Владимир Паутов «Шестой прокуратор Иудеи»
Эта книга — исторический роман-предположение, сюжет которого родился на основе канонических текстов Нового завета.
I век нашей эры. В Сирийскую провинцию Римской империи для управления Иудеей прибывает прокуратор Понтий Пилат и сразу же оказывается в центре заговора иудейских священников, стремящихся любой ценой сместить его с должности. В силу обстоятельств он вынужден принять весьма щекотливое и нелёгкое решение, жертвой которого становится один нищий плотник из захолустного городка Назарет, случайно оказавшийся между двумя силами — римским государством и иудейским духовенством.
2007 г.
Отзывы читателей
Рейтинг отзыва
[ 2 ]
O.K., 6 июля 2019 г.
Расхвалил себя автор в предисловии — я губу и раскатала… Тем обидней было столкнуться с реальностью.
Единственное достоинство книги: взгляд с обратной стороны. Мы привыкли все эти события рассматривать с точки зрения христианства: вот идёт Бог, и все его гонят. А с точки зрения власти и общества? Вот идёт нищий проповедник, один из множества, не работает, а только речи говорит, и речами оными мутит народ против власти и ломает общественные устои. И мы возмущаемся, что его казнили?
А дальше сплошь недостатки.
Владение языком на уровне старшеклассника-хорошиста: про сложноподчинённые и сложносочинённые предложения автор, вроде бы, и знает, и, дабы показаться искусным, стремится использовать их почаще, но весьма неумело. Получились ненужно длинные предложения, слишком часто несогласованные. Неспособность к чёткому изложению мысли ведёт к многостраничным попыткам всё-таки хоть как-то её донести, постоянно повторяясь. Атмосфера нулевая, мистика неуместна, интриги детские, скачки во времени путают.
Хотя повествование от первого лица, большая часть действия — подробное описание действий, разговоров и мыслей других людей, к Пилату никакого отношения не имеющие. Причём от его лица они описываются!
Автор в предисловии специально оговаривался, что его работа — историческая, но... Мистический искуситель и итоговое воскрешение совершенно в «историчность» не вписываются. А герои вышли не живыми людьми, а совершенно библейско-каноническими иконами: Иисус сам жаждет собственных мук дабы через них преподать урок миру, первосвященник — коварный жадный злодей, Иуда отвратительный подлец. Настолько отъявленный, что неизбежно снова возникает мысль, как Иисус его вообще к себе подпустил. Нет. А первосвященник? Ясно, что он первым повинен в казни Христа, но лепить из него монстра, который этой казни хотел исключительно по вредности и подлости натуры? Нет, он стремился к благу для своего народа и своего дела, уверена в этом. И он видел это благо в смерти человека, который его делу угрожал. Где историчность и живая психология живых людей? Штампы. Пардон, применительно к теме — иконы.
Итоговая оценка: «отлично» за желание разобрать тему, «хорошо с минусом» за старание и «неудовлетворительно» за исполнение.