Иногда случается, что Рождество трактуется в «хорроре» серьезнее и более символично – мы имеем тогда дело с началом новой жизни, или же с «перерождением» героев, которые преодолели кошмарные препятствия, придуманные для них сценаристами. Это происходит, например, в «Дьявольской кукле» (“The Devil-Doll”, реж. Тод Браунинг/Tod Brouning, 1936) где банкир, несправедливо обвиненный в преступлении, сбегает из тюрьмы и возвращается в родной город, чтобы отомстить своим бывшим партнерам за то, что они обрекли его на жизнь вдали от любимой семьи.
А поскольку действие происходит в предрождественский период, беглец переодевается в старушку, продающую игрушки, идеально подходящие для использования в качестве рождественских подарков или украшения елок. Однако когда владельцами игрушек становятся негодяи-банкиры, игрушки оживают и убивают их. Как это часто происходит у Браунинга, моральное послание фильма не слишком ясное (главному герою приходится убивать, чтобы доказать свою невиновность), зато отчетливо подчеркивается мотив перерождения: дочь банкира наконец-то освобождается от чувства неприязни к отцу, которое до тех пор мешало ей нормально жить.
В свою очередь, главная героиня фильма «Кто прикончил тетушку Ру?» (“Whoever Slew Auntie Roo?”, реж. Кëртис Каррингтон/Curtis Currington, 1971) празднует во время Рождества «возрождение» своей трагически погибшей дочери (чей мумифицированный труп она, подобно Норману Бейтсу из фильма «Психо», хранит у себя дома).
На самом деле «возрожденная» дочь героини – похожая на нее девочка из сиротского дома, которую женщина держит взаперти в одной из комнат. Фильм Кэррингтона кажется поначалу нравоучительным, но в нем хватает брутальных идей, а сам финал, как и в случае «Дьявольской куклы» Браунинга, достаточно противоречив: похищенная девочка и ее брат жестоко мстят похитительнице, а злорадные улыбки, цветущие на их устах в последней сцене, свидетельствуют о том, что они не испытывают ни малейшего раскаяния по этому поводу.
Тем зрителям, которые любят жизнеутверждающие и познавательные фильмы, вероятно не понравится «День зверя» (“El dia de la bestia”, реж. Алекс де ла Иглесиа/Alex de la Iglesia, 1995) -- мрачный, но в то же время чрезвычайно смешной фильм, в котором уважаемый священник узнает, что в ближайшее Рождество Христово родится Антихрист.
И уж крайне витиеватое послание содержится в фильме «Мучение» (“Calvaire”, рус. Фабрицио Дю Вельц/Fabrice Du Welz, 2004): главный герой здесь — красивый, но бесстрастный певец, который по дороге на рождественскую сцену попадает под крышу психопата и ему придется пережить настоящую геенну (помимо прочего, его ждут изнасилование и распятие), чтобы родиться заново и, наконец, произнести слово «люблю». Это, пожалуй, самый депрессивный из всех рождественских фильмов ужасов.
Тот, кто хотел бы после такой доли «хоррора» посмотреть еще что-то, что будет эффективным противоядием от повторяемого по телевизору «Один дома», все еще найдет из чего выбирать. Атмосферу Рождества используют такие фильмы ужасов, как, например, «Глубокой ночью» (“Dead of Night”; реж. Альберто Кавальканти/Alberto Cavalcanti, Чарльз Крайтон/Charles Crichton, Бэзил Дирден/Basil Dearden, Роберт Хамер/Robert Hamer; 1945) — блестящий сборник из пяти коротких историй, из которых аккурат самым слабым является рождественский эпизод;
«Домой на праздники» (“Home for the Holidays” ред. Джон Ллевелин Мокси/John Llewellin Moxey, 1972),
«Рождественский кошмар» (“Christmas Nightmare”, реж. Винс Ди Меглио/Vince Di Meglio, 2001);
«Адское Рождество» (“One Hell of a Christmas”, реж. Шаки Гонсалес/Shaky Gonzales, 2002):
«Ночная жажда» (“Night Thirst”, реж. Джон МакБрайд/Jon McBride, Джон и Марк Полония/John I Mark Polonia, 2002);
«Деревья 2: Корень всего зла» (“Trees 2: The Root of All Evil”; реж. Майкл Плекайтис/Michael Pleckaitis, 2004);
«Рождественская история» (“Peliculas para no dormir: Cuento de navidad” из серии «Шесть фильмов, которые не дадут уснуть», реж. Пако Плаcа/Paco Plaza, 2005);
В последнее время все громче говорят о 15-минутном фильме “Treevenge” (“Treevenge”, реж. Джейсон Эйсенер/Jason Eisener), который рассказывает о елочках, мстящих за ежегодную их «резню» и украшение идиотскими игрушками.
В свою очередь, в шизофренической смеси драмы, комедии и «ужасов», фильме «Код Санта-Клауса 36-15» (“36-15 code Père Noël”, реж. Рене Манзор/Renè Manzor, 1990) некий неуравновешенный мужчина считает, что если он переоденется в Санта-Клауса, то его полюбят все дети.
Полулюбительский фильм «Санта-когти» (“Santa Claws”, реж. Джон Руссо/John A. Russo, 1996) показывает, что Санта-Клаусу к лицу не только его обычное одеяние, но и черно-белый костюм, а убивать можно хотя бы теми же мало удобными металлическими когтями,
а «Сатана Клаус» (“Satan Claus”, реж. Массимилано Церни, 1996) подсказывает, как можно украсить елку человеческими останками.
В фильме «Прощай, 20-й век» (“Zbogum na dvaesetiot vek”, 1998), реж. Дарек Митревски/Darko Mitrevski, Александр Поповский/Aleksandr Popovski) появляется Санта-Клаус, разочарованный приходом нового века.
Хаотичный фильм «Психо Санта» (“Psycho Santa”, реж. Петер Кейр, 2003) — это история психопата, прячущегося за группой неинтересных персонажей.
Наконец, в дерзком, но энергичном фильме «Санта-киллер» (“Santa’s Slay”, реж. Дэвид Стейман, 2005) раскрывается, что Санта-Клаус на самом деле является посланником ада.
Многие Санта-Клаусы также приносились в жертву в честь рождественского «хоррора». Например, в фильме «Не открывай до наступления Рождества» (“Don’t Open Till Christmas”, реж. Эдмунд Пурдом, 1984) серийный убийца охотится на бородатых мужчин в бело-красных костюмах, слоняющихся по улицам Лондона,
а в фильме «Потомство Чаки» (“Seed of Chucky”, реж. Дон Манчини, 2004) одержимая призраком убийцы кукла весьма жестоко перерезает горло Санта-Клаусу (правда, через мгновение оказывается, что это был всего лишь фрагмент снимаемого фильма).
При просмотре большинства вышеупомянутых фильмов ужасов приходится значительно снижать уровень своего неприятия китча и сценарной глупости, но особую проблему составляют два фильма о снеговике-психопате: «Снеговик» (“Jack Frost”, 1996) и «Снеговик 2: Месть» (“Jack Frost 2: Revenge of the Mutant Killer Snowman”, 2000) -- оба режиссера Майкла Куни/Michael Cooney.
В первом безжалостный убийца оказывается обрызганным загадочным веществом, в результате чего его тело сливается со снегом и принимает форму снеговика. В этом новом воплощении убийца отправляется на поиски шерифа, который посадил его за решетку. При оказии снежный психопат убивает каждого, кто попадается ему на пути, охотно используя для этого елочные украшения, а в одной весьма тревожной сцене даже насилует свою жертву (ею становится персонаж Шеннон Эльзабет, дебютировавшей в этом фильме).
Во второй картине планка абсурда поднимается еще выше, поскольку снеговик-убийца тут тоже оживает и в очередной раз собирается разорвать шерифа на клочки (и, вероятно, разбросать их по закоулочкам. W.), но ему приходится для этого отправляться на Карибы, поскольку именно там, вдали от снега, проводит свой отпуск страж закона. Однако для мстительного психопата нет ничего невозможного, и вскоре тропический остров засыпается снегом, а туристов атакуют зубастые снежки, порожденные снеговиком. Оба фильма Куни исключительно глупы, но доставляют первоклассное развлечение любителям посмеяться над халтурными недоработками и сюжетными клише производителей фильмов «ужасов». Но и нельзя обвинять создателя «Снеговиков» в том, что он не способен создать никакой осмысленной истории -- его более поздний сценарий вполне серьезного и хорошо построенного триллера «Идентификация» (“Identity”, 2003) был номинирован на получение премии Брема Стокера.
С момента премьеры последней «Тихой ночи» прошло уже больше десятка лет, но все указывает на то, что вскоре нам вновь представится возможность ознакомиться с кровавой деятельностью безумного Санта-Клауса, ведь производится работа над переработкой оригинала. Создателем новой версии должен был некогда стать Александр Ажа (режиссер «Бледного страха» и ремейка «У холмов есть глаза»), но в последнее время часто пишут о сценаристах/режиссерах Джо Харрисе/Joe Harris («Тьма наступает» [“Darkness Fall”, 2003] и «Путешественник» [“The Tripper”, 2006]) и Фрэнке Халфуне/Franck Khalfoun. Аджа и Халфун недавно совместно поставили брутальный рождественский фильм «Парковка 2» (“P2”, 2007), в котором сумасшедший похищает привлекательную сотрудницу офиса, надевает костюм Санта-Клауса и доказывает, что готов пролить много крови, чтобы обеспечить своей жертве веселый сочельник.
Фильм «Тихая ночь, смертельная ночь» не следует путать с более ранним фильмом ужасов «Тихая ночь, кровавая ночь» (“Silent Night, Bloody Night”, реж. Теодор Гершуни/Theodor Gershuny, 1973), в котором не эксплуатируется ни рождественский реквизит, ни праздничная атмосфера, но мастерски создается напряжение и используются ретроспективные сцены, стилизованные под ранние фильмы «ужасов».
Здесь мы имеем дело не с рассказом о кровавых выходках урода в шапке Санта-Клауса, но с настроенческой, плавно развивающейся историей о проклятом доме, чьи мрачные тайны начинают раскрываться именно в ходе празднования Рождества Божьего. Мир, представленный в фильме «Тихая ночь, кровавая ночь», не столько жуткий, сколько потрясающе мрачный: главные герои представляются погруженными в бездонную депрессию, а бесстрастная колядка, то и дело звучащая на фоне экранных событий, вызывает дрожь по телу.
Значительно веселее развиваются события в фильме режиссера Джо Данте/Joe Dante «Гремлины» (“Gremlins”, 1984), который также неизменно ассоциируется с Рождеством Божиим. Очаровательный пушистый зверек-магвай по кличке Гизмо жутко будоражит занесенный снегом городок Кингстон-Фаллс, когда, будучи намоченным водой, «рожает» пятерых юных магвайчиков, которые вскоре превращаются в злобных проказливых гремлинов.
Эти кусачие, пакостливые существа устраивают в городке настоящий погром, убивают людей, крушат их дома. Фильм изобилует великолепным черным юмором, а самый радостный из праздников отражается в злорадно искривленном зеркале: титульные негодники любят спеть колядку перед тем, как кого-нибудь убить, одна из героинь то и дело повторяет, что ненавидит Рождество, пока в конце концов не выяснилось, что причиной этому (кто бы мог подумать!) являются травматические детские переживания: отец погиб, пытаясь в костюме Санта-Клауса пролезть по печной трубе в дом. Образ незадачливого Санта-Клауса появляется также в «Кошмаре перед Рождеством» (“The Nightmare Before Christmas”, реж. Генри Селик/Henry Selik, 1993) — - забавном мультипликационном фильме, поставленном по мотивам одноименной поэмы Тима Бертона.
Здесь раздающего подарки бородача похищают обитатели городка Хэллоуин, которые надеются таким образом устроить «Рождество в стиле Хэллоуина». Это, конечно не типичный «хоррор», но создателям фильма удалось удивительно хорошо воссоздать атмосферу классического кино «ужасов» (особенно в начальных сценах), а столкновение двух диаметрально противоположных миров приносит потрясающий результат (сани хэллоуинского Санта-Клауса выполнены в виде гроба, а дети находят среди подарков засушенные головы и плюшевых вампиров).
Смертоносный Санта-Клаус появляется и во многих других праздничных «хоррорах». В фильме «Байки из склепа» (“Tales from the Crypt”, реж. Фредди Фрэнсис/Freddie Francis, 1972) он преследует саму Джоан Коллинз.
В фильме «Рождественский злодей» (“Christmas Evil”, также “You Better Watch Out”, также “Terror in Toyland”, реж. Льюис Джексон/Lewis Jackson, 1980) фанатик Рождества Христова решает сурово наказать тех, кто «плохо себя вел» в течение года.
Фильм «Всем желаем спокойной ночи» (“To All a Good Night”, реж. Дэвид Хесс, 1980) рассказывает, как Санта-Клаус учиняет кровавую бойню на школьной вечеринке.
Доподлинную моду на рождественские «хорроры» породила, однако, не эта картина («Черное Рождество»), а «Тихая ночь, смертельная ночь» (“Silent Night, Deadly Night”, 1984) Чарльза Э. Селлера-младшего (Charles E. Sellier Jr.).
Фильм рассказывает о молодом человеке, который в результате травматических событий его детства (родители были убиты мужчиной в костюме Санта-Клауса) и неблагоприятного стечения обстоятельств (когда наступает Рождество, работодатель велит ему надеть костюм Санта-Клауса) хватает топор и решает наказать всех, кто, по его мнению, вел себя плохо… «Тихая ночь, смертельная ночь» местами наивна, да и уровень актерской игры оставляет желать лучшего, но есть в ней и кое-что весьма привлекательное: действие развивается в хорошем темпе, оператор не чурается нетипичных, слегка безумных ракурсов, сюжетный замысел неплохо интригует, а жесткие рождественские ритуалы и обычаи на удивление хорошо высмеиваются. Оказывается, что страх главного героя перед Санта-Клаусом вырастает также из прививавшегося ему с самого детства убеждения в том, что за любым весьма условно понимаемым «плохим поведением» последует строгое наказание. Поскольку эти нравоучения уделялись ему монахинями, «Тихую ночь, смертельную ночь» тут же сочли атакой на христианскую религию. Не обошлось также без протестов со стороны заботливых родителей, не желавших, чтобы Санта-Клаус потерял вдруг свою честную репутацию. В результате фильм сняли с проката, и настоящим событием стала его более поздняя премьера на видео – разумеется, в нецензурированной версии.
Подобного рода скандалы только ускорили работу над сиквелом «Тихая ночь, смертельная ночь 2» (“Silent Night, Deadly Night 2”, режиссер Ли Харри, 1987), который, к сожалению, оказался совершенно неудачным, слепленным из пары-другой новых сцен (на этот раз кровожадный Санта-Клаус оказался братом предыдущего героя) и нескольких десятков минут флэшбеков, позаимствованных из оригинала.
Несколько лучшей оказалась третья часть «Тихая ночь, смертельная ночь 3. Лучше поберегись!» (“Silent Night, Deadly Night III: Better Watch Out!", режиссёр Монте Хеллман), в которой покалеченный психопат из второго фильма выходит из комы благодаря телепатическим способностям слепой женщины, и затем покидает больницу подобно Франкенштейну, и хотя в стеклянном контейнере, прикрепленном к его голове, плещется открытый мозг, он делает все возможное для того, чтобы испортить всем окружающим следующее Рождество.
Третья «Тихая ночь, смертельная ночь» не несет никакого особо интересного содержания, не использует должным образом рождественскую атмосферу и даже не может похвастаться присутствием убийцы в костюме Санта-Клауса (зато один из Санта-Клаусов падает замертво), но, по крайней мере, являет собой более или менее сплоченное целое, а почитатели красоты Лауры Хэрринг (мисс США в 1986 году, известная, в частности, по «Mulholand Dr.» режиссера Дэвида Линча) могут полюбоваться ее ранней сценой раздевания.
На данный момент в этом цикле сняты еще два фильма: «Тихая ночь, смертельная ночь 4. Посвящение» (“Silent Night, Deadly Night 4: Initiation”, режиссер Брайан Юзна, 1990) и «Тихая ночь, смертельная ночь 5. Создатель игрушек» (“Silent Night, Deadly Night 5: The Toy Maker”, режиссер Мартин Китроссер, 1991). По сравнению с более ранними сиквелами оба выглядят неплохо, хотя кроме рождественской атмосферы ничего не связывает их с частями 1–3.
«Тихая ночь, смертельная ночь 4» рассказывает о преступной секте, которая вербует новых членов как раз во время Рождества, а «Тихая ночь, смертельная ночь 5» — о рождественских подарках, обладающим инстинктом убийства.
Главной «фишкой» этих фильмов является присутствие в съемочной группе нескольких ветеранов кино ужасов (в том числе Реджи Баннистера и Клинта Ховарда – брата знаменитого режиссера Рона Ховарда), а в случае пятой части особой пикантности добавляет тот факт, что в ней создателя убийственных игрушек сыграл Микки Руни – актер, который в свое время резко раскритиковал первый фильм «Тихая ночь, смертельная ночь» за профанирование идеи Рождества Божьего.
10. На стр. 10—12 размещена статья польского журналиста Бартломея Пашилька/Bartłomiej Paszylk, которая носит название:
ЖУТКОЕ РОЖДЕСТВО
(Upiorne Boże Narodzienie)
Кино «ужасов» любит пугать зрителей разного рода праздниками и ежегодными обычаями. Джон Карпентер (John Karpenter) показал нам мрачную сторону Хэллоуина в своем самом известном и наиболее удачном фильме «Хэллоуин» (“Halloween”, 1978),
Джордж Михалка (George Michalka) весьма убедительно попугал нас валентинками в фильме «Мой кровавый Валентин» (“My Bloody Valentine”, 1981),
а Фред Уолтон (Fred Walton) превратил в кровавый кошмар невинные первоапрельские шутки в фильме «День дурака» (“April Fool’s Day”, 1986).
Однако постановщикам фильмов «ужасов» наиболее приглянулось празднование Рождества Христова, что, впрочем, не вызывает удивления.
Настроение общего веселья вгоняет некоторых людей в глубокую депрессию — многие дети боятся Санта-Клаусов и эльфов, которые вдруг захватывают весь город, а бесчисленное количество обязательных рождественских гаджетов приводит к изобретению все новых и новых способов убийства киногероев – и вот уже кого-то подвешивают на рождественских гирляндах, а другого убивают умелым броском сюрикена, в который обратилась снятая с верхушки елки Вифлеемская звезда. Конечно, есть еще много возможностей извлечения ужаса из рождественского сезона: ведь могут убивать рождественские подарки, оживающие елочные игрушки или… стоящий под елкой бородатый психопат в роскошной шубе. Бывает и так, что праздники являются всего лишь фоном, придающим представленным событиям новый смысл. Такое решение обычно приносит самые тревожные результаты, хотя в ходе его реализации никто не украшает елочку человеческими органами и никто не съедается разъяренными оленями Санта-Клауса. Вот краткий обзор различных стилей рождественских страшилок.
Белого Рождества больше не будет
Одним из самых популярных и в то же время самых интересных фильмов «ужасов», действие которых происходит во время празднования Рождества, несомненно, является мрачное произведение Боба Кларка (Bob Clark), носящее название «Черное Рождество» (“Black Chrismas”, 1974), и хотя сюжет этого фильма ужасов вряд ли можно считать новаторским – аккурат перед Рождеством психопат пробирается на чердак женского общежития и оттуда нападает на группу героинь — его неповторимая атмосфера и интригующая загадка личности убийцы приводят к тому, что сеанс «Черного Рождества» закрепляется в памяти.
Ключом к успеху стало размещение действия фильма непосредственно перед рождественскими праздниками: густо падающий снег и погруженные в полумрак комнаты опустевшего студенческого общежития помогают создать напряжение. В чердачном психопате зритель начинает видеть фрустрата, которому не с кем сесть за рождественский стол, а волнующие темы, поднимаемые в праздничной атмосфере, набирают добавочной противоречивости (об абортах в 1970-х годах говорили в кино весьма неохотно, и то, что одна из героинь фильма Кларка решается на прерывание беременности в самый канун Рождества, и вовсе тянуло на скандал!). В 2006 году был поставлен ремейк «Черного Рождества» режиссером Гленом Морганом (Glen Morgan), соавтором сериала «Секретные материалы».
Однако новое «Черное Рождество» имело мало общего с оригиналом тридцатилетней давности. Да, конечно, это формально была все та же история о психопате в женском студенческом общежитии, однако в ней тщательно созданная атмосфера оказалась замененной серией фотогеничных смертей, злодей перестал быть таинственной и неуловимой личностью, а празднества использовались гораздо менее тонко (например, глазными яблоками, вырванными убийцей у жертв, постановщики украсили елку). Фильм Моргана раскритиковали за отказ от всех элементов, которые делали «Черное Рождество» уникальным фильмом, но, думаю, стоит отдать должное режиссеру хотя бы за то, что он не стал копировать удачный замысел – а ведь именно такие бессмысленные ремейки мы видим в последнее время все чаще и чаще. Ну и давайте честно признаем: «Черное Рождество», хоть его и нельзя отнести к амбициозным начинаниям, неплохо смотрится, и празднование Рождества Божьего представлено в нем достаточно гротескно.
облако тэгов
