Владимир Сорокин «Настя»

Я долго думал, имеет ли смысл писать что-то по поводу этого текста. С одной стороны — вроде бы, много чести. С другой — Сорокин позволил мне ещё раз осознать одну простую вещь.

Искусство, как известно, призвано вызывать у человека эмоциональный отклик. Так вот. Ни один самый гениальный художник, величайший знаток техник живописи, умеющий перенести на холст деликатнейшие движения человеческой души или тончайшие оттенки красок природы, не сравнится по силе эмоционального воздействия на массового зрителя (именно по силе, а не по знаку) с ремесленником, который более или менее узнаваемо изобразит, скажем, обеденный стол, а на нем — кучку, я извиняюсь, экскрементов. Просто человеческий мозг так устроен, увы. Чтобы оценить работу гениального живописца, нужно уметь это делать, этому нужно учиться, это нужно воспитывать. А упомянутый натюрморт апеллирует к инстинктам, выработанным у наших предков за миллионы лет эволюции на просторах Африки.

Является ли хорошо выписанный кусок гуана на столе произведением искусства? Ну... наверное... в каком-то смысле. Эмоции-то он вызывает. Но увольте меня от таких эмоций и такого искусства.

Это всё, что я имею сказать о данном тексте. Оценки не ставлю, ибо нуля на шкале нет.

P.S. Всё же хочу добавить для понятности. Меня могут спросить: «Автор же не просто изображает пир каннибалов, а символически бичует <нужное вписать>, обличает <нужное вписать> и протестует против <нужного вписать>. Что же ты, против символизма в искусстве?» Нет, я и за символизм, и за бичевание пороков. Я против использования дешёвых приёмов. А натуралистическое описание убийства юной девственницы с её последующим пожиранием или, скажем, вивисекции пушистого котёнка — это именно дешёвый приём, незатейливо эксплуатирующий нашу эмпатию. И это заставляет меня предположить, что автор не умеет доносить свои мысли до читателя иными, более сложными, способами.

Было бы не плохо, если бы не было так отвратительно!

Метафора очевидна, все представленные люди в рассказе являются различными государствами, многие конкретно угадываются и считываются. И если оценивать рассказ с этой точки зрения, отстранившись от прямо происходящего, то он почти гениален. Одни государства поглощают другие. Кто-то барин, кто-то повар, кто-то Настя!

Но всё же, что бы осознать и оценить метафору сначала нужно проникнуться прямо происходящим, а там через чур уж много чернухи. Текст хорош, детализация великолепная, но зачем так жестко. При такой подачи рекомендовать ни кому не хочется, метафору не все разглядят, а вот нелепость и пошлость все прочувствуют. Литература должна воспитывать, а не развращать еще больше.

На отзывы нервных дамочек, которые, заранее подробно узнав содержание рассказа, все же его прочитали, а потом в ужасе плевались, внимания можно не обращать. Собственно несколько таких типажей у Сорокина найдете. И не стоит, по-моему, в Сорокинской псевдо-реальности искать некие моральные истины. Вовсе нет. Как и в любимом мною «Дне опричника» вижу жесткую, едкую сатиру. Даже карикатуру. На российскую элиту, на ее верных слуг, духовных отцов и детей.

Это те же «Мертвые души», только в антураже самого начала 20-го века, язык посовременней, да и масштабом помельче.

Ну неужели не видно аналогии? Только Сорокин, не сжатый, как Гоголь рамками цензуры государства и общества, позволил себе некоторую резкость.

И, самое главное, автору даже не нужно пририсовывать стрелочки к реальным персонажам нашего времени. Раскройте любой глянцевый журнал — все типажи налицо.

А теперь вернусь к плюющимся дамочкам. Ау! Знаете отчего Вас тошнит? От узнавания. Нет, мне можете не признаваться. Себе признайтесь: кого Вы съели, из самых добрых соображений? Кого, «только добра желая» Вы в печь засунули?

Так что читать «Настю» Владимира Сорокина рекомендую всем. Если не хватит мужества найти среди персонажей себя — поищите своих друзей (для молодых — клубных друзей), современных политиков, все знающих ведущих телешоу, модных писателей и мудрых кинорежиссеров. Очень полезно, поверьте!

Рассказ начинается в традициях Чехова. Усадьба, раннее утро, молодая барышня в предвкушении дня своего рождения, французские словечки через каждое предложение. Даже про сад идет речь (возможно вишневый). Все чопорно, прилично. Автор богат на описания как чувств героев, так и пейзажей. Что очень радует, рассказ читается очень легко, автор действительно мастер слова. Но ближе к середине начинается настоящее мракобесие. Многие отложат чтение и никогда не станут больше дотрагиваться до этого рассказа (а большинство просто проклянут Сорокина).

Сперва я наткнулся на восторженные отзывы, которые, как мне казалось, должны многое сказать о самом произведении. Можно сказать, я поверил всем тем людям, которые писали о глубине творения Сорокина, однако каким было мое удивление, когда я начал ЭТО читать... На первых порах читатель замечает вполне сносный стиль: все написано красиво, органично, но уже на второй странице возникает чувство, будто в язык произведения добавили слишком много «сладкого». Первый рвотный позыв возник у меня именно из-за стиля -- ох уж этот щербетно-ванильный слог.

Говоря же о происходящем на страницах... не знаю, как это назвать. Лично я нашел, что эту работу относят к числу новелл, однако не совсем понимаю на чем основан такой вывод. Произведение, на мой взгляд, является рассказиком, да и то с натяжкой -- назвать это художественным произведением я не могу. Конечно, сейчас можно возразить, что это некий литературный шок, эпатаж, но лично я скажу так: это ерунда. Литературный шок -- это Ирвин Уэлш или Брет Истон Эллис, а Сорокин -- это... Сорокин, а «Настя» -- это... кто-нибудь может мне объяснить, что это такое? Что за набор квази-интеллектуальности? На будущее, если герои пару раз держали томик Ф. Ницше, это еще не делает их великими философами, а эту «новеллу» -- чем-то интересным и ценным. Возможно, детальное описание каннибализма и предварительных приготовлений понравится каким-нибудь туземцам Анзикейских племен, но читая подобное от человека цивилизованного, начинаешь сомневаться в адекватности автора. Конечно, мнение субъективное, лично я не увидел ничего интересного в данной работе: да, поначалу стиль кажется интересным, но потом от него тошнит... да и вся работа представляет собой один большой абсурд. Автор топорно подает философию Ф. Ницше, словно пытается показать, что, как уже заметил один комментатор, «аморальная философия калечит», но ведь в работах Ницше каждый человек находит то, что он ищет. Сам факт, что Сорокин мог обнаружить нечто подобное, меня настораживает.

Оценку я ставить не намерен, поскольку считаю, что даже единица будет похвалой.

Выводы: книга варварская и без какого-либо посыла. Любой прием должен быть оправдан, а у Сорокина получается так, что его тривиальная мысль заключена в какие-то рамки человеческого бреда -- и это должно выглядеть... интересно? В общем, прием ради приема -- бред!!!

И да, эта работа -- не преступление против морали, это самое настоящее преступление против хорошего вкуса.

Ох, сколько шума в массах читателей вызвал этот рассказ. Добрался до него и я...

На процессе жарки блюда поймал себя на мысли что я не шокирован. На процессе вручения руки Арины ощутил одну мысль — ну а что, просил же поп руки у отца. Что просил то и получил. И вот дочитываю я до конца. И начинаю думать. Надо же оценку ставить. Думал я думал и понял что я ничего не понял. Нет эмоций. Никаких.

Ну так же не может быть!

Полез по рецензиям. Читаю одну — не согласен. Читаю другую где восторжено расказывают что хотел сказать автор. Не согласен.

Читаю разгромную рецензию. Опять не согласен...

И главное я сам не могу понять о чем рассказ...

Решил перечитать. Думаю, ну наверное я что-то пропустил.

Перечитал... Опять ноль эмоций...

И я понял что хотел сказать Сорокин этим рассказом.

НИЧЕГО! Абсолютно ничего! Буквально и просто описал как девку зажарили и схарчили... Буквально...

Тем кто хвалит Сорокина — вы свои мысли выдаете за мысли автора.

Тем кто ругает Сорокина — вы же люди свободные, просто не читайте его произведения.

Тем кто увидел в рассказе пропаганду каннибализма и оскорбление христиан — вы каждый раз идя к причастию совершаете акт ритуального канибализма поедая тело Христа и выпивая его кровь. Почему вы к Церкви не пред'являете претензий за пропаганду каннибализма?

Оценку поставил исключительно за язык и талант. Это действительно талант так красиво завуалировать Пустоту.

ИМХО конечно же...

Литературная история — сложный объект. В структурном плане. Есть идея, атмосфера, образы, стиль — и всё это должно соответствовать одно другому. Шокирующе жестокий образный ряд может нормально сочетаться с какой-то новаторской мыслью, когда надо привлечь внимание людей к тому, чего они не замечают. В данном же случае в основе рассказа весьма затасканная идея о развращающем характере бесконтрольной власти над другими людьми. Будучи выражена менее радикальными изобразительными средствами, она вполне могла бы найти отклик если не в чувствах, то в мыслях читателя. Но с радикальностью образов автор явно переборщил.

Сюжет подавляет своей жестокостью и мерзостью, в результате смысловая составляющая текста отбрасывается, а мысль переключается на вопрос -почему в голове человека складываются именно такие картинки. В моей читательской практике аналогичную реакцию вызвал «Ме-ги-до» Юлии Зонис.

Мне не был интересен сюжет, мне не были интересны герои, я искренне недоумевала, как можно придумать такую гадость. Причем в отличие от рассказа Зонис, где гадость несла аллегорическую нагрузку, проходила отдельным эпизодом и доносила до читателя философский смысл творимого людьми, здесь даже этого нет. Здесь всего лишь предложено полюбоваться, как люди кушают друг друга в прямом и переносном смысле и всячески извращаются от скуки.

При этом с точки зрения стиля текст весьма неплох. Когда Настя просыпается в день своего шестнадцатилетия, слышатся нотки бунинского «Легкого дыхания», в описании застольных бесед где-то рядом Чехов с его помещиками и дачниками. Мне показалось даже, автор сознательно пытается спародировать классиков, что говорит о высоком уровне литературного мастерства. Но это работает не в плюс, а в минус тексту, усиливая отвратительность сюжета.

Правда, если рассматривать эту вещь как хоррор, следует признать, что она написана блестяще — чувство гадливого омерзения возникает всякий раз, когда вспоминаешь прочитанное.

Каждый автор сам решает, что ему делать со своим талантом. Наверное, так тоже можно, если это печатают и продают.

На мой взгляд, «Настя» метафора того, что интеллигенция и дворянство в начале 20 века сами сожрали своё будущее, как распрекрасные родители слопали свою дочь. За высокопарными и заумными беседами эти люди не заметили, что мобствеными руками вырыли себе могилу, да ещё и помогали себе, обставляя это красивым антуражем.

Очень грустный, до ужаса красивый текст.

Потрясающий рассказ. А смысл его, мне кажется, находится на поверхности. И смысл этот прост и гениален как топор. Родители, которые пожирают своих детей эмоционально, психологически. «Пожирают» в данном рассказе просто переведено автором в буквальное значение. И дети, чья психика уже к 16-ти годам настолько разрушена этими «любящими» родителями, что они готовы как телята идти на убой (и ведь идут) ради удовлетворения желаний своих отцов и матерей, да еще и пытаются видеть (и ведь видят) в этой жертве какой-то смысл. И нет будущего у этих детей.

И нельзя этот рассказ примерять прямолинейно к так называемой интеллигенции, это относится абсолютно ко всем, просто на фоне высоких рассуждений о смысле бытия и жалости к свинье с умными глазами эта проза жизни выглядит еще более кощунственно. А тошнит и очень от того, что живут такие обглоданные инвалиды и продолжают пожирать своих детей (как завещали любимые мама-папа, бабушки-дедушки и далее в глубь веков) потому что иначе не могут и не умеют, а главное и не представляют, что может быть и должно быть иначе. Это программа, миссия, предназначение, преодоление.

Почему такой ужас вызывает это произведение? Такое ощущение, что читатели сами жуют этот труп, ну, по крайней мере, рельефно себе это действие представляют. Да нет никакого трупа в физическом смысле – это образ, символ, метафора. Кто «ест» язык – орган, которым человек может выразить чувства, мысли, желания, может заявить о своих правах? Кто «пожирает» голову и «выковыривает» глаза тем самым уничтожая возможность видеть, слышать, анализировать? Кто «смакует» грудь, которая предназначена для любви и вскармливания ребенка? Как эти люди себя ведут в этот момент, о чем они говорят, что чувствуют?

Я могу ошибаться, но мне кажется, что сердце (душу) никто не «съел», и поэтому есть шанс у героини воскреснуть.

А те читатели, кто крайне негативно отзывался об этом произведении – это, видимо, абсолютно счастливые люди (хочу в это верить и завидую белой завистью!) с точки зрения того, что ими не манипулировали, их не использовали в своих целях родные и близкие, которые по идее должны любить, защищать, помогать познавать мир и идти в будущее. Либо их уже «доели», и им крайне больно об этом думать.

Спасибо автору за шок (в хорошем смысле)!

С Уважением, Настя (кстати, Анастасия – греческое имя, означающее «Воскресение» или дословно «Воскресшая из мертвых»)

Владимир Сорокин, пожалуй, один из лучших современных писателей, мастерски владеющий русским языком, и успешно попробовавший себя во многих жанрах. Он тонкий стилист и, вместе с тем, визионер. Его предвидения имеют, к сожалению, тенденцию реализовываться. За 15 лет мы прошли немалый путь к социуму, детально описанному в сорокинских произведениях «День опричника», «Сахарный Кремль»

Я впервые прочитал «Настю» много позднее большинства его произведений. Рассказ этот показался мне вполне в русле его творчества. Он вообще часто прибегает к пародии. Вот и в «Насте» он искусно пародирует произведения о жизни русской усадьбы конца позапрошлого века, от И.Тургенева до А.Чехова.

Помимо стилизации, доходящей до пародии, для него характерна тонкая проработка деталей. Анахронизмов встречается мало. Только в соседнем рассказе «Аварон», где события происходят в 1937 году, возникает сравнение кнопки звонка с хоккейной шайбой. Это невозможно, так как канадский хоккей стал популярен в СССР только с 1946. Мне показалось, что я нашёл анахронизм в описании путешествия героев по Московско-Рязанской ж.д. на электричке. Проверил, и оказалось, что электричка ходила до Раменского уже за два года до времени действия рассказа.

Тут было много высказано разнообразных соображений о сверхзадаче автора. А почему бы, не мудрствуя лукаво, не пустить это произведение по жанру научной фантастики. Что-то вроде «Билета на планету Транай» Р. Шекли. Так же как и там, здесь взят некий социум, в котором бытуют некоторые обряды, обычаи, правила поведения, малопонятные на наш взгляд технологии. И всё это описано весьма реалистично, в ситуацию легко вживаешься.

Не беда, что не всё понятно и в сюжете, и в деталях. Многим будет непонятны и иностранные слова, которые здесь, в противовес гнусной советской традиции, даются без перевода. Автору всё же требуется обратить внимание на французскую орфографию: я нашёл две ошибки. Впрочем, в этом и Л.Толстой ошибался («Война и мир»).

В результате появилось впечатляющее и запоминающееся произведение. В зависимости от нервности читателя, оно произвело целую гамму впечатлений, от рвотного отвращения до любопытства – а как бы я себя чувствовал в этом обществе.

А о сверхзадаче автора мне думать лень.

Оценка 9.

Шока рассказ не вызвала хотя бы потому, что репутация Сорокина известна была изначально. Взялся читать просто из интереса — чего ж такого он написал, что все читатели от рвотных позывов в прямом смысле страдают? Скажу сразу: мне не понравилось, но какая-никакая идея в этом произведении все-таки есть, не слишком глубокая, но слишком глубоко засунутая. Увы и ах. Была, конечно, мыслишка о том, что вся работа — эпатаж ради эпатажа, но... Будем исходить из мысли, что книга ценна тем, что из нее можно извлечь, а не тем, что в нее заложено. Хотя мне кажется Сорокин действовал осознанно, да-да, я редкостный идеалист.

Все эти рассуждения о Ницше выглядят настолько топорно, что можно сделать только один вывод — автор намеренно сделал их таковыми, чтобы донести идею: аморальная философия калечит неподготовленные умы, и эти моральные уроды, в последствии, «пожирают» собственных детей, которые показаны необычайно живыми, но покорно идущими на убой и — что важно — разделяющими безумства родителей. Сорокин словно переносит моральные пороки в реальность: мол, не претит вам затыкать дочери рот и лишать ее права выбора — посмотрите-ка вот на этот зловещий ритуал пожирания, так якобы выглядит ее душа. В таком случае пустота и бессмысленность всех действий становится более или менее понятной: следование антигуманной идеалогии и должно быть пустым и беспощадным. Смысл в отсуствии смысла, так сказать.

Можно еще кое-что расписать: о мужицком происхождении Саблина и о поведении прислуги, безмолвно следующей за хозяевами, о чудовищном искажении любви, но нет, спасибо. Мне не понравилось — идея выделки не стоит. Подробности рассказа застревают в зубах как тот волосок из тарелки Арины, весь рассказ насквозь пропах паленым — написать можно было проще, яснее и хотя бы чуть чуть озаботиться состоянием тех читателей, которые к шоку не готовы. Да и шок — не то слово... Отвращение, скорее. Может быть, Сорокин как раз хотел отвратить читателей от этой философии... Но это при условии, что он вообще что-то подобное в книгу вкладывал. Больше рассуждать смымла не вижу и добавлю только одно — может быть, авторам все ж стоит хотя бы ради приличия задумываться о тех, кто читает их творения?

- Никогда, никогда НИ-КОГ-ДА! Не читай этот рассказ! Ты слишком впечатлительна. Тебе потом очень трудно будет жить! — напутствовал N лет назад приятель.

Время даром не прошло — «Настя» отнюдь не первое, за что у Сорокина взялась. Читала не из желания пощекотать нервы, а сложить, наконец, свое мнение о слишком неоднозначном и заведомо полемичном. Каждый раз, открывая его книги, настраиваюсь, собираюсь, вдыхаю поглубже, как перед нырком в январскую прорубь, и выкручиваю на минимум рычажок «эмпатия».

Я знала, о чем рассказ, была в курсе заложенных аллегорий с метафорами и думала, что подготовилась.

Смешно.

Разве можно быть готовой к Сорокину!?

Столь яркий, выпуклый и прекрасный слог сразу развертывает панораму. Вся прелесть юности в нежнейшем утре расслабляют, напрочь отбивая нюх – почти забываешь, зачем сюда пришел. И тут – хлоп! Понесла-а-ась!...

Дыхание перехватывает. За считанную страницу внутри все скручивается, а строчки в глазах начинают дрожать и расплываться. Буквы сжимаются и растягиваются, пульсируя, словно в такт бушующему пламени. Почти не глядя, просматриваешь текст, против воли выхватывая чудовищный смысл. Кажется, вот-вот пойдут волдырями собственные руки. Волосы дыбом.

В момент, когда физических ресурсов на чтение уже нет, звенит первый звонок:

«- А это моя дочь! – встал с бокалом вина Саблин. – Рекомендую, господа!»

Где вы видели, чтобы жаркое так представлялось? Ощущение тотального реализма и включенности в действие стремительно падает. От умопомрачительного текста почти абстрагируешься. Градус снижен.

За ним звенит второй:

«- Надоело ждать <…> всех подруг уж зажарили, а я все жду…

- Потерпи, персик мой, и тебя съедим».

Метафора проступает так отчетливо, что не заметить ее невозможно. Уже чувствуешь происходящее видерядом где-то там, в глубине экрана.

И, как всегда, третий:

«- …я… прошу у вас руки вашей дочери» — хозяева бегут за пилой.

Аплодисменты. Занавес.

Это финальный аккорд, для восстановления всеобщего понимания. Здесь уже слышишь в голос насмехающегося автора:

— А про Наташу Ростову небось читали!? И радовались! И нравилось! А ведь ее к 16 годам сожрали окончательно, превратив через пару лет в самку плодовитую. Тогда Льва Николаевича читать не противно было, нет? Когда ее под беседы заумные, да болтовню фиглярскую уговорили, как миленькую. Ну, так вот вам! Кушайте на здоровье!

Фигурально. Тогда дети к 16 годам сжирались фигурально.

- Я ж мать! Ты матери не прекословь! – и ам язычок.

Церковь голову отколупывала, мужики, что попроще. И руки так нужным людям раздавали направо-налево, только свистнет, и на тебе – хыр-хыр – свежачок. Без разрешения, без согласия, с болью и муками.

Само собой, мысль эту можно было бы передать и поумеренней, поспокойней, поудобоваримее (уж простите за каламбур). Только Сорокин так… конечно, умеет. Но не любит. И не будет. Посему всем не готовым — просьба пройти в другую дверь.

Я, к слову сказать, перечитывать пока тоже не собираюсь…

Решил что-нибудь на ночь глядя почитать. Угадал так угадал!

Не то чтобы меня сильно напугали натуралистические подробности: автор скорее удивил, один раз, второй, третий...

После прочтения осталось два вопроса: что вбивать в жанровом классификаторе и что же всё-таки хотел сказать автор? Полистал я чужие отзывы, и больше всего понравилась версия о чрезмерной заботе родителей о детях, потому что это правда. Но символист всегда говорит больше, чем хочет сказать.

Мне интересно, а что бы СЕЙЧАС, в наше время написал Сорокин вместо этого рассказа? Когда обычные новости перекрывают все выдумки литераторов и по сюрреализму и по откровенности и жесткости происходящего.

А так... Сложно что-то сказать после столь длинной цепочки отзывов .практически полностью перекрывших весь диапазон. От восхищения пополам с трепетом, до отвращения и тошноты.

В остальном же — вполне укладывающийся в частый сорокинский приём рассказ. Подчёркнуто солнечное, реалистичное, насыщенное отсылками повествование постепенно сменяется горячечным бредом, как у сорвавшегося с ремиссии сумасшедшего, что с формального восприятия реальности и человеческой речи — постепенно уходит к НАМО РАМО речитативу и к запаху свежеприготовленной девчатины.

PS: А почему не выпотрошили? Чай не младенец.

Люди!Опомнитесь!Причем здесь сюрреализм, шедевр и прочее?Большая часть подростков в нашем современном мире — личности психически неуравновешенные, эмоционально нестабильные!Люди с отклонениями понимают все в буквальном смысле!После прочтения таких книг подростки «разделывают» своих друзей, чтобы посмотреть, как «там все устроено» и «как поведет себя тело после отрезания головы«! Если, как некоторые предполагают, автор хотел передать и описать психологическое и моральное давление родителей на своих детей (или вообще людей друг на друга) таким способом, то это говорит о его непрофессионализме...Стоит теперь опасаться того, что как бы кто не повторил такого «шедевра» в реальности!

P.S. Понравится такое «произведение» могло только тем, у кого очень бедненький и скудненький внутренний мирок!