Владимир Сорокин «Манарага»

Манарага — это гора. Чего не скажешь о «Манараге». Не Монблан, каким была «Теллурия». Скорее, небольшая возвышенность, холм, а точнее, погребальный курган. Отсюда видно немногое, впрочем, главное в нём — под ногами. А там, скрючившись, лежит тот, кто некогда был европейским человеком — свободным, творческим, индивидуальным. Такого Сорокин когда-то ещё пытался пробудить льдом, воскресить, вбивая гвозди в голову, — всё напрасно. Ушёл, исчез, променял внутреннюю силу на внешние удовольствия, сделал внешнее внутренним, так что любая блоха имеет теперь над ним власть. Паразит превратился в хозяина. А хозяин — в раба вещей и желаний. Не им даже желаемых. Оттого пустых, скучных и быстро надоедающих.

Сменим оптику. Рецензенты, толкаясь, выхватывают друг у друга поварской колпак, в котором сорокинский герой готовит «на книгах», дабы предложить свой рецептик жареной манараги. Господа, разве не видите, что перед вами не многообещающе потрескивает жаровня? Это же поминальный костер, тризна по закатившейся европейской культуре! Как буквально порой понимают булгаковское «рукописи не горят». Не горят идеи, символы, культурные архетипы! Не горит воля, их созидающая, не горит гений, их шлифующий, не горит дух, ими дышащий. Прочее же полыхает ещё как, только подкладывай. В том числе имена, эпохи, цивилизации…

Увеличим приближение. Беда ведь не в том, что «жгут книги», и не в том, что их «не читают» (раз требуют к обеду Чехова и Дос Пассоса, значит не так уж и безнадёжны). Беда в том, что их не пишут! Культура живёт не на пыльных полках букинистов, не в музеях и пинакотеках, она — на кончике пера пишущего, на острие мысли думающего. А кто у Сорокина, простите за бранное слово, «творцы»? Калеки (физические и духовные), фрики, графоманы. Они подражают Толстому вплоть до бороды, сапог и сермяги, они пишут собственной кровью «Нового Заратустру», словно в бульварном чтиве, они сплошь «флоберы, достоевские и кафки». Но много «флоберов» даже страшнее для культуры, чем ни одного. Когда копируют первоиздания, пережить ещё можно, когда копируют первописателей — тушите свет. Не потому что копии всегда хуже оригиналов, а потому что культура — это мир только оригиналов. Больших оригиналов. Неповторимых оригиналов. Собственно, всё неповторимое и есть культура. А всё повторяющееся — анти-.

Можно, впрочем, подумать, что наш герой всё-таки оригинален. Он немного романтик, мастер своего дела, имеет принципы. Скромный и обаятельный, что не мешает ему иронизировать над «незатейливой буржуазией». Но что в центре его сущности? Всё та же однотипная блоха! Он прыгает по континентам от «чтения» к «чтению», он полон блошиными мечтами о «море и пальмах», он ноги не ступит без подсказки «умных блох», живущих в его голове, заменивших ему голову. Оригинальный человеческий разум «усовершенствован» серийной моделью на счастье блошиного человека. И самые искренние слёзы счастья текут из его глаз. «Солнце, небо, Манарага, чудесная машина. И будущее, наше ослепительное будущее». Мы все станем «чудесными машинами»…

Да, Сорокин написал антиутопию. Не тяжелую и холодную, как подземный лёд, а лёгкую, воздушную, умную, танцующую, как блоха, «дансе с верояциями». Его книжка весело поблескивает стилями, аллюзиями и цитатами; дымит пародиями на массовую культуру и современных писателей, всё ещё оглядывающихся на великих классиков, — а значит, и самопародией; горит ровно столько, чтобы не надоесть. Жанр антиутопий уже почтенный. Мы привыкли к ним, знаем в них вкус, научились готовить и потреблять, так чтобы не натыкаться на острые кости, несъедобные потроха, ядовитую желчь. Сорокин как умелый повар подаёт превосходное блюдо. Не его вина, что голод не утолён. Вот он, всё ещё сосёт под ложечкой — голод странный, не животный, не телесный, не книжный. Голод человеческий…

Вообще-то, я не люблю Сорокина, непонятна мне его нежная любовь к экскрементам и обсценной лексике. Но тут обнаружила в библиотеке свежую книжку и решила ознакомиться.

Ну что сказать, с точки зрения языка — это даже можно читать за обедом. Ничего мерзкого внутри нет. Ну почти. Почти, если вас не коробит приготвление еды на книгах. В смысле, когда книги используются в качестве дров. Причем особенно ценятся прижизненные и прочие редкие издания.

В остальном — скучно и монотонно. Нет, наверное, можно искать всякие аллюзии и символы, как это любит делать Данилкин. Стилизации, намеки и прочее. Но читать — тоскливо. Финал (после описания десятка однообразных сжиганий книг в стиле «шницель на Шницлере») несколько оживляет повествование, но не более.

Фантазия Владимира Сорокина — как Вселенная, бесконечна. Он устремлен за пределы стен и рамок, переколотил их ледяными молотками и с ладоней капли отряхнул. «Манарага» новое тому доказательство. Жечь книги — понятно, это мы уже проходили. Но готовить на их пламени? Создать целую организацию — Кухню book'n'grill и развернуть на этом фоне историю о противостоянии элитарного искусства и маскульта, романтиков и прагматичных дельцов? Изящно, легко и всего на двухсот пятидесяти шести страницах.

Геза Яснодворский — book'n'griller, специалист по русской классике. Он путешествует по миру, готовит для странных и не очень персонажей, а где-то с середины книги вынужден расследовать загадку, которая грозит перечеркнуть будущее Кухни. Кто-то приловчился делать молекулярные копии раритетных изданий и угрожает обрушить рынок book'n'grill. Впрочем, «занимается расследованием» — громко сказано. Расследует происходящее служба безопасности, а Геза продолжает готовить. По сути, «Манарага» — череда эпизодов-пастишей, где Геза сжигает очередной раритет перед взыскующей модного развлечения публикой, а Сорокин живописует процесс стилизацией в духе сжигаемого классика. Поэтому здесь имеется аутофагия в обрамлении сочинений Ницше, морковные котлеты на сабле под Толстого и обязательная при такой теме цитата из Булгакова.

Русские классики в творчестве неизменно поднимали вопросы, всерьез волновавшие тогдшнее общество, Сорокин препарирует актуальные сейчас. Помимо упомянутого выше противопоставления индивидуального и массового, «Манарага» говорит о том, кто останется в литературной Вечности (циничненько — пусть не властителем дум, а поленом для банкета), а кого сочтут недостойным даже для обжарки сосисок валежником. О слабости нынешнего человека разумного перед его ещё более разумными гаджетами. О религиозном фундаментализме. О родителях и детях. Говорит немного и как бы в сторону, но за лаконизмом написанных строк встает множество строк невысказанных.

Чтобы в полной мере получить удовольствие от «Манараги» требуется немалый литературный багаж, но можно читать её и как обычную жанровую литературу, фантастику. Сорокин, по собственным словам, писал её как «веселую приключенческую книгу о нашем безумном мире». Приключений здесь немного, зато в подробностях выписано внутреннее устройство Кухни, которая выглядит то ли тайная ложа, то ли как преступный картель, а на деле — и то, и другое, со своими традициями, кодексом чести и ритуальными приветствиями. Что же касается безумного мира, Сорокин показывает вершки, а корешки можно увидеть на страницах информагенств и в выпусках новостей. Так что при желании можно читать «Манарагу» и как футуристический прогноз.

Вместо итога. Раньше я Сорокина не читал, горсть ранних рассказов и пара эпизодов из знаменитого «Голубого сала» не в счёт. Эта книга на два месяца вычеркнула меня из чтения. Причём, прочитал я «Манарагу» за три или четыре вечера, а потом просто не мог ни за что другое взяться и с конца апреля по июль не читал ничего, совсем ничего. Нужно ли тут что-то добавлять? Думаю, и так понятно.

http://fantlab.ru/blogarticle50628

очередная не то антиутопия, не то постмодернисткая игра (а скорее — их сочетание) от Сорокина.

при том, что мне очень понравилась «Метель», а «День опричника» я вообще считаю одним из смыслообразующих текстов российских «нулевых», восхититься новым произведением от их автора, не получится.

снова все то же недалекое, совершенно условное «будущее», послевоенная Европа, отбившаяся от натиска Исламского Мира.

но политические и социальные реалии Сорокину совершенно неинтересны.

взгляд читателя цепляется за интересные моменты вроде возрождения одних старых государств (Трансильвания, Бавария) и исчезновение с карты мира других.

но эти элементы обычной, конвенционной фантастики (как и другие, вроде генетических модификаций или исчезновения кинематографа в современном понимании слова), Сорокину совершенно не интересны.

во главе угла литературная игра.

в послевоенной Европе вошла в моду нелегальная, но востребованная в верхах общества забава — book-n-grill, приготовление пищи на пылающих книжных страницах.

главный герой — повар Геза, человек с запутанной биографией и происхождением, специализируется в приготовлении на русской классике.

его путешествие в поисках «молекулярной машины», производящей неотличимые от оригинала копии книг и потому способной обрушить Кухню, лишь формальный сюжетный прием, позволяющий Сорокину продемонстрировать свои стилизаторские способности.

кулинария лишь метафора — книга неким невыразимым способом придает свой вкус (дух?) продуктам, а это позволяет автору написать несколько ловких, но механистически, на голом мастерстве созданных пародий.

пародии Сорокина хороши тем, что открывают читателю страшный факт — сакрализированная Русская Классика это по сути литературный метод, набор приемов, сюжетных штампов и тропов, вполне умопостигаемых и подлежащих подделке.

«под Гоголя» работать можно точно так же, как «под Терри Брукса».

но Сорокин как будто не старается.

вдохновение досталось главе про Толстого (услугами Гезы пользуется графоман, который подражает графу не только на письме, но и в жизни, и речь о более глубокой проработке образа, чем просто «бороду отпустить»), и, быть может, Гоголю.

Булгаков, Бабель, Ницше, или, прости Господи, Прилепин, «протянуты» на уровне КВН.

а уж разгадка тайны копировальной машины и разрешение всего конфликта между блюдущей свои традиции Кухней и новыми веяниями, и двух слов не стоит.

они автора как будто совсем не интересовали.

мастерски написанная, но легковесная, пустоватая книга, приятный, но необязательный бонус к остальному «Миру Будущего».

Ненавязчивая ожидаемая изящная вещица от Сорокина, который пишет патентованное фэнтези на обжитом выдуманном пространстве. Главный плюс — задумка приготовления пищи с использованием книжек, все остальное : слог, структура, пародии — облегченный вариант ранних вещей. Очевидны переклички с Голубым салом, но Манарага — много-много непритязательней. Сорокин как-то перекочевал из «капрофага» и возмутителя спокойствия в нише респектабельного уютного автора типа Акройда в Великобритании. Выдает раз в год-два небольшую ладную достаточно коммерческую вещицу, а на большее как бы и не претендует. Из вставных сценок позабавила сценка с Толстым-великаном, одна из пародий несколько утрирована по отношению к Прилепину. Вообще, Сорокин обживает околокысевское пространство мира Татьяны Толстой, что в Теллурии, то здесь. Если это и ромман, то очень небольшой. Скорее повестушка, прочитал зараз в метро. К концовке по мере оживления и собственно к горе становится менее интересно.

Бумага офсетная, 256 страниц, 356 граммов (взвешивал на кухонных весах) — вот она, «Манарага». Не гуглив, можно было бы принять это слово за название какого-нибудь диковинного заморского плода, если бы всё в нём (и форма, и вкус) не напоминало самый обыкновенный баклажан. И «полена» — выражаясь языком book'n'griller'ов — этого как раз и хватит только, чтобы приготовить что-нибудь незатейливое: ну, «рататуй» там или kvashenaya kapusta — не более. Так что о салате «Брэдбери» и не мечтайте.

Всё, есть в «Манараге» так или иначе уже было (только забористее и точечнее) в «Голубом сале» или хотя бы в «Теллурии» и, на самом деле, здесь достаточно прочесть первые 15 страниц и последние 20 — идея у Сорокина, как обычно, искромётна, злободневна, глобальна, даже гуманистична и просвещающа, но текст изживает себя с невероятной скоростью. И хотя саркастический символизм и оммажи к тем или иным личностям здесь лежат на самой поверхности, всё же находятся такие читатели, коим меращатся эсхатологические откровения и апокрифы — ну в общем, олдовые фанаты рентв. Для таких гурманов, видимо, и написана книга, потому что с таким же успехом можно почитать и надписи на заборах — разница будет невелика.

Местами, впрочем, смешно.

Глупо придираться к фактам в фантастическом произведении, но бросилась в глаза сцена в Норвегии. Если нищего в Осло в довоенный (т.е. нынешний) момент представить ещё можно, хоть и с трудом (их всех соцслужба с улиц изымает и запихивает в соцжильё), то электричек там нет, а есть только метро и дальние поезда.

Как правило, стараюсь не читать чужих отзывов и рецензий на книгу, если собираюсь написать сам. Но, так уж вышло, что мне стало интересно, кого это пародирует Сорокин в одном из фрагментов книги. Скажу сразу, ответов я так и не нашел, но зато записал рецепт идеального отзыва: 1/2 абзаца сравнения книги с продуктом, 1 абзац с описанием сюжета, горсть похвалы за стилизацию, щепотка сравнений с Пелевиным, сверху добавить разочарования (по вкусу).

В принципе, получившийся отзыв позволяет составить впечатление от книги, но он не заменит погружения в созданный Сорокиным мир, сочащийся отсылками и аллюзиями. Возможно, для поклонников творчества Владимира Георгиевича роман и покажется вторичным, но в качестве первого знакомства это отличная точка входа, дающая представление о творческих методах автора (хотя я, все же, порекомендовал бы «Метель»).

Лично меня очень порадовали каламбуры (шницель на Шницлере, кажется, приходил в голову каждому, но здесь от оказался к столу), динамика повествования (перед нами дневник главного героя) и сюжетообразующая детективная интрига (особенно выдержанные в духе Честертона сборы шеф-повара).

Произведение неординарное и не простое для чтения. Сюжетная схема, безусловно, наша — социальная фантастика. Автор берет за основу идею исчезновения бумажных книг, и доводит ее до абсурда, придумав новое, незаконное увлечение для середины 21 века, «booking grill». Книги больше не читают, на них готовят дорогие блюда.

Вместе с центральной идеей, памфлет обильно сдобрен массой современных общественных комплексов и фобий, так же доведенных до абсурда.

Сценизм высок, однако построен в набоковском стиле, совершенно выбивающемся из законов жанра. Местами проглядывает Пелевин. Сорокин на 90% современный прозаик, и лишь на 10% фантаст.

Роман предназначен для опытных читателей, толерантных к классике и прозе. Для развлекательного чтения не подходит.

Чтож, Владимир Сорокин после публикации «Сахарного Кремля» одумался, понял, в чем правда, осознал, что Гарант Стабильности покинет своё кресло отнюдь не в обозримом будущем. Вот уже несколько лет подряд Сорокин старательно обличает загнивающий бездуховный Запад, проживая, впрочем, именно в этом логове бездуховности. В «Манарага» Сорокин переписывает своё легендарное «Голубое сало», упрощая, примитивизируя и добавляя идеологические акссесуары из своей пьесы «Щи». А выпад в адрес Прилепина вставлен лишь потому что Прилепин — реальный конкурент Сорокина в борьбе за приязнь российского официоза.

Не удивлюсь, если в скором времени Владимиру Сорокину на Первом канале российского телевидения поручат вести какой-нибудь обзор.

Кто-нибудь скажет, что это типичный «крымнаш головного мозга» и ошибётся, потому что «Теллурия», парная к «Манарага» книга, была опубликована аж в 2013 году.

Но хуже всего в «Манарага» то, что В.Сорокин, автор этой книжки, пытается понравиться читателю и неискренне заискивает перед ним.

Остроумный и точный рассказ, зачем-то раздутый до размеров романа. Отличные стилизации под русскую классику. Умело и зло обстебанный Прилепин.