Эрнст Юнгер «Годы оккупации (апрель 1945–декабрь 1948)»

Юнгер видится совершенным исполином, реликтом ушедшей эпохи, своего рода сверхчеловеком. к созданию которого стремился рейх. Помимо огромной эрудиции, владения языками и постоянного расширения кругозора, как-то умудрился он на протяжении жизни выдержать моральный стоицизм. Битый-перебитый на фронтах Первой мировой, повоевавший и на Второй, видевший массу трупов и кишок, Юнгер не изменил величавости и в части ответа о возможности стихов после Освенцима наглядно демонстрировал высоты и неисчерпанность величия духа. Данный сборник заметок является иллюстрацией достоинства во время чумы, рефлексии «над схваткой» о горестной участи побежденных. Меня вот совершенно искренне интонации, трезвость и аналитика, незашоренность на «ячестве» восхищают даже больше, чем интересные зарисовки быта, впечатления его о прочитанном, диалоги с друзьями и изложение многих печальных судеб. Ввиду высокого статуса и авторитета свидетеля, поневоле очередной раз задумался о масштабах советского насилия к мирному населению в Германии 1945-47 гг. Это стало общим местом мировой литературы (не только германской), кое-что писалось и в воспоминаниях некоторых фронтовиков, однако общая позиция официоза в пику мировой — ничего не было, отдельные эксцессы не в счет. У меня нет оснований не доверять свидетельствам Юнгера об обратном ни малейших, вероятно, жуть творилась несусветная (даже и психологическая подоплека взаимоотношений победителей с поверженными агрессорами подтверждает степень насилия). Относительно книги стоит заметить, что Юнгер не видится мне философом (как и, например наш славный Розанов), так что когда он выходит за рамки здравого смысла и ударяется в обобщающие суждения, все это сильно не впечатляет.