Крайне любопытный рассказ. С одной стороны, он не характерен для Балларда с его страстью к исследованию внутреннего, а не внешнего пространства. А тут — другая планета, просторы космоса, пионеры-звездопроходцы.

С другой стороны, рассказ очень характерен именно для 1950-х годов. Когда после лихой забубенности тридцатых-сороковых НФ стала вылезать из коротких штанишек и примерять те самые «галактические одежды», о которых писал Станислав Лем.

Понятно, что и раньше персонажи иной раз по просторам Галактики скакали, что твои блохи, но это были картонные декорации в местном фотоателье, а не реальные просторы космоса. Теперь же Вселенная стала обретать свои реальные очертания.

Но и тут интроверт Баллард впереди паровоза бежит! Да, психическое пространство, но растянутое на миллиарды световых лет и на миллионы миллиардов лет. Еще не отгремела шумиха по поводу новомодной идеи, которую астрофизик Фред Хойл иронично обозвал «Теорией большого взрыва», а Баллард уже пишет о цикличности жизни Вселенной. Об этом раньше грезили только буддистские монахи, да Фридрих Ницше. А теперь вот еще и скромный журналист из медицинского журнала подключился.

Интересно, что этот рассказ один из немногих текстов, с которых началось знакомство с Баллардом широкого русского читателя. Впрочем, «широкий читатель» и Баллард пока еще вещи мало совместные. А напрасно!

Забавно читать свой собственный отзыв почти шесть лет спустя. Точнее, вызывает приступ ироничного стыда. Размечтался о смелых научных прорывах!

После пандемии и «прививочной» эпопеи. После всех этих разоблачений о биолабораториях, история читается совершенно иными глазами.

Жуткий, надо сказать, рассказ. При полном непонимании функции и процесса сна, люди в белых халатах смело бросаются в бой и превращают трех здоровых умных мужчин в инвалидов. Ради подтверждения истинности собственных фантазий о природе реальности.

На схожую тему рассказал недавно байку астрофизик Владимир Сурдин. Сто без малого лет астрономы строили физико-математические модели других звездных систем, убедительно доказывая, что все они будут схожими с нашей Солнечной. И первая же открытая экзопланета — «горячий Юпитер» — отправила все эти построения в мусорную корзину. Оказалось ,что при моделировании горе-спецы выкидывали кучу параметров. А зачем они нужны, когда и так все ясно?!

Ну, когда астрофизики ошибаются, это прискорбно, но не критично. Урок впрок! А если речь идет о здоровье миллионов, шире — о выживании человечества?!

Ответственность и еще раз ответственность ученых, не только перед истиной, но и и перед всей цивилизацией. Разум слишком хрупкая и редкая вещь во Вселенной, чтоб им так легкомысленно разбрасываться!

Но какой же умница был этот Баллард! В двадцать шесть лет ваять такие глубокомысленные высокохудожественные тексты! Когда столь сильный автор ходит в твоих любимых, то и собственная самооценка невольно повышается. Эго разрастается до размеров гимнастического зала, прямо как у жертв эксперимента в рассказе))

Третья порция нудной русофобской агитки. Два острых момента — покушение и казнь — и сорок страниц пустой болтовни. Русские — простачки и увальни, но вовсю практикуют отравление — изощренный способ устранения своих политических противников — что твои итальянские герцоги и папы римские.

Написано скудно, на отвали.

Про княгиню Людмилу в 16 веке читать смешно. Имя Людмила ввел на Руси Василий Андреевич Жуковский для перевода одной немецкой баллады. А оттуда уже его взял Пушкин для своей бессмертной поэмы. Но Пекаре на это по... Почему читателю не должно быть по... на Пекару непонятно.

Баллард один из тех удивительных мастеров, что с первой до последней строки находятся на высочайшем уровне своего мастерства. А этот высочайший уровень находится очень высоко))

В миниатюре на несколько страничек автор смог не только поднять, но и отрефлексировать сразу несколько глубоких и важных тем.

Тайна женского сердца. Разрушительная мощь человеческой ненависти. И то, что Западная цивилизация сама выращивает своих могильщиков.

Он также сумел впаять в сюжет свою давнюю идею о влиянии СМИ на формирование реальности. Да в 1996 году это была уже не новость, но Баллард занимался этим вопросом еще с начала 1960-х годов.

А еще умудрился предсказать 11.09.2001, разрушение Пальмиры и другие массовые манифестирующие теракты.

Он не был гадалкой, но так четко видел тенденции, уходящие в будущее, что всегда четко и правильно оценивал масштаб, смысл и последствия грядущих изменений и катаклизмов.

И все это не в нудных словопрениях, а посредством ярких динамических образов.

Ну и его неподражаемый юмор в английском вкусе, это просто чистая нега.

Для тонких ценителей творчества Джеймса Грэма Балларда рассказ интересен и внешней своей стороной, и внутренним наполнением.

Не удивительно, что текст такой мощи взял первую премию на каком-то местном конкурсе. Тут тебе и поминки по Британской империи, и приговор всему колониальному укладу Западной цивилизации. С этой точки зрения рассказ — увы, увы! — по сию пору остро актуален, а в ближайшие годы, по ходу дела, актуальность его будет нарастать.

Персонажи те же — жестокие колонизаторы и повстанцы. Конфликт тот же, о каком я ежедневно читаю на каналах ТГ, освещающих ситуацию в Газе. Уровень взаимной жестокости тот же. Гекатомбы невинных сопутствующих жертв.

Как можно быть настолько талантливым и проницательным? Это внешняя сторона текста.

Публикации рассказа предпослана заметка о студенте-медике Балларде ,погруженном в изучении анатомии и физиологии. (И это ему в жизни пригодится!) Есть и фотография. Удивительная! Начинающему автору 20 лет, а взгляд у него точно такой же, какой будет на фотографиях в сорок пять лет и в семьдесят. Глубина, проницательность, меланхолия. Пронизывающий, завораживающий взгляд философа.

Этот рассказ и это фото подтверждает мою давнюю идею. Британскую империю погубило во многом неправильное воспитание будущих элитариев и управленцев. Если бы они вместо Итонского колледжа и прочих закрытых школ отправляли своих детишек на обучение в концлагерь, хоть японский, хоть какой, возможно, судьба англо-саксонского мира была бы иной. Баллард, пророк в своем отечестве, соврать не даст.

Рассказ этот грозный рык молодого тигра. Хищник вышел на свою первую охоту.

Что говорить! Вот первая опубликованная фраза Балларда:

«Душное и опухшее утро истекало в солнечном свете пОтом».

Это и называется, найти свой стиль. С первой же строки!

Сравните с первой легендарной фразой «Нейроманта» Уильяма Гибсона:

«Небо над портом напоминало телеэкран, включенный на мертвый канал».

Оказал влияние на киберпанк, чего уж))

П.С. За возможность прочитать этот дебют любимого автора бесконечная благодарность и низкий поклон С. Соболеву, издателю, и Т. Бушуевой — переводчице.

в этом отрывке есть интересные пробросы про мистику и экзотику северной Евразии. Также интересна схватка с инфернальными чудищами.

Но не это составляет идейную сердцевину текста и не о «темной фэнтези» болит душа автора. Надо посильнее харкнуть густой гнойной слизью в Россию и русских. Это бесконечное ядовитое болото, заселенное — автор пока не решил — то ли злыми собаками, то ли голодными червями. Управляется местность умственно отсталыми и кровожадными дегенератами. Если бы не надушенные батистовые платочки и пилюли для желудка, тяжко пришлось бы нашим европейским дартаньянам в белых одежках.

В общем, вся пакость, что есть в книжонках Владимира Сорокина, только на два порядка скучнее и примитивней.

При этом настоящий писатель не может не говорить правду, даже когда бесстыдно врет. Его посланники льют крокодиловы слезы над судьбой пусть и дикого, но ни в чем не повинного русского народа. А потом безжалостно убивают русских парней ,которые стали их помощниками и послужильцами, помогали справиться с адской нечистью.

Хорошее предупреждение для всех любителей полизать сапоги польским панам и их более западным хозяевам. Вы первые на убой и пойдете при первой надобности, а то и по капризу.

П.С. Кстати, автор цикла фэнтези основанной на истории христианства не знает, что во времена Иисуса Христа Иудеей управляли не прокураторы, а римские префекты. Ну не знаешь, так хоть Википедию прочитай ,что ли.

Действительно, чего здесь нет, так это развесистой клюквы. А как хорошо было бы отдохнуть под ее гостеприимной сенью перед отправлением в страшные топи Печоры.

Ну а так, медведь-шатун в роли Великого Князя и лешие с кикиморами в роли русского быдла. Давно известная нам песня. Скучновато и бледновато. В одной фразе матерой путешественницы Нонтле больше огня, драйва и экзотики, чем на остальных тридцати страницах.

В самом начале появляется монах. Из администрации князя. Очень смешно. То есть, историк Пекара, видимо, перепутал дьяка (чиновника) и дьякона (священнослужителя). Или ему по барабану. Похоже, его польские читатели привыкли с лопаты хавать.

Ни о каком самостоятельном значении этого отрывка и речи быть не может. Классический зачин со сбором отряда и постановкой боевой задачи. Лучшая часть — это беседа инквизиторов о фигуре Геренния Фурия и его истории. Простой разговор, а какая жуткая и эпичная картина возникает в голове читателя! Аж мороз по коже. К сожалению, тут есть эпизоды до и после совета инквизиторов. И там много воды, риторики, повторений давно усвоенного и очевидного. Даже Маддерин, описанный от третьего лица, выглядит бледным и скучным.

Самое интересное в главе «Монастырь», конечно, НАШИ дела. Но это оставим для отзыва на весь том, буде возникнет повод и цензура позволит сказать что-то внятное.

Для начала парочка дисклеймеров. Здесь я буду говорить не только о первом романе, но и учитывать всю трилогию. Во-вторых, постараюсь не натягивать сову на глобус и не вычитывать из книги то, чего в ней нет. Этим летом я прочитал штук десять книг подряд, в которых авторы не пытались выдвинуть никаких широких социальных обобщений, сосредоточившись на истории и внутреннем мире своих героев. Но «Трилогия Ликаниус» не такова. То есть сюжет в ней важен, и психология персонажей имеет важное значение, но дело этим далеко не ограничивается.

Оттолкнемся от аннотации, написанной многоуважаемым anisett`ом. Он сосредоточил ее на сюжете и на том, что это финал эпической трилогии о борьбе Добра со Злом. Эти слои в трилогии тоже есть, причем на первом плане. Все-таки Айлингтон писал популярную беллетристику и стыдно было бы заставлять своих читателей скучать над предложенной историей.

Однако он пошел дальше и глубже. Под видом «интретеймента» он представил на суд публики психологический, социально-политический и военный роман одновременно. И сделал это мастерски.

Потому что я лично прочитал первые два романа как чистое, пусть и высококачественное развлекалово. Смесь фэнтези и темпоралки с острой приправой из постапа.

Но слишком уж автор погрузился в собственную историю, чтобы так легко от себя ее отпустить. Уже во втором томе он повествования мрачнеет, а проблемы представленного мира становятся все глубже и глубже, сливаясь с проблематикой нашей современности до степени неразличимости.

Как должно жить современное государство? какая форма правления наиболее эффективна, особенно в годину суровых испытаний? Прямая и жесткая диктатура (Клятвенный Камень Вирра) или демократия Ассамблеи (только подлинная демократия, а не власть олигархата с войт-погремушками!)?

И ради чего должно должно существовать государство — справедливость и мирное строительство как идеал Андарры или ненависть и религиозная нетерпимость Гилшара и Дезриеля.

Все это насущнейшие, судьбоносные вопросы нашего сегодняшнего дня, и Айлингтон ставит их без страха и острым ребром.

Государство состоит из людей, даже высшие эшелоны власти. Поэтому тем, кто принимает решения, придется совершать самый сложный выбор (когда ты отвечаешь не только за себя, но и за сотни тысяч жизней) и платить самую высокую цену. поэтому Давьян говорит: «Вы может быть очень эффективные воины, но то, КАК я воюю, не менее важно, чем то, ЗА ЧТО я воюю». Вирр, Седэн и Аша также обладают великими способностями, поэтому основная ноша и тяготы лягут именно на их плечи.

Человечество по сию пору не научилось решать свои главные вопросы без войны. В 2010 году у меня были идеалистические надежды на этот счет, но спустя годы они развеялись как прах. А Айлингтон, возможно, и никогда никаких иллюзий не питал. В Трилогии, во всяком случае, они не просматриваются. Но чтобы заманить читателя и заставить его думать, он сделал хитрый ход. Начал с авантюрно-приключенческого тона, а финишировал баталистикой самой высокой пробы.

С фэнтези описанная им война имеет мало общего. А много общего она имеет с войнами последнего столетия, как глобального, так и локального масштаба. Террор и массовые убийства мирного населения, применение оружия массового поражения, уничтожение целых мегаполисов и даже стран (в прошлом), информационная и когнитивная война, когда силы Зла считают себя подлинными воинами света. Он даже включил в сюжет арку про настоящий концлагерь уничтожения, описав гибнущий город Зэвайлар.

А как сражаются и гибнут его герои! Тут вам не Джордж Мартин или Джо Аберкромби, а скорее Хемингуэй, Ремарк и Джеймс Джонс. «Скажи им, что я погиб как герой». Чем это отличается от надписи на стене «Умираю, но не сдаюсь». Ничем.

Или восемнадцатилетний полковник, который говорит остаткам своего подразделения: «Кто хочет уйти, тот может уйти, я осуждать не буду. Но оставшимся придется стоять насмерть. Отступать некуда». А потом добавляет будто командир лета 1941 года: «И помните, товарищи, это наш последний бой». И никто не дрогнул. И бой и впрямь оказался последним.

Или командир другого отряда, который говорит: «Если вам есть, что сказать друг другу, то скажите сейчас, другой возможности не будет». Так и получается.

Также гибнут и злодеи. Без всякого пафоса или мелодрамы. «Жаль, что ты принял такое решение». И меч ему в сердце.

Но это КАК воюют герои книги, а вот за ЧТО? За булочку и трамвайчик? За Катю?

А вот и нет.

Ужасный ужас, но сражаются они за Родину. Оказывается, что защита родного пепелища, отеческих гробов, земли твоих предков и потомков, спасение родных и близких важнее твоей драгоценной шкуры. И уникальная снежинка может сгореть в пламени битвы, а все подумают, что так и надо было.

И когда четверо юнцов выходят на битву против целой армии чудовищ и монстров-людоедов, то это не потому, что они какие-то там супермены или им слава героев былых времен спать не дает, а потому, что все их соратники погибли, а Родину защищать надо, ибо больше некому.

Конечно, у нынешнего русскоязычного читателя с тонкой душевной организацией подобный подход не может вызвать сочувственного отклика. Свободолюбивый самокат такого своему владельцу не простит!

(Подходит тут ко мне в книжном ражий двадцатилетний парень под два метра ростом и доверчиво протягивает пухлый том: «Вы этот роман читали?» Ну, просмотрел. Некая интернет-графоманка рассказала слезливую историю о тяжелом выборе дерзкой талантливой ведьмочки между высокомерным вампиром и сумрачным, но дьявольски симпатичным колдуном. Говорю: «Вы это для своей девушки купить хотите?» Думаю ,можно ведь предложить на эту тему и более достойное чтиво. «Нет ,говорит, девушка уже выбрала, это я себе». Пытался его перенаправить на Глена Кука, Джорджа Мартина, Роберта Вегнера, Николаса Имса, наконец. Какое там! Героизм? Храбрость? Воинское братство? И оставить без внимания терзания девочки с пониженной социальной ответственностью? Знаешь, куда ты себе свои советы засунуть можешь?

С такими великовозрастными молокососами Айлингтон кассы точно не сделает).

Есть в романе и психологический аспект. Очень важный. Это тема нравственного прозрения. Когда человек понимает ,что всю свою долгую жизнь он действовал только из соображений эгоизма и удовлетворения личных амбиций. Что ошибки и преступления нельзя оправдать ничем и платить за них придется самую высокую цену. Айлингтон разоблачает современный миф о разрушительности чувства вины. Ничего нельзя исправить, но и отбрасывать тяжесть осознания, как ненужную ветошь тоже не годится. Надо принять реальность как она есть и поступить наконец правильно. Для этого точно никогда не поздно. В общем, взрослому пожившему читателю будет над чем подумать, следя за путем Седэна к свету Истины.

Философский слой книги прямо Достоевский какой-то!)) «Тут Бог с Дьяволом борется, а поле битвы сердца людей». В мире людей идет борьба Добра со Злом, и шутить тут не над чем. Многие пытаются прикрыться «серой» моралью или оправдать средства целью. Ничего ,кроме позорной гибели и проклятия современников и забвения потомков это не принесет.

Ну и немного о форме. Сюжет стремительный и увлекательный. Сложная композиция уравновешивается мастерством автора по укладыванию всех ее кирпичиков в гармоничное единство. Ту и автор «Анны Карениной», наверно, лучше бы не справился.

В личной переписке встретил критику финальной битвы. Если бы это было чистое фэнтези-приключалово, может, и возник бы повод для критики (хотя я и тут не согласен), но с точки зрения общего замысла, все мне видится очень достойным.

Лично мне не хватило, как любителю южнокорейских фильмов, финальных обнимашек и рыданий друг у друга на плече, а также воссоединения семьи.

А так все заканчивается прямо как в доброй советской песне:

«И вновь продолжается бой,

И сердцу тревожно в груди,

И Ленин такой молодой,

И юный Октябрь впереди».

По концовке Алингтон пообещал еще опубликовать роман о приключениях второплановых Дезии и Элрика в южном Неске. Надеюсь это будет не только вбоквел, но и общий эпилог. И пусть уж там герои вдосталь наобнимаются. В любом случае, жду с нетерпением. Впрочем, я любой роман Айлингтона прочитаю с превеликим вниманием и удовольствием. Его дебютная трилогия открыл в моем сердце безлимитный кредит доверия.

П.С. Лайфхак для будущих читателей. Прежде чем погрузиться в роман, самым тщательным образом проштудируйте Глоссарий и список персонажей. Айлингтон никогда почти информацию два раза не повторяет. Я предыдущий том в июле читал, но первую треть «Света павших» чуть не впотьмах штудировал. Не мог вспомнить, кто все эти люди и почему у них между собой такие жесткие терки? Лучше подготовиться.))

П.П.С. Хочу выразить безмерную благодарность команде из Malazan Army за возможность прочитать трилогию Айлингтона целиком. Это был подвиг, сравнимый с подвигом Давьяна и Вирра со товарищи)) Надо продвигать хорошую литературу в меру своих сил. Сейчас, возможно, прочитают немногие, но вода камень точит. Дальнейших масштабных успехов!

В этой повести Гжендович обошелся без демонов (разве что в переносном смысле) и без хоррора. Но все равно получилось жутко и невероятно правдоподобно. Любовный треугольник со сверхъестественной подоплекой. На этот раз грустный извод поговорки — любопытство сгубило кошку.

На эту же тему есть замечательный фантастический фильм «Человек с Земли». Если кто из любителей жанра не видел, горячо рекомендую.

Как-то так и должна была закончиться эта грустная и жестокая книга. Настроение и атмосфера выдержаны до последней страницы.

Если дела не клеятся и все валится из рук, возможно, это не самые главные ваши проблемы. Также возможно, что встреча с девушкой мечты всей вашей жизни не такой уж удачный поворот событий.

Еще одна житейская история, говоря словами классика, из-под пера Гжендовича. На сей раз перед нами анатомия брака. Точнее даже, его аутопсия. Невероятно точная картина распада одной семьи крайне ловко увязана с мистической и хоррор-составляющей.

Также хорошо переданы дух и настроение эпохи. В России миллионы семей прошли через подобные разрушительные кризисы, так что тема повести нам невероятно близка. И то, как скрупулезно раскрыл ее автор, наводит на мысль об автобиографичности.

Смутило несколько вещей, которые не позволили поставить произведению высший балл.

Какая-то нарочитая мизантропия. В стиле известного персонажа Аркадия Райкина: «место было мерзопакостное, время было мерзопакостное и люди были мерзопакостные». Такое впечатление, что Янушу в глаза попали льдинки Снежной королевы и он видит все в перевернутом и исковерканном виде.

Почему Януш генетик? В предыдущих повестях деятельность главгероев была тесно увязана с сюжетами, даже была инициатором их развертывания. А здесь профессия выглядит произвольной. Могла быть на ее месте любая другая научная деятельность. Или бухгалтерия, например. Кажется, что Гжендович накануне прочитал научпоп по генетике и решил, зачем добру зря пропадать?

Насколько хорош психологический анализ и описание душевных метаний, настолько же искусственными и неправдоподобными кажутся диалоги в повести. А ведь раньше такой проблемы не было.

И еще вызвали грустный смех социологические размышления автора по поводу «тогда» и «теперь», но это мы оставим для отзыва на всю книгу, потому что мысли о падении нравов — это лейтмотив всей книги о демонах.

Короче, с моей, мужской, точки зрения это НЕ лучшая повесть сборника.

Для разнообразия Гжендович решил рассказать локальную историю. Булгаковские «мировые струны» вскользь упомянуты, но внимание автора в основном сосредоточено на драматических взаимоотношениях мужчины и женщины. Здесь все, как говорит отличный ютуб-обзорщик кинохоррора Кинокиллер, «про любофф, асисяй и все дела...»

Гжендович силен в единении психологической правды, бытовухи и инфернальной жути. То ,чем на весь мир прославился Стивен Кинг и у его польского коллеги выходит на отлично. Он всего на всего раскрутил известную пословицу: сколько волка не корми, он все равно в лес смотрит, — а вон как хорошо получилось!

Например, сцены нападения оборотня на людей крайне впечатляющие — завораживают и ужасают. Впрочем, я хоррор практически не читаю, так что экспертом не являюсь.

Правда, непонятно, что хотел сказать автор. Это деконструкция феминистского мифа? Или констатация полного разрыва между человеком и Природой? Или вскрытие звериной сущности мужчин? Или это просто рассказ об одной трагической любви?

Есть один важный посыл ,который легко считывается, но я его оставлю для отзыва на весь сборник.

Жаль он не докрутил тему с вампиром, Темным князем. Так бы за несколько лет до Стефани Майер получилась вменяемая версия «Сумерек».

Для повести есть хороший слоган, слова старого лесника: «...дальше только пуща, Россия и ад.»

Смело, дерзко, сильно. Взять космический масштаб и не скатиться до космической глупости — это яркий маркер большого таланта.

Гжендович написал храбрую повесть про храброго человека. Герой ради спасения чужой жизни поставил на кон свою, как и положено настоящему доктору. Когда он сравнивает себя с военным врачом, это не пустое бахвальство. Как сказал наш дорогой классик, «а поле битвы — сердца людей», и терапевт вступает в нее, отринув страхи, сомнения и чудовищное чувство вины.

Вот как надо отстаивать свои взгляды, а не бежать на край света и оттуда швырять в соцсети цидульки, словно известную субстанцию. Я противник идей Гжендовича, но не могу не уважать его за смелость в их отстаивании. Ну и что, что эти же идеи отстаивают Клаус Шваб, Йенс Столтенберг, Шестой флот ВМФ США и прочие уважаемые люди. Исход-то не предрешен!

Чтобы не быть голословным. У беса на лацкане пиджака рядом висят золотая Звезда Героя Советского Союза и нацистский Железный крест. Совсем не нужная деталь, бес и так получился очень фактурным. Но как можно пропустить и не спеть любимую праволиберльную боевую мантру: СССР = Третий Рейх, Сталин = Гитлер. Я могу, не дернув веком, пропустить русского бандюка с зашитым ртом и черное такси — «Волгу» с номерами «Ад 666», но вот это ни за что!

Так что сбрасываем счетчик баллов, хотя повесть и впрямь замечательная.

Пламенный привет из «святых девяностых». Суровое было время, судя по всему, даже в благословенной Польше, зато литература не была еще загнана в жесткие рамки формата, и оставался простор для подлинного авторского воображения.

Это самое раннее произведение Гжендовича из тех, что я читал. В тридцать лет он уже был сложившимся мастером. Повесть написана очень мощно, полифонично. От комедии (или трагедии) нравов до сурового хоррора. Впечатление такое, что, на наши деньги, повесть начал Гоголь, а закончил Андрей Столяров. Вообще, больше всего текст напомнил мне наш турбореализм, только без его шизоидности и психодела. Турбореализм, процеженный через Стивена Кинга.

Справедливо говорят, что лучше всего либералы разбираются в деньгах. Вот и Гжендович, взяв в фокус своего внимания суровый финансовый вопрос, очень хорошо разобрал, в деньгах ли счастье или в их количестве.

На примере судьбы «маленького человека» автор хорошо показал, что монетизация человеческого бытия — это прямой путь к гибели. Повесть-предупреждение из эпохи тотального торжества либерализма. Оказалась пророческой.

Заходит парень в магазин...

Первые строки скорее на комический лад настраивают, слишком уж много мрачняка Гжендович нагнал. Однако он молодец, вырулил. Этому поспособствовала хорошая передача атмосферы магазина с эзотерическими товарами. Немедленно вспомнились собственные походы в знаменитый ПУКС (Путь к себе) на «Белорусской», когда увлекался всяким нью-эйджем по молодости лет.

Шаман-торгаш напомнил своим менторским тоном бесчисленных Наставников из творений Пелевина.

Упиваясь чтением третьего тома «Трилогии Ликаниус», вспомнил, что не оставил своего ценного мнения о втором.

У него есть характерный для всех вторых томов трилогий недостаток — ни начала, ни конца, правда, с промежуточной кульминацией — но достоинства в общем, заметно превышают.

Главное, не ждать от трилогии ни ре- ни деконструкции псевдосредневекового сеттинга, хотя антураж очень похож. Социальные и личные отношения персонажей больше расскажут об Австралии 21 века, чем о делах седой старины. Если читатель допустит, что наследница престола и единственный ребенок короля может всего с двумя помощниками отправиться в самое опасное место на континенте, потому что так надо для сюжета, то остальное влезет в голову без смазки))

Главные плюсы — это смешение фэнтези и темпоральной фантастики, а также изобретательная и изощренная фабула ,которую бессмысленно пересказывать, лишая других удовольствия. Однако стоит отметить, что автор сделал сильный и неожиданный ход. Если в «Тени ушедшего» динамо-машиной сюжета было выяснение подлинной природы главных героев, то здесь события движутся, постепенно переходя в галоп, путем раскрытия подлинной подоплеки происходящего. Герои снимают покров за покровом с тайн своего мира и так идут к жестокому и страшному крещендо.

К тому же Айлингтон показал себя очень ловким и умелым беллетристом. Книга не прочитывается, а проглатывается. Самому приходится придерживать коней своего внимания, чтобы прочитанное в кашу не превратилось. У романа сложная структура, но все так четко упаковано и преподнесено, что только диву даешься.

В общем, зачет. Однако римляне не зря говорили, что книги имеют свою судьбу. Какая-нибудь опупическая мутотень, вроде творений Стивена Эриксона или Скотта Бэккера, вызывает бурные эмоции и не менее бурные дискуссии, а хлесткая, драйвовая и увлекательная трилогия Айлингтона вот не взлетела. Поди пойми, почему!

Итак, «Законсервированное общество»...

Одичавшие стада дебилов живут в специальных резервациях. Иногда, от спаривания с Отступниками, они дают разумное потомство. Для контроля над этими отклонениями созданы специальные отряды охотников...

Жуткий, кончено, рассказ, зато правдивый и прогностически точный. Несколько утрировано, но ведь это рассказ. А так происходит все по писаному. Пятьдесят лет назад лидеры «свободного мира» взяли курс на дебилизацию населения, теперь вплотную подошли к стадии стерилизации. Первый эксперимент, Ковид-19, прошел с переменным успехом, но на то он и Эксперимент.

По мнению Клауса Шваба и прочих нацистских главарей, на Земле должно остаться 500 миллионов человек и армия обслуживающих их роботов. Ну, пусть помечтают, прежде чем начнут писать мемуары в традиции Вильгельма Кейтеля.

А еще рассказ интересен тем, что история показана с точки зрения самого архаического сознания. Наверно 400 тысяч лет назад, а может и позже, наши предки так мир и воспринимали.

Итак, «Возвращение Бродяги»...

Пространствовав несколько лет по диким землям и сильно затосковав по дому, Бродяга решил вернуться к людям. он наткнулся на еще один город, так похожий на его дом. Но этому новому дому грозит серьезная опасность...

Полайтовее, конечно, история, чем в первом рассказе. Больше палпа в духе 1930-х, чем серьезной фантастики. Махача с жестокими лягушами почти комична. Но сам Бродяга очень обаятельный персонаж. Его любовь к людям, при том, что он понимает все их слабости и недостатки, его тяга к саморазвитию.

Очень бы хотелось прочитать большой цикл историй об этом герое. Но их написали другие авторы, пришедшие позже. Есть отличные дебюты Джона Краули «Звери» и Джонатана Летема «Пистолет с музыкой» на эту же тему. Много подобных интересных книг. Но истоки находятся в рассказах Харла Винсента.

Итак, «Бродяга пустых земель»...

Бродяга, генетический модификат из породы кошачьих, мигрируя из стылых земель на юг натыкается на реку Гудзон и Нью-Йорк на ее берегу. Память подсказывает ему, что именно здесь он и появился на свет и теперь вернулся домой. Но что ждет здесь вернувшегося блудного сына?

Очень добротный рассказ. Даже не скажешь, что в 1935 году опубликован. И стиль выдержан и тематика очень сложная, по сравнению с упоротым палпом, популярным в те годы. На уровне Стенли Вейнбаума точно.

Автор поднимает вопросы, которые волнуют нас и сегодня очень остро. Этичность в научных исследованиях, влияние капитала на науку и т.п.

как раз недавно обсуждал вопрос, как определить, что является из накопленной информации хламом, а что нет. Этот рассказ точно не хлам!

Перечитал в новом переводе Т. Покидаевой. Фантастическая, конечно, история. Как уже писал, я такие называю «черными бриллиантами». Финал «Анны Карениной», проза Бабеля и Набокова, романы Кормака Маккарти — когда кошмарные истории рассказываются в совершенной художественной форме. Это завораживает, как бездна.

История хоть и успешного, но обычного, бизнесмена, который оборачивается Христом, соблазненным дьяволом, и превратившегося в Антихриста — это те современные миф, мистерия, которые мы заслужили. «Дорогие россияне» в том числе. Хотели жить как в Америке? Получите, распишитесь. Мы видим сегодня десятки, если не сотни тысяч таких вот Гарри Уайтов, готовых ради успокоения своего внутреннего демона выжечь всю собственную экосистему дотла.

Однако, больше всего меня поразила яростная и брутальная энергетика текста. Книга рассказывает о молодом и крайне активном, даже чрезмерно, человеке. С немыслимой потенцией, здоровенного бугая. Ни за что не скажешь, что роман написан инвалидом, бывшим алкоголиком и наркоманом, которому уже лет двадцать прогулы на кладбище выписывают. Поразительное растворение автора в собственном тексте!

Ладно. Это все лирика. Пройдемся по фактам.

В процессе чтения я выяснил много интересных, хотя и во многом попутных, вещей.

Например, Монополист называет Селби на задней странице обложки «Демона» современным классиком. Но сами для себя они его считают «альтернативщиком».

Это повторение двух разных концепций восприятия Хьюберта Селби на Западе. В Европе его считают прозаиком-классиком ,который пишет невероятно правдивые книги о США. В Америке же его романы называют грязным поклепом на лучшую нацию человечества.

То есть возникает проблема с продвижением. На более современный лад: как его продавать — как Дэвида Фостера Уоллеса или Джонатана Франзена? нет четкой стратегии, вот и легли продажи. И увидим ли мы две по сию пору не переведенные книги Селби, бог весть.

Но там, где один Монополист не сдюжил, упавший флаг поднимает другой! Яндекс сделал отличного ИскИна-переводчика. И мне удалось посмотреть на Ютубе через Яндекс-браузер три замечательных документальных фильма о жизни и творчестве Селби.

Французский «Хьюберт Селби: две или три вещи (отсылка к классическому фильму Ж.-Л. Годара)» (1999). Ценен тем, что он прижизненный, рассказывает о последних годах жизни Селби, включает его собственные воспоминания, показывают его быт, работу в Университете, есть очень забавный эпизод с расспросами его соседей. Он много размышляет о своем творчестве, о современной прозе. Назвал среди самых любимых современных авторов Кормака Маккарти (а я как раз их романы одновременно читал)) В общем, неиссякаемое жизнелюбие и волевой характер Селби весьма вдохновляют любить его книги еще больше.

«Завтра будет лучше (цитата как раз из «Демона»)» (2005). Это итоговый фильм о писателе, пост мортем. Великолепный фильм! Очень умный и глубокий, на высокой эмоциональной ноте. О нем рассказывают его друзья-писатели, а также такие величины, как Лу Рид, Ули Эдель, Даррен Аронофски, Джаред Лето. Эллен Берстин выдала невероятно трогательные мемуары об общении с Селби в ходе съемок «Реквиема по Мечте». Также много аналитики его прозы, помогающей лучше понять идеи автора.

Например, почему у него всегда в произведениях главного героя или одного из зовут Гарри? Как Гарри Уайта в «Демоне». А дело в том, что когда они были юнцами, в их компании было принято все незнакомых парней и мужчин называть Гарри. То есть в мире Селби Гарри — это эверимен, обыватель. Любой из нас. Демон угрожает каждому. Люди, будьте бдительны!

Бывает так, что ближе познакомившись с личностью автора, начинаешь отвергать творчество неприятного тебе творца. Но чем больше я узнаю о Хьюберте Селби, тем духовно ближе он мне становится. Его книги — не страшные сказки, не «жесть», и не хтонь. Это проповеди, старающиеся внести больше добра, любви и света в наш мир.

Перевод Т. Покидаевой отличный. По первой странице я думал, что она его дезинфицировала, но нет, все в порядке!)) Ведь Т. Покидаева и «Американского психопата» перевела. Так что все на месте — и обсценная лексика, и брутальный физиологический натурализм. Ну, и сделано все на высшем уровне, как умеет АСТ, когда хочет.

Частично прослушал книгу в достойной озвучке Юрия Гуржего. Не Александр Клюквин и не Сергей Чонишвили, конечно, но весьма добротно и профессионально. Главное, что чтец поймал темп и тембр прозы Селби, как раньше их поймала переводчица. Ведь Селби писал свои книги, как музыкальную партитуру, поэтому музыкальность в прочтении романа очень важна. В общем, горячо рекомендую всем любителям аудиоформата ,коим и я не так давно стал. Один недостаток. Селби очень много труда вложил в графическое размещение текста книги, с переносами строк, отказом от диалога и прочим, а это никакой интонацией не передашь.

В результате, Хьюберт Селби подтвердил свой статус одного из моих любимых авторов. Он делит 6-7 места с Ричардом Йейтсом.

Я этот рассказ прочитал, как только он был опубликован в «Если», но прекрасно помню по сию пору, потому что периодически с теплотой и интересом его все эти годы вспоминал. Прекрасная лирическая песнь в прозе, о любви, человечности и ностальгии по утраченному дому.

С точки же зрения тематики, рассказ стал вновь остроактуальным. После глубоких и всесторонних исследований космоса с помощью орбитальных телескопов вновь в научном мире вспыхнули дискуссии об уникальности жизни на Земле. И Солнце оказалось слишком спокойным для своего класса и массы, и планета — необычная по характеристикам, да и рановато мы по меркам возраста Вселенной пробежали путь от археобактерий до технотронной цивилизации. Может, во Вселенной мы и не одиноки, но вполне можем оказаться таковыми в нашей Галактике. Пока человечество уперлось в инструментальный потолок. Чтобы лучше понять мир, в котором мы живем, нужна более мощная и точная техника, большее финансирование и вовлеченность в исследование. А пока — одни загадки.

Ну, хотя бы блестящая литература, как этот, например, текст Эффинджера, может утолить жажду понимания непознанного. О сердце человеческом она много и хорошо говорит.

Рассказывая печальную, а под конец и вовсе трагическую историю жизни сестер Граймз, Ричард Йейтс вновь решает для себя главный вопрос своего творчества — что ведет человека по земной юдоли? Провидение или Случайность? И в любом из этих вариантов есть ли у человека свобода выбора или он лишь игрушка высших сил?

Пасхальный парад, на который она даже не хотела идти, стал отправной точкой для жизни и судьбы Сары Граймз, а внезапное решение пойти в кино и случайная встреча с солдатом в увольнительной предопределила биографию младшей Эмили. Нет безопасного пути, будущее набрасывается на человека, как порыв стихии, будешь стелить соломку, ее снесет, как домик беспомощного поросенка в сказке.

Слепая удача и богатый опыт, как выясняется в финале книги, одинаково бесполезные инструменты в руках человека ,когда он сталкивается с такой сложной задачей, как жизнь.

Ричард Йетс прекрасно осознает масштаб вопросов, которые он ставит в своем творчестве, поэтому и не пытается рядить себя в тогу всезнающего мудреца. Он создал особую поэтику, соприродную поэтике Чехова. И от читателя она требует особого же подхода, специальной настройки.

Я привык к «учительской» литературе. Достоевский, Толстой, Курт Воннегут, Хьюберт Селби — когда осознанно, когда нет, они писали книги — учебники жизни. Но Йейтс, вслед за Чеховым, создает дзенские коаны в форме эпоса. Герметичные истории, над которыми нужно медитировать, погружаясь вглубь самого себя, а текст будет лишь поводом для долгого странствия по лабиринтам собственной души.

И автор нам активно помогает. Чтобы быть ближе к читателю, он раз за разом рассказывает историю своей жизни, ведь только выразив муки и радости собственного сердца, мы можем понять другого. В истории жизни старшей сестры Сары Граймз он воспроизвел биографию своей старшей сестры Рут Йейтс, даже имя ей оставил ветхозаветное — Руфь, Сара, — а себя ,как подлинный демиург-андрогин изобразил как младшую сестру Эмили Граймз, дерзкую умницу, мятущуюся, одинокую. В финале он оставляет ее в том же положении, в котором оказался сам, пятидесятилетний, пишущий этот роман.

И каким же невероятно прекрасным стилем написан этот роман! Его персонажи постоянно кого-то с кем-то сравнивают. Вот и я могу сравнить эту книгу с эдакой терпкой смесью Чехова, Фицджеральда и Хемингуэя. От Чехова едва ли не гениальная работа с деталью. Хэм, как и других авторов, научил Йейтса подтексту, а Фицджеральд тому, как могут слова сверкать на солнце и приятно гладить и холодить кожу, «словно низка из полудрагоценных камней». Особенно помогает, что этот роман виртуозно перевел Сергей Таск, переводчик как раз Хемингуэя и Фицджеральда. Читая трагическую, просто на разрыв аорты, историю, ты при этом испытываешь наслаждение. Очень своеобразный духовный опыт, когда млеешь от восторга и ужаса одновременно. И ни за что не скажешь, что провел зря время за книгой.

Вот только написана она для очень взрослых людей, я так думаю, с багажом личного опыта, душевно и интеллектуально зрелых. Когда вышел ее русский перевод в 2009 году, мне было тридцать лет. Если бы я ее тогда, а не четырнадцать лет спустя, прочитал, то скорее всего бы просто не понял. То есть, удовольствие от чтения, может, и получил бы, уж слишком хорошо написано, но авторский посыл до меня не дошел бы.

Буквально на днях я думал, что теперь любое мое чтение будет чтением с запозданием. А вот нет, оказывается. «Пасхальный парад» прошел перед моим сознанием очень вовремя, совершенно актуальное чтение.

Итак, «Берег другого моря»...

Восточная Африка, южная Кения. Здесь профессиональный охотник и журналист из Техаса Росс Кроуфорд возглавляет бабуиновый питомник. Он отлавливает бабуинов для медицинских опытов и отправляет их в США. С ним живут жена Кэти и две маленькие дочери — Сьюзен и Барбара. Работа тяжелая, жизнь в диких условиях трудная, но мало того, начинают происходить странные события — свечение в небе, пропажа бабуинов, незнакомые следы вокруг питомника. Тревога нарастает. Кроуфорд начинает подозревать, что причины этих происшествий могут иметь внеземной источник...

Это антропологическая фантастика в ее чистом изводе. Причем, в прямом смысле. Роман этот о человеке и человечестве (пусть и описывает изолированную от остального мира группу людей). Контакт здесь — просто пряность, острая приправа к основному блюду, катализатор развития сюжета. В основном книга исследует человека в его борьбе со стихией, первобытной природой, с ближними и дальними, с самим собой, наконец. Здесь классической робинзонады больше чем «войны миров».

При этом Чед Оливер как ученый-антрополог использует при написании художественного текста научный подход, логику, систематику, а сила его таланта в том, что роман не превращается в учебник, а остается увлекательным приключенческим произведением. Поклонники того же Майн Рида вполне его могут оценить по достоинству.

Но эта книга еще и подлинная гуманитарная фантастика. Все познается в сравнении. И есть с чем сравнить. Возьмем известных советских фантастов братьев Стругацких, кумиров либеральной интеллигенции. Десятилетиями они громко заявляли о своем гуманизме («из всех решений принимай самое доброе»), что позже оказалось ложью. Так вот Стругацкие в следующем после выхода «Берегов» году опубликовали свою знаменитую повесть «Пикник на обочине», как раз на тему Контакта. В повести этой среди персонажей героев нет. Там мерзавец на подонке сидит и негодяем погоняет. Да и пришельцы не лучше. Прилетели, насвинячили в глобальном масштабе, сломали походя миллионы судеб и отбыли восвояси.

А вот Чед Оливер, выросший в мире подлого чистогана, на суровой земле техасщины, здоровенный мужик с брутальным лицом крепкого стрелка, написал одну из самых добрых книг, что я в жизни читал. Здесь и люди разных рас проявляют свои лучшие качества — доброту, отзывчивость, взаимовыручку, терпение в созидании, так и инопланетяне после ряда совершенных ошибок, также выступают в качестве положительных героев.

Но прежде всего — люди. Как антрополог Оливер понимает, и ярко это демонстрирует, что культурные и расовые различия между людьми, это крайне поверхностные явления. В минуту трудных испытаний ученый из США и скотовод из Кении могут найти общий язык легче, чем давнишние собутыльники в местном баре. Как известно, «человеку нужен человек», а какой у него цвет кожи или диплом об образовании, лишь небольшие косвенные факторы.

В предисловии к роману Джордж Жебровски пишет, что и Хемингуэй не смог бы лучше рассказать эту историю. Преувеличение, конечно. Недаром папа Хэм остается самым влиятельным американским прозаиком. По художественным заслугам. Но крепкая и брутальная проза Оливера также имеет весьма впечатляющий художественный уровень. Скупыми средствами достигается невероятно зримый эффект присутствия. На несколько часов читатель погружается в жаркий, а затем мокрый (да, герои прямо-таки попадают из огня, да в полымя)) мир африканских саванн. А острый и напряженный сюжет с сильными элементами триллера не даст оторваться от книги ни на минуту. Благо роман очень короткий, и прочитать его легко в один присест.

Хотел было снизить на балл оценку из-за малого экранного времени у пришельцев, но рука не поднимается, очень уж захватывающая, умная и правильная книга у Чеда Оливера получилась.

Пожалуй, это может оказать для меня лучшей книгой 2023 года современного автора. Хоть Элис Манро сейчас 92 года, она жива и здорова, пусть и находится на писательской пенсии.

Блербы, которыми Азбука обильно снабдила несколько сборников Манро, активно сравнивали ее с Чеховым. До приторности, до острого чувства недоверия у читателя-неофита. Я пока только две книги ее прочитал, но от скромного себя добавлю — а ведь, да! Кэтрин Мэнсфилд, Сомерсет Моэм, Реймонд Карвер — все эти всемирно признанные мастера новеллы стяжали славу англосаксонских Чеховых. К ним можно смело присовокупить и имя Элис Манро.

Потрясающе глубокое проникновение не только в души людские, но в саму механику и плоть жизни, при полной прозрачности и чуткой лапидарности стиля. Вот поставь рядом «Даму с собачкой» Чехова и, например, рассказы «Просто скажи — да или нет» или «Испанка» Манро и все станет самоочевидным. Не надо быть великим критиком, чтобы увидеть соприродность талантов авторов.

Я оставил отзывы на каждый рассказ, так что не буду повторяться, отмечу только несколько общих деталей.

У Манро очень многообразный жизненный опыт. Детство на ферме в тяжких крестьянских трудах, учеба в провинциальном колледже на медные деньги, собственный бизнес, преподавание, два брака, материнство, смерть маленького ребенка. Поэтому она может рассказывать истории о разных людях из всех общественных страт, о жителях столицы и самых глухих углов Канады, о богачах, интеллигенции и поденных сельхозрабочих. И дети, становящиеся подростками, и старики, впадающие в маразм, — все эти типажи удаются ей, как удавались французским импрессионистам сто с лишком лет назад. И с той же яростной энергией и нежностью они выписаны.

Википедия, в угоде инклюзивности что ли, называет Манро феминисткой, причем чуть ли не агрессивной. Наверно, мы разных Манро с вики-авторами читали. В тех двух с половиной томах, что я прочитал, нет ничего феминистского, тем более агрессивного. Да, женский взгляд на мир. А какой должен быть, инопланетный? Вот что там есть, так это предельно откровенное вскрытие работы женской психики — без ярлыков, штампов или мифов. Мужчинам очень полезно читать ее рассказы, большинство женщин так хорошо сами себя не объяснят, знаю по собственному горькому опыту))

Рассказы в этой книге очень разнообразны по темам и фабулам, но написаны по одной сюжетной схеме, которую Манро сама придумала, это была ее композиционная инновация, ставшая всемирно узнаваемым брендом. Она рассказывает одну историю, потом переключается на другую, а в финале оказывается, что две эти будто бы не связанные между собой притчи находятся в тесном единстве или уравновешивающем контрапункте. И еще она любит парадоксальные финалы, когда чуть ли не в последних строках вскрывается подоплека всего происходящего, приятно или, напротив, жестоко шокирующая правда. В общем, новелла в ее чистейшем и точнейшем, как эталон метра в Париже, образце.

Изумительно умная, душевно щедрая и художественно совершенно исполненная книга. В первую голову рекомендовал бы читать Элис Манро начинающим авторам. У нее можно и нужно многому научиться.

Находясь в огромном сияющем супермаркете, набитом несметным количеством разнообразных товаров в ярких упаковках, Манро вспоминает, как в разгар Второй мировой войны мать возила ее на свою малую родину в долину реки Оттава...

Пронзительный и чистый рассказ-воспоминание о детстве и жизни самых простых людей в глухом углу провинциальной Канады. Вот она — мера таланта. сказать правдивые, но банальные вещи так, чтоб это были не просто буквы на бумаге, а резало по живому.

Любовь — в данном случае матери и дочери — побеждает смерть. Силой таланта и сердечной щедростью Манро превращает это отвлеченное знание в составную часть души читателя.

Эйлин прилетела в Ванкувер к своей сестре Джун, матери многодетного семейства, понесшего тяжелую утрату. Грядут похороны и поминки. Остается очень мало времени, чтобы аккуратно и плотно уложить все чувства и мысли в тесную черепную коробку. Что такое жизнь и смерть, мужское и женское, любовь и секс, отцы и дети, закономерности и случайности бытия...

Что действительно сближает Манро и Чехова, так это невероятная проницательность в понимании людей и широкое восприятие многообразия человеческого опыта. Она описывает в рассказе судьбы двух вроде бы несхожих по характеру сестер — безалаберной нищебродки и богачки с железной выдержкой и самодисциплиной. И обоих понимает одинаково глубоко и может одинаково точно и скрупулезно про них рассказать.

Есть и изюминка. Клубничка? В общем, удивила очень проникновенная и волнительная эротическая сцена за авторством нобелевской лауреатки. А потом вспомнил: я ведь и «Пианистку» Эльфриды Елинек читал)) Так что — нет, ничего необычного. Но великолепно, чего уж греха таить.

Автор рассказывает историю своей семьи, а поводом послужило то, что разыгралась метель, и она после школы не поехала домой на ферму, оставшись в городе ночевать у бабушки...

Очень суровая, даже жестокая история простых человеческих судеб. По словам Юрия Трифонова, «не о быте, а о жизни»... Правда, как и «вовремя поставленная точка» (Бабель), проникает в сердце глубже любого железа. Никто не знает своей судьбы. «Да и нужно ли знать?» — говорит бабушка рассказчицы. Сама рассказчица вторит ей: «Сейчас я знаю намного больше, а проку-то?» Действительно, есть о чем поразмыслить.

Сорокалетней женщине-литератору муж изменил с молодой училкой из его школы. Теперь, возвращаясь на поезде от родственников домой, женщина встречает мистика-розенкрейцера, который уверен, что они знали друг друга в прошлой жизни в средневековой Испании...

Упоительная история о самых глубинных и подспудных чувствах, движущих человеком. О бесконечном круговороте жизни и смерти. Удивительна способность Манро сопрягать космические философские бездны и сиюминутные проявления простого житейского существования. Тонкое кружево простертое над головокружительной глубиной. Здесь это выглядит, как смесь Чехова и Льва Толстого. Но это, конечно, у нее собственное мироощущение такое.

К учительнице на пенсии Дороти приехала на каникулы внучка Жанет, тоже учительница. Женщина она хоть и умная, но одинокая. Может быть, ей скучно в гостях у бабушки-провинциалки. Зато через дорогу живет красивый парень, диктор с местной радиостанции. И у пенсионерки возникает интересная идея...

Добротная трагикомедия нравов. Манро убедительно воссоздает внутренний мир семидесятилетней старухи, хотя сама была ближе по возрасту к ее внучке. Она как бы смотрит на жизнь своего поколения глазами человека другой эпохи. Тут и критика, и лирика, и добродушное подтрунивание над конфликтующими возрастами человека.

Как и положено по завету классика, Марракеш тут играет ту же роль, что и карта Африки в «Дяде Ване».

Хелен, пожилая госслужащая, вспоминает свое детство в начале века. Как ее травили и мучили одноклассники ,как она познакомилась и подружилась с забавной и милой семейкой своей служанки Робины...

Время и его методы воздействия на человека — одна из главных тем канадской нобелиатки, и этот рассказ не исключение. Героиня воссоздает по памяти навсегда исчезнувший мир и исследует тайные пружины его существования. При этом Манро использует придуманный ею метод рассказывания сразу двух историй, казалось бы не связанных между собой, но на самом деле в острый момент осознания оказывающихся между собой в неразрывном единстве. Казалось — оказалось. Квантовая спутанность различных реальностей и принцип неопределенности Гейзенберга, как основной императив человеческого существования.

Разлив затопил низину за городом. Две школьницы, Ева и Кэрол, решили покататься по талой воде, оседлав бревно, и вскоре нашли полузатопленную лодку-развалюху. Местные мальчишки решили ее починить...

Очень светлый и добрый рассказ про подростков. О свежести первых жизненных впечатлений, о пробуждении чувственности. Манро очень точна, добра и милосердна, тонкое понимание невинности человеческой души сквозит в каждой строке. Немедленно вспомнилось собственное босоного отрочество, до слез трогательно!

У преподавательницы в университете умер тайный любовник. Внезапно, от сердечного приступа. Она узнает об этом случайно и с трудом это известие переживает. Осталось чувство, сильное и страстное, и память о любви. И надо научиться жить дальше...

Ох и силища! Обычно такие жаркие страсти ассоциируются с молодостью, молодой горячей кровью. Но Элис Манро говорит — нет, любви все возрасты покорны! В центре рассказа будто бы только любовь, но ею автор не ограничивается, старается понять — что значит состояться в жизни, прожить не напрасно, полнокровно? Вообще, возможно ли получить, то о чем мечтал в юности и ранней молодости? Очень глубоко копает.

А уж парадоксальный финал, два раза ставящий все с ног на голову, это просто феерия! Мастерство высшей пробы!

Младший брат домохозяйки Вэлери Кэмерон — безалаберный лентяй. Мало того что не работает и сидит на шее у матери, так еще и вступил в секту «святых братьев» и теперь считает молитву главным делом своей жизни. Но вот мать попадает в больницу с сердечным приступом...

Рассказ, как часто бывает у Манро, умело сочетает в себе юмор и драму. Невероятно точно переданы мысли и чувства человека, мать которого лежит в больнице при смерти.

При этом дается яркая сатирическая картина хипповской секты. Манро, судя по всему крайне скептически относилась к нетрадиционным духовным практикам. Она смотрит на нью-эйдж глазами девчонки с фермы, которая действительно прожила много лет в единении с природой. И все эти выкрутасы «городских» кажутся ей фальшаком и блажью. И есть здесь много справедливого.

Престарелый аптекарь мистер Лаухид знакомится с молодым хиппи Юджином, который недавно пережил тяжелый нервный срыв. Юджин намеревается доказать торжество духа над плотью и перед всей честной публикой в ближайшее воскресенье пройтись по воде...

Рассказ хоть и современности, но тема времени, излюбленная у Манро, здесь также играет важную роль. Эпоха сменяет эпоху, но трагизм человеческого существования неизбывен. Как хрупок человек, но и ка он стоек! И слишком часто, прямо по слову поэта, победу от поражения почти невозможно отличить.

Удивительно точно схвачено в рассказе ощущение стремительной изменчивости бытия. Мистер Лаухид вырос на ферме в глухой канадской провинции в начале 20 века века. А теперь живет в сверхсовременном Ванкувере вместе с хиппи и прочими адептами нью-эйджа. Несовместимые, казалось бы, миры оказываются местом жительства одного и того же человека.

На окраине одной деревушки приземляется самолет, летчик собирается устраивать воздушные экскурсии для всех желающих. С ним знакомится пятнадцатилетняя горничная, которая впервые в жизни стала работать и жить вне дома.

Рассказ-мемуар о первой влюбленности. Удивительно светлое и доброе произведение. Путешествие в интимный мир 15-летней девочки. Лично для меня это экзотика не меньше, чем космический полет к Сатурну. Так что было очень интересно. Виртуозный рассказ от первого лица делает погружение в историю еще более полным.

Сорокалетняя учительница истории увидела в антологии современной канадской прозы рассказ своего первого мужа Хьюго, и нахлынули воспоминания о совместной жизни с ним, о молодости и упущенных возможностях.

Помимо виртуозной формы, рассказ поразил своей откровенностью. Без всякого цинизма и иронии скрупулезно анализируется обыденная женская психология. Да, мы, женщины, такие. Можем быть злопамятными и мстительными, двадцать лет не прощать одну-единственную ошибку. Можем презирать мужчину и одновременно завидовать ему. Я лично привык к самооправданиям женщин. Уж не знаю ,что они говорят в три часа ночи в бессонную подушку, но мне обычно заявляли:: а че такого? А меня-то за что, такую красивую?)) А здесь прям полное сморазоружение перед партией.

И еще. Мы привыкли к штампу ,что жизнь является материалом для творчество. Но каково это быть источником чьих-то вдохновений. Это бунт прототипа против того, чтобы быть всего лишь персонажем. «Этого недостаточно, Хьюго!»

Спустя тридцать лет в небольшой городок в глухой канадской провинции возвращается отпрыск некогда богатой фамилии Блейки Нобл. Сестры Десмонд, подруги его давней юности, возобновляют с ним знакомство.

Невероятно глубокая и волнующая история любви и предательства, жизни и смерти. Несколько десятилетий и несколько жизней свернуты в короткий свиток из двадцати пяти страниц. Шекспировская сила чувств уравновешена чеховской тонкостью психологического рисунка. Плюс виртуозная композиция и изящный юмор. Душераздирающее чтение.

Итак, «Лабиринт»...

Двадцать лет прошло с тех пор, как рухнула орбитальная Небесная Паутина и пала земная империя Солнечных Магнатов. Человечество находится на грани исчезновения. И теперь трем представителям молодого поколения землян предстоит борьба за новое возвышение рода людей путем участия в жестокой Игре на отдаленной планете. В противостоянии с представителями древних бессмертных рас решится — возможно ли будущее для человечества?..

Недавно смотрел на Ютубе лекцию астронома Вячеслава Авдеева, автора ютуб-канала «Улица Шкловского». Посвящена она была современным представлениям о грядущем терраформировании Марса (вывод лектора — это нафиг не нужно, проще делать обитаемыми астероиды). Вначале был дан обзор освещению этой проблематики в НФ. И лектор особо подчеркнул, что сама концепция и термин «терраформирование» были придуманы американским фантастом Джеком Уильямсоном.

Таким образом, идеи этого замечательного автора по сию пору живы в среде передовой науки. Но главное — по-прежнему живо и его художественное творчество. Чему блестящий пример вот этот вот роман «Лабиринт».

Надо сказать, что 1990 год — это пиковый подъем «волны постмодернизма» в американской фантастике. Ее гранды публикуют свои шедевры без всяких скидок. В этом же году выходит эмблематический роман в жанре стимпанка «Разностная машина» за авторством Уильяма Гибсона и Брюса Стерлинга, Ким Стенли Робинсон завершает свою «Калифорнийскую трилогию» «Золотым побережьем». В следующем году Майкл Суэнвик опубликует великолепный и небьюланосный «Путь приливов». И вот на таком фоне восьмидесятидвухлетний патриарх американской НФ Джек Уильямсон публикует очередной и наверно уж старомодный роман.

Но не тут-то было.

Это второй том дилогии о Старейших, бессмертных расах, основавших свои колонии в облаке Оорта на задворках Солнечной системы. То есть для землян они задворки, а для постсингулярных сообществ бессмертных — это оптимальная среда обитания. Они, напротив, жизнь на планетах считают отсталой и примитивной.

Роман является прямым продолжением «Взрыва жизни», главный герой Бенн Дейн — сын Куина Дейна из первой книги. «Лабиринт» начинается точно так же, как «Взрыв»: одинокий мальчик растет на планетоиде в ореоле и мечтает попасть на Землю. Я ,прочитав это, скуксился: старик плошает. А это была обманка. Потому что автор сразу же бросает читателя посреди бесплодных пустошей экваториальной Африки. Именно в этих некогда самых процветающих краях рухнула Небесная Паутина системы орбитальных станций и уничтожила почти все живое. По этим пустошам скитается полусумасшеднший самозванец Максимилиан Кван, из рода Солнечных Магнатов, и его дочь Роксана — Гепард. Она второй ПОВ этой истории. Третий герой — молодой Дон Диего Боливар, также незаконнорожденный Кван. Они выживают в самых суровых условиях, став настоящими дикарями, но мечтают о возрождении могущества Империи Земли. И совершенно сумасшедший шанс им выпадет, когда они знакомятся с мутным крокодилоподобным инопланетянином Небо. Надо только поучаствовать в жестокой Игре Клинка и Камня на отдаленной планетке в облаке Оорта. И там они встретят Бенна Дейна, который также решил принять участие в Игре.

«Лабиринт», по сравнению с первым томом, роман более локальный. Нет здесь крушений цивилизаций и схваток с киборгами — уничтожителями звездных систем. Но книга не менее яркая, сочная, напряженная и увлекательная. Потрясающие воображение картины космических бездн и инопланетных пейзажей, суровый постап на Земле, многообразие видов бессмертных, острый сюжет, невероятно трогательная и чувственная любовная история. На самом деле этот малоизвестный роман сильно выигрывает по сравнению с подавляющим большинством премированных и нашумевших на весь мир книг 21 века. Он короткий, но дерзкий и яростный. Писать такое в восемьдесят лет — сама по себе уникальная история.

Взять хотя бы образ Роксаны Кван. Какая же она крутая, сильная и сексуальная. Современные повесточницы просто бледные копии и пародии на настоящих тертых теток. Но не Роксана-Гепард, у которой и ум и нож одинаково остры. Надеюсь, что-то подобное создали на экране Джордж Миллер и Аня Тейлор-Джой из молодой Фуриозы в грядущем вбоквеле «Безумного Макса».

Мне, например, всегда были малоинтересны разные там планетяне и тема Контакта. Контакт есть и в романе Уильямсона, но он несет вспомогательную функцию. Автор идет вглубь проблематики. Его интересует прежде всего эволюция разума во Вселенной. И тут он поднимает проблему, над которой задумалась самая передовая наука наших уже дней. Возможно, мы все-таки первая высокоразвитая цивилизация в Галактике. Слишком рано мы возникли по меркам возраста Вселенной и слишком уникальны условия нашей среды обитания. Но это не повод для страха или отчаяния. Наоборот, это возлагает на человечество огромную ответственность по распространению разума на бескрайних просторах космоса. Колоссальные богатства бесчисленных миров ждут нас. И как же жалка мелкотравчатая грызня из-за крошечных ресурсов одной планеты. Путь Старейших — это путь совместного созидания.

Мало того. Я не зря упомянул выше грандов постмодернизма. Второй сюжетный стержень книги — это масштабная хакерская атака с катастрофическими целями глобального масштаба. (Так он опередил еще и Вернора Винджа с его получившим Хьюго эпосом «Пламя над бездной»). И тут опять старик Уильямсон показывает, что он находится на актуальной волне. Получается не хуже, чем у того же Уильяма Гибсона. Вот только он обходится без всяких стилистических финтифлюшек, которые оказались сиюминутными новациями. Его крепкая и брутальная проза сегодня кажется неожиданно более интересной, чем новомодные кунштюки сорокалетней давности.

Подытоживая, скажу, что эта замечательная книга держится на трех китах — художественной полифоничности, глубине и футуристичности идей и богатейшей фантазии автора. Восьмидесятилетний патриарх НФ, начавший свою работу еще до Золотого века, даст фору многим представителям новейших поколений и многому их может научить.

Если писать блёрб на обложку этого томика, можно было бы сформулировать так: «Это мудрая, добрая и грустная книга».

Мудрая потому, что ее написал в течение жизни человек, который много в этой жизни понял. Он из тех мудрецов, которые никого не поучают, но собственным примером дают очень важные нравственные и бытовые (бытийные) уроки. Как находится целые десятилетия в экстремальных условиях существования и не оскотинится. Как сохранить душу в обществе, где человек человеку волк. Как правильно и достойно отстаивать свои идеалы. И прочее, и прочее.

Добрая. Всю свою жизнь Буковски был ярым индивидуальным анархистом. Но в философском смысле эгоистом (Макс Штирнер «Единственный и его собственность») не был никогда. «Никто не страдает больше бедняков». Это заявил уже обеспеченный и очень популярный автор. Ему никогда не было наплевать на людей, он старался принести больше света и милосердия в этот мир. Просто любил быть один и печатать стихи на машинке.

Грустная. Буковски любил и ценил французских экзистенциалистов. И слова Сартра: «Жизнь — это трагедия, исход которой предрешен», наверно ему не были чужды. Во всяком случае, закрывая том его писем, они мне первые пришли на ум.

Книга лукаво названа составителем «О письме». Имеется ввиду — «О жизни». Потому что для Буковски жить было равно писать. Ничего другого он делать не желал. И несколько десятилетий потратил на то, чтобы завоевать это право. Обо всех перипетиях его трудной биографии в книге можно вычитать. Меня больше всего потряс его неоднократно повторенный рассказ о том ,как он зимой в холодной хижине писал огрызком карандаша слова на полях газеты, точно зная, что их больше ни одна живая душа не увидит. Такова была его тяга к творчеству!

Сборник будет крайне полезен молодым авторам. О том, КАК писать Буковски почти не говорит ,так как презирает всякое обучение письму. Садись, и пиши. Результат даст только адский труд, а вот как отстаивать свою творческую индивидуальность, как вести правильную писательскую стратегию — тут можно много почерпнуть из его писем.

Это невероятные уроки «длинной воли» и мужества, наконец!

Читать эту книгу (спустя восемь лет после покупки)) мне было интересно сразу по трем причинам.

Генри Миллер был кумиром моей молодости. Я его открыл в самом восприимчивом возрасте — в двадцать один год — и следующие лет шесть он был едва ли не любимым писателем. Я многому у него научился, прочитав почти все его главные книги, и в житейском смысле, и в творческом. Даже написал по его трудам курсовую работу для своей младшей сестры)) Так что, обратившись к его биографии, обрел словно возвращенную молодость. Вспомнил золотые деньки тех бесшабашных лет, и все такое...

Во-вторых это было поучительно. Не зря говорят, что внешнее сходство самое обманчивое. Если смотреть поверхностно, то Генри Миллер воплощает в себе все те черты, что я порицаю в своих соотечественниках уже многие годы, начиная с весны 2014-го, когда всем (думающим и не думающим россиянам) пришлось делать выбор и объявлять о своей жизненной и политической позиции.

Миллер с детства и до гробовой доски ненавидел свое отечество и своих соотечественников, презирал, считал ничтожествами и придурками. Превозносил Западную Европу, как место силы и свободы. Был сугубым эгоистом, упорно аполитичным, пацифистом — готов был примирится хоть с Гитлером, лишь бы не было войны.

Но все это, оказывается, не смотря на как-будто бы глубинные воззрения — только поверхность и внешние плоскости души. Главное — цель и то, как ты ее достигаешь. Все свою жизнь он при этом считал главным своим идеалом освобождение всего человечества, каждого человека во всех точках планеты. Он был против всех войн — а не только против тех, которые ведет его страна. Осуждал любую цензуру, а не только ту, что против него направлена. Не был ни шкурой, ни двуличной и циничной дрянью, для которой только собственное благосостояние имеет значение. Короче — был полной противоположностью идейной верхушки современных русских либералов. Значит ,среди людей, ратующих за индивидуальную свободу, могут быть достойные, умные и трезвые люди.

Кстати, об этих райских птичках. Третья причина полученного мною удовольствия от этой книги — это радостное удивление. Ее автор, Александр Яковлевич Ливергант, был много лет сотрудником, а потом и возглавлял журнал «Иностранная литература» — один из оплотов московской либеральной тусовки. В ней же подвязались другие всем известные персонажи, вроде Бориса Акунина и Сергея Гандлевского.

А ведь большая часть сознательной жизни Генри Миллера прошла на фоне истории СССР и его глобального противостояния с Западом, Холодной войны и прочего. И Генри Миллер при этом много общался с русскими эмигрантами, несмотря на якобы аполитичность был в курсе всех дел. Постоянно бил тревогу по поводу угрозы ядерной войны и наступления на свободу слову. Тут-то его биограф и мог бы, даже сильно не отходя в сторону, разлиться соловьем о «жестоком тиране Сталине», «кровавой гэбне» и прочих ужасах большевизма. Можно было бы подумать, что редакция «Молодой гвардии», издавшая эту книгу, ему бы такого не позволила, ведь они и Захара Прилепина издают. Однако публиковали же они в эти годы книги Валерия Шубинского и Олега Лекманова, совершенно упоротых русофобов, ненавидящих и русский народ, и его историю. (Что там! Буквально десять дней назад я прочитал биографию Федора Сологуба, вышедшую в серии ЖЗЛ в том же году, что и книга Ливерганта. Там молодая да ранняя авторка завела песню о «кровавом сталинском рэжыме», описывая Российскую империю конца 19 века, не смогла утерпеть и дождаться пока биография Федора Кузьмича доберется хронологически до эпохи Революции).

Однако, ничего подобного в работе Александра Яковлевича нет и в помине (недалекие критики любят ругать книги за то, чего в них нет, а я буду за это хвалить)) Ум, талант и такт биографа просто поражают и заряжают своей энергией. А.Я. Ливергант показывает свое глубокое понимание жизни, людей и как все на грешной земле устроено. В книге масса метких и тонких психологических наблюдений, поданных без нравоучения и назидательности. 70-летний автор не является ни разу, ни консерватором, ни пуристом. О любвеобильности и безбашенности своего персонажа пишет с юмором и добротой. Никаких иллюзий по воду американских идейных установок и европейских ценностей не испытывает. Имеет четкие критерии и представления о добре и зле. Не заискивает и не пресмыкается перед любым вздорным лозунгом только из-за того, что тот донесся со стороны заката солнца. Свободой мысли и нравственной честностью он больше напоминает своего героя, чем пробирочных апологетов «чувства собственного достоинства» из близкого окружения.

В общем, и Генри Миллер, и автор его биографии в очередной раз дали мне урок того, что мир на черное и белое не делится. Не важно ,какие ты политические или идейные взгляды разделяешь. Ты человеком, гуманистом оставайся, мысли трезво и реально и для общества и дела достижения всеобщего светлого будущего ты не безнадежен.

Сама эта книга для меня эпос об утраченном времени. Восемь лет на полке простояла, прежде чем я ее вчера дочитал.

По жанру это биографический очерк. Основная концентрация на личности и жизни Пруста. О времени, обществе, в котором о н жил, об особенностях творчества сказано сжато и кратко. А ведь и эпоха была изумительная и персонажи очень яркие, достойные того, чтобы о них рассказали подробнее (что Пруст и сделал, собственно).

Из книги неясен масштаб вклада главного героя в мировую культуру, больше похоже на разросшееся предисловие к изданию его эпопеи. Хочется копать глубже, узнать больше.

Но для первого приближения сойдет. Написана книга умно, тактично ,с любовью к объекту исследования. Читать приятно. Буду продолжать знакомство с жизнью и творчеством замечательного классика модернизма.

П.С. дело, конечно, вкуса, но кажется я понял истоки гомосексуализма Пруста. В томике обильно представлены фотопортреты подруг Пруста и важных для него женщин. Все как одна — страшенные! Просто ужас какой-то. И это аристократки, плюс высший слой буржуазии! Сытые и ухоженные дамы, причем принаряженные специально для фото. И вот такой кошмар)) На их фоне мужчины по крайней мере симпатичные (хотя в этом я точно не эксперт)). В общем, у Марселя особо выбора-то и не было))

Итак, «Взрыв жизни»...

Он был рожден в глубинах космоса, в ледяных пустошах Облака Оорта. Там, на форпосте человечества, крохотная колония пытается выйти на связь с таинственными пришельцами, живущими в открытом пространстве. Куин Дейн, выросший на маленьком снежном шарике и видевший Солнце лишь далекой искрой и не подозревал, что однажды ему предстоит стать воином в самой важной битве в истории Земли...

Это замечательный роман не только по своему внутреннему содержанию, но и по тому, когда и как он был создан.

Джек Уильямсон — корифей фантастики — был популярным автором еще «золотого века», публиковаться начал и вовсе в конце 1920-х годов. К середине восьмидесятых он уже в преклонном возрасте. И при этом написал не только умный и увлекательный роман, но еще и находящийся на передовом крае тогдашней жанровой повестки. Впрочем, и сейчас книга ничуть не устарела. «Взрыв жизни» вышел в один год с «Нейромантом», но ни за что не скажешь, что далеко не мальчик уже Уильям Гибсон Уильямсону во внуки годится. Настолько много энергии и страсти в романе престарелого писателя.

Больше того, если проблематика, миростроение и антураж классического киберпанка, не то чтобы поблекли, но растворились в нашей актуальной повседневности, то вопросы, поднятые Уильямсоном еще только становятся передовым краем науки и человеческого знания, мы едва начали их всерьез задавать Мирозданию.

«Парадокс Ферми», Великий Фильтр, уникальность и многообразие жизни во Вселенной — фундаментальность и сложность этих проблем буквально в последнюю пару десятилетий стали как следует осознаваться. И тематика эта только усложняется, чем дальше и чем лучше мы вглядываемся в просторы космоса. В романе Уильямсона вся эта гносеологическая и онтологическая сложность отражена более чем адекватно.

Он даже транснептуновый шарообразный объект назвал планетой-карликом более чем за двадцать лет до того, как этот термин был озвучен на мировом астрономическом конгрессе!

А сюжет-то какой! От маленькой колонии на краю системы до пред-Сингулярной Земли, объединенной в планетарную империю потомками Дома Романовых (у всех них хищный нос — наследие Григория Распутина!).

Тут тебе и невероятные сверхразумные расы пришельцев из другой галактики, и космические битвы, и всемогущие киборги — уничтожители целых звездных систем. Невероятно продвинутые биотехнологии, орбитальные архипелаги, космические лифты и апокалипсис мирового масштаба.

И все это пышное великолепие уместилось всего на 270 страницах, а не в многотомной опупее на тысячи страниц, как у нынешних принято. И нигде нет и следа торопливости, скомканности и прочих композиционных косяков. Ведь мастер же писал!

С удовольствием прочту и продолжение дилогии, очень интересно, куда, по мнению Уильямсона, человечество вырулит?

Благое дело делает Андрей Бурцев, став издавать позднего Уильямсона, низкий ему поклон за это! Надеюсь, опубликует его в полном объеме. Оно того стоит!

Интересная судьба у этой повести. Иван Сергеевич писал ее с перерывами десять лет, а в тексте всего-то чуть больше 30 страниц. Чем-то она ему была важна и дорога. Чем же?

Центральная фигура — Алексей Петрович — пробирочно чистый «лишний человек», таким он был задуман с самого начала. Однако отношение к нему автора менялось с годами, образ усложнялся. Постепенно из фразера и бездельника, он превратился в трагическую фигуру интеллектуала, бессильного бороться с гнетущими мерзостями окружающего бытия, все про все понимающий, но гибнущий понапрасну. Казалось бы, любовь к хорошей женщине может его спасти, но в результате любовь его и уничтожила.

Рядом с ним вырастает равновеликая фигура Марьи Александровны, «философки». Настоящей «эмансипе», которую отсталое общество пытается обкарнать под свой уровень или, в случае неудачи, заткнуть рот навсегда. Об ужасной участи умных и талантливых женщин в тогдашней России Тургенев не побоялся, как впрочем и всегда, сказать громко и открыто. И голос его был услышан — сила таланта! И это произведение было одним из многих факторов, которые постепенно повернули заросшую тропу отживших и устаревших устоев в нужную сторону. Конечно, это большевики впервые в мире уравняли в правах мужчин и женщин, дав нашим прабабушкам полную свободу для развития, но кто большевиков воспитал? Классическая русская литература.

Так что не устаю я кланяться в благодарности великой тени Ивана Сергеевича Тургенева. Очень большой вклад внес он в духовную и интеллектуальную эволюцию нашего народа.

Но эта давнишняя повесть, частью основанная на фактах из жизни самого Тургенева (на его романе с Татьяной Бакуниной, например), во многом и до сих пор не устарела. Это касается и «лишних людей», якобы, бессильных бороться с негативными тенденциями в общественной жизни и трудности общения мужчин и женщин, сколько бы волн феминизма с той поры ни прошло. Чтение Тургенева помогает думать и духовно обогащает.

Известный достоевед Игорь Волгин заканчивал каждую передачу своего цикла «Игра в классику» призывом: «Читайте и перечитывайте классику!»

Дельный совет, я вот «Свадьбу Кречинского» после первого прочтения не понял. Основная интрига показалась уж очень простенькой. Подумаешь, явный мошенник Кречинский решил с помощью хитрости и обмана жениться на миллионном приданном. Однако успел провернуть только одну аферу, как тут же был схвачен за руку, и все планы его рухнули. По сравнению с этим, пьесы Чехова кажутся изощренной «елизаветинской драмой».

Увидеть все в правильном свете мне помогли драмы и комедии Тургенева и Островского, которые я в последние пару лет читал очень внимательно. Они научили меня, что в подобных драматических картинах главное не сюжет, а глубина проработки образов и раскрытие характеров персонажей.

И в таком ракурсе — «Свадьба Кречинского» сплошное пышное великолепие.

Сухово-Кобылин показывает размежевание в загнивающей крепостнической России верхушки правящего класса. Здесь нельзя все свести к разлагающему влиянию подлого чистогана. Оказывается деньги и власть деньгам и власти рознь.

С одной стороны конфликта мы видим тружеников-дворян Мещерского и Нелькина, с другой — паразитов Кречинского, Расплюева и Атуеву (фамилия-то какая — «Ату ее«!) Одни стараются повысить общее благосостояние и навести порядок в стране. другие просто прожигают жизнь в самых комфортных для себя условиях. Им безусловно не по пути, и от того, чья возьмет верх, зависит судьба России.

Характеры не уступают судьбоносной глубине конфликта.

Кречинский — это бывший законодатель мод среди «золотой молодежи» и высших аристократических кругов. Но помимо этого он владеет приемами сравнительно честного отъема денег, то есть это яркий прообраз одновременно и Николая Ставрогина из «Бесов», и Остапа Бендера из известной дилогии. Мошенник-титан, если можно так выразиться. И спасет его в финале, как и Бендера со Ставрогиным, именно русская женщина.

Ничтожный шулер Расплюев, готовый за копейку мать родную продать, силен и страшен своей безудержной отмороженностью и беспредельщиной. Произвол ,ограниченный чужими кулаками, вот единственный модус операнди, что он признает.

Помещики-деятели Мещерский и Нелькин — это скорее планы хороших людей, светлый идеал автора, чем типы взятые из жизни. Но они заметно и органично высветляю мрачно-сатирический тон пьесы. Не дают впасть зрителю-читателю в отчаяние от картины чудовищного падения нравов.

Очень интересен образ Лидочки Мещерской. Большую часть пьесы она пустая двадцатилетняя барышня-провинциалка, но на последней буквально страницы вдруг совершает мощный поступок и высвечивает в себе потенциал сильной личности.

И как раз тут скрыта философская противоречивость пьесы. Зло не наказано в следствие как раз силы и широты русской души, готовности примирению и одновременно проявлению возвышенной гордости. Мы слишком готовы к проявлению милосердия к поверженному врагу. Но какова цена за столь красивое проявление благородства? Тут есть о чем крепко задуматься.

В общем, издевательское название придумал Александр Васильевич Сухово-Кобылин для своей трилогии — «Картины прошедшего». Не удивительно, что оно не обмануло, а только разозлило цензуру. И 170 лет спустя его пьесы не устарели. Конфликт, характеры, социальные модели поведения — все узнается с первого взгляда. Если не искать в этих произведениях увлекательных приключений, а больше смотреть на многообразие проявлений в них живой жизни, очень много для сея почерпнуть можно.

П.С. Небольшое уточнение. Примечание на этой странице неверно. Премьера пьесы состоялась в ноябре 1855 года. А вот первая публикация состоялась в декабрьской книжке «Современника» за 1856 год.

Только гений может себе позволить так разбрасываться шедеврами. Иван Сергеевич и вовсе не хотел печатать никаких отрывков из неудавшегося романа «Два поколения». Но нужно было поддержать хороших людей, которые затеяли новый журнал «Москвитянин», а под рукой ничего готового не было. При этом он сообщал в письме о своих сомнениях: мол, наверно устарело уже это произведение, точнее отрывок из оного.

Устарело? Хм-м. Я не понимаю, как может устареть текст в котором нет ни одного лишнего слова, а те что есть — каждое — сияет, будто бриллиант. Невероятное сопряжение точнейших частностей, которые собираются в единый грандиозный ансамбль. Это драматургия высшего уровня — Шекспир, Гете, Чехов, такой вот ряд. Как и в своих сценах, Тургенев, практически не используя, слова автора, а все отдав на откуп самим персонажам создает невероятно живые, выпуклые, сочные типы. Которые узнаются, как родные.

Что касается содержания, устарело ли? Прошло 160 лет... Вот у меня крайне многообразный трудовой опыт во множестве сфер экономики (только не в тяжелой промышленности). Я участвовал в сотнях собраний, заседаний и мозговых штурмов. И что такое гнев разъяренного начальства, знаю прекрасно. Зуб даю — Тургенев написал невероятно правдивую картину разноса подчиненных руководством. Я на такую вот психованную самодурку, как Глафира Ивановна в отрывке, два года проработал. Ведрами из нас кровь пила! Все как по писаному. И ведь никак не абстрагируешься и не избежишь, если от подобной гадины твоя жизнь зависит. И Тургенев это тоже очень верно отметил. Любой наглец или нахал будет стоять по стойке смирно и терпеть, как шаловливый приказчик Павел, в рассказе.

Но есть одно различие. Мы привыкли к буржуазным порядкам — капиталист переживает за эффективность вложения своего капитала, за дело, на карту которого он тоже свою жизнь поставил.

Но эта-та кикимора болотная, паразитка Глафира Ивановна, она ведь ни копейи не вложила в свое поместье, пальцем не шевельнула ради дела. Как и все крепостники, получила в наследство землю, дом, хозяйство. И только хапала и жрала в три горла, ничего не отдавая взамен. О ее деятельности автор сообщает в резко сатирических тонах, причем заставляет саму героиниху во всем признаться. Послушать ее планы по хозяйству — маниловщина чистой воды, бред ничего не соображающей кретинки. Собирается свое поместье превратить в образцовое хозяйство мирового значения и управляет им так, будто под ее началом Римская Тетрархия IV века нашей эры.

А реальную работу делают рабы-управители и неугодный родственник по мужу.

И ведь это точнейший портрет матери Тургенева, подумать страшно, что он пережил в детские и юношеские годы. Не удивительно, что он так и не женился, натерпевшись от скудоумной садистской бабенки.

Ничуть ,короче, сей отрывок не устарел, и неизвестно, когда устареет. Разве что при коммунизме, да и то...

Молодой дворянин Борис Андреевич Вязовников, поиздержавшись на службе в Санкт-Петербурге, приезжает в родное имение, чтобы наладить хозяйство и сделать его более прибыльным. Там он знакомится с соседом Петром Васильевичем Крупицыным, старше его на несколько лет. Одному в деревне скучать тоскливо, а вдвоем веселее будет. И шла жизнь двух приятелей своим неспешным ходом, пока Крупицину не пришла в голову идея женить своего молодого соседа...

Находясь в ссылке, Иван Сергеевич Тургенев продолжил поиски новых форм, пытаясь отобразить современную ему действительность, что подобно кипящей магме собиралась вырваться из-под мертвого панциря правления Николая Палкина. Засел он было за роман «Два поколения», но дело не пошло, черновики были уничтожены. И вот ровно через год после «Постоялого двора» осенью 1853-го он меньше чем за месяц пишет повесть «Два приятеля». Если в «Постоялом дворе» поиски новых форм носили несколько абстрактный характер, Иван Сергеевич широко загребал, то в «Приятелях» он конкретизировал задачу.

Написал было повесть в совершенно гоголевском духе. И ироничный стиль, и метод — например, показ персонажа через предметы, его окружающие, — и даже сюжет: женитьба и объезд местных уездных помещиков, все это явное влияние Гоголя. Однако, ближе к середине повести и сам Борис Андреевич Вязовников вдруг начинает соотносить себя с Евгением Онегиным, и тон повести меняется с ироничного на элегический, а там и до трагедии рукой подать. Появляются неожиданные персоны отставного моряка Сергея Петровича Барсукова, который своей глубиной и зрелостью резко выламывается из ряда комичных провинциальных пустобрехов, и его дочь Верочка — совершенно непонятная личность.

Тихая, покладистая, послушная, трудолюбивая, сильная, гордая, духовно глубокая, не красивая, но невероятно симпатичная и обаятельная.

Критики и друзья Тургенева (в общем-то это были одни и те же люди, узкий круг передовой дворянской интеллигенции) ничего в ней не поняли. Вязовников — «лишний человек», помещики — сатирические типы, среда заела, народ угнетенный, а вот Вера Барсукова — это что вообще такое? Бледная тень, неудача автора?

А Тургенев просто сильно опережал свое окружение из «передовых людей». Он уже создавал литературу будущего, составившую мировую славу русской классики.

Вера Барсукова — это прототип всех «тургеневских девушек», первый абрис. За ней последуют Лиза Калитина и Елена Стахова, которые в свою очередь воспитают героинь Русского освободительного движения, таких как Вера Засулич и Софья Перовская.

И сам Вязовников — это новый этап в осмыслении типа «лишнего человека». Образ усложняется и лишается всех романтических черт, присущих Евгению Онегину и Григорию Печорину. От него до Рудина рукой подать. И его нелепая гибель, столь сильно смутившая и раздражившая критиков, как бы предвосхищает глубоко трагические финалы тургеневских борцов за светлое будущее.

Форма повести — также маркер рубежности, перехода к новому стилю. То, что русская литература якобы имеет две ветви своего развития — пушкинскую и гоголевскую, это более поздняя придумка. Эпический реализм или сатира с уклоном в гротеск и фантастику — вот перед каким выбором стоят авторы. Но реалисты первого поколения ратовали как раз за синтез этих двух методов. Белинский это декларировал в статьях ,Тургенев воплотил в своих зрелых художественных шедеврах. В «Двух приятелях», он пока ищет способ синтеза. Так что получился некий конструкт — Гоголь в первой половине повести, Пушкин во второй.

Ну и напоследок про наше любимое, трагическое и мучительное «сейчас». Вязовников — это «лишний человек». Так его поняли первые же читатели, еще до публикации повести. Тургенев много внимания уделил этим «лишним» персонам. К концу двадцатого века казалось, что они — приметы давно ушедшей эпохи, седой древности. Слишком бурные социальные потрясения произошли с тех пор, слишком демократизировался общественный уклад, чтобы человек не нашел себе занятие по душе, которому можно отдать все силы, да с большим прибытком.

А не тут-то было. История России — спираль. И вот, как и 170 лет назад, настала для нас пора суровых испытаний. И общество — прежде всего его верхушка и ее преданный электорат — разделилась на два ожесточенно противоборствующих лагеря.

Есть лагерь консерваторов, которые пытаются мучительно придумать ,как бы так победить, а для этого все переменить в свою пользу, чтобы ничего не менялось ,и можно было бы по-прежнему сосать кровь из недр и из народа и «самим царствовать и всем владети».

Есть либералы, мечтающие установить над Россией протекторат Запада, а самим пристроиться при режиме интервентов гауляйтерами и капо, чтобы опять-таки иметь свой гешефт и «крышу».

И битва меж ними идет не на жизнь ,а на смерть.

А есть — о, да! — вдруг появившиеся «лишние люди». Это патриоты, которым больно смотреть на то, что происходит с Россией, больно и страшно за наш народ и его будущее (ну, и за себя и своих детей, конечно, страшно). Эти «лишние патриоты» мешают обоим лагерям, путаются под ногами, взывают к гуманизму, и каким-то идиотским правам, взыскуют какую-то дурацкую Правду. Готовы и отдать все, что имеют (а имеют они немного) на правое дело и самую жизнь отдать (и отдают!) за Отечество и други своя! При этом не имеют они никакой поддержки, никакие владетельные силы — ни явные, ни тайные — за ними не стоят. И судьба их крайне сомнительная, как и их правого дела.

Так что уроки из творчества Тургенева мы можем извлечь самые насущные и актуальные. Этот светлый гений может помочь укрепить дух и волю, так необходимые сейчас всем совестливым людям.

У Ивана Сергеевича Тургенева было потрясающее чувство «Цайтгайста» — Духа времени. Возможно, это результат обучения в германском университете в самую восприимчивую пору жизни — в юности, а может это природный дар, или все вместе.

В середине 1850-х годов Россия подошла к важному рубежу, который будет определять всю дальнейшую ее историю. Назрела потребность в кардинальных переменах, их, может быть даже не осознавая, со страхом и нетерпением ожидали все слои общества. Кто-то противился, кто-то мечтал об оных, но жить дальше в атмосфере тотального подавления любой живой жизни далее было невозможно. И грянуло!

Как всегда на Руси, все одновременно — война с объединенными силами Запада и Востока, смерть старого императора-тирана, глубочайшие экономический, политический и социальный кризисы. Русские люди быструю езду неспроста любят, по-другому не умеют: раз уж запрягли, отчего не погнать?!

Как и всякий русский гений-пророк Иван Сергеевич Тургенев был всегда немного впереди, как горьковский Данко, другим освещая путь. Еще в 1852 году, закончив цикл «Записки охотника», он понимает, что как прежде писать нельзя, «старая манера» исчерпала себя, требуются новые формы, новый стиль. Иначе будет не отобразить грядущих эпохальных событий.

Весной того года в полицейском СИЗО, куда его отправили за некролог Гоголю, он пишет повесть «Муму» с его центральным символом порабощенного русского народа — немым богатырем Герасимом. А осенью, после отправки в ссылку в родное поместье, на лоне русской природы пишется «Постоялый двор».

Это рубежное произведение по всем параметрам — и в форме, и в содержании. Начинается оно как физиологический очерк 1840-х годов об успешном кабатчике-«дворнике», дальше следует следует драматическая схватка двух героев-идеологов, прям как в «великом пятикнижие» Достоевского, а завершается все высоким крещендо символической прозы, которая станет модной только полвека спустя.

Помимо чувства Цайтгайста Тургенев владел еще и потрясающей способностью сливать воедино индивидуально-психологическое, типическое и символическое в своих героях и драматической связи между ними. Взять хотя бы двух центральных персонажей повести, «дворников» Акима и Наума. Тут тебе и мучительный переход России из феодальной формы хозяйственного уклада к капиталистической, и схватка русского правдоискателя и хваткого дельца, и личная драма стареющего мужчины и молодого ухаря-сердцееда.

А все близкие и далекие двух антагонистов! Хищница Кирилловна, столичная штучка Авдотья, сожранный бытовухой тихий интеллигент Ефрем, старик Петрович, который все понимает, но предпочитает не вмешиваться, безвольная помещица-паразитка Лизавета Прохоровна. Какие типы, какие лица!

А невероятная композиция с постоянными скачками таймлайна! Под конец текст приобретает черты настоящего триллера, с внезапными вспышками сверхнасилия. Вообще по атмосфере и структуре повествования эта повесть мне напомнила фильмы Тарантино (даже мотив мести там имеется!), он бы смог сделать отличную экранизацию «Постоялого двора». А написано-то заметим за 160 лет до выхода «Джанго освобожденного» и «Омерзительной восьмерки«!

Невероятный по своей высоте и пафосу символический финал — русский мужик Аким странствует по свету, весь обращенный в грядущее и неизвестно еще сколько ему странствовать и искать правдивой и праведной жизни. До сих пор идет и до сих пор ищет. И что-то конца края его мытарствам не предвидится...

Напоследок не могу пройти мимо острокритической нотки, наличествующей в повести. Даже выдрессированным ЕГЭ школьникам известно, что Тургенев был западником и либералом, представителем высшего слоя и правящей элиты. В «Постоялом дворе» есть только один социально близкий ему персонаж, написанный в крайне негативных, сатирических тонах. Это Лизавета Прохоровна Кунце, хозяйка Акима, владетельная барыня, вершительница судеб подневольного ей быдла. Слабая, безвольная, жадная, трусливая, высокомерная самодурка. Немка по сути своей и русская дрянь по повадкам и замашкам. О России она и вовсе не думает из-за узости кругозора, а на русских людей в общем, и в частности ей глубоко плевать. Все, что ей интересно — личный комфорт и бесконечное приобретательство.

Короче — готовый портрет современного русского западника и либерала. Из верхнего слоя этой публики, из самозванной элитки. Из узкого круга грантожоров и распильщиков госбюджета, а также сонма тех, кто хочет к ним примазаться.

Западник и либерал старой закваски — Тургенев — подобных типов презирал и на дух не выносил. Бичевал и в текстах, и в публичных диспутах. Сам он был не из таковских. Не просто любил Россию, он был Россией — Россией Акимов, Авдотий, Петровичей, Ефремов и тьмы прочих простых людей, взыскующих простой земной правды.

Читайте Тургенева, для души и ума очень полезно!

Итак, «Покинутый»...

Сторожевую Станцию на орбите Сатурна оглашают тревожные сигналы сирены. Приближается огромный космический корабль. Судя по конфигурации и траектории движения, это пришелец из другой звездной системы. Капитан станции строит на этого визитера грандиозные планы по карьерному росту, но у его старпома Джона Сабо возникает свой собственный дерзкий план...

Очень страшный рассказ о будущем, в котором вся власть над человечеством безраздельно захвачена военной фашистской хунтой. Рабы бесчеловечной системы проявляют худшие человеческие качества — эгоизм, агрессию, тотальный страх. Взаимная ненависть и слепое подчинение любым изуверским приказам — основные мотивы их поведения.

Алан Нурс показал интересный тип рядового фашиста. Не безвольная марионетка с промытыми мозгами, не упоротый фанатик, а закуклившаяся во внутренней эмиграции личность, которая смотрит на все остраненно и сквозь призму разъедающей души иронии. Сам себя этот тип считает внутренне свободным, но на самом деле является слепым орудием чужого произвола и рядовым винтиком в машине всеобщего подавления. И только экстраординарная ситуация может вырвать его из колеи механического существования.

Несмотря на трагический финал, добрый доктор Нурс оставляет читателю все же толику надежды. Человеку только дай шанс сделать экзистенциальный выбор, и вечная тьма социальной ночи озарится сполохами рассвета.

Невероятно актуальный рассказ в наши дни. Чем больше читаю Нурса, тем больше вижу в нем настоящего фантаста ,который очень точно и многогранно предсказал грядущие испытания, уготованные человечеству.

Удивительная слепота, прямо кафкианство какое-то! Буквально накануне шерстил на сайте библиографию Франца Кафки в поисках альтернативных переводов «Процесса» и не обратил внимания, что сегодня у него юбилей — 140 лет. Хорошо, что в ТГ-канале АСТ об этом написали.

Лучший способ почтить память замечательного автора — прочитать какое-то из его произведений. Думал было замахнуться на его крохотный дебютный сборник «Созерцания», но понял — нет, мудрено. Без подготовки такое не осилить.

Но ведь есть же его хрестоматийный короткий текст, который я читал лишь однажды в молодости, пожалуй что еще в прошлом веке, когда только открыл для себя этого титана модернизма.

Сейчас меня поразила бытовая и психологическая зоркость Кафки ,которого обычно трактуют как философа-абсурдиста. Молодой Герман Бендеман собирается жениться, у него недавно мать умерла, друг загибается в далекой России, отец сильно сдал, а при этом бизнес процветает. И всему уделено должное внимание автора, какие тонкие нюансы чувств и мыслей! Все это из собственной души и разума писателем взято, верно подмечено тонким наблюдателем.

Рассказ написан в 1912 году. 13 августа того же года Кафка знакомится с Фелицией Бауэр и влюбляется. У невесты Германа в рассказе и инициалы характерные — Ф.Б.

Однако в отличие от Кафки его персонаж не выдерживает накопившихся жизненных трудностей. Следует жестокая и абсурдная ссора с отцом, а затем нелепая гибель. Ровно на середине рассказа психологическая новелла во вкусе Мопассана превращается в какой-то адский цирк, словно брошенный «милым другом» — Ги де — текст доверили закончить Даниилу Хармсу. Откуда это в герметичном закукленном якобы тексте, без знания биографии Кафки не понятном?

Ответ очевиден. Ну, очевиден-то он, очевиден, но не нашим либерально мыслящим гражданам. Меня не устает поражать их маня-мирок и карго-культ, вокруг него выстроенный. На каждый чих, принесенный ветром с западного берега Немана они готовы в ответ тут же начать платить и каяться, бросаясь при этом в поистине русский безудерж. Устроят пляски с бубнами под завывания мантры: «Сталин-Сталин-Сталин-Сталин-Сталин!» Когда за ум возьмутся, и возьмутся ли?

Не надо далеко ходить за ответами. Кафка, конечно, интересовался Русской революцией, Ленина внимательно читал на немецком, но у него было своих проблем полно. Он точно отразил свое время и свой социальный круг, а потому и стал всем заинтересованным близок и понятен.

В Австро-Венгрии была своя революция, свой социальный и политический слом и свои гекатомбы жертв. Но рассказ даже шире загребает.

Это действительно Приговор. Целой эпохе, целому миру. Выкрик пророка в невероятно точной художественной форме.

Вот у нас над всем континентом царит «Бель эпок», Прекрасная эпоха, тишь да гладь, «Европа кружится в вальсе,« и тут — бац — август 1914-го! Первая мировая, стотысячные мясорубки, крушение четырех империй, разруха, голод, чума, от 20 до 40 миллионов погибших. И отправили на смерть миллионы таких вот Германов Бендеманов именно свихнувшиеся от эгоизма и жадности, отжившие свое отцы.

Герман Бендеман, когда сидел у себя за столом и писал письмо другу, тоже ничего о своем ужасном будущем не знал.

Поразительная прозорливость тихого чиновника. Его метод — просто сиди за столом, и мир сам тебе откроется — кажется, действительно работал.

Начинается этот кошмарный пророческий вопль так: «Было чудесное весеннее воскресное утро.»