Дино Буццати «Татарская пустыня»

Мне не просто найти слова для этого отзыва, а всё потому, что давит мощь романа. Хочется передать ощущения адекватно, хотя понимаю, что воплощение неизбежно будет мелковатым и грубым – в сравнении с тем, каким представляется ПРАВИЛЬНЫЙ, в полном смысле соответствующий роману отзыв. «Татарская пустыня» — произведение внушительных силы и глубины. Это роман-притча и роман-отражение, — предупреждение, — ориентир, — постижение. Зеркало, в которое если заглянешь, то увидишь себя в бурном потоке жизни и времени.

«Татарская пустыня» входит в личную библиотеку Борхеса, а «случайным» произведениям там, насколько могу судить, нет места. Роман Буццати по праву считается произведением мировой литературы. Но это всё ярлыки – вещь сама по себе наносная, искусственная. А роман, его наполнение – они Настоящие. По количеству страниц произведение сравнительно невелико, однако как же оно объемно по сути! Роман и аллегоричен, и жизненно-реалистичен.

Дино Буццати – особый для меня писатель. «Мой». Он пишет о том и так, что не просто находит во мне отклик, но резонирует и «звенит». Однако Буццати – писатель каждого. Потому что творчество этого итальянца, не сомневаюсь, затрагивает нутряное. Ибо не может жизнь человеческая не проноситься по неумолимым волнам времени. «Татарская пустыня» — роман о человеке во времени, роман о времени, что сначала течет незаметно и будто где-то в другой реальности, затем настигает, заставляя себя ощущать, и увлекает в своем потоке, а потом – в конце концов – уносится дальше, прихватив с собой, оказывается, жизнь. Оно уносится – таким, каким было всегда, неизменным, но изменившим.

«Татарская пустыня» — роман о времени, ежесекундно изменяющем жизнь, только сначала, до определенного момента, не замечаешь и не понимаешь этого, пребывая в иллюзиях, которые, думаешь, составляют Смысл, а затем – словно со стороны (и от этого еще обиднее и больнее) вдруг остро сознаешь, что, оказывается, есть Река, и она уже унесла тебя от слишком многого, но унесет и дальше. Вопрос только, от чего еще? От чего еще – важного и по-настоящему ценного, что можно пропустить, если вовремя (очень точное слово!) не спохватиться? Думаю, читать этот роман полезнее всего в возрасте от 17-ти до 23-х, когда «ничего не потеряно» и «всё впереди». Однако заглянуть в зеркало и – главное – принять и повзрослеть сущностно не поздно никогда. И это автор подчеркивает финалом произведения.

«Татарская пустыня» — это роман о личности, возможности ее внутреннего, духовного развития. Если скажу, что это произведение о жизненной трагедии, касающейся каждого, то буду в равной степени и прав, и не прав. Ведь достаточно принять Реку, осознать себя в ней, прийти в согласие с природой, как исчезнет свойство трагичности, а вслед за ним и чувство фатальной разрушительности времени.

В романе автор изображает мотивы и ожидания от жизни, движимый которыми человек сам загоняет себя в ловушку. Буццати показывает как силу убедительности, так и абсолютную бессодержательность и иллюзорность подобных устремлений. Вновь эффект зеркала. Автор очень точен и мудр. И заглядывает он глубоко. Потому и является произведение таким пронзительным и мощным.

Неоднозначное у меня впечатление от авторских характеристик чувства любви и соответствующих отношений, которые, впрочем, вплетены в повествование лишь вскользь. Есть подозрение, что Буццати не имеет ввиду именно настоящее это чувство, а говорит о том, что часто за него выдают – оболочку без должного содержания. Хотя возможна и иная трактовка, которая не влияет на органичность произведения и целостность его восприятия. Впрочем, всё в «Татарской пустыне» служит главной идее. И нет в романе лишнего: ни образа, ни эпизода, ни строчки.

Язык «Татарской пустыни» прост. Но как же точен! А это уже многое говорит о таланте автора. Сюжетная канва весьма скупа, произведение лишено событийной динамики. Но ведь это роман-притча. И читается он с интересом – не тем, который возникает, когда читаешь / слушаешь какую-нибудь занимательную историю, но интересом, свойственным процессу духовного познания, куда при этом примешиваются ощущения узнавания, понимания, сопричастности, выступающие своего рода условиями наложения – наиболее «правильного» и полного – содержания романа на восприятие.

И выходит так, что главного героя, Джованни Дрого, чувствуешь, видишь мир его глазами, ощущаешь то и так, что ощущает он. И Крепость, где служит герой, становится не просто местом действия, но той самой Крепостью, в одном из помещений которой стоит твоя кровать, и когда ложишься спать, слышишь, как «хлюпает цистерна», и еще звуки голосов перекликающихся солдат; а когда выходишь на стену и смотришь на север, туда, где безжизненным полотном раскинулась татарская пустыня, чувствуешь, как ворочается где-то внутри тянущее ожидание, готовое – стоит только увидеть хотя бы только признаки искомого, желаемого – пробудиться радостным волнением в предвосхищении близости в твоей жизни больших событий – тех самых, что ждешь всю жизнь, но о которых не говоришь и не скажешь никому. Потому что они – сокровенное. И ты, привыкший ждать и верить, верить и ждать, знаешь, что о подобном мечтает почти каждый в Крепости. И это тебя с ними одновременно и роднит, и заставляет относиться с настороженностью – вдруг шанс обрести мечту выпадет не тебе.

Глазами Дрого я видел Крепость изнутри и со стороны, испытывая те разные чувства, которые по воле автора владели героем. На протяжении повествования я был одновременно и Джованни, и самим собой, пропуская через себя мысли и переживания героя. Несколько раз перечитывал отдельные абзацы, восхищаясь поразительной, невозможной точностью характеристик, образов, состояний. Финал же читался очень медленно (и это было совершенно не намеренно) – потому что прочувствовалось – будто бы само по себе – каждое слово. А последние строки – как же в них много всего!..

…Много всего в романе, очень объемном, глубоком, мощном, Настоящем.

И вот еще что – Буццати ни к чему не призывает и не старается учить. Он лишь подносит зеркало.

Неторопливый философский роман, льющийся первое время тоненьким горным ручейком, но постепенно набирающий силы и обороты, а под конец превращающийся в мощный поток, ледяной лавиной сметающий всё на своём пути, в котором, вопреки постоянному нагнетанию обстановки, практически ничего не происходит — о скоротечности человеческой жизни, которая проходит мимо, пока ты занят соблюдением освященных временем и традицией ритуалов гарнизонной службы, прислушиваясь по ночам к ожидаемым, но всегда внезапным и оглушительным звукам капающих из протекающего ржавого бака капель, и потом целыми днями стоишь на крепостной стене под палящим солнцем, просматривая окрестности через старую подзорную трубу в поисках неведомых варваров, которые всё никак не покажутся на горизонте, и которые могут оказаться кем угодно — и реальными соседями-северянами, и мистическими остатками войск Чингиз-хана, а то и самого Александра Македонского, заблудившимися в пустыне или во времени, байки о которых рассказывают с первых дней службы, и к созданию которых приложил руку ты сам — и в этом романе всё начинается с того, как один молодой герой по имени Дрого — как некогда Гринёв, и как когда-нибудь, в той же далёкой стране, Привалов — приближается к месту своего назначения — пограничной крепости Бастиани, которая долго маячит на горизонте и никак не желает приближаться.

Возвышенное и одновременно красивое повествование о старении и попусту потраченной жизни. Напиши роман не Буццати, он мог бы быть ужасен, потому что на самом деле что происходит? Человек год за годом живет завтрашним днем, который вернет его в день вчерашний, и можно будет переписать жизнь наново. «Сегодня» в жизни Джованни Дрого тоже присутствует, но скорее как временное неудобство, как пережидание — ради «завтра», ради свободы, ради чего-то значительного. По мере того, как герой стареет, мечта о возвращении из крепости в город истончается, претерпевает метаморфозу, сублимацию до состояния эфемерной надежды, но он продолжает за нее цепляться, отводя ей при этом положенное место — завтра. Такая грустная итальянская маниловщина. Говорят, что когда Буццати писал «Татарскую пустыню», он получил предложение работы от «Коррьере делла сера» — самого крупного итальянского ежедневника. Он его не принял, потому что, если бы принял – читай его роман.

«Татарская пустыня» — роман о двух ипостасях, и трудно сказать, какая их них важнее. С одной стороны — это история одного человека, а с другой — рассказ о человечестве и прокрастинации. О многих из нас и о том, как мы тратим жизнь — грезя о времени, когда живешь сегодня, потому что «завтрашний день сам о себе подумает». А в результате — всегда «завтра» и никогда «сейчас». В этом произведении нет ни грана назидательности, ни молекулы. Автор никуда не подталкивает своего героя, не осуждает – он лишь созерцает происходящее, как Экклезиаст: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем».

Книга заканчивается смертью Дрого. Жизнь прожита, и не такая уж она и короткая для своего времени, пора уходить. Но вот эта смерть, достойная, с улыбкой уже откуда-то по ту сторону порога, превращает серый мир «Татарской пустыни» в серебристо-серый, и годы монотонного существования низачем, ожидания не поймешь, чего, как бы наполняются смыслом, хотя, казалось бы, откуда ему взяться? И тем не менее...

Есть в литературе романы жанра “экшн” — динамичный сюжет, сплошное напряжение повествовательного ряда, активная жизненная позиция персонажей, стремящаяся раскрутить пружину читательского внимания на максимальные обороты. «Татарская пустыня» — роман анти-экшн. Если вам понравилась новелла Дж.Р.Р.Мартина «Мистфаль приходит утром», то роман Буццати не оставит вас равнодушным: та же картина ожидания отложенного чуда, заволакивающая жалкий человеческий разум мощь вселенских просторов, и горькое осознание ничтожности, ненужности и одиночества человека. Военный формализм доведен Буццати до абсурдного совершенства, паранойя томится в ожидании повода для геройства, задолго до войны люди гибнут из-за мелочей с единственной целью — стать Героями. Неважно, как ты жил, главное — красиво умереть. Эта парадигма пронзает остро отточенным клинком весь маг.реализм, Буццати тут не исключение. Ведь жизнь зачастую — это однообразная серая череда банальностей, доводящая своей монотонностью до полного и бесповоротного отупения кого угодно, будь он хоть семи пядей во лбу. Выжить человеку помогает только призрачная «иллюзия, что самое главное у него еще впереди».

Джованни Дрого, молодой лейтенант, прибывает нести службу в крепость Бастиани. Крепость стоит на границе с пустыней, большую часть которой скрывает туман. Гарнизон крепости ждет нападения врага.

В воздухе Бастиани витает предвкушение атаки. Вот-вот из пустыни придет армия, вот мы станем первым оплотом на пути врагов. Но годы летят, крепостная рутина продолжается, из пустыни нет никого. Все рутинно настолько, что инцидент с лошадью, которая появилась возле стены, комендант крепости воспринимает чуть ли не со страхом. Не могут же они действительно напасть? Не может быть, чтобы все годы ожидания оказались не зря.

Дрого привыкает к жизни в крепости, привыкает постоянно смотреть в туман пустыни, ища вражеское войско, привыкает даже к канистре, булькающей за стеной его комнаты. Очень показательный эпизод возвращения Дрого в родной город, в отпуск. Он стал другим человеком, Бастиани как будто забрала себе его жизнь. Знакомые изменились, завели семьи, у них совсем другие взгляды и перспективы. Мать привыкла жить одна, девушка, которая нравилась Дрого, ощущается пустышкой, братья разъехались.

Финал романа очень жесток, по отношению к Дрого. Подарив всю жизнь пограничной крепости, Дрого наконец-то дождался войны, но если дух ему не изменил, то ему изменило тело.

Буццати создал маленький шедевр. У каждого есть такая «пустыня», все ждут, что вот-вот и все переменится, что случится чудо и жизнь обретет смысл. Некоторые разворачиваются и уходят, берут свою жизнь в свои же руки. Многие так и остаются ждать. Может год, может пять. Но лучшие годы жизни проходят, уже нет смысла что либо менять, и самоцелью становится ожидание, предвкушение. А потом больно бьет осознание, что вся жизнь была потрачена зря, а ожидаемое произошло, но с другим. И ничего не остается, кроме смириться.

Такая мягкая нагнетающая мистика, предвосхищение каких-то событий, которые происходят тогда,когда уже не ждешь. Интересная умная книга. Прочитал без рекомендаций,затем с удивлением обнаружил, что писана аж в 1940м...

Что ценнее ожидание праздника или сам праздник, процесс или результат. Каждый ответит на него по разному.

Главный герой Д.Дрого военный посвящает всю свою жизнь ожиданию битвы и тут, совершенно однозначно сказать нельзя счастлив ли он в своем выборе или нет. С одной стороны каждый день его жизни наполнен смыслом, он несет службу с мыслью о великой идее нападения врага и сражения с ним. Мирская жизнь кажется ему пресной и бессмысленной, он теряет связь с родственниками, друзьями и бывшей любовью. А враг все не нападает. С другой стороны все окружающее дает понять, что такая битва никогда не состоится. Это видно по рассказам ветеранов, таких же мечтателей о битве, состарившихся так и не дождавшись сражения, по бесполезности разваливающейся крепости, по тому, что никто из гражданских не помнит о крепости, враге, по ненужности территории охраняемой крепостью даже по тому, что головное командование сокращает гарнизон крепости, так как не видит угрозы нападения. Роман, о силе веры человека, ведь главный герой верит в нападение, несмотря ни на что вышеперечисленное, он находит новые причины верить в будущую войну продолжает вести наблюдение за потенциальным противником. Еще этот роман об одиночестве, в итоге Д. Дрого остается один со своей верой.

Автор не делает никаких выводов, каждый читатель делает их сам при прочтении произведения. Роман про жизнь, а она не может быть правильной или нет, у каждого она своя. У кого-то она проходит в ожидании, а у кого-то наоборот в отсутствии ожиданий.

Прекрасная история о том, что никогда не случится, но и палка раз в сто лет выстрелит …

Серая, как окутавший дальние горы туман, история о напрасных надеждах и потерянном на них времени, — этим и красивая. Простая, легко читаемая и жестокая в своей прямолинейности и доходчивости — знак качества прозы Буццати. Занимает почётное место на полке рядом с Сартровским «Ставок больше нет» и «100 годами одиночества».

upd. Вот где открытая концовка-то. Но в любом случае, свою последнюю тяжёлую битву Дрого должен был выиграть.