Дельфина де Виган «Основано на реальных событиях»

Французы в литературе по-прежнему радуют. Их тематика не заезжена и обыграна с неподражаемым вкусом и шармом. Они новы и узнаваемы одновременно. И недавний роман Дельфин де Виган «Основано на реальных событиях» явное тому подтверждение. Из-под пера достаточно сильного автора вышел отличный, выточенный и взвешенно стильный текст. Автор вполне достойно держит высокую планку психологического триллера в том смысле, в котором это подразумевает тема диссоциации (раздвоения, расслоения) личности. Да, именно подобные аллегории и намеки вызвал лично у меня этот роман. Ф. К. Дик с первым томом ВАЛИСа просто сам собой всплыл в воображении неслышным фантомом. И хотя французская писательница во все трех частях романа умышленно ставит эпиграфом абзацы из «Мизери» / «Темной половины» Стивена Кинга… -Мне почему-то в персонажах психически уставшей от всего писательницы и некоего загадочного женского персонажа Л., внезапно появившегося в ее жизни, отчетливо увиделись Фил и Фэт в интерпретации знаменитого НФ фантаста Ф.К.Дика.

И здесь красным пунктиром пульсирует тема творческого выгорания и скатывания в вялотекущую депрессию. Дельфин де Вига великолепно раскручивает очень тонкую эмоцию: страх на грани щемящей тревожности, постепенно перерастающий и накатывающий лавиной бессилия и паники. Безусловно у каждой профессии свои страхи и риски. И для любого серьезного автора завершение своей книги это, наверное, в большей степени смерть и метафизический конец, — нежели ожидание признания, лавров и аплодисментов.

И, соб-но, этот роман на бессознательном уровне выставляет огромное количество ключевых вопросов не только по теме писательства / оригинального авторства. -Что значит дойти до своего предела и есть ли он в том числе в любимом деле (талантливо созданной работе)? Как сильно мы смываем свои границы в безраздельной дружбе и любви, неслышно становясь жертвой потенциальных манипуляций? СтОит ли считать (принимать) временное сумасшествие уставшего человека за чистую объективную правду его сбивчивого истерзанного воображения или это просто способ выжить, уцелеть и собрать себя по маленьким фрагментам, чтобы инициализировать цельную картинку заново уже в новом качестве и на другом витке? И наконец, безумно интересный (не единожды поднятый во многих жанрах мировой лит-ры) вопрос: А что же такое наша объективная Реальность?..

По главной авторской задумке основную фабулу сюжета держит на себе некая загадочная персона, — умышленное отзеркаливание автора, завершившего свою автобиографичную книгу, принесшей ей успешность и признание. Но на тысячи мелких осколков разлетится в одно прекрасное утро весь внешний мир обеих героинь и расслоится сознательное и подсознательное на уровне поступков, эмоций, переживаний. И в определенной мере внезапное появление этой роскошной, невероятно женственной и одновременно очень жесткой таинственной Л., — в экранизации «Основано на реальных событиях» Роман Полански талантливо и безошибочно отдал сольную партию великолепной и демонической Еве Грин, — этот персонаж на самом деле чувственная и крайне необходимая самозащита самого автора (от собственного разрушения). Это как бы проекция самого себя (текущих желаний, поступков, мотиваций) на самого себя… -И да, в данном аспекте спасительным аварийным выходом включается и горит бесценная теза Ф.М.Достоевского: Какой же я сумасшедший, если я Понимаю (и принимаю) себя сумасшедшим?!..

...Когда внутри автора что-то сломалось, утрачено, больше не функционирует. Когда процесс письма превращается в сражение с самим собой, — в испытание воли и силы, — и он уже не в силах держать этот вес… Именно тогда срабатывают нужные до определенного меры психологические защиты. И именно тогда что-то одно большое и цельное рассыпается / распадается на несколько частей; расслаивается на множественных персонажей — часто существующих лишь в голове (болезненном воображении) автора. И вероятно это та критическая точка, в которой сам автор становится для самого себя диктатичным врагом и безжалостным тираном.

Зашкаленная мнительность, опустошение и усталость, болезненные занозы и уколы по существу и без оного – это те штрихи, из которых будет состоять разбалансированный в своих эмоциях и отсутствии вдохновения автор. Потому что практически каждый из них — это никогда не взрослеющий ребенок, не защищенный от внешнего мира в силу своих тонких стенок инфантильной души. И здесь вероятно нужно иметь очень крепкий иммунитет (в том числе и общечеловеческий) чтобы адекватно сильно верить в то, что я Ценен просто потому что я Есть, — и здесь довольно всяческих достижений.

Что касается темы писательства, — безусловно, оно предполагает некие риски и делает серьезного автора уязвимым. Иначе оно ровным счетом ничего не стОит. Это самая интимная и самая уединенная территория, которая в идеале должна быть адекватно защищенной и грамотно отгороженной от внешнего мира.

...Кошмарные сновидения, пробуждения в холодном ознобе, учащённое сердцебиение, невозможность больше выдавить из себя ни строчки; взять в руки ручку; сесть перед пустым экраном монитора — это все отчётливый и горячий оттиск душевной (психологической) травматизации. Навязчивая рефлексия не с целью адекватного анализа и поиска конструктивных ответов, а в кач-ве каждодневного изнурительного самоистязания. Незакрытый гештальт застарелых болей, страхов и комплексов. Боль, отчаяние, щемящий страх перед внешним миром. Возможное исцеление...

Для французов судя по их современной лит-ре психоаналитика — это не прецедент для изучения определенной болезни. Это норма и культура воспитания и общения, — и вероятно таким вот своеобразным образом они заземляют свою природную впечатлительность, эмоции и фривольность.

И подробно о том, чего мне как очень требовательному читателю не хватило в этом романе / фильме режиссера. С одной стороны слог изложения романа прост и приятен; изысканный флёр изящной (не банальной) интриги затягивает и крепко держит примерно до середины романа. Но вот с другой, — очень сложно объективно оценивать этот роман и ставить ему наивысшую оценку: автор несколько раз спонтанно и сбивчиво тасует события и смещает все акценты. Нагнетание в последней трети романа выглядит искусственным и надуманным. Ближе к концу романа становится заметной путаница в построении сюжета, — вероятно для того чтобы умышленно подчеркнуть сумасшедшинку автора. Но все это похоже на неуместный гротеск, — изрядный передоз фактами, основанными лишь на болезненном воображении измотанного автора. Для адекватного и объективного восприятия этого романа нужно что ли включать все возможные сенсоры восприятия (чего-то одного будет крайне недостаточно): умственного, чувственного и эмоционального сосредоточения. Плюс еще нужно уметь спроецировать эту историю на что-то свое личное (дабы оправдать титул книги).

Французы пишут размашисто, с чувством эмоционального нажима и с только им присущим обаянием и шармом не проговаривать все до конца. Но что касается этого романа невольно начинаешь подмечать всяческие нестыковки и неуместные преувеличения (нелогичные склейки) с самого начала текста. Авторский вектор преодоления тяжелого душевного кризиса / затянувшейся депрессии главного персонажа Дельфины выведен ч/з экшн закрутку детектива весьма своеобразно, — но он, увы, не выглядит как цельная (живая) картинка. Автор в кач-ве безусловного аргумента с одной стороны выставляет принцип синхронности Юнга между двумя родными людьми (близкими партнерами): явственное тактильное ощущение физической боли на расстоянии. А с другой, — загадочный персонаж-двойник, которого толком никто не видел, не вызывает той ощутимой сложности и подлинности, которую в нее вероятно изначально закладывала автор книги. Попытка в последней трети романа написать роман в романе (руководствуясь дневниками и заметками автора) на мой взгляд, не очень удачна и выглядит весьма громоздкой именно в контексте триллера. И по моим личным ощущениям именно драмы (если таковая изначально задумывалась автором) не получилось. У Ф.К.Дика с его медикаментозной аналитикой подобный двойник в ВАЛИСе проявлял себя как некая склейка иррационального и рационального, как способ затереть нежеланную действительность и оставить для своей жизни лишь длинный пустой коридор, — прожить и дофантазировать ее заново, как некую интерпретацию определенных и уже случившихся событий.

У Дельфин де Виги этой самой интерпретации оказалось слишком много, — получился определенный жанровый перекос на пограничном стыке триллера, интимных дневников и объективной реальности.

Роман Полански с присущей этому режиссеру мудростью и хитростью аккуратно потянул себе в экранизацию именно начинку триллера и очень талантливо снял свою версию на метафорах и аллегориях. (Не единственно, но в том числе великолепно придуманный финальный эпизод с падение в яму / бездны творчества). В его версии бесконечно профессионально (и с камерой Павла Эдельмана) удалось искусно создать нагнетание сюжетной линии с медленным сползанием во все мыслимые бездны взвинченной и опустошенной Эммануэль Сенье (корневого персонажа романа). Ева Грин в роли навязчивого двойника невероятно притягательна: она со своим фантасмагорическим персонажем оставляет очень долгое послевкусие, — бесконечно долго остаются в памяти ее огромные глаза, магнетичный взгляд, истероидные жесты и повадки. Но все же что-то важное, значимое, — осязаемое именно в контексте подсознания обескровленного писателя режиссер все-таки расплескал и не додал своему зрителю. Возможно, этот знаменитый поляк тоже отдает предпочтение именно всякого рода недоговоренностям…

У французской писательницы на самом деле получился без пяти минут научный труд о ситуативном расслоении личности, увлекательно завёрнутый в яркую и манящую обёртку триллера. Идея великолепна, стилистически безупречно оформлена, но местами сильно затянута и пережата нагромождением синтетических подробностей. И данная история (подробная исповедь автора) может быть, наверное, интересной медикам, психологам и… театралам. Да, соб-но, они ведь тоже попадают в эту зону риска (добровольно оказываясь в этих лапах инфернального монстра) в силу своей профессии, каждодневно примеряя на себя множественные личины, статусы и роли.

...Тотальное подавление, искусное навязывание мнения как единственно верного, чудовищный эгоцентризм и фанатизм в продавливании своих идей, остро наточенные фразы, способные вывести надолго из равновесия — все это про персонаж Л.

Ужасное, на грани пограничного сумасшествия, навязчивое ощущение, словно тебя с кем-то перепутали и с методичным тщательным терпением пытаются подломить под свою экстра одинарную точку зрения; не способность выпутаться из ловко расставленных обманчивых аргументов, когда любой спор неизбежно скатывается в собственную истерику, — и априори неглупый человек не в силах объективно доказать другому очевидные истины, — это все про персонаж Дельфины.

«Основано на реальных событиях» — это не ободряющий сказ о том, как написать бестселлер и взорвать своими инициалами все мыслимые рейтинги. В данном напластовании нескольких жанров скорее проступает тема духовной реализации (отклике в душе своего потенциального читателя) к которому автор (вне всякого синдрома пресыщения) оказался просто не готов. И речь здесь идёт о более сложных вещах, чем вдохновение или отсутствие оного.

PS Французы в сущности очень интересные ребята: они фривольны, но не вульгарны; свободны от семейной рутины, но адекватно верно осознают свои ключевые обязанности; имеют определенный базис духовных ценностей и убеждений, — но никто не в силах заставить их жить «по привычке» с давно угасшей любовью/исчерпавшей себя дружбой, всячески искусственно подогревая подобное ностальжи статикой «так надо». Они не скачут беспечными воробушками по старинным парижским мостовым, — скорее искусно и умело готовят себе иную взлётную полосу, руководствуясь осмысленной необходимостью. –«Если выпитый стакан пуст, значит нужно его отставить и взять в руки полный». Не считая для себя возможным наступить на горло своей чувственной песне и постоянно находясь в поиске (нет, не дешёвых авантюр и одиозного эпатажа), а скорее богатой палитры чувственных переживаний, — они проживают свою жизнь в полноте жизненных водоворотов и цельного вдохновения. И, безусловно, их также нагоняет экзистенциальный кризис: осознание своего сакрального одиночества и вынужденного духовного опустошения. Если развернуть эту тему в отдельном спектре писательского мастерства, — лейтмотив этого романа примерно следующий: WRITE YOURSELF, YOU WILL SURVIVE (Пиши, и ты выживешь).

PPS Иногда случается так, что от книги (фильма) не ждёшь совсем ничего, а просто доверяешь по инерции известному имени знаменитого режиссера. Роман Полански и Дельфин де Вига удивили оба — растрогали и позитивно ошеломили новизной своего взгляда на эту тему.