Владимир Сорокин «Сахарный Кремль»

сорокин «сахарный кремль»

продолжение того, что было начато в «дне опричника».

15 рассказов, где автор ловко меняет слог, стили и жанры, чтобы очередной своей книгой превознести величие русского языка.

и, возможно, продемонтрировать собственный пост-модернистский инструментарий. одно другому не мешает.

из такого количества рассказов запомнились мне всего два, а именно «кочерга» и «опала» (финальный рассказ цикла).

они хороши и действительно ощущаются пророчески важными. написанное много лет назад воплотилось.

а это ли не главное?

euphoria helicopters

Какой нехороший Сорокин, как он мог такое написать аж в 2008 году! Мы до такого дойти никогда не сможем, такого и близко не будет!

Как абсурдная антиутопия (День Опричника) роман «не дотягивает», как попытка памфлета — не смотрится.

Не знаю что замышлялось, но выглядит не как литература, а как изложение представлений всевозможных «Зильбертрудов» об «этой стране».

Ощущение что автор «отрабатывал» идеологический заказ либеральной тусовки, рассчитывая на массовые продажи в ее рядах :)

Сорокин -провидец,имхо.Как и все другие гениальные писатели.Живу в декабре 2014 г.,первый раз прочитала Сорокина,потрясена,вот ведь уже он,Сахарный Кремль -в окно вижу.Хотя живу в Челябинске.Или москвичи всегда знают больше нашего,мы ведь -с Урала.

На мой взгляд — гораздо более жуткая, цельная и пронзительная вещь, чем «День опричника». Даже осознавая принципиальную невозможность реализации такого будущего для России, нельзя не признать, что вариант Сорокина оказался вещью довольно плотной и ужасающей. Государство, несущее в себе худшие черты от коммунизма, монархии и демократии пугает не нарочитой гипертрофированностью как «1984» Оруэлла, а этакой повседневной повествовательностью. Адский кошмар, переживаемый всеми персонажами воспринимается ими практически как должное — и от этого особенно тошно.

Второй роман из условного цикла «История будущего», который связан с предыдущим («День опричника») некоторыми героями и временем повествования.

Сорокин явно решил поиграть в успешного автора, и вслед за Днем опричника выпускает его жалкую пародию. Да, та же «вселенная», несколько героев перешагнувших в новую книгу, но запала, и того огня уже нет. Роман в рассказах, передающих тягостную атмосферу 2028 года в России. Все та же монархия, все те же опричники, но теперь автор показывает больше жизнь простых людей.

Нет ни целостности, ни какой либо внятной мысли. Сам же сахарный кремль — это, собственно, сахарный кремль, лакомство, которое Государь дарит детям России на Рождество. Вот он и фигурирует из рассказа в рассказ, как его грузут, сосут, посасывают и, в конце концов, разбивают. Судя по последнему рассказу в романе, разбившийся кремль отнюдь не является метафорой

Текст представляет собой набор коротких фрагментов, рисующих мир утопии русских изоляционистов. Благостный мир сладчайшей тоталитарной системы, по которой так многие тут скучают.

Во главе России — абсолютный монарх, самый могучий и любимый; кругом порядок; сладкие сахарные подарки дарят детям на Рождество; все умильно любят родную страну, молятся и крестятся, почитают царя-батюшку и трепещут от силы и величия родной земли. А родная власть до смерти любит своих подданных.

Правящий класс, прикрывающийся идеологией всеобщей благости, сотрясают безжалостные схватки в дележке национального дохода, торжествуют коррупционные схемы и дьявольская система вотчинного права. Население маргинализируется и с ужасом молится Боженьке в надежде, что пронесет, и опричные не разорят и не уничтожат до смерти земских, что удастся откупиться.

Всякие враги народа трудятся в поте лица на благо народа, искупают свои грехи перед Богом и отечеством, возводят Великую Русскую стену, чтобы навсегда отгородить счастливую землю русскую от иноземных выродков и врагов. Врагам достается только русский газ, а так как ничего другого любимая власть не способна делать, как только получать доходы с этого газа, то русский православный люд из чувства патриотизма и для экономии драгоценного ресурса отапливает свои жилища дровишками.

Жизнь своим чередом, «живы будем — не помрем», тактика ускользания работает, вообще ничего плохого то не происходит, все рады-радешеньки, что живы, и детишки сахарные Кремли кушают.

Очень красиво передано мучительное влечение людей, каждый из которых садомазохистски является и властвующим и подвластным, к структурам господства, л ю б о в ь к в л а с т и , сексуальная тяга людей играть роли рабов и господ.

Как мучительно-прекрасна власть, она как синяя-синяя даль, русская равнинная даль, воля-вольная и диво-дивное, она влечет к себе и манит. Воля – это не свобода басурманская. Воля – это влечение к власти: любовь к великому господину, а ведь преклонение перед величием не унижает человека, а напротив, делает его чище, лучше, привольнее.

Как влечет и завораживает тишина и благодать тоталитарной системы. Она тянет к себе, ее хочется, она сладкая, как сладок сахарный Кремль — подарок детишкам от государя-батюшки.

Это как бы набор текстовых фрагментов, отсылающий к рассказу «День опричника» только уже не от первого лица, а от третьего. Сюжетов, по сути, нет, или они построены очень слабо, часто события упоминаются только для того, чтобы ввернуть очередной тот или иной пародийный образ. Книжка носит чисто памфлетный характер. Это литература, очень живо напоминающая философские романы Вольтера.

Текст не объемный, глупая тенденция увеличивать объем книги путем увеличения интервала в печатном тексте в издании «АСТ» проявилась в самом образцовом виде. Всего 23 строки на странице — вполовину меньше, чем в нормальной книжке.

Всегда с некоторым опасением читаю продолжения понравившихся книг. Но «Сахарный Кремль» не разочаровал. Одни рассказы лучше, другие немного хуже, но в целом книга получилась вполне на уровне великолепного «Дня опричника». Читатель узнает много нового о жизни в России 2028 года, в которой реставрирована политическая система времен Ивана Грозного.

Многие, к сожалению, не захотят читать эту книгу, так как широко распространено мнение, что Сорокин – это позор нашей литературы, он пишет мерзкие и тошнотворные тексты и т. д.

Но ведь все «мерзости» у Сорокина настолько театральны, фантастичны, что ни на минуту не возникает впечатления, будто все описанное происходит на самом деле. Самое большее, в чем можно обвинить писателя, это литературное озорство. Его тексты не более мерзкие, чем известные детские стишки из серии «Маленький мальчик…», которые многим нравятся.

А если хотите пример действительно тошнотворных физиологических описаний, то вот «Мир глазами Гарпа» Джона Ирвинга. На первый взгляд, там просто цветочки по сравнению с тем, что встречается у Сорокина, но описано все так, как будто это происходит на самом деле, перед твоими глазами. Я больше 20 страниц прочитать не смог, чуть не стошнило.

И вот этот Джон Ирвинг считается уважаемым писателем, чуть ли не классиком, а Сорокина объявляют больным на голову. Просто обидно.

Далеко не все произведения Сорокина мне нравятся, некоторые его литературные эксперименты я просто не понимаю, но вот «День опричника» и «Сахарный Кремль» чрезвычайно хороши. И если вы не хотите их читать только потому, что писатель такой и сякой, то лишаете себя большого удовольствия.

«День опричника» при всей его легковесности, вторичности все же баловал оригинальным миром, фэнтезийным душком и оставлял вполне связное вппечатление. Про сборник зарисовок «из того же мира» могу сказать одно -халтура. «День опричника» имел, к слову, вполне себе коммерческий успех ( понятно, условный). Ничего нового в развитие темы нет, в новеллах Сорокин собаку съел. Диалоги из очереди и письмо к сестре ну совсем уж повторы соответствующих страниц из «Очереди» и «Нормы». Половые акты в наличии, сюсюкающие интонации в рассказах про детей как всегда, ну ничем не удивил и не порадовал. Даже в рамках разработки золотой жилы как-то сюжетно и организационней автор мог бы создать что-тто запоминающееся. Рестроспективно «Кремль» полностью сливается с «Днем опричника», отдельным самостоятельным явлением так и не став.

Данное произведение является идейным продолжателем дня опричника. Но если день рассказывал о «слугах государевых»: их бытии, нравах да пристрастиях, то здесь вектор немного другой. Ключевую роль заняли самые рядовые граждане Богоизбранного государства.

Сорокин в очередной раз порадовал. И прекрасным слогом и разнообразием сюжетов, и отличной политической сатирой ну и конечно своим неподражаемым, безумным стилем, куда же без него. Все рассказы разные, каждый берёт чем то своим. Конечно есть чуть лучше, есть чуть хуже. Но всё равно каждый читаешь с удовольствием, каждый вызывает свои эмоции. Один — смех, другой — грусть, третий — недоумение, а четвёртый — всё по очереди.

Вообщем, как бывало говаривал Достоевский, находясь в глубоком подпитии:

-Сорокин, он же вам не это самое! Он — наше всё, нагат! Хоть и про пердуху у него бывает, однако не тварь он дрожащая, право имеет!

Потом он допивал всю оставшуюся водку, которую находил, тискал Сниткину свою, валился на печь и храпел до утра. И снилось ему, будто гуляют они с Сорокиным в Ялте, по бережку морскому прохаживаются и путь исторический России обсуждают. А потом садится Сорокин на песочек, ножки в волнах набегающих полощет, смеётся. А он — Федя, вдаль за горизонт смотрит, думу думает, улыбается в бороду густую и чурчхелу армянскую уминает.

Пустая книга, триста белых страниц без единого намёка на буквы. По идее христианско-фанатичной антиутопии напоминает «Райскую машину» Успенского (которая тоже мне категорически не понравилось), но тут ещё и сюжета нет. Проблема не в том, что это роман в рассказах. Проблема в том, что каждый рассказ по отдельности не имеет ни смысла, ни завязки, ни развязки. Причём в отличие от той же «Нормы», по прочтении не вырисовывается общей картины происходящего. Всё это выглядит не более чем набором эпизодов, выдранных из какого-то контекста, но так, что контекста как такового не сохраняется. Слабая, беспомощная книга. Да, собственно, кроме «Ледяной трилогии», Сорокин ничего стоящего и не создал. За прекрасную стилистику 3/10.

Цикл рассказов Владимира Сорокина «Сахарный Кремль» логично продолжает его двухгодичной давности повесть «День опричника». Сиквел, можно сказать. Но это не просто другая история, это — другой угол зрения. «День опричника» был целиком монологичным романом, в нем отсутствовало многоголосье других обитателей сорокинской России. «Сахарный Кремль» — напротив, полифоничен; многоголосье перслонажей чем-то напоминает ранний роман Сорокина «Очередь» (недаром в новом сборнике есть рассказ с аналогичным названием). Все 15 новелл, составляющих «СК«максимально разные. Вместо взгляда на Новую Россию — 2028 глазами одного персонажа, в Сахарном Кремле — 15 историй, 15 отдельных взглядов. Сорокин вновь экспериментирует со стилем, один рассказ делая под Гиляровского, другой -под квазирелигиозные слащавые истории для детей, а из третьего — стряпая ретродетектив. Утомленные оппозиционеры из рассказа «Underground», представляющие себя цареубийцами лишь в жестоких наркотических снах — своеобразный сорокинский «привет» фильму «Подполье» Э. Кустурицы.

Персонажи откровенно памфлетного рассказа «Кабак» — настоящий карикатурный парад фриков: колоритная московская кликуша Пархановна, крестящаяся двумя руками и кричащая «Шестая империя!!! Шестая империя!!!», семейство балалаечников Мухалко, цирковые ребята разгибатель подков Медведко и темный фокусник Пу И Тин...

Владимир Сорокин не пытается разыгрывать такую козырную карту, как «плач по культуре». Здесь даже не жгут книг Достоевского и Чехова (правда, на Красной площади жители России дружно сожгли заграничные паспорта) — от их пепла давно уже нет и следа. Власть имущих развлекают скоморохи-лилипуты, а людям попроще вполне достаточно белого порошка «кокоши». Девиз жителей этой альтернативно-утопической реальности — «пожрать и обрадоваться». Каждый из 15 рассказов содержит ритуальную сцену поедания главного блюда новой России — того самого Кремля, сделанного из сахара.

Главный, и весьма существенный недостаток «Кремля» — неравноценность составляющих его рассказов. Наряду с безусловными удачами — такими рассказами, как уже упомянутый«Underground», «Марфуша», «Харчевание», — добрую треть рассказов вполне можно было удалить из сборника — они, как говорится, «ни холодны, ни горячи» и ничего не добавляют к общей картине жутковатой фантасмагории, созданной В. Сорокиным.

«Сахарный Кремль» стал не только продолжением «Дня опричника». Этот сборник даёт нам более широкое представление о том, какова она, сорокинская Россия будущего. Рассказ теперь идёт не о карательных органах империи, а о простых людях, эту империю населяющих.

Как всегда, Сорокин на высоте. Все его персонажи живы и интересны. Стилистика безупречна. Сюжеты интересны.

Откровенно порадовал рассказ «Очередь» — попытка перенести действие его знаменитого романа в обстановку «Сахарного Кремля».

Не могу не вступить в полемику с baroni, касаемо того, что треть рассказов можно удалить из сборника... Да, наряду с шедевральными «Харчеванием», «Кабаком» «Underground`ом» есть менее удачные рассказы. Но все они дополняют друг друга, и дают возможность составить более полное представление о стране, описываемой автором.

«Сахарный Кремль» — не только название рассказа и сборника. Сахарный кремль — символ. Символ новой страны, нырнувшей в омут старых обычаев и устоев. При прочтении, меня не покидало ощущение аналогии сахарных фигурок Кремля с той самой пресловутой «нормой» из одноимённого романа Сорокина. Точно так же, каждый гражданин страны съедает частицу. На этот раз, в отличии от «Нормы» эта частица сладко — сахарная. Но точно так же, как и «норма» — сахарные Кремли, всего лишь символ принадлежности к государству, символ винтика в государственной машине, символ плебейства и ничтожности отдельного человека.

В общем и целом, сборник великолепен. Поклонников творчества автора он откровенно порадует. Единственный «недостаток», если так можно сказать — для лучшего понимания некоторых рассказов, неплохо быть знакомым с творчеством Сорокина, т.к. некоторые рассказы намекают на его ранние произведения.

Работает скорее в смычке с «Днем Опричника», нежели сам по себе. Сборник имеет смысл скорее как усилитель эффекта читательского присутствия в мире, намеченном в предыдущей повести. Одномерный мир становится многомерным, увиденный глазами не только опричника, но и детей, бомжей, оппозиционеров, государыни и т.д., нарисованный средствами сказа («Марфушина радость»), пьесы («Калики»), сатиры («Кабак»), самоповтора («Очередь») и традиционной для данного автора пародии на Солженицына («Харчевание»).

Основные (по смыслу) рассказы — «Кочерга», «Письмо» и «Кино», в к-рых многосторонне исследуется проблематика соотношения Слова и Дела в реальности. Еще до этого, в расск.«Волны», Сорокин показал зависимость мира идей от мира вещей — волна как научная идея, как метафора любви, как символ надвигающейся тьмы оказывается производной от... плавленого сырка. В «Кочерге» же, где действие, напомню, происходит всего за день до краха государства, чекист ставит во главу угла Слово. Слово здесь надо понимать широко — и саму русскую народную сказочку, и песни Кобзона, и речь Государя. В расск.«Кино» речь идет о создании Слова — вернее, иллюзии (кинофильма). В «Кочерге» иллюзия присутствует в сцене пыток. По сюжету снимаемого фильма американец шантажирует Ивана тоже иллюзиями (голограммами), Иван же сопротивляется ему, вспомнив о Душе (тоже иллюзорной). Снимаемая сцена кончается ничем — мучительной паузой, на к-рой режиссер кричит «СНЯТО!» Но вот что стоит за сюжетом (вспомним фразу, что главное место принадлежит сценарию), выясняется из дальнейшей попойки. Окажется, что причиной патовости иллюзорного сюжета является то, что сценаристка в запретном американском виски размешала русский сахарный кремль и выпила (см. сорокинский «Месяц в Дахау», где сближение русского и еврейского народов показывается через их алхимический брак ввиде двух экскрементов в желудке автора). В этом контексте надо воспринимать и историю с коровой, расчлененной обществом «Яросвет» (из расск. «Кочерга») — не слово, а дело, т.е. магическая процедура является причиной гибели, состоявшейся на другой день после действия «Кочерги». А речи Государя, песни Кобзона о чекистах среднего звена и т.д. — просто искажение реальности. Сюда же относятся сюжеты из расск.«Очередь» и «На Заводе» — кремль должен бы быть целокупен, но бой продают на каждом шагу... и нравственность, типа охраняемая Домостроем, тоже оказывается битой... А заодно и весь госстрой, в основе к-рого лежит кокаиновый кремль из сна Государыни и КОКОША практически из каждого произведения.

Конец сборника хорош и закономерен. Суперкайфа от книг (обеих) нет, но эффект присутствия достигнут, а кроме него в литературности Сорокина, похоже, уже мало что интересует. Но интересна и, добавим, необычна для данного автора попытка придать сочинению смысл. Хотя некоторые вещи («Дом терпимости», «Петрушка») и стоило выкинуть, ибо и так уже достаточно бесстильных вещей — но и в них есть некий шарм. А самое главное (в контексте этой вот сорокинской попытки создать нечто осмысленное), в них раскиданы маячки, соединяющие сборник в нечто целостное — напр., песня подъячего про белого, черного и красного псов (из «Кабака») бросает нить к псам из расск. «Хлюпино», а разговор героев этого последнего рассказа на тему мужчины-кобеля бросает нить обратно, в расск. «На Заводе», где диалог о целокупности Кремля, в совю очередь, бросает нить к расск. «Письмо» и «Очередь». Основная идея автора раза три повторена в расск. «Кочерга», потом еще в расск. «Письмо». Нельзя, однако, не отметить общую бледность — все же текст принадлежит перу некогда выдающегося стилиста! Хотя — уже не так занудно и невыразительно, как Трилогия.