие творческие рамки, в которых братья не смогли создать правдоподобие. Я не берусь судить, было ли это плодом цензуры или неразвитости таланта. В пользу последнего говорит гротескная неуклюжесть изображенного Будущего. Должен был возникнуть контраст с суровым мировоззрением Саула Репнина, но подача суровости в недомолвках этому помешала. В результате Будущее показано детской каруселькой, по сравнению с которой мир булычевской Алисы смотрится серьезным прогнозом.

Итого: Прочитал, вздохнул и закрыл.

Одно из самых загадочных произведений великого дуэта.

Фрагментарное, лаконичное, скупое в описаниях и подробностях, местами расчетливо небрежное, оставляющее «за кадром» гораздо большее, чем освещающее.

Три мира, картины которых выхвачены из мрака неизвестности, полной вопросов — зачем? почему? как? откуда? — неумолимо движущимся лучом прожектора, установленного волею авторов не то на маяке, не то на пулеметной вышке концентрационного лагеря — и не останавливающимся ни на миг, безжалостным к тем, кто попал на мгновение в круг света, — и к нам, наблюдателям, еще более бессильным в своем стремлении изменить, улучшить, спасти, чем герои Стругацких...

Мир Полдня. Мир благоустроенной Планеты, всеобщего — до потери инстинкта самосохранения — благоденствия, мир, где сущие дети, чистые и непуганные, могут сесть в звездолет и менее чем за двое суток пересечь Галактику в оба конца в поисках острых ощущений, где люди доверяют друг другу до абсурда, и НАДО безоговорочно, по умолчанию, доминирует над ХОЧУ, где интересы личные не вступают в конфликт с общественной необходимостью — ведь общество состоит из Личностей, в каждой из которых заключен целый Мир. Так просто — и так непостижимо...

Мир планеты Саула. Жуткое дремучее средневековье, где цена человеческой жизни стремится к нулю, где босые ноги преступников безучастно ступают по снегу, где стынут заметаемые поземкой мертвые тела, а одетые в кишащие насекомыми меха Носители копий и отличных мечей передвигаются в санях, влекомых к скрытой за горами и стеной метели цивилизации изможденными, одетыми лишь в джутовые мешки людьми, которые счастливо поют, все быстрее унося своих мучителей прочь от механизированного ада, оставленного некогда в этой глуши непостижимыми Странниками — ведь они свободны в этом беге, который возвращает их домой — в намеченный едва-едва, намеками и недомолвками, ужас тирании с жесткой иерархией, на диво стабильной в своей упорядоченности, в сравнении с которым меркнет сама Островная Империя Саракша...

Мир Саула Репнина. Мир войны, мир, где жизнь проходит в узкой полосе между оскаленными пастями рвущихся с поводков собак и извергающими черный жирный дым трубами крематория. Мир, из которого хочется бежать настолько, что ни пространство, ни время не могут уже стать препятствием этому бегству... И в который приходится вернуться, чтобы, коснувшись светлого и причастившись добра в Мире Полдня и осознав свое несовершенство и неуместность в этом мире благодаря трагичным событиям на Сауле, — остаться Человеком и завершить то, что Должен...

Удивительная книга. Несомненная предтеча «Трудно Быть Богом». Набросок в десяток штрихов тушью на рисовой бумаге перед началом работы над масштабным полотном, посвященном Человечности и Прогресссорству. Мимолетное хокку, навеянное выхваченным из Вечности мгновением за миг до написания нетленного шедевра о Зле, Добре и Выборе. Сильное и талантливо краткое произведение, заставляющее желать странного.

«Как это прекрасно — человек, который желает странного!» (с)

Как это прекрасно — Человек...

«Попытка к бегству» — повесть достаточно специфическая. На мой взгляд — это проба, попытка обрисовать в мире «Полдня» настоящий человеческий конфликт. Такой, чтобы — без дураков, жесткий. Далее будет «Далекая Радуга», «Трудно быть богом» и «Обитаемый остров».

Но конкретно эта повесть лично мне кажется довольно неуклюжей.

Главным образом — из-за героев, хотя и к сюжету и к антуражу тоже есть масса претензий.

Вроде бы задумка очень интересная — двое молодых людей из мира «Полдня» плюс довольно странный дядька

Люди будущего (мира «Полдня») ну совсем не естественны. Ладно один (Вадим) молодой лопух и к тому же структуральный лингвист — с кем не бывает. Но второй — Антон, вроде как капитан корабля, человек постарше и должен кое-что соображать. И, даже, возможно, кое-что знать (кроме искусства и литературы и теоретической физики). Например, хоть немного истории, какие-нибудь инструкции (некоторые знает, но применять не умеет). Оба героя демонстрируют махровейший инфантилизм (который, видимо, должен иллюстрировать гуманизм героев). С учетом того, что молодые люди изначально собирались на охоту за тахоргами (очень агрессивными и опасными хищниками), то их младенческое миролюбие и крайнее раздолбайство в условиях, когда это ну никак не к месту, вызывает недоумение и недоверие. Ну не может такого быть. Понятно, что это люди светлого будущего и они «не так воспитаны» но после прямой агрессии включить голову все-таки можно. И это — не современное прочтение, а яркое впечатление далекого советского детства. Извиняюсь за довольно жесткую трактовку, но именно такое впечатление и было.

Если бы не Саул — это был бы вообще разговор «слепого с глухим», потому как «оппонирующая сторона» из местного населения еще более плоская и однозначная, чем «люди в белом» из «Полдня». Черная краска. Ровно.

Мне более или менее понятно, что хотели сказать авторы (про гуманизм, как высшую человеческую ценность, тоталиторизм, и т.д.) и самое главное, про проблему выбора человека, оказавшегося между двумя этими полюсами. Но, на мой взгляд, обе полярные стороны получились уж слишком полярные и от этого — неестественные.

А вот действительно интересные (для меня) следы древней цивилизации пресловутых «Странников» оказались никому особо не интересными (разве что, тому же Саулу)...

Но это я так, ворчу.

Хотя не на пустом месте. При свежем прочтении (на современный взгляд) повесть может похвастаться хорошим языком, легкой читабельностью, увлекательностью и наличием некоторого количества идей. При заметном неестественности характеров и общего поведения героев. Конфликт между «белыми» и «черными» (далеким будущем и далеким прошлым) получился, какой-то странный (если не сказать дурацкий). А настоящий конфликт — выбор Саула — заметно смикшированный (возможно из-за цензуры). Честно скажу — большого впечатления эта повесть на меня не произвела, хотя читала с удовольствием.

Ну, и как всегда у Стругацких — много фраз, которые можно разобрать (да и были разобраны) на цитаты.