Елизавета Дворецкая «Ольга, княгиня воинской удачи»

Прекрасно, просто прекрасно. Я знакома с творчеством Е.А. Дворецкой уже больше 10 лет и могу утверждать, что талант этого писателя по-прежнему горит пожаром.

Отлично выписаны батальные сцены. Морское сражение очень кинематографично. Аж мурашки по коже.

В тоже время невыносимо больно наблюдать за набегом русов на северное побережье п-ва Малая азия. Сердце кровью обливается, глядя на все эти массовые и бессмысленные убийства, изнасилования, грабежи и погромы мирных жителей-греков. Не раз был порыв отложить книгу и поплакать над детьми и невинными младенцами, которые не пережили эту страшную годину.

Наверное, это самый нехарактерный из романов Елизаветы Дворецкой, какие я читала до сих пор. Потому что перед нами военная проза. Женщины, включая княгиню Ольгу, не занимают здесь много места (хотя не следует думать, что суровые витязи заняты только и исключительно боями). Основное внимание сосредоточено на истории несчастного похода 941 года, где участвует не только Игорь с дружиной, но и вся высшая знать Киевской Руси, включая уже знакомого нам Хельги Красного.

Начинается поход почти легкомысленно — смешным эпизодом с «морским змеем» — но шутки быстро приходится отбросить. Ну, разве что для отдыха от ужасов войны введена забавная история Хельги Красного в монастыре Раскаяния. И все же мы знаем, что тот поход был трагическим, и накал трагедии в романе высок. Катастрофа, обрушившаяся на воинов Игоря, — страдания мирных жителей Византии — несчастья Болгарии, превращающейся в марионетку византийских василевсов, — все это становится гранями одной беды.

Боевые сцены великолепны — зрелищны и точны в деталях (кто бы это экранизировал!) Мы видим атаку катафрактов — элитной конницы Византии — на берегах адской реки Ахерон. Мы видим Босфор, превратившийся в ад под струями «греческого огня».

Автор не обеляет русов: в романе (как и в византийских хрониках) они не отличаются ни лишней гуманностью, ни уж тем более христолюбием. О нет, это язычники, жестокие и отважные, и их бесчинства в Византии описаны без какой-либо идеализации.

Я была рада вновь встретиться со старыми знакомыми — Ингваром, Хельги Красным, Мистиной. И уж тем более рада новому знакомству — ведь это оказался не кто иной, как Боян! Да, тот самый:

...Не угнаться в песне за Бояном!

Тот Боян, исполнен дивных сил,

Приступая к вещему напеву,

Серым волком по полю кружил,

Как орел, над деревом парил.

Растекался мыслию по древу.

Надо думать, что вещие бояновы напевы мы слышим не в последний раз в цикле — а они завораживают! Недаром персонажи-христиане воспринимают его как связанного то ли с небесными, то ли с адскими силами, а язычники считают кудесником. Это — один из самых закрытых героев цикла. Мы ни разу не получаем возможности проникнуть в его мысли. Собственно, одна из его характеристик — ощущение слепящего света, словно закрывающего от наблюдателя даже черты его лица. Можно лишь предположить, что на поверку Боян более коварен, чем кажется.

P.S. Прелесть цикла о княгине Ольге в том, что он не теряет динамики. Но я как читатель теперь оказалась вдвойне в положении Тантала. Мало того, что в «Дарах золотого царства» дело закончилось таким скандалом в княжеском семействе, что Ольга и впрямь будет «мудрейшая из всех человек», если сумеет смягчить ситуацию. Так и здесь не завершены ни дела военные, ни дела семейные, и догадаться о возможной развязке нелегко. Придется ждать выхода следующего романа — а он намечен на август!