Робертсон Дэвис «Лира Орфея»

Ох, как же я рада, что благодаря заключительной книге трилогии не приходится говорить себе, убаюкивая неоправдавшиеся надежды: «все равно это Робертсон Дэвис...». Это Робертсон Дэвис, и точка.

Дэвис настолько витруозно владеет словом, что его стиль мог бы стать самоцелью; но, к счастью, в «Лире Орфея» стиль усердно работает на мощнейший полифонический сюжет, в котором нашлось место и высокой трагедии, и фарсу, и мелодраме, и жалкой пародии (Эл и Лапуля).

И записки Гофмана из Чистилища, и все творческие метания в процессе создания оперы, и личные мифы, честно проживаемые главными персонажами, настолько гармонично сочетаются между собой, что я почти поверила в Марию и Артура как в живых людей, а не как в идеи в маскировочных костюмах с прорехами. Почти — потому что мне, наверное, мешало их совершенство. Остальные персонажи вышли просто потрясающими — начиная от байронического Геранта и вплоть до «искалеченного ребенка» Шнак и прекрасного профессора Гуниллы Даль-Сут, которая упорно казалась мне невероятно похожей на Гиппиус в рисунке Бакста.

И множество отдельных сцен, которые ненавязчиво приглашают подумать над ними. Особенно мне запомнился визит родителей Шнак и гневная проповедь Симона после их ухода, и визит Геранта в больницу к Шнак.

И при всей сюжетной полифонии — общее впечатление простоты, ясности и цельности.

Литературная гениальность Робертсона Дэвиса, очевидная с начальной книги «Корнишской трилогии», которая явилась и моим первым знакомством с писателем, ошеломила до: «Такого не может быть, потому что не может быть никогда». Канадец, о котором прежде ничего не слышала, да не ошибусь ведь, если скажу, что мало кто слышал (есть обойма имен, которые на слуху, хотя никем не читаны). Этот человек внезапно оказался едва ли не самой монументальной фигурой современной мировой словесности. Не заигрывая с читателем модными темами (тройка: инцест, педофилия, наркотический трип), а с критикой — постпост-, пост- и просто модернистскими структурными экспериментами.

Крепкий многофигурный роман, безупречный композиционно, с яркими интересными героями, внятной интригой (многими интригами, завязанными сложносочиненным узлом); действие в академической среде, без малейшего ощущения романа на производственную тему; Дэвис потрясающий популяризатор, но знания подаются так уважительно к читателю, которого словно бы приглашают принять участие в замысловатой интеллектуальной игре, что уровнем вызываемого интереса это конкурирует с интригой. И во всем ощущается такой толстоевский масштаб без нудности первого и мучительных терзаний второго, что: «остановился, пораженный Божьим чудом наблюдатель...»

Ненадолго, читательское потрясение погнало к первой книге «Дэпфортской трилогии» и снова то же — он гений с уникальным в современном мире даром говорить о малых мира сего так, что слушаешь, не отрываясь. И он рассказывает о вещах, далеких от читателя, как кольца Сатурна (в «Мятежных ангелах» Рабле и «оживление» старых музыкальных инструментов, в «Пятом персонаже» агиография) так, что это сущностно проникает в душу. И он может говорить о темных семейных тайнах спокойно, без надрыва и биения себя в грудь. И он верит в Бога, даже не так, Бог присутствует в его книгах, не утомляя читателя диспутами о собственном существовании или ужасающими эпифаниями Он просто стоит за всем и пронизывает все.

Космогонию Робертсона Дэвиса стоит рассмотреть подробнее, далекая от ортодоксальности, она допускает существование языческих богов, ангелов и даймонов, незримо стоящих за плечом избранных персонажей. А еще чистилища, где пребывают посмертно талантливые люди, не сумевшие при жизни реализовать полной мерой своего таланта. До тех пор, пока не найдется кто-то, кто поможет завершению их земной работы. Это может быть даже просто человек, прочитавший книгу забытого писателя и оставивший отзыв на нее. В подобной ситуации оказывается автор народно-любимого «Щелкунчика» Эрнест Теодор Амадей Гофман (персонажи романа пользуются аббревиатурой ЭТАГ, не вижу причины не сделать этого тоже).

Двигателем сюжета третьей книги трилогии о Френсисе Корнише становится опера, недописанная Гофманом, заявку на получение гранта для завершения которой подает молодой композитор Хюльда Шнакенбург («Зовите меня Шнак», совершенная социопатка с задатками музыкального гения). Как, вы не знали, что ЭТАГ писал музыку и даже недурная «Ундина», его пера ставится на оперных сценах мира? Я тоже, как не знала и того, что «Амадей» к четверке имен он добавил сам в честь, правильно, Моцарта, перед которым благоговел. Неоконченный труд — опера о Короле Артуре, рабочее название: «Артур или великодушный рогоносец» (историю с Гвиневрой и Ланцелотом все помнят).

Итак, работа над оперой завертелась, а насколько непростое это дело — дописать и поставить на современной сцене оперу, аутентичную новаторским устремлениям начала XIX века, вам расскажут на страницах романа и сделают это интересно (по другому автор просто не умеет) и со знанием дела. Потому что эту кухню Дэвис отлично знал изнутри, ему довелось написать либретто к двум операм. Вообще, знаете, мало кто из ныне (и прежде) живущих писателей обладает этим замечательным свойством — говорить о том, что знаешь, Робертсон Дэвис принадлежит к драгоценному меньшинству. А то, что говорит о многом, лишь подтверждает уникальность сочетания в нем блестящей образованности, широты и литературного гения.

По сути, он проводит читателя в «Корнишской трилогии» через закулисье многих видов изящных искусств: словесность и музыка («Мятежные ангелы»); живопись, фотография («Что в костях заложено»); опера, театр («Лира Орфея»). А еще объясняет законы движения финансов в мире науки и искусства, разительно отличающиеся от тех, по которым функционирует мир, населяемый большинством читателей. И эзотерика: таро, астрология. И объясняет, как принимать многие вещи, с которыми непросто бывает смириться — такая мягкая, интеллигентная и пронизанная любовью психотерапия. Не «глаголом жечь», но помогать разместиться в мире более комфортно для себя и без вреда для мира.

И еще одно замечательное свойство Дэвиса-романиста. Он приводит к логическому завершению все, нет, только представьте, аб-со-лют-но все! линии начатые в романах. Причем завершением той, что начинает первую книгу трилогии (наследство Френсиса Корниша) является финал третьей — идеальное попадание в цель. И еще — он придерживается мягко феминистских, столь любезных моему сердцу, воззрений. И еще — он бывает очень смешным. Закончу тем, чем начала: Робертсон Дэвис был гений.

Это мир, в котором секс занимает не первое, не второе и даже, может быть, не третье место

И наконец в третьей книге мы вновь оказываемся в старой доброй компании с Марией Феотоки, Артуром Корнишем и всей остальной честной командой. Почему командой? А просто как иначе назвать людей, объединённых одним общим делом и являющихся по сути единомышленниками. А это общее дело — попытка закончить недописанную оперу почившего в бозе композитора Э. Гофмана, дружески именуемого некоторыми героями романа аббревиатурным сокращением ЭТАГ.

Как известно, любая опера состоит из музыкальной части и ещё и из либретто. И если либретистом выбирается-назначается-соглашается быть наш старый знакомый Симон Даркур, то для музыкально-мелодических дел приглашается молодая и весьма экстравагантная особа Хюльда Шнакенбург (дружески — Шнак). Вот такая завязка с этой оперой. Правда в качестве третьей, наблюдающей, стороны в романе выводится и сам мастер — Э.Т.А.Г.Гофман, наблюдающий за всем процессом из бездны чистилища, в которой он оказался по высшей воле как раз из-за неоконченности своего оперного замысла.

Поскольку опера называется «Артур Британский, или Великодушный рогоносец», то Робертсон Дэвис совершенно умышленно пользуется второй частью названия и вносит в супружеский мир Артура и Марии некую вводную, лишая Артура возможности стать отцом. И вот тут уже начинаются чудеса в решете, т. е. некий сомнительный поступок со стороны Марии и возникает дилемма, что со всей этой ситуацией делать — и беременность не скроешь, и главное, как к этому относиться и Артуру и всем остальным и прочим. И решение подсказывает как раз опера, над которой работают наши герои.

Помимо этой интриги есть ещё и другие интриги и интрижки, например с участием Шнак и её преподавателя Гуниллы, или появление некоего Кроттеля, заявившего себя как сына покойного Парлабейна и предъявившего права на книгу, написанную Парлабейном, или же ситуация с родителями и родственниками Марии — тут и пожар, и гадание мамуси на картах таро, а ещё интриги с тайной картины Фрэнсиса Корниша и вокруг её владельцев — в общем, автор припас для читателей множество хитросплетений сюжета и взаимоотношений.

Как всё это дело в конце-концов завершилось и чем всё закончилось — всё будет хорошо!

Главное — читать/слушать было интересно (тем более, что в качестве чтеца вновь выступал Кирсанов).

Ремарка на всякий случай: нужно иметь ввиду, что все три части трилогии тесно между собой связаны. И потому читать всё это дело нужно непременно по порядку.

Хочется очень долго и сильно ругаться. Чёртова уйма персонажей в романе присутствуют чисто номинально и непонятно, зачем вообще нужны. Поголовно все говорят цитатами из интересных Дэвису авторов, здоровенными такими кусками, притом на неродных для них языках. Нет, я всё понимаю, учёные люди, элита нации и прочее. Но зачем тут вообще сюжет, а? Под банальную историю о супружеской измене Дэвис подводит десятки надуманных отсылок к легендам о Короле Артуре, приплетает сюда неоконченную оперу Гофмана и самого писателя, берётся долго и нудно морализаторствовать на предмет духовной свободы, великодушия, зова искусства и прочей метафизики. По дороге последовательно забывают Холлиера, Ерко, Уолли Кроттеля, Пенни, вообще саму оперу, которая тут на самом деле только для красоты. Всё это благолепие очень хорошо смотрелось бы в контексте монографии или сборника эссе по философии искусства, но в рамках романа смотрится неуместно и чужеродно. Это ладно, это я ещё переживу, но тут Дэвис делает страшное — начинает учить нас, как жить. Здравая рациональная система этики с высоты авторского величия объявляется мещанской и «котомурровской», а вместо этого на уши несчастным читателям вешаются тонны высокохудожественной и написанной восхитительным языком лапши, которая от этого лапшой быть ни на минуту не перестаёт. Довольно высокую итоговую оценку оправдывает разве что красота отдельных сцен да юмор, который у Дэвиса неизменно хорош. Но вообще финалом трилогии я разочарован, тем более что де-факто развязка большинства сюжетных линий отсутствует.

Чудненько. Образчик забавного развлекательного умного чтива, прямо дух если не Гофмана, то уж Уайлда и Честертона точно витает в этой книжке. Забавно. что именно канадец выступает патентованным наследником британской юмористической манеры. Собственно, более всего это похоже на «Южный ветер» Дугласа. Или на Терри Пратчетта для богатых. Более нерационального и пустякового романа, наверное, трудно и написать, но это тот случай, когда во главу углу поставлен принцип бесполезности всякого искусства. Дэвис, пожалуй, самый недооцененный из больших авторов 20 века. Может быть, из-за отсутствия надувания щек и заведомой позиции сказочника. Уж точно на голову выше скучной и факультативной Монро. «Лира Орфея», помимо всего, еще и производственный роман о постановке оперы силами фриков. Мне вот эта трилогия глянулась даже и поболее Депфордской» ( в обоих, к слову, случаях, второй роман слабее и более утилитарен)