Из-за окоема поднималось багряное, как праздничная рубаха, солнышко. Но Лихобору было не до того. Жестокая улыбка тронула его мужественное лицо. Он надел онучи и начал спускаться с бугра. Ему снова предстояло драться: с колдунами, лешими, басурманами — кто под руку подвернется.
Мистер Фрай
Во всем виноваты татары. И велосипедисты Византия. И еще скандинавы, иже пришедши княжить и володеть, свиньи рогатые.
Нет, я серьезно.
Причина того, что у нас как-то не заладилось со славянским фэнтази (если уж нас волнует именно этот вопрос) в принципе, в этих явлениях. Точнее, в той причинно-следственной волне, которую они породили.
Наш устный эпос так и не сложился в стройную систему, и более того — его начали фиксировать уже в 19 веке, подражая немцам с их мощным интересом к фольклору. Ни Томаса Мэлори, ни Гальфрида Монмутского, ни Ариосто у нас не было. Не было университетов, (а как следствие — не было Вийона). Не было театра — и отсутствовал Шекспир. Не было ни Сервантеса, короче.
Это я по верхам, по верхам — любой филолог после курса зарубежной лит-ры легко меня дополонит и переполнит. Но я не про факты. Я про тенденцию. Я тут накидаю, а там сапиенти сат и хоть трава не расти.
Короче, все такое русскому человеку не пристало.
А что ему пристало?
Молиться, поститься и слушать радио Радонеж
У нас было «Слово о полку», ПВЛ, моление Даниила Заточника, разные сказания о Владе Цепеше и сильно позже — всякие повести о Петре и Февронье и Юности честные зерцала (которые Петр надергал с миру по нитке)
А уникальные самобытные жанры — былины, былички, духовные стихи, апокрифы, народные агиографии были зафиксированы слишком поздно. Тогда, когда они уже не могли оказать воздействия на самостоятельно развившуюся традицию светской литературы — естесственно, калькированную с французских образцов.
Огромный пласт понятий, верований, самой сырой материи русского языка оказался недостижим и непостижим для лучших и талантливейших писателей.
Поэтому, когда появился Гоголь, все ахнули — какой язык, какое лексическое и смысловое богатство. Эх, поздно.
Нам бы таких Николай Васильевичей хотя бы взвод на русскую литературу — все б от нашей печки плясали бы. А теперь же — догонять чужой сказочный поезд бессмысленно. А ладить свою птицу-тройку — поздно.
цитировать
Я решительно не согласна с тем, что если никакой добрый дядя в 13 веке не провел первичную обработку материла, а другой добрый дядя не доработал в 16-м, то поезд ушел и все потеряно. Тем интереснее работать над этим сейчас, чем получить все на блюдечке. «Ничего не сохранилось» только на посторонний взгляд. Сохранилось всего тоннами. Просто надо знать, где искать, иметь стойкий интерес к предмету, чтобы не влом было лопатить единого факта ради тысячи тонн разнородного материла, и иметь кое-какой навык его обработки и систематизации. До чужого сказочного поезда нам дела в данном случае нет, а наш Сивка-Бурка способен на такое, что даже я удивляюсь, это обнаруживая. Писала уже в колонке: в сказке о нем сохранилась схема действия шамана, готовящего себе духа-помощника, потерявшая всего один-единственный этап: натягивание шкуры на бубен. Остальное все есть. Так что — кто ищет, тот найдет. Кому приятнее разводить руками — уплыла, дескать, золотая рыбка! — его право 
свернуть ветку
