Уильям Гибсон «Континуум Гернсбека»

Произведение воспринимается как посвящение знаковой эпохе с оптимистичным взглядом в будущее.

Сейчас такой стиль принято называть ретро-футуризмом. В наших краях яркие образы возможного будущего изображали на страницах журнала «Техника-Молодёжи», например. Соответственно и на протяжении сюжета этого рассказа упоминаются разные эталонные представители футуристических изображений, что позволяет знакомым с ними читателям настроиться на нужную волну и вообразить себе, что довелось увидеть фотографу.

Кажется, что данному произведению была бы очень кстати экранизация, которая позволила передать визуальный опыт впечатлений от футуристических картин. Заодно наглядно познакомить с ними тех, кто незнаком с данным ретро-футуризмом.

«Бедный — не тот, у кого нет ни гроша в кармане. Бедный — тот, у кого нет мечты». Сократ

Когда я впервые услышала этот рассказ (именно услышала, в «Модели для сборки», озвученный Владом Коппом), он не произвел на меня сильного впечатления. Но через несколько дней я осознала, что мне срочно нужно послушать его снова. А потом — еще раз, и еще.

Я не могу сказать, почему он так сильно меня зацепил. Я перечитывала его бессчетное количество раз, а рабочий стол постепенно заполонили фото крылатых статуй Гувер Дама, Джонсон Уокс Билдинг, рисунки Фрэнка Пола и прочие семиотические призраки. И вот уже несколько лет я маньяк, хронически одержимый Континуумом Гернсбека.

Это рассказ, главный герой которого — вовсе не фотограф, способный запечатлеть на пленку то, чего нет. Нет, главный герой этого рассказа — классическая эстетика научной фантастики «золотого века».

У меня есть одна знакомая, которая специализируется на изучении антиутопий. Однажды эта барышня заметила, что в экранизациях антиутопий очень часто используют футуристическую эстетику 30-50 годов прошлого века – ту, о которой идет речь в «Контунууме Гернсбека». Мне кажется, это ключевой момент для понимания рассказа. На самом деле, он о том, что утопический мир идеального будущего – это кошмарная антиутопия, значительно более страшная, чем та, в которой живем мы с вами. А благими намерениями вымощена дорога в ад.

И в то же время, в рассказе чувствуется дикая тоска по утраченной мечте. Что-то, что могло бы быть, но чего – мы точно знаем – никогда уже не будет, как мечта о полете в космос или заселении Марса; что-то безвозвратно потерянное, покинутое, несбыточное — обладает огромной властью над нами. И неважно, что, воплотись оно в жизнь, это не было бы и вполовину так хорошо, как мы себе представляли. В нашем сознании образ грядущего, эта прекрасная мечта — остается незапятнанной.

Все это, плюс вызывающий острое чувство одиночества язык Гибсона, его узнаваемая, «многослойная» стилистика, его нарочито сложная и интеллектуальная манера письма медленно но верно, по капле выжимают из вас душу.

А что, очень любопытная штука... Фрейдизм и понятие «коллективное бессознательное», конечно, вещи спорные и неоднозначные, однако, как мы помним, массовая культура всегда оставляет на человеке свой отпечаток. Ведь чем мы видим мир? Конечно, культурой, причем частенько на нашу образованность само собой наслаивается масса мейнстримовых образов, гуляющих в современности, и даже часто формирует для нас систему координат, сквозь которую мы воссоздаём картину мира в своей голове.

И современная культура может существовать в разных формах. Двадцатые годы, тридцатые годы — время, когда ещё были живы мечты о светлом будущем, когда это техно-будущее пытались воплотить: дамба Гувера, Эмпайр-Стейт-Билдинг, здание «Джонсон-Вакс», картины Фрэнка Пауля, странные творения киноэкспрессионизма, пришельца из старой Европы... Журналы Хьюго Гернсбека, рисующие будущее, красивое и страшное, разное... Но всегда — с надеждой.

А теперь представим себе сборную галлюцинацию, одновременное соединение «коллективного бессознательного» американской культуры, и его воплощение на краю сознания, как говорила Диальта Даунс, «альтернативные восьмидесятые». И неожиданно оказалось, что жители этого стерильного мира-мечты страшны и омерзительны, словно создания Лени Рифеншталь, омерзительны в своей стерильности, отражённой в их стеклянных глазах. «Как пошло — и как зловеще в своей пошлости, — ну вылитая гитлерюгендовская пропаганда» (С).

Да, мир идеала, мир мечты — это страшно. «Мы», «1984», «О дивный новый мир», «Метрополис», «Бразилия»... Вообще, в культуре межвоенного периода есть нечто зловещее, нечто такое, что почувствовал герой рассказа «Континуум Гернсбека». Надежды, мечты людей могли бы породить стерильный и жуткий мир, краем глаза виденный им в осколках бессознательного, заложенных в причудливые очертания зданий тех времён. Пусть мир будет таким, какой он есть — ведь лучше обычное, человеческое зло, чем воплощённое стремление мечт несовершенных людей...

Глюки или нет, но почему собственно, тот мир показался герою кошмаром? Он ведь о нём нечего не знает. Так увидел несколько разрозненных картин. Маловато для оценки. Он счёл тот мир слишком унифицированным? А, что наш мир в этом смысле сильно отличается. Просто к своему мы привыкли Вообще стало модно показывать, как плохо жить в идеале, любом. А, что в мусорной куче лучше? Пусть у нас войны и террор, главное, что нет идеала?!?! Да почему собственно?

Этот рассказ — лучшее, что написал Уильям Гибсон и один из лучших рассказов мировой НФ за всё время. Сама ситуация почерпнута у Рея Бредбери, из удачного рассказа «Ночная встреча» и неудачного «Диковинное диво», добавлены мотивы из «Меж двух времён» Финнея, «Попытки» Шерреда и «Невероятного мира» Э.Гамильтона, но у Гибсона получилось намного лучше и умнее.

По сути, в рассказе, как в осколке голограммы, свёрнтуа целая историософская концепция, и не сказать что очень уж банальная.

Редкий случай, когда рассказ мне не просто понравился или не понравился, а когда я вообще не понял, что это такое сейчас было. Герой видит вокруг себя фантомы из коллективного сознания — вот в общем и всё. Остальное — сколько было персонажей, какими они были, что они делали, куда ехали — всё это начисто стирается из сознания сразу же. Настолько неинтересным автор сделал повествование. Концовка — судя по всему она имеет какой-то смысл, но кто там куда уехал, что за сверток прижимал к груди герой — всё это осталось для меня чем-то совершенно бредовым и непонятным.

А это была шутка молодого и дерзкого автора. Ему нужно было отряхнуть прах с ног. накопившейся за шестьдесят лет развития фантастики. Распрощаться с иллюзиями. Интересно в том рассказе то, что сам Гибсон никаким революционером себя не чувствовал. Ему просто надело все это старье: хайнлайн-азимов-саймак. Он дерзко решил ,что он может показать, как надо писать фантастику. И оказалось, что он великий писатель, который впрямь показал, как надо.

Сюрреалистический бред, какой-то. Но вполне читабельный. И даже в наше время, читается нормально. Другое дело, что сюжет немного рваный, скачками идет. 7/10

Честно сказать фантастического в рассказе не обнаружил. Разве можно считать фантастическими глюки, — семиотические призраки, которые видит главный герой? Это нормально, углубившись в какую-то тему, визуализировать изучаемое. Мозг, не находя решения, начинает проявлять и подкидывать затаившиеся образы в реальности. Такое бывает у профессиональных игроманов. Призраки прошлого, которых видит главный герой помогают понять то, что от него хотят заказчики фотографий. Он погружается с головой в процесс.

Сам рассказ можно считать мостиком в киберпанк, т.к. в нем фиксируется начальная точка отсчета — 20-40 года Америки, футуристическая архитектура, мечты об идеальном обществе и вполне конкретный человек — Гернсбек, основатель первых фантастических журналов.

В рассказе описан любопытный и даже пророческий способ избавления от насущных мыслей.

Будет интересен как предтеча киберпанка.

Первый рассказ в антологии классических текстов киберпанка. Ведь неспроста же Стерлинг начинает именно с него. И казалось бы какая связь с привычными жанру антиутопиями, напичканными ИТ-терминами, кибернетическими людьми и корпорациями паразитирующими на человечестве? Простой фотограф путешествует по штатам, чтобы запечатлеть для концептуального альбома архитектуру несбывшегося будущего из фантастических журналов 30-х годов и в определенный момент он проскальзывает в реальность этого будущего с самолетом-крылом, восьмидесятиполосными хайвэями и городами из затемненного стекла.

В 30-е будущее творили ученые-энтузиасты, заражавшие окружающих своими идеями. Но средства для массового насаждения этих идей не было. Журналы Гернсбека стали таковыми, но… Масскульт превратился со временем в идеологическое оружие, в то, что правительства и корпорации стали использовать для оболванивания людей, воспитания покорности, крайнюю форму которой и продемонстрировал киберпанк. В 1981 году Гибсон разглядел в телевиденье то зло, что многие не заметили и по сей день. Но еще больше его возвышает то, что он увидел в феномене популярности идей научной фантастики в довоенное время предвестие современного состояние масскульта. Разглядел эту связь. И не случайна последняя реплика героя про «Чуму идеального мира». Великий рассказ.

«Рассказ о вреде наркотиков», «научно обоснованно доказывается невозможность контакта людей с НЛО», «не фантастика, а пример «плохого трипа»» — замечательные отзывы от людей, видимо, плохо знакомых с юнгианской психологией, на положения которой Гибсон здесь ссылается вполне открыто. На самом деле, это рассказ как раз больше всего похож на переложение некоторых юнговских идей об НЛО, что прекрасно — тем более для американской фантастики, обычно мало озабоченной тем, о чем говорят серьезные люди вне чисто научного лагеря. Поэтому уже одним этим Гибсон здесь на голову опережает тех, кто высасывает из головы какие-то декоративные измышления, видимо, многими на этом сайте почитаемые за «настоящие фантастические идеи». Одновременно в рассказе порадовала сложная структура, кое-какие отсылки к фрагментам реальной американской истории и вообще более умный и менее прямолинейный подход к теме Американской мечты, который показывает, что она все-таки не так уж проста и не исчерпывается вбиваемой нам в голову парадигмой потребления.

На этот раз мы имеем дело не с фантастикой, а с примером «плохого трипа» (bad trip), только для достижения эффекта герой пользуется собственным воображением и — листаю книжку — семиотическими призраками: рассказ о фотографе, который попадает в эпизод «Сумеречной зоны», в континуум Гернсбека, основателя «Amazing Stories», которые в рассказе ТОЖЕ упоминаются. Правда-правда, для меня этот рассказ очень правдоподобен :smile:

В греческой мифологии есть такая штука, называется эйдос, придумал ее Сократ. Эйдос — божественная сущность вещей, находящаяся вне досягаемости нашего восприятия. Так вот, персонаж Гибсона достигает этого самого эйдоса , по-настоящему «врубается в тему» тридцатых годов. Идеальный поэт с фотокамерой!

Пока читал, подумалось: ну-ну, атака семиотических призраков, но как это можно закончить, чтобы финальное слово было как минимум остроумным? Гибсон придумал для семиотической нежити занятную серебрянную пулю :wink:

С моей точки зрения, самый слабый рассказ сборника. С одной стороны, все сильно и образно, с другой — размыто и метафорично. Подспудно чувствуется слишком много «между строк», чего российскому читателю просто не понять, а от этого (особенно на фоне других произведений сборника) смотрится слабо. Но про телевидение задвинуто мощно, прочтения достойно ради знакомство с одной этой идеей.

Впервые мне встретился фантастический рассказ, именно фантастический, в котором так убедительно и научно обоснованно доказывается невозможность контакта людей с НЛО. Просто потрясающе. Прочитайте внимательно, не пожалеете.

идея об отдельном существовании чьей-то мечты... оч. интересна... но подана таким языком, что нудно... кое-как добил... и концовка также невнятна... %)