Евгения Некрасова «Кожа»

09.04.2024. Кожа. Евгения Некрасова. 2021 год.

Хоуп чернокожая рабыня, рожденная на плантации сахарного тростника. Домна светлокожая крепостная, появившиеся на свет в русской деревне. У обоих не легкая жизнь с большим количеством притеснения и угнетения. Кто бы мог подумать, что эти две разные, но схожие девушки столкнуться в северной стране.

А по началу книга даже затягивала. Интригующий сюжет, две героини с тяжелой судьбой, неплохой, хоть и искусственно упрощенный стиль текста. Но чем дальше шло повествование, тем больше произведение вызывала отвращение.

В сюжете стали появляться странные события:

Страдания и жизненный путь героинь, да и они сами как-то слабо вызывают сочувствие из-за обезличенного описания. Как будто бухгалтерская книга расхода и прихода, просто факты без особо эмоциональной окраски. Понятно, что такое повествование, как и блеклость мира, сделано для большей сосредоточенности на главных персонажах. Но если Хоуп хоть немного раскрыта и показывает какое-никакое развитие, то Домна почти все книгу аморфна и сдвинута на второй план.

Текст, который на старте казался занимательным, уже на середине было неприятно читать. Все эти бесконечно повторяющиеся работающие-неработающие, громоздкие конструкции типа Хоуп в теле Домны, Домна в теле Хоуп и прочие авторский эвфемизмы и примитивизмы, бессмысленно растягивают текст и убивают остатки красоты и легкости. Герои страдают, пусть страдает и читатель. Порой создавалось такое впечатление, что текст изначально писался для того, чтобы легко можно было перевести и, не дай боги, не обидеть какое-нибудь меньшинство.

А еще странные выбор темы, как будто автор пишет не про то, что хочет сказать, а про то, что модно говорить.

3 из 10.

P. S. Почему комариха, а не комариня?

Ах ты, кожа моя, кожа

«мои пра-пра-прародители были рабами,

я из кожи вон лезу, чтобы от них отличаться,

хожу в офис на работу,

...она — основная доступная мне форма рабства»

«Кожа» замечательно сильная и стильная декларация интерсекфеминизма (напомню интерсекциональный феминизм борется не только за права женщин, но против всех видов дискриминации, включая классовое, кастовое, расовое, семейное насилие). Мне не встречалось более яркого и цельного высказывания на эту тему не только в отечественной, но и в зарубежной прозе, которой читаю немапо (не могу не вспомнить нашумевшей «Силы» Наоми Алдерман, в сравнении с этой книгой откровенно слабой, извините за каламбур).

В «Пилотных словах» вступления Евгения Некрасова, возможно вспоминая претензии к Дженин Каминс по поводу «Американской грязи», какое-де имела право писать о мексиканских нелегальных мигрантах, не будучи одной из них. Так вот, писательница говорит о том, что право писать о русских крепостных крестьянах есть у нее в силу происхождения. Что до права писать о чернокожих рабах Америки — его дает общность рабского опыта.

И да, это невероятно круто. Ну, хотя бы потому, что провести параллли между положением русских крепостных и американских чернокожих рабов приходило в голову многим, но взять и поставить знак равенства — такого еще не было. И, как в случае всех гениально-простых вещей, увидев раз, развидеть уже не сможешь.

Я не могу сколько-нибудь подробно рассказать, каким образом это ей удалось, не испортив вам предстоящей радости от чтения/прослушивания, в книге очень плотно все упаковано, и она, несмотря на декларативность, в первую очередь замечательно интересная история. Могу лишь сказать, что Россия романа не вполне наше многострадальное отечество — говорящие зайцы и медведи действуют здесь наравне с людьми,

И совсем немного о стиле. Я уже говорила, рассказывая о «Домовой любви», о намеренно остраненном, восходящем к Андрею Платонову языке. Так вот, в «Коже» — это звучит как если бы платоновским языком составлялись юридические документы. Не самое удобное для восприятия чтение, но оправданное контекстом и такого вы еще не читали. Точно.