Гузель Яхина «Зулейха открывает глаза»

Внимание — сплошные спойлеры.

Впечатления двойственные. Из хорошего: написано приятным языком, образно, с интересными этническими деталями. Нашлась в тексте и идея – показать освобождение личности от мифологического сознания (не совсем удачно воплощена, впрочем). Светлый лучик надежды в конце тоже приятное впечатление оставил на фоне всей прочей чернухи.

Но минусов у романа тоже много. Во-первых, историческая часть, вернее ее подача. Даже в ряду многочисленных современных книг о ГУЛАГе эта история выглядит нарочито жесткой и примитивно скроенной. Скотски-равнодушные красноармейцы в буденновках убивают-грабят крестьянство под видом раскулачивания; в мечети селят стадо овец вместе с арестантами, тут же злодеи и трахаются, украсив минарет красным флагом, пока умирает мулла. Потом морят крестьян в тюрьме, затем набивают ими товарные вагоны, полгода (!) везут от Казани до Красноярска (половина эшелона умирает от голода и болезней – и мертвых даже не дают хоронить); затем выживших 300 человек загоняют в ржавую баржу, чтоб отвезти в спецпоселение – но баржа, конечно же, тонет в реке из-за грозы, а караул разбегается, махнув рукой на запертых в трюме людей (все равно же кулачье, пусть дохнут). Остатки эщелона, 30 человек, бросают накануне зимы в тайге на берегу Ангары, без провианта и почти без инструментов – авось как-нибудь выживут. Привозят новых и новых «политических» – и они продолжают там массово умирать, до трети населения поселка каждую зиму. Руководят всем людоедским процессом скоты-чекисты, они глумятся, объедают, унижают, насилуют женщин, самодурствуют, фабрикуют дела на поселенцев, чтоб двинуться по карьерной лестнице. При этом не забывают жрать водку и пулять из пистолета по людям. В итоге у Зули любовь вот с таким чекистом – вдобавок, убийцей ее мужа.

Если открыть Прилепина или Водолазкина – то там тоже есть ужасы ГУЛАГа, но они обходятся без этой подростковой нарочитости. Здесь же мне будто какую-то сказку страшную рассказывают, а не исторический роман. Уже в начале сюжет становится предсказуемым – если в баржу загружают людей, значит она должна утонуть, и так далее. Для чего так долго возят людей по стране, если весь путь можно было проделать за 5-10 суток? А для того, чтобы роды героини совпали с приездом в тайгу – «начало новой жизни». Можно было как-то менее топорно подгонять, думается.

Советский Союз на карте Зулейхе представляется огромным мерзким слизняком (что это, если не авторская позиция?). Страна в чем провинилась? Ведь она же не вся из злодеев-чекистов состоит. Полным откровением для меня стало заявление героини, что Казанское ханство столетиями воевало с Золотой Ордой. А чекисты и красноармейцы — это наследники той Орды, Зулейха зовет их «красноордынцами». Эта штука даже посильнее украинских исторических нововведений будет.

Явно перегибает автор и с живописанием судьбы Зулейхи. Это несчастное забитое существо, похоронившее четверых дочерей, живущее рабыней при свекрови-Упырихе и ее маменькином сыне, которые выжили во время голода, поедая старших детей Упырихи. Зулейха поклоняется духам, а также целыми днями драит-готовит-возит дрова-парит в бане свекровь, и т.п. Свекровь ее с утра до вечера оскорбляет и изводит, натравливает на нее сына (кстати, даже не смешно, что Галина Юзефович в своей рецензии именует это все «патриархатом»). Никаких жизненных устремлений, интересов, внутренних конфликтов у Зулейхи нет. Она плывет по течению: убили мужа – ложится с ним рядом и лежит; выслали в Сибирь – едет, не пытается бежать, да и не в ее характере подобное. В спецпоселке она вдруг являет себя с неожиданной стороны. Зачем-то отвергает ухаживания главного по поселку, чекиста Игнатова, хотя он ей нравится. Нет, она потом с ним спит. Но сначала, как водится, надо гордо посылать его лесом – и Игнатов идет лесом, и Зуля еще и ружьем ему грозит. К счастью, в этот момент приходит из тайги медведь и наша героиня отправляет косолапого на тот свет одним выстрелом (стреляла впервые в жизни). Немедленно после этого ее годовалый сын залезает на голову медведю и со смехом играет с его ушами. Ну знаете, как-то не очень правдоподобно это все. Спустя некоторое время, Зулейха начинает спать с Игнатовым. Но потом снова уходит от него. Зато спит в одной постели с сыном, хотя ему уже почти шестнадцать.

Сын Юзуф наследует «суперспособности» от матери – он в семь лет начинает говорить по-французски, а позже становится талантливым художником. Всему он научился от ссыльной ленинградской интеллигенции. Собственно, целый ряд персонажей и введен в роман только для того, что «обрамить» Юзуфа – раскрыть его «суперспособности» и дать возможность уехать из поселка в Ленинград. Это уже не на сказку похоже, а на какие-то «невыдуманные истории» в ток-шоу на первых телеканалах.

Мотивация героев – слабое место. Чекисты насилуют-бухают-убивают просто потому что они вот такие плохие и тупые мужчины, все без исключения, даже Игнатов. Не потому что они маньяки или у них мозги на войне отбиты – а просто советский чекист не может быть другим в этой картине мира. Чего хочет, например, Игнатов, как человек? Бросить все и сбежать – но этого не делает, потому что ему пригрозил начальник. Ну он и не борется никак. Хочет Зулейху – и не добивается ее. Не идет Зуля к нему в избушку – и ладно. И Зуля чекиста тоже хочет – но тоже не идет. А потом идет. А потом испугалась за сына – и снова не идет (мифологическое сознание таки не отпустило бедную женщину). «Я вся такая внезапная, противоречивая вся!» По сути, Игнатов совершает два реально важных поступка за всю книгу – убивает мужа Зулейхи и спасает ее сына в конце. Благодаря любви к ней он стал лучше? Тогда вопрос – а почему раньше, за 16 лет, он не стал лучше, почему гонял людей на каторжные работы, почему не чувствовал к ним ничего и плевал на их жизни? Снились ему убитые (почему вдруг стали сниться? почему перестали?) – и что? Никого не жалел, а в конце-таки одного пожалел. А если им не любовь руководила — а обида на Кузнеца? Уволили из органов, Игнатов и взбунтовался. Одни вопросы без ответов.

За всем этим мне видится некоторая наивность автора, которая, надеюсь, с опытом уйдет. Но критичность восприятия литературы в наше время упала очень низко, и потому – на «Зулейху» восторженные отзывы, высокие оценки, премии и тому подобное. К тому же тема печальных и жестоких сталинских времен (действительно печальных и жестоких, без иронии) это теперь что-то вроде пропуска в большую литературу. Как на Западе тема ЛБГТ. От ГУЛАГов нам еще некоторое время никуда не деться. Нынешние правящие элиты России все еще ментально в позднем Союзе и часто повторяют позднесоветские приемы руководства; также и нынешние литературные элиты ментально в 1980-х годах, когда срывались покровы, а умы потрясали «Покаяние» и «Холодное лето 53-го». Со сменой поколений эта тема станет менее актуальна. В принципе, не вижу ничего криминального в этой теме, но мне, как историку, хочется достоверности. Все-таки история страны — это не пересказ бабушкиных преданий, а нечто более сложное.

Русофобская поделка, задача которой оболгать советскую историю. Русские, все — как один, показаны злостными идиотами, не умеющими в простейшую логику. Но напомню, Советский Союз победил в Великой Отечественной Войне, благодаря уму, труду и героизму советских граждан.

Авторка ставит явные параллели между коммунизмом и нацизмом. Что это, если не желание Гузель наставить читателя против советов? Это не историческая хроника. Это — искажённый злобой взгляд авторки.

Уже почти месяц, как прочитал этот замечательный роман, а до сих пор трудно писать отзыв о нем. Хотя сказать есть много чего, и главное — это нужно сказать.

В голову лезут одни оксюмороны. «Гениальная пакость», «отвратительная красота» и тд и тп. С точки зрения формы — одна из лучших книг, написанных по-русски в 21 веке. Стиль — идеально такой, как я люблю. Просто, строго, но при этом настолько насыщено яркими визуальными метафорами, что в голове сама собой складывается гениальная экранизация этой удивительной и насыщенной событиями истории.

С точки зрения содержания — омерзительная русофобская и антисоветская агитка, полная ненависти и презрения к истории родной страны, к собственным предкам. Во всей этой грязи даже особенно разбираться не хочется, так что приведу тезисно только некоторые аспекты и темы романа:

- Русские — все подонки, мерзавцы, негодяи и почти что людоеды. Буквально НИ ОДНОГО хорошего, хоть чуть положительного русского человека. Симпатичны автору только татары, немцы, евреи, чуваши и прочие народности. ТОЛЬКО НЕ РУССКИЕ. (Сам я получуваш-полуеврей, так что могу говорить открыто, что думаю.) Мне могут возразить — а как же Иван Игнатов?

- Кстати о государстве. СССР по автору — это слизняк паразит на теле планеты, которого необходимо уничтожить. Об этом сказано открытым текстом. Вначале Зулейха вспоминает, как она раздавила слизня, а потом, увидев карту, сравнивает со слизнем СССР. То что для сотен миллионов людей на планете Союз был факелом, освещающим путь в светлое будущее, Яхиной тоже по барабану. Забитая, неграмотная крестьянка мыслит яснее, чем какие-нибудь Ромен Роллан и Фидель Кастро.

- Кулаки, устраивавшие хлебные войны и шантажировавшие Советское правительство голодомором, были невинными жертвами режима. Непосильный налог в 7% они имели право не платить. Чуток только роздыха дали, когда во время НЭПа разрешили набирать батраков и бессильную деревенскую бедноту эксплуатировать.

- Убийство советских работников — это праведное дело.

- Муж Зулейхи со своей мамашей когда-то съели его собственных братьев в голод, и это хорошо, потому что произошло в святые времена человеколюбивого царизма, а не в Советском Застенке.

- Во время войны, по Яхиной, Родина-мать с плаката звала людей на смерть. Не отдам своего, думает Зулейха. Конечно, пусть другие кровь проливают и жизнь ради будущего всего человечества отдают.

И самое вкусное я оставил напоследок. С каким наслаждением НКВДшники стреляют в детей! Это их любимое занятие. Мы и до Яхиной «знали», что чекисты были хуже эсесовцев. Но лишний раз напомнить не мешает. К тому же так талантливо. Куда там отвратительным выродкам Оскара Пауля Дирлевангера (палача Хатыни) до славных русских ребят со здоровым румянцем на щеках. Наши и ловчее в ребенка пальнут, и не промажут. И сладко так, с оттягом, удовлетворенно хмыкнут.

Может если бы дурни-нацисты вместо того, чтобы немедленно расстреливать взятых в плен сотрудников НКВД, брали бы их в айнзац и зондеркоманды, то и войну бы выиграли. И освободили бы из-под русского ига народ Гузель Яхиной, и другие народы, и зажили бы они в гармонии — нацисты и псевдолиберальная сволочь. Правда только что рожденную Людмилу Евгеньевну Улицкую сожгли бы в печи крематория, и не дали бы написать вдохновенное предисловие к гениальному роману, но кто ж обойдется без мелких издержек.

Короче, до этого у нас было два Монблана, два литературных шедевра пещерной и оголтелой русофобии. Труд князя Андрея Курбского о деяниях русского царя и опыт художественного исследования Александра Исаича. Теперь к ним добавился (без всяких кавычек) шедевр Гузель Яхиной.

Оценки не будет.

Полагаю, что вся метафизика книги в одном : ошельмовать советскую историю, создать в умах тех, кто не жил при СССР, негативный образ прошлой страны, так ненавидимой нынешними властями, пожирающими и расхищающими её наследие. Уверен, что книга носит совершенно конъюктурный и заказной характер, о чём говорят умышленно вычурные, жестокие эпизоды, антураж низкой степени историчности. Однако, не удивлюсь, если нынешним и будущим врагам умирающей русской цивилизации придёт в голову эту лживую чернуху впихнуть в школьную программу.

Процитирую историка А.И.Фурсова о новом сериале по этой книге (о книге можно сказать примерно то же):

«Я думаю, что неслучайно этот сериал запустили под 9 мая, наш главный праздник, чтобы лишний раз показать, что в войне победил «вот этот совершенно отвратительный режим», красноармейцы там опять показаны карикатурные. Если бы это какие-то американцы сняли, было бы понятно, но сняли не американцы, как говорится, «похуже Мамая будут свои». Удивительно, что дают на это деньги. Потом мы удивляемся, почему же в Праге сносят памятник Коневу. А мы сами что делаем?»

Читать не смогла. Одолела с большим трудом треть и решила дальше над собой не издеваться. Неинтересно, противно, хаотично, бредово. Слезовыжималка без смысла. Невнятные герои, творящие что-то без мотива и необходимости. Обилие деталей, которые особо неинтересны и никуда не ведут, рассеивают внимание и вызывают отторжение. Поставила 4 только за грамотность, так бы 1 поставила.

Текст страдает от переизбытка чрезмерно ярких описаний, язык у автора цветистый, даже слишком, за ворохом прилагательных(порой крайне неудачно подобранных) теряется действие. Ситуацию усугубляет то, что в описываемом автор разбирается крайне поверхностно. И в том что касается деревенского быта, и в том что касается выживания в лесу и в том что касается работы органов в означенный период, и даже в том как парятся в бане. Зато с особым удовольствием смакует чернуху, в которой к слову сказать тоже нормально не разбирается.

Сюжет банален, многие ситуации решаются «богом из машины», хотя присутствует выраженная дуга характера, что можно было бы отнести к плюсам. Но произведение это не спасает.

Но почему же произведение переведено на столько языков? Почему издавался такими тиражами у нас? Другой причины кроме политического посыла романа я не вижу. А какой же посыл? Очередное поливание грязью СССР, и описание ужасов которые принесли русские татарскому народу. Да что там говорить, если Родина-мать во время Великой Отечественной войны у автора звала не на защиту страны, а на смерть.

Книгу можно назвать хорошей только в сравнение со снятым по ней сериалом.

Трусость.

Я очень многое прощаю современным книгам, на многое закрываю глаза. Но тут я уже не в состоянии прощать ни трусости автора, ни бессюжетности повествования.

А вот давайте начнем с самого распространенного. Все знают, что Яхина писала ЭТО с рассказа своей бабки/прабабки, я уж ее родственных деталей не помню. Ну и вышло, как сия родственница рассказывала — никак. Это когда ты с ней за столом сидишь и чаи гоняешь, можно такое слушать, потому что у тебя и так с ней взаимоотношения и тебе все, что она несет, интересно, потому что ты с ней жизнь свою прожила. А для читателя — это никак! Ну вот никак и все тут.

Есть еще факт, Яхина книжку собрала из сценария, потому что как-то не брали его в разработку. Да и понятно почему не брали, там ведь ни про что! Вот она и сложила сей роман, который называют историческим. И я бы не против чтобы он так назывался, но есть авторы такие, из-за кого мне приходится другие книги хвалить, хоть они написаны не лучше, вот Обитель например Прилепина. Я могу на нее шипеть сколько угодно, но она действительно историческая. Человек архивы поднимал чтобы ее написать, и ты попадаешь в то время что он написал. Яхина как-то по верхам прошлась, не до архивов человеку было, ну только может от души одежду бабскую расписала... молодец. Только я полагаю это не ее заслуга, а бабки ее или прабабки, которая ее хоть как-то помнила. И опять же историческая книга должна свой исторический пласт нести, не задевать по верхам, а погружать человека в происходящее, а для этого надо как-то к какому-то лагерю примкнуть, раз уж берешь время смутно. Либо ты все же красных, либо ты все же за белых, а не трусливо пытаться дать и тем и тем, таких особо не люблю из-за вот этих, которые ели яблоко и смотрели в окно, много существует того, за что стыдно ответственному человеку. И опять же, если у Прилепина хотя бы книга с пиратами получилась, ну хоть что-то! То Яхина играла в «построй ферму», вырасти урожай. Ну, вот знаете, эти бесполезные игры для траты времени, которые ни к чему не ведут, ты просто сажаешь и убираешь. Вот и книга у нее такая же, вся. Вот сижу и думаю, а не много ли я книге поставила, не убрать ли еще с полбалла-то? Ну да ладно, прабабка-то старалась.

Ну и немного по списку того, что же в книге подбешивало.

В начале хотела написать про женщин, но потом махнула рукой, да нормальные они, тем более со слов родственницы. Ну может раздражали местами, так куда от этого деться, они и живые в тех же местах раздражают, не то что написанные. Так что к женскому полу претензии есть, но потому что они в жизни сами такие. Хотела еще про женщин пышнотелых и крохотулек написать, ну есть у Яхиной этот акцент, но это как бы рассуждение не сильно интересное получится. Поэтому вот сразу на главного героя перейдем.

Какой же он нелепый. Я не знаю, возможно хотелось написать кого-то похожего на Железного Феликса, но написалось что написалось, нечто с вывернутыми лапками. И убежали, и утонули у него люди и застрелиться не смог, и с Зулейхой не вышло и вообще отовсюду поперли. Отличный главный герой — никакущенький!

И вот про что я говорила в самом начале, когда автор постаралась все замазать и мы получили не страшное или радостное, но страшное время, а какое-то серое. Время кровавое было, власть менялась, страна менялось. Тут никак нельзя писать серо. Тут трясет так, что на земле ножками бы удержаться, а у нас немного того, как людей убивали, немного того, как раскулачивали, немного того, как кого-то сажали или не сажали и тут же немного того как люди к свободе давней рвались, в свободу влюблены были и их несло на этих крыльях ввысь, но это я даже красиво про любовь написала, у Яхиной это все из-под подушки написано, чтобы не расслышать, но потом сказать, так я же вот, говорила про любовь к новой власти-то. У нее не страшно все происходящее, словно так и должно быть. Ну вот из ближайшего представить можно 90-е и про них говорить, ну немножко стреляли, ну, немножко бизнес отбирали, ну немножко кто-то стал лучше жить, а кто-то голодать, так получилось... А ведь 90-е это не начало прошлого века, это просто смута была, не гражданская. И то смотрится странно, а Яхина ничего так, ну вооот так было, воет она овцой с каждой страницы ни про что и ее ее же книжкой прибить хочется, это надо же быть такой трусихой и за литературу взяться. Ой, лучше бы она романчики клепала проку глядишь больше было, чем от вывернутости и не довернутости того, что вообще она сотворила.

Есть еще кое-что, что сильно от автора зависит, стиль его, например. Какая-то такая фишка, которая колорита придает книге. Яхина пошла конем, давай рассказывать судьбы второстепенных людей в книге, ну... я беру то, что мне кажется хорошим, а не то, что на самом деле в голове автора-то было, предполагаю, что это как раз должно было нам сильно раскрыть жизнь в стране. Как было ни просто, ни легко. Но не получился у Яхиной каменный цветок. Вначале мелькали судьбы, мелькали, потом их совсем не стало, в конце неожиданно появилась такая запись о докторе, который не таким уж и второстепенным героем был, а вот про Кузнеца, про которого сам бог велел такую вставку сделать — ни слова. Вот и получается, что автор сама себе придумала, сама себе забыла, как собиралась книгу писать, да и сценарий похоже тоже. А ведь это то, за что ты, автор, ответственность сам перед собой несешь. Ладно уже ответственность перед читателем, что в книге смысл должен быть, ты хоть перед собой бы свой стиль и задумки выполняла бы, не забывая. Вот Михаэль Энде в своей книге не забыл ни одной истории, которая прошла мимо героя его книги, но не могла быть написана, так и писал к каждой «А эту историю, я расскажу позже». Ему было интересно и ответственно писать, может поэтому книга читается и читается)

Почему я гунжу, что Яхина по верхам прошлась, а не в архивы влезла, да всего из-за одного факта, который по глазам бьет и говорит об авторе очень много. Ну нельзя лазить основательно и упускать мелкие детали, так не бывает, когда погружаешься в тему, мелкие детали заполняют пробелы, потому что ты уже видишь то, о чем у тебя все сведения какие есть собраны. Вон, Данилкин, чтобы о Ленине написать все его труды прочитал, по всем местам где он был проехал и все что он там читал, прочитал. И он себе не позволил с барского плеча кинуть, мол плакал Володя Ульянов в заточении, у Данилкина от этой фразы ручки бы вывернулись. Нельзя писать часть правды, а потом фигась и откровенное вранье. Слишком заметно, надумано, ни к чему не пригодно и ты уже из-за одного факта автору не веришь. Ну, ведь соврет не дорого возьмет, значит ничего исторического в книге ее и нет. Выводы делаются легко, просто, ты можешь писать десятилетиями, но если вот так в глаза, пусть один раз за книгу читателю плюнул, а все, читатель тебя уже не воспринимает, как что-то ценное, так литературка, в поезде прочитать и на лавку бросить, с собой в жизнь не брать.

Или вот, например, про быстро наступившую темноту в тайге. Я на этом моменте просто взвыла. Я жила в Красноярске, я жила во многих широтах нашей страны и не только нашей и скажу вам, нигде не бывает таких долгих закатов, когда в конечном итоге в определенное время он медленно не переходит в рассвет. И будь ты где хочешь, бах и темно не бывает! Это вот, около моря, в южных странах так, словно лампу вывинтили, в Красноярском крае нет такого! Да как я могу верить автору, которая простого не знает! Для меня даже врет, потому что она на этом акцент делает. Узнать про закаты можно было и не в архиве, а хотя бы у любого жителя Красноярского края спросить, что мешало? Знание в голове, что она сама лучше всех знает и не нуждается тут?

Есть еще несколько фактов, забытых или упущенных писателем. Она несколько раз писала про школу, которую устроили в трудовом поселке, но потом оказалось, что ребенок Зулейхи растет так, что ему не понятно что такое корова или собака.

Опять же героиня у нее не делает никаких выводов, она даже для самой себя не видит сходства с той, что ее гнобила в доме мужа. Мне интересно, а сама Яхина хоть это сходство увидела в отношении к сыну? Или тоже мимо прошло, как мимо героини?

И я правда не понимаю, как люди не прибили втихую Горелова. И почему они не понимали зачем им продукты и дрова, что работать не хотели и роптали. Не было разговоров с выводами, с решениями, с реакциями. Все хорошие герои обезличены, единственный с личиной только Горелов.

Я не поняла в итоге где жил и профессор и главный герой. В Казани? В Ленинграде? Они как-то не четко вспоминают, рвутся куда-то противоположно тому, что до этого говорилось. И, кстати, про Илону, героиню, которая мимо проходила в обозначенном стиле автора не написано, только в конце, мол бабы вышли замуж. Ну можно ведь было придумать уже историю и про Илону, раз истории придумывались все равно и ни одна правде не соответствует.

И неожиданно еще кое-что, потому что еще есть и читатели такие, что приходится оправдывать то, что тебе не нравится и это ужасно! Прекратите это делать! Яхина, конечно, не интересовалась историей, написала реально по бабкиным воспоминаниям не думая как это выглядит, но она действительно нормально описала взаимоотношения людей в замкнутом пространстве объединенных одной целью. Должен не чувствовать охранник или не должен — это вы вон, бабке на лавке расскажите, надеюсь хоть она вас не засмеет, потому что «должен», к эмоциям не приложишь) Если бы люди были не должны чувствовать и именно так и делали, то не вывозили бы из фашистских лагерей детей, не подкармливали бы кого-то, не прятали, не влюблялись. А расстреливали бы любого, действительно прыжок на месте засчитывая за попытку улететь. Только вот почему-то это не считается правильным и должным, а считается сумасшествием. У солдат бы не было отходников от сцен войны и они с кошмарами не спали бы в криках просыпаясь. Потому что могли бы отключать все. Но мы люди. И вот часть людей у Яхиной была, ну хоть что-то. А так, ну не книга же, а повторюсь — игра — построй ферму.

зы. А ведь хотела маленьким отчетиком отделаться....

Не прошла мимо меня шумиха вокруг «Зулейхи». Бралась я за книгу из литературного любопытства: какова она, современная русская проза, которую щедро осыпают премиями и жадно переводят на все языки мира? И в то же время бралась не без страха, что слава обрушилась на роман только за его антисоветский посыл. Увы, да. В литературном плане я ждала большего, но в плане идеологическом – худшего. Так что мы с моими ожиданиями квиты…

В центре повествования жизнь депортированной татарки Зулейхи. Но я не обнаружила сколь-нибудь внятного национального колорита, которым так восхищалось предисловие. Да, автор впихивает в русский текст какие-то нерусские слова. И всё. К тому же, добротный (и не более того) русский язык искусственно ухудшен постановкой фраз в настоящем времени. Не важно, что для рядового читателя это усложняет восприятие, важно, что для литературного жюри это выделяет книгу.

В центре повествования жизнь депортированной татарки Зулейхи. И более безликого, более пресного персонажа я в литературе не помню. Честная, работящая, скоромная и так далее по списку. И при этом несправедливо страдает от советской власти. Не спорю – страдает. Этот персонаж просто создан для того, чтобы страдать! В семье мужа ведь она страдала не меньше, просто её мозг был запрограммирован считать жизнь с мужем счастьем. Но и даже будучи царской фрейлиной, она была бы самой большой страдалицей при дворе. Таков уж персонаж. Я пойму, когда стоически страдают за идею; я пойму, когда страдают во искупление; я пойму, когда страдают безвинно и жаждут справедливости. Зулейха же просто покорно страдает ради самого страдания.

В центре повествования жизнь депортированной татарки Зулейхи. Но то ли автор сама понимала, насколько безлика главная героиня, то ли захотелось замахнуться на эпопею, но вокруг Зулейхи нагромождена толпа второстепенных персонажей разного идеологического толка. Порадовал Игнатов. Живое олицетворение эпохи (страшное олицетворение!): для того, чтобы сделать счастливыми одних, он делает несчастными других. Это мучает его, но он продолжает это делать. Честно хотелось поблагодарить Яхину за такой объективный баланс просоветского и антисоветского начал. Пока не стало очевидно: никакого баланса нет, Игнатов такой же страдалец, как и любой из переселенцев. Лишь поэтому он показан Человеком, остальные же просоветские души вышли настолько звериными, что, ей-богу, лучше бы Яхина их вообще бездушными оставила. И лучше бы не было приговоров истории курсивом – в роли судьи слишком ясно видится сама Яхина, а суд слишком смахивает на судилище.

В центре повествования жизнь депортированной татарки Зулейхи. И я не отрицаю ни сам факт депортации, ни то, что она проходила с определённой долей бардака. Бардака – но не бреда! А первая зимовка – это именно бред. «Не верю!». Весь роман насквозь пронизан разнообразной степени недостоверностью: сюжетной, исторической, логической. Депортация крымских татар – это 44-й, а не 42-й год, об этом знает любая энциклопедия, но только не Яхина. Режут глаз логические ляпы. Ах, какой Муртаза хороший хозяин! – и тут же этот «хороший хозяин» прётся по зимней метели в лес за дровами; всех крепких переселенцев (включая бабу на сносях) в трюм, всех хилых (включая сытого урку) на катер; таёжным охотником-следопытом становится женщина, не знающая ни леса, ни зверя, ни природы, ни оружия. Но самый главный парадокс книги в том, что какое-то подобие собственной личности в Зулейхе просыпается только в ссылке – в доме мужа она до конца своих дней просуществовала бы мебелью, не умеющей пользоваться ни сердцем, ни душой, ни мозгом. То же с Иконниковым. То же с Лейбе. Кстати, чудесное исцеление Лейбе и видения самой Зулейхи – это тема для психиатра. Профессионал может и найдет объяснение, а я «не верю!».

Итак, по всем статьям книга должна была вызвать у меня острый негатив. Но почему-то не вызвала – прошла ровно и не глубоко. Может, это заслуга книги, сумевшей обойти защитные механизмы моих убеждений (образ Игнатова всё-таки зацепил). А может, это душа подсознательно закрылась, не желая впускать в себя очередную антисоветчину. Я не хочу этого знать.

Решение написать отзыв на данное произведение возникло не после чтения книги, а после показа (для меня не просмотра, я не смотрел) сериала по мотивам книги и бесконечного числа восторженных слов, как в адрес сериала, так и в адрес книги.

Первый вопрос, возникший после того, как перевернул последнюю страницу книги: К какому жанру литературы отнести это произведение?

К исторической литературе отнести книгу нельзя из-за достаточно большого количества исторических несоответствий и преувеличений.

К разряду фантастики здесь можно отнести всего лишь пару фактов. Во-первых, убийство одним выстрелом медведя из ружья, которое держишь в руках первый раз в жизни, не имея представления о том, как прицеливаться и где находится курок. Во-вторых, рытье землянки на тридцать человек за сутки палками и ложками, сделанными из ракушек (учитывая, что эти люди полгода мучились в поезде, тонули на барже и еле выползли на сушу).

Современной прозой это трудно назвать потому, что речь идет далеко не о современном периоде времени.

Я бы предложил назвать это произведение художественно-историческим преувеличением, причем преувеличением во всем. Очень удобно выбрано время произведения. Безусловно тяжелые 30-е годы спокойно оправдывают любые поступки действующих лиц и повороты сюжета. Можно бесконечно терпеть побои и оскорбления от мужа и свекрови. Можно спать в одной постели с сыном, хотя ему уже шестнадцать лет. Можно спать с подлым чекистом, хотя он убийца твоего мужа. Можно загнать в мечеть людей с овцами, а заодно там и совокупляться. Можно представить историю своей страны из постоянно пьяных и жестоких чекистов. А еще среди раскулаченных и оставшихся в живых татар вдруг неожиданно нашлась «ленинградская интеллигенция» для обучения сына Зулейхи. Все это уже очень похоже на гротеск, а в этом случае уже описанные события не должны вызывать к себе такой жалости, как не вызывает к себе уважения голливудский супергерой.

Можно продолжить, но это все же отзыв, а не анализ. Поэтому последний вопрос: На что Зулейха открывает глаза? На то, что Казанское ханство воевало с Золотой Ордой, в составе которой очень отличались красноордынцы, чекисты и сволочи? Или она открывает глаза и идет убирать за свекровью и подвергаться унижениям и оскорблениям? И так каждый день. Решать читателю.

Долго колебался насчет оценки данному произведению, больше склонялся к шести, но ставлю семь, так как эту книгу надо обязательно прочитать, и написана она очень доступным языком.

Я поняла, почему у этого романа столько ругательных отзывов. Издательство перестаралось. Рекламировало “Зулейху” как литературный шедевр, все возлелеяли надежды и обломались. Потому что о традиционных семейных ценностях и бесправии крестьянской женщины, например, куда сильнее написал в “Кайдашевой семье” Иван Нечуй-Левицкий https://fantlab.ru/work991031. О переселенцах и выживании в тайге — в “Амур-батюшке” Николай Задорнов https://fantlab.ru/work558589.

Но, хоть и не шедевр, мне понравилось. Захватывающая, пусть и слегка попсовая литература. Читала с удовольствием.

Начинается в 1930 году. Зулейха Валиева живёт в глухой татарской деревне, работает, как вол, её бьёт муж и чморит свекровь. Зулейха, правда, думает, что так и должно быть. Валиевых раскулачивают, мужа убивают, Зулейху — в Сибирь. Этап займёт больше полугода, в конце концов переселенцев высадят и бросят на необитаемом берегу Ангары. В пути выяснится, что Зулейха беременна, а комендантом с переселенцами оставят того самого раскулачивальщика, который застрелил её мужа. Зулейха родит сына, герои сумеют выжить в дикой тайге, начнут прибывать новые ссыльные, возникнет и разрастётся посёлок. Будет несколько сюжетных линий о дружбе, о свободе, о творчестве, любовная — куда ж без неё, немного о политике, но больше о людях. Кончается роман после войны.

Мне понравился баланс между эмоциями и экшеном. Автор показывает глубину пучины, в которую погружает героев, но не настолько, чтобы ввергнуть в неё и читателя. После сцены в бане, где муж бьёт Зулейху, а потом пытается изнасиловать, хочется завыть. Но действие идёт дальше, вот и этап, и Ангара, и всё остальное. Жизнь продолжается. Эта тема вообще одна из основных: не цепляться за прошлое, а смотреть в глаза настоящему. Пример — сцена родов, где доктор разбивает “яйцо”.

Понравилось, как в неволе, в изоляции, в каторжном труде без перспектив и надежд в каждом персонаже раскрывается его призвание, см. Константин Арнольдович и его дыни.

Кстати о персонажах. Мой любимый — художник Иконников с ангелами, хотя ярче всех, конечно, вышла Зулейха. Гимн сильной женщине. В начале она просто терпит жизнь, какая ей досталась, а на Ангаре, с рождением сына, делается супервуман (к вопросу о том, что в экстремальных условиях проявляется суть человека). Когда она снайперским выстрелом показывает местному стукачу, чтО будет, если тот покусится на мальчика, — уух!

Остальные герои удались не хуже. С Юзуфом разве что перебор, и когда он по-французски говорит, и потом, когда он вырос в цельного, развитого юношу — это про ребёнка, вся жизнь которого прошла в крошечном глухом посёлке на лесоповале, который до шестнадцати лет спал с матерью в одной кровати. Хотя … и не такое бывает.

По поводу фактических неточностей в романе — я не историк, так что если ошибки и есть, я их не заметила. Книгу критикуют, что она дюже антисоветская — да, это едва ли хвалебная ода тогдашней власти, но я с трудом представляю себе, как можно написать про-советскую книгу о ГУЛАГе. Что касается национального вопроса — мне роман не показался особенно этническим. Яхина употребляет много татарских слов, а так... Положение татарки Зулейхи в семье Валиевых ничем не отличается от того, как живёт хоть та же украинка Мелашка в семье Кайдашей у вышеупомянутого Нечуй-Левицкого. И в ссылке Зулейха не раз думает, что все законы, на каких она росла и воспитывалась, в Сибири обнулились, а ссыльные законы не имеют ничего общего с происхождением или вероисповеданием. Главная героиня могла быть, наверное, любой другой национальности, родом из любой другой деревни Советского Союза, и в книге ничего бы не поменялось.

Но в целом, на мой вкус, книга удачная. Интересно, захватывающе, местами даже есть, о чём задуматься. Главное — смотреть на неё как на развлекательный роман, лишь отдалённо основанный на реальных событиях, и не искать философской глубины или исторической точности.

Гузель Яхина открывает глаза. Нам, читателям!

Для этой книги Людмила Улицкая написала замечательное предисловие. И то, что в России появился (появилась!) замечательный молодой талантливый двукультурный и двуязыкий прозаик, представляет собой особую ценность. Это вам не европейское мульти-культи, от которого, кажется, вскорости останутся одни только культи. А это и есть истинный мультикультурализм, когда русский читатель с удовольствием читает и принимает близко к сердцу литературу другого народа и сострадает этому народу равно как и своему собственному. И когда автор не накидывается яро и оголтело на острые и горькие страницы совместной истории, а просто изображает, отображает нам всё происходившее в один из самых трудных и горьких периодов существования СССР (начало 30-х — середина 40-х), предоставляя возможность читателю самому расставить предпочтения и симпатии, смысловые ударения и эмоционально-чувственные акценты (хотя с трудом представляю себе читателя, который будет симпатизировать негодяю Горелову).

Сила романа не в том, что Гузель Яхина до предела обнажила все мерзости и несправедливости описываемого периода, а в том, что она сумела, ничего не трагедизируя и не впадая в крайности оценочного подхода к освещению реалий той жизни, показать нам детали и повседневности непростой судьбы не только главной героини Зулейхи, но и трагедии и драмы жизней многих других раскулаченных и сосланных в Сибирь людей, а также и некоторых «бывших», которые попали в один эшелон с татарскими переселенцами. Но ещё и трагедию и драму жизни НКВДшника, который исполнял волю Партии истово и с глубокой верой в правоту совершаемого и затем волею уже всяких там вышестоящих над ним начальников принудительно стал комендантом поселения, постепенно превратившись в Коменданта. Разрыв между мотивациями «они же враги» и «спасти людей» был для Ивана таким сильным, что его буквально рвало на части, однако к его чести он всегда делал свой выбор в пользу гуманистического начала, отставляя в сторону партийно-социалистические принципы. Причём чаще всего такой выбор делался им не чистым умом, а скорее спонтанно, так, как велела ему его партийная социалистическая душа. Вот уж где поистине был разрыв шаблона!

Зулейха и Иван — безусловно именно эти два человека являются основными героями романа. Но вообще роман наполнен таким количеством важных и значимых персонажей, что кажется, будто он переполнен ими, однако во время чтения такого ощущения совсем не возникает — все на месте, все выделены ровно в той степени, которая необходима для раскрытия тем и образов. Причём яркость образов многих персонажей открывается нам порой краткими и мелкими деталями их внешности или поведения — Гузель Яхина умеет сделать образ выразительным при помощи короткого литературного мазка писательской кистью.

Замечательная книга, интересный автор!

Сколько читателей, столько и мнений...

Лично я думаю, что не зря книга получила премию. Ничего нового она, конечно, не открыла. И переворота в душе не сделала.

Но задуматься заставила. И сочувствовать, и раз за разом переживать за героев.

И вот уже книга прочитана, а мыслями еще там...

Раскулачивали зажиточных крестьян. Да эту Зулейху нельзя назвать зажиточной, положение в доме — хуже рабыни... Сколько за день успевала сделать — столько и за неделю не делаем. За что ее сослали? А в итоге — только лучше ей сделали... Она и сама это вскоре поняла.

А Ивана взять — ведь он фактически сослан был вместе с ними. С теми, кого полгода вез, не зная куда. Рассчитывал вернуться домой через месяц, да так и провел всю жизнь с переселенцами. Разве это не лишение прав и свободы? Но партия сказала «надо»...

И как финал — раскрытие еще одной линии: кто может угодить, подстроиться, любым способом пробиться к власти, тот и будет на самом верху. «Из грязи — в князи»... А тот, кто душой болел за своих переселенцев, не захотел брать на душу расстрел невинных, — тот в их рядах и окажется...

Не скажу, что книга «на многое открыла глаза», но читать было очень интересно. Такую книгу не забудешь, как однотипные фэнтезюшки...

Прекрасный современный роман татарской писательницы о репрессиях ее народа. Особенно первая часть хороша – о быте татарской деревни, об ужасной домашней тирании и чужом мусульманско-суеверном мире Зулейхи. Часть про доктора и его изоляцию в «яйце» от всего на свете тоже отличная.

Добрался до обласканной рецензиями Яхиной. Продразверстка и репрессии глазами обычной татарской женщины. В общем-то, все то же, что и в центральных областях России, методички у местной голытьбы и понаехавших активистов были одинаковыми. И уничтожали крепких крестьян-собственников тоже одинаково. Уничтожили успешно, ломать не строить. Хорошо передан быт патриархальной татарской деревни, тиран-свекровь, суеверная вера во всяких духов. Стилистика хорошая, можно рекомендовать.

Обстановка какого-то безвременья, одинаково подходящая как пол конец 18го века, так и под начало 20го. Поход за дровами это прекрасно демонстрирует. 30летняя женщина, живущая в бесправном положении с мужем абьюзером Муртазой, взявшем её в жёны 15летней, при том что ему было 45 — чистой воды педофилия по нашим меркам. И по моему мнению никаких других мерок не существует, если это будут читать в некой ужасной России будущего, вошедшей частично или полностью в какой-нибудь фундаменталистский Халифат, то это вновь может стать в порядке вещей. В условной прекрасной России будущего лево-леберальная цензура пометит этот абъюз сносками, объясняющими ситуацию и извиняющими перед женским полом (или перед теми, кто считает свой гендер женским).

Но, впрочем, я отвлекаюсь, давайте к книге. Бедная женщина ворует пастилу из домашних запасов, чтоб задобрить духов, которые в свою очередь передадут духам кладбища сберечь могилы дочерей.

И тут керосиновая лампа в руках мужа-тирана выдаёт время конец 19го — начало 20го века. Рассказ о печи, построенной по чертежу из журнала — тоже.

Свекровь Зулейхи, которую она прозвала Упырихой — под стать своему сыну — весьма неприятная женщина, возрасте около 100 лет — лишённая слуха и почти не видящая, однако, успевает бодро говорить. Да такие гадкие слова, что хочется, чтоб она лучше была бы немой. Впрочем, в то время такие разговоры могли присутствовать наверное и в христианских семьях, тут мой укор скорее не конкретной религии, а консерватизму и традиционализму в целом.

Зулейха страдает виктимблеймингом, считает себя виноватой, не пытается защищаться. Сцена попытки изнасилования, ибо по-другому эту сцену назвать трудно — как будто ирония над образом мужчины доминатора, вроде героя 50 оттенков серого. А Зулейха в этой части книги выглядит такой деревенской версией героиней этого же романа. Хотя, в отличие от Анастейши, персонажа Эрики Леонард — Зулейха давно уже не юная девчонка и уже должна была давно осознать себя, понять своё тело и сексуальность... но о чём это я опять — мы же в деревне раннесоветского периода...

Любопытный взгляд на советскую власть со стороны деревенских. Именовать красноордынцами — это очень странно, ведь татары сами являются потомками настоящих золотоордынцев, бравших дань с русских. А теперь, по иронии судьбы — русские берут дань с бывших «хозяев».

Странное и страшное прошлое объединяет мать и сына — как будто бы они съели умерших в голодный год братьев, хотя мать это отрицает. Это добавляет в историю какой-то элемент хоррора. Как и Муртаза с топором, разрубающий корову, чтоб не досталась комиссарам. Если честно, начинает хотеться, чтобы красные, к которым я никогда не страдал большой симпатией — выжгли эту мразь поскорее, настолько эта семейка неприятна, лишь бедная Зулейха здесь осталась человеком... хотя осталась ли?

Она застряла в непрерывном круге злодей-жертва-спаситель, где муж абъюзер выступает одновременно в двух ипостасях, а она то убегает, то тянется к нему. Но всему в этом мире когда-то приходит конец...

Игнатов — командир отряда ГПУ, гроза кулаков и безжалостный боец революции! Так вышло, что после 3‑го сезона Психопаспорта — эта фамилия чётко связана с определённым образом персонажа и приходится заставлять мозг нарисовать новый с такой же фамилией. А ленивый мозг так и хочет объединить дубликаты.

Новый век выковал новых людей и Игнатов как раз кажется таким — антирелигиозным борцом с мракобесием, разрушителем старого порядка, свободным от предрассудков прошлого, готовый умирать и убивать ради новой страны.

Но, красная идея не вытравила из него всё человеческое и он рефлексирует по поводу Зулейхи, жалеет её. Впрочем, мыслям этим развиться он не даёт — ведь жалеть кулацкую сволочь — против дела революции! Да не люди это — так — кулацкие элементы. Потому мысли эти он отбрасывает. Ночёвка отряда и перевозимых кулаков в реквизированной мечети — апогей слома старых порядков — ведь женщинам-кулачкам удаётся побывать на мужской части храма, что кажется немыслимым!

Председатель татарской деревни — русский моряк-балтиец — в этом есть некий колониализм.

И будто бы есть какая-то справедливость в исторической справке о его дальнейшей судьбе, в которой инициатива, что называется — больно ударила по инициатору. Но есть она лишь в головах тех, кто верит в эту самую вселенскую справедливость, а на деле — судьба бывшего председателя очень банальна и обеденна. А в 37м году может быть даже и неплоха — не расстреляли же...

Хотя, никакие эти справки не исторические, но это не лишает их правдоподобности. Правда, упор на справедливость и карму уж слишком сильный порой, хотя и так тоже случалось...

Кусочек зимней Казани 30го — очень красочный. Тут все признаки эпохи — трамваи, транспаранты, колокола, которые везут на переплавку и ещё не безумный, но уже кровавый вождь пролетариата — Иосиф Виссарионович улыбается с плаката.

Талантливый акушер-генеколог и хирург Вольф Лейбе в своём прекрасном забытье, вызванном, по-видимому, каким-то психическим расстройством — способен быть галантным. Он мило общается с только пытающейся наконец-то осознать себя Зулейхой. Зулейхе, которая открывает глаза на мир, мир в котором нужно думать своей головой и принимать решения, а ещё нести за них ответственность.

Игнатов же не исчезает из повествования — его переводят в коменданты эшелона. Прощальный подарок от начальника и товарища, который тем самым отделяет его от себя, так как находиться под подозрением и потенциально может кинуть тень на подчинённого. А подчинённый и рад такому повороту, хотя благородный порыв тянет его заявить, что начальника оклеветали, но негоже новому человеку тратить время на чувство вины, кто иначе новый мир-то построит?

И он построит. И эта человечность поможет ему в нелёгком деле. Она же поможет и многим другим выжить и достойно прожить свои жизни.

И Зулейха откроет глаза. И каждый раз открывая их — будет видеть всё яснее. И постепенно станет новой версией себя. Сделает ли это её счастливее? Кажется, она всё поймёт в конце, пусть не всё примет, но поймёт.

А мы в очередной раз поймём какая тяжёлая эпоха выдалась для нашей страны во времена коллективизации и индустриализации. И признавая все эти страшные жертвы, всю ту жестокость и кровь — хочется надеяться, что это всё было не напрасно...

Эта была, пусть и раскрашенная драматизмом, настоящая жизнь. И в конце автор отказалась от справедливости и кармы — а показала, как действительно может быть. Что зло не всегда может быть наказано, а доброе вознаграждено. Да и что есть зло и добро? В постмодернистском романе есть лишь множество оттенков и твой цвет не всегда определяет твою судьбу. Эта была невероятная дорога, длинною в жизнь и мы прожили эту жизнь Зулейхи...