Александр Щёголев «Как закалялась жесть»

Простите, судари, но я — за чистоту жанра.

Понимаю, снисходительно/понимающе/гневно кивнете: не врубился читатель в сокровенную нить романа, нервом проходящую сквозь анатомичность, макабричность, триллерность, детективность, сатиричность, остро (так уж ли?!) социальность романа.

На это у меня есть свой ответ:

Наверняка Александр затевал сварить суп, заварил отменный мясной бульон на потрошках да косточках, изумительно (на жанрового любителя бескомпромиссного пыточного хоррора/Exploitation), начал крошить туда овощи да коренья... И промахнулся?!

Намеренно сыпанул туда инжира?! Ментов?! Разборки на мета-уровне. ЗК какое-то?!

А, разбушевавшись, еще и киселя сухого — получите изнанку господина Неживого!!!

И, если первая половина книги логична, композиционно упруга, дана в развитии — тугая пружина распрямляется от заложенных в нее джоулей, раскидывает по сторонам героев, жжет читателя, палит ему пятки, гонит вперед, то последняя треть власы на голове топорщит.

ЗАЧЕМ?!!

На кой черт еще сто страниц лишнего погонного текста?!

Так хорошо все было!

И намеки Ваши драгоценные, автор, и гротеск, и плевок в кого надо.

Все было.

Только мне, читателю, Вы отчего-то не доверились, распоркой рот расчехлили и жеваной своей воронятины, которую я уже и рассмотрел, и понюхал, и лизнул даже, все-таки прямо в пищевод протолкнули.

Зря Вы так!

А книга меня увлекла.

Отборный образчик жести

Жесть — это по-нашему.

Именно такие слова вырываются у рецензента помимо его воли. Та образность, бескомпромиссность и смелость, с какой было преподнесено читателям произведение «Как закалялась жесть» — это нечто, из разряда вон выходящее. Необычайно ярко продемонстрировано, так называемое «писательское ремесло» с большой буквы. В том, что Александр Щёголев — профессионал, сомнений не возникает. Ровно как и в качестве романа. Вся та мерзость, вкупе с реками крови, наполнившие книгу, что называется, под завязку, не направлены на отторжение большинства читательской аудитории, а как раз наоборот. Они заставляют читателя задуматься: для чего, собственно, всё это сделано? Если вдумчиво, не отвлекаясь на посторонние дела, прочесть роман, то многое встанет на своим места а не замеченные вначале намёки и детали, обретут-так целостный вид. В книге отчётливо наблюдаются «литературные слои», подталкивающие читателей(но, увы, далеко не всех) переосмысливать многое как в самом произведении, так и в реальной жизни, в которой ужасов встречается не меньше, а зачастую и больше, чем в любом фильме или книге, вместе взятых.

«Как закалялась жесть» — стоящее произведение, которое заслуживает того, чтобы быть прочитанным хотя бы единожды. Уверен, настоящие ценители хоррор — литературы, оценят сей роман по достоинству. Напоследок, хотелось бы сказать следующее: я рассматривал книгу с точки зрения литературного мастерства, с которым был ужастик, а не опираясь на жанр и его характерные черты. Для меня было главным именно то, насколько хорошо написан роман, а уже потом в табеле о рангах шёл сам жанр. И вам, уважаемые потенциальные читатели, хотелось бы посоветовать обратить внимание именно на литературный аспект, а не жанровый. Ну, а уж соглашаться или нет — это личное дело каждого.

Пришлось читать дважды.

Если бы писал отзыв после первого прочтения — не поставил бы больше пятёрки никак. Причины — кажущаяся примитивность характеров. И кровенасыщенность. Зачастую неоправданная.

Но после второго прочтнеия дошло, что это не киношная клюква. Это вопль. Крик даже не о помощи, а скорее матерный крик в небо. Полный богохульств и ненависти. Выброс нежелания смириться с окружающей жизнью, в которой «небожители» хоть и не едят подданных на ужин, но вполне неиллюзорно ПОТРЕБЛЯЮТ жизни. Не глядя на чужие судьбы.

И эмоциональный напор этого крика затавил закрыть глаза на недостатки текста, на лубочную концовку, на лужи клюквенного соуса...

Решила прочитать книгу под впечатлением «Жести»...

Жаль, что в классификации не нашла пункт «бред сивой кобылы». Единственный плюс — легко читается: сразу за несколько часов. Ну и любителям натурализма понравится без сомнения. Кроме натурализма — ничего. Да и с точки зрения натурализма масса неточностей — автор бы хоть со специалистами проконсультировался, чтобы все не выглядело так глупо: количество крови начинает ассоциироваться с киношным кетчупом. Сюжет сильно смахивает на «Техасскую резню бензопилой» с той лишь разницей, что в фильме есть фактор неожиданности и давление на психику. Зато умственные способности героев книги соответствуют маньякам «Резни». Полное отсутствие хоть какой-нибудь привязки к реальности просто поражает. Я не говорю о образах героев — полный примитив помноженный на деревянность. Попытка использовать в сюжете элементы нейролингвистического воздействия не вписываются в контекст и воспринимаются дико. Добил юмор. Медицинские шутки очень люблю и в обмороки в морге не падала. Но юмор автора только претендует на гордое звание медицинского, на самом деле это шутки маньяка-дебила.

В итоге хотела поставить оценку ниже, но подумала, что книгу можно рекомендовать желающим похудеть — читать по частям при первом появлении аппетита: желание поесть как рукой снимет.

После первого знакомства с творчеством автора, великолепнейшей «Жести», к прочтению сего романа приступал с оптимизмом и предвкушением. Вкусил, в общем. По самое «не хочу». Впрочем, про все по порядку.

Итак. Герои (не все) романа:

1. Плохая тетка. Тетка, которая типа все начала. Особа гнуснейшая. У любого читателя тут же возникает желание сварить тетку заживо, пропустить через мясорубку и скормить стае диких тараканов Tarakanus Protivnus без соли и пряностей.

2. Дочка плохой тетки. 15-тилетнее чудо, которое умеет проводить хирургические операции, крутит парнями, как цыган солнцем, но при этом с легкостью попадает под влияние человека, которого, мягко говоря, не уважает. Особа еще более гнусная, чем маман. Тараканов кормить ею не рекомендуется, потому как любой таракан, вкусивший ее, тут же сдохнет в мучениях дергая лапками.

3. Повар-китаец. Ну в каком же богатом доме нет повара-китайца? И, ясен перец, что он подкожный, двуличный, связан с триадами (все китайцы в триаде — как советские дети в пионерии). Ну и, само собой, он знаток древнего боевого искусства борьбы на китайских палочках и селедочных скелетах.

4. Страшный дядька из спецслужб. Как настоящий мачо, он могуч, вонюч и волосат. И имеет большой агрегат, на чем особо акцентировано внимание. Ну и правильно. Что это за офицер спецслужб с маленькой пипеткой? Прием в органы нужно производить по органу. И звание определять по размеру. И погоны носить не надо. Вывалил хозяйство, и сразу видно кто идет: мелкий сержантишко, или по земле волочится маршальский жезл...

5. Массовка из соучеников-друзей дочери тетки. Пестрая компания болванов и придурков. Говорить не о ком и не за чем.

6. Герой романа. Положительный до тошноты господин Саврасов. Такой хороший, что хочется заспиртовать его в одеколоне «Шипр» и выставить на всеобщее обозрение в музей одного экспоната — для паломничества благодарных потомков.

7. Страшно-жутко-кошмарно-кроваво-ужасный маньяк-каннибал живущий в подвале дома.

Ну, в общем, ясно и понятно, что от таких персонажей исходит сильный запах целлюлозы. Точнее — картона...

Теперь о сюжете. О... Это вообще песня.

Итак. Злая тетка со своей дочерью держит небольшой семейный бизнес. Продает людей по кускам. Вот тут-то начинается самое смешное.

Людей продают не на трансплантанты, а на корм песикам. Песикам богачей. Типа от этого собачки лучше себя чувствуют, от такой диеты. Допустим, так. Но при этом разборка проводится столь идиотским образом, что смешно.

От людей отрезают по кусочку, зашивают, отправляют заживать в ожидании отрезания следующего кусочка. Мне интересно. Автор озаботился мыслью, какова будет себестоимость, например, одной ступни или кисти, оттяпанной раз в месяц??? Да такой, что любой миллионер-покупатель скорее что-то у себя отрежет. Господина автора срочно в бухгалтерский техникум, дабы не смешил впредь...

Дальше. Тетка с такой придурью, что прежде чем начать кого-то потрошить, выходит за него замуж. Официально. Читая это, хочется убить себя больничным судном, или удавиться на капельнице. Да она же подставляет таким образом всю контору, елки-палки. Привлекает излишнее внимание. Да и последнего мужа — Саврасова, вдруг, с каких-то радостей, оставляет, пусть и в несколько усеченном виде, но в живых. Она думает, что это совсем безопасно? Тогда ничего не понимаю. Все время автор пытается убедить нас в уме тетки, но при этом она поступает как полная, рафинированная дура.

Развитие сюжета таково, что хэппи энд неизбежен, как победа коммунизма в трудах плешивого классика. С первых страниц понятно, что хорошие победят плохих.

В результате, складывается впечатление, что название должно звучать: «Как намокал картон», «Как пролетала фанера», — но никак не про какую жесть.

Итак. Количество кровищщи, маньяков, кишок и банальностей — сверхвысокое. Интересность книги — средняя. К плюсам можно отнести только то, что все таки написано таким образом, что все таки хочется дочитать до конца (хотя и понимаешь практически с самого начала, чем все это кончится).

Введение в сюжет мистических ноток смотрится столь же органично, как седло на колхозной буренке.

В общем, читать книгу можно в поезде, когда много-много свободного времени, или на работе, когда нечем заняться. Во всех остальных случаях от чтения можно воздержаться.

«Как можно жить среди людей и не знать, каковы они на вкус».

Цитатка оттуда. Юмор такой у автора, кишками обмотаный. Кровища через край, книгу лучше брать в резиновых перчатках. Лучше не в белых. И непонятно, то ли автор больной, то ли я слишком здоровый.

Остряк Щёголев, что, не понимает, что есть вещи, над которыми не шутят? Женщины, дети, врачи, учителя — все у него мясники, всем место на костре. А инвалиды у него кто? Палачи, само собой. Руки-ноги тебе отрезали? Быть тебе палачем, иначе сдохнешь. Людоедская логиика.

Столько цинизма на квадратный метр я давно не видел. Как можно жить среди людей и так их презирать? Лечится надо, автор!

Ещё гадостные цитатки:

«Чиста, как моча младенца» (о девушке).

«Хороший пациент — тот, которого редко видишь» (говорит врач).

«Здоровый мочевой пузырь — главное достояние женщины».

«Сонная артерия рассечена; теплый душ обдает меня с ног до головы. Я — весь мокрый. Веселые фонтанчики крови легко находят путь между его трясущимися пальцами» (ВЕСЁЛЫЕ ФОНТАНЧИКИ КРОВИ!).

Фу.

Такая мешанина Ада и Рая, тьмы и света, грязи и чистоты! «Жестянщик» Щёголев не подкачал. В его коктейле столько ингредиентов и так хитро всё это взболтано, что не замечаешь, как уходит трезвость мысли, и тебе начинает остро хотеться крови мерзавцев. А потом, когда палачи один за другим превращаются в жертвенных барашков, от их крови пьянеешь... Азартная книга, опасная. Чистота и свет побеждают без вариантов, но до того тебе дали вволю насладиться адскими муками и жуткими смертями. И ты ведь наслаждался, ловя себя на том, что мало, мало, ещё хочу!

Сиропистый хэппи-энд — как запивочка, которая не отрезвляет...

Эта книга о человеке, настолько сильном духом, что, кажется, ГГ и есть настоящая фантастика, а вовсе не людоедские забавы нашей политической и творческой элиты. Человек, которого сделали инвалидом, да ещё КАКИМ инвалидом — не сломался, нашёл способ выжить, а потом просто жить. Духовная перекличка с романом Н.Островского «Как закалялась сталь» очевидна.

«Как закалялась ЖЕСТЬ» — это «Как закалялась сталь», написанная сегодня и про сегодня.

Напишу покороче (обычно зело многословен) — и без обязательного, казалось бы, анализа романа. Разве что отмечу тот факт, что стилистически (т.е. сугубо литературно) книга написана достаточно небрежно — что, однако, уже плюс, ибо основная армия «хорроровичей» пишет куда как бездарнее.

Но повторюсь: не о литературе здесь речь. А речь здесь о всего двух вне-литературных вещах.

1. Уйдет завтра-послезавтра-когда-то та самая политэлита. Что остается в сухом остатке? Ведь без привязки к ней книга просто теряет смысл. Как прежде: «Ах, так вот этот *** — это НАШ ПРЕЗИДЕНТ???» Ну хорошо, ушел президент. И что остается? Ну да. Вот именно то самое слово, что звездочками обозначено.

2. Однажды в разговоре с очень профессиональным (несмотря на молодость) редактором и переводчиком А.Ж. (надеюсь, он вспомнит — здесь обретается частенько) мы однозначно пришли к выводу о том, что даже БОЛЬШОЙ талант (а Щеголева к большим я относить поостерегся бы) не должен быть критерием того, выпускать ли книгу в свет. Если несет она, книга (сколь угодно талантливая) мощный заряд МЕРЗОСТИ, то ТИРАЖИРОВАТЬ МЕРЗОСТЬ НЕЛЬЗЯ. (В качестве примера — А.Ж. наверняка помнит — мы, не сговариваясь, назвали безусловно талантливую Поппи Брайт.) И тиражировать нельзя — и в душу пускать не надо.

А политическая карикатура — она что ж? Кто станет рыться в старых «Крокодилах» и газетах, отыскивая очень недружественные шаржи на Тито или даже Ельцина? Роман о ЕБНе, писающем на шасси самолета? Потомки могут не понять — и в своем непонимании будут правы.

Но МЕРЗОСТЬ — ни в душу, ни тем более в тираж (если от тебя зависит). Такое мое — абсолютно общее и абстрактное — мнение.

«Художник я не местный, попишу и уеду»

уркаганский фольклор

Трогательные психологические триллеры Александра Щеголева запомнились мне еще года с 1992, когда в первом и единственном номере питерского журнала «Мир и Фантастика» был опубликован странный фрагмент романа «Любовь зверя». Потом были «Ночь, придуманная кем-то» (она же «Порномафия») и «Наркотик на закуску» (в девичестве «Инъекция страха»), мало кем замеченное кибер-фэнтези «Свободный охотник», и – после некоторого перерыва – успешная новеллизация фильма «Жесть». С «Жестью» вернулся автор, которого уже было начали подзабывать.. Жесть – самое то, слово-омоним, обозначающее совсем не холоднокатаный отожённый лист стали толщиной в треть миллиметра. Жесть в русском языке сейчас – сокращение от новорусского корявого «жесткачь», которое само является производным от привычного, но длинноватого в произношении (по нынешним темпам жизни!) слова «жестокость».

И вот зимой-весной 2007 года Александр Щёголев публикует в своём ЖЖ новый роман — «Ужасы любви. Поэма, украшенная кровью».

Жизнеутверждающая такая проза — учит жить беспринципно, подлаживаясь под неминуемые обстоятельства.

Дошло ли искусство выворачивать сюжеты наизнанку до полного апогея, или кто-то может ловчее Щеголева закрутить непротиворечивый детектив с минимумом действующих лиц?

Что же есть проза Александра Щеголева? Это — прежде всего — тренинг. Тренировка критических состояний человека, попавшегося на крючок совершенно неожиданно свалившихся на голову жестоких обстоятельств. К зиме можно готовиться, она придет, и это неотвратимо — об этом знают работники жилкомхоза и некоторые синоптики-старожилы… Но холод в отношениях с близкими людьми приходит без стука… Прощание со всеми и всяческими идиллиями. С верой в государство, партию и правительство и доброго, но мудрого царя, мы расстались не так уж и давно. Некоторым показалось мало этого идеологического вакуума, и они готовы воскресить хоть Ленина, хоть Императора – лишь бы свалить ответственность на «специального внешнего управляющего» и остаться в своей жалкой конуре; прислуживать кому-либо для них совершенно не тошно.

По поводу друзей, родных, работы, детей, жен, матерей, отцов и других родителей ни у кого из нас не должно остаться абсолютно никаких идеалистических иллюзий, — вот что нам говорит каждая новая жуткая повесть Щеголева, каждая страница его захватывающей прозы, каждая шокирующая строчка его лаконичного текста, вырезанная на белоснежной бумаге его остро заточенным пером. Когда начинают предавать кто-то из родителей — это объяснимо; когда предает супруга — это тоже объяснимо, пусть и на физиологическом уровне. Но этого мало. «Весь мир идет на меня войной, мама мы все тяжело больны мама я знаю мы все сошли с ума». Паранойя. Тихая паранойя. «Ну, что ты, в самом деле, так по себе сохнешь? Мир не перестанет вертеться, когда ты сдохнешь…».

Молодого кузнеца-повесу в художественной галерее «снимает» состоятельная дамочка, коллекционирующая.. фамилии художников-передвижников в своём паспорте! Она и Крамской была, и Серовй, и Суриковой.. На свою беду, кузнец носит фамилию Саврасов.

«Передвижники – моя слабость», – прошептала она мне после первого поцелуя.

Все это было так смешно, что через три дня мы поженились»

Но не в объятиях любящей супруги он оказывается, а сразу на хирургическом столе элитной клиники, где пациентом неведомо зачем отрезают ноги, отрезают руки. Эдакий обрубок, «самовар с краником в животе», подобно калекам из повести М.Веллера «Самовар», мобилизует все силы единственного своего оставшегося нетронутым органа – все силы ума калека Саврасов направляет на тонкую идеологическую обработку варварской семейки, на лёгкое внушение и нейролингвистическое программирование своих мучителей и истязателей. Цена победы с каждым шагом будет всё выше и выше, и с каждой главой обстоятельства будут усложняться до невозможности, но Автор любит своего персонажа, он подбрасывает ему краплёные карты, увеличивая «степень везения» до неприличия.

Уровень морально-нравственной деградация Саврасова дойдёт до низшей точки по шкале Кельвина, а потом опустится еще ниже, в Ад, и у чертей по коже побегут мурашки от его художеств. Ему самому придётся стать и палачом, и каннибалом, и за неимением хронометра наблюдать за течением времени по состоянию трупа: по изменениям в трупных пятнах, по интенсивности мышечного окоченения. Вязкое, обволакивающее сумасшествие: страх пробирается из романа – в голову читателя.

Формально все триллеры Щёголева элементарны, как кубики. Дано: замкнутое пространство, несколько персонажей. Надо замучить всех и если не победителем, то хотя бы просто живым выйти из смертельной мясорубки фирмы мулинекс (контекстная реклама проплачена, все права соблюдены). По этим лекалам скроены почти все предыдущие триллеры Александра Щёголева, по этому же принципу сделан и роман «Ужасы любви». Но в очередной раз описывать схватки пауков в герметичном объёме наверное надоело и самому автору. Чтобы не повторяться, или для усиления эффекта, автор вводит в психологический триллер микроскопические дозы мистики (главный злодей оказывается служителем Дьявола, а противостоящий ему Саврасов – служителем противоположной (неназываемой в романе) силы) и фэнтези (в финале озвучивается некое ранее существовавшее Предсказание, осуществляющееся на глазах изумлённой публики). Явленные в последнем романе А.Щёголева концепты «Бога из машины» и «предопределённости бытия» свидетельствуют о миграции автора от позитивистского взгляда на мир – к некоему стихийно-мистическому способу осмысления окружающего бытия. В такой трактовке способы воздействия Саврасова на своих лекарей-палачей выглядят уже не как научно обоснованные, практически существующие в реальности практики психологического воздействия и подавления окружающих лиц с ослабленным критическим мышлением, а всего лишь волшебством, свыше данным. К чему тогда было тщательнейшим образом выписывать химию процессов «любовного влечения», и механизмы нейролингивтического программирования?

Пугать и запугивать, страшить ужасами частной жизни и вседозволенностью проникновения спецслужб, занявшихся элементарным бандитизмом и крышеванием уже стало общим местом, но Александр Щёголев в очередной раз показал, что важно не ПРО ЧТО, а КАК написано. Скупые штрихи психологических портретов персонажей дают куда как более зримые, плотные образы героев, чем многостраничные описания, выходящие из-под пера иных авторов. Как он умудряется лаконично нарисовать целый мир – я не знаю, но каждый раз продолжаю удивляться этому неоспоримому аспекту мастерства Александра Щёголева.

Для чего же Александр Щеголев раз за разом изобретает и воссоздает такие экстремальные ситуации?

«Вообразить — значит, пережить». Если правы некоторые литературоведы (С.Переслегин, В.Рыбаков) в том, что фантастика учит приспосабливаться к меняющемуся миру, то проза Щеголева именно этой цели и достигает. Такая вот фантастика с оптическим прицелом и чуть смещенным центром реальности, бьющая по сложившейся в голове Читателя картинке действительности, наматывая клочки сознания на тугой ком никому не нужных стереотипов и догм.

«Зачем люди смотрят кино и читают книги? Полюбоваться насилием…»

И только потом приходит катарсис.

Партия и правительство явно проморгало эту книгу. Мало того, что они все обоср*ны с головы до туфель, так ещё и позволили нам узнать кучу вещей, которые нам знать вроде как не полагается.

Скандальнейшая весч. К тому ж сплошной саспенс. Ежли пробиться сквозь медицинскую мясорубку и не заблевать страницы — дальше не оторваться