Тема деградации общества в романах современных писателей появляется не так уж и редко. Но лишь малым удается сделать из нее нечто необычное, описать с достоверностью и представить на суд читателя готовую модель погружения общества в первобытный хаос. Из наиболее ярких примеров можно вспомнить «Повелителя мух» Уильяма Голдинга, или менее известный роман Дорис Лессинг «Воспоминания выжившей». Однако, в двух приведенных романах регресс имеет естественное начало и происходит за счет детей, у Сарамаго же фантастическое допущение изводит взрослых состоявшихся личностей.

В центре событий разворачивается эпидемия неизвестной, более того невозможной болезни — белой слепоты, застилающей людям глаза, словно погружая все вокруг в яркий свет. Начавшись с одного человека, слепота распространяется на контактирующих с ним людей, и через некоторое время ситуация достигает масштабов катастрофы, во избежании которой правительство в срочном порядке изолирует инфицированных и контактировавших с ними людей. В здании психушки собирают людей разных профессий из разных слоев общества, где главной целью становится выживание, ибо спасение утопающих дело рук самих утопающих, а приставленные к охране здания военные настолько бояться ослепнуть, что сводят контакты с зараженными до минимума. Слепые должны справляться с бытовыми заботами своими силами и получается у них, откровенно говоря, так себе.

В одночасье на плечи героини ложится не только забота об ослепшем муже, но и поддержка всех нуждающихся. Борьба за сохранение человеческого лица изолированных в бывшей психиатрической клинике проиграна: чем больше народа ютится в ней, тем в большую грязь погружается повседневная жизнь. Сарамаго обыгрывает каждое ухудшение ситуации, показывает, что хуже быть уже не может и вот она та самая точка, когда надежды на улучшение нет, после чего задает еще большие проблемы так, что старые кажутся сносными, совершенно не отягощающими. Чудесный иммунитет к белой слепоте приносит не только пользу — как бы хотелось порой жене доктора ослепнуть и не видеть творящегося бардака, самой погрузиться в него, ведь пока видят глаза на ней лежит ответственность, как перед одноглазым королем из поговорки. Впрочем, становиться во главе изолированных женщина не торопится, но поддерживает, как лидера, своего мужа. Открыть другим свою способность видеть означает сделать из себя в лучшем случае всеобщую служанку, поэтому врать приходиться даже близким друзьям.

Есть и несколько острых тычков в сторону политики и церкви, впрочем ирония настолько тонка, что ее можно и не заметить. Самое яркое ее проявление звучит в записи, транслируемой в клинике в одно и то же время. Если в самом начале она еще выглядит уместно, то со временем правила, придуманные людьми власть имущим становятся чистым издевательством. Стоит отдельно поблагодарить автора за личную позицию, в которой он никого не осуждает и даже пытается понять и объяснить позицию военных, которые, мягко говоря, ведут себя по-скотски. Но ведь ими, как и политиками, что приняли решение закрыть здесь инфицированных движет простой человеческий страх, за который нелепо осуждать. А жестокость со стороны солдат диктуется только суровыми условиями жизни и четкой позицией. Уважение вызывает даже сержант, выдвигающий идею, что надо было бы расстрелять всех ослепших, а не нянчиться с ним. Горячее высказывание! Но этот человек в ответе за свои слова и когда белая слепота настигает его — стреляется, доказывая что некоторые горячие слова не просто горячие слова.

Одним из ключевых персонажей является Бог. Его, впрочем, на страницах мы не увидим, да и высказывания о нем улягутся в компактную фразу: «Бог слеп». В произведениях Сарамаго Бог присутствует постоянно и кто как не Он несет ответственность за события, коим нет и не может быть объяснения. Подобно чуме эпидемия слепоты несет разрушение, около месяца потребовалось на то, чтобы превратить населенный мегаполис в опустошенный город, где нет электричества, не работает система водоснабжения, а среди бродячих групп горожан и бездомных животных копятся отбросы. Растет и смертность, ведь потеряться теперь можно буквально «в двух соснах». Понятие собственности отпадает, как при коммунизме, отныне общее все, а собственность лишь то, за что ты пока крепко держишься. Много не замечает человек, имеющий зрение, не видит вокруг себя очевидного, за что и лишились права видеть обитатели мегаполиса. Только в тяжелые времена человек обращается к Богу, и когда они настают толпы людей собираются в церквях, не замечая, что в одной из них завязаны и замазаны глаза всех священных образов. Именно тут и приходиться кстати способность видеть жены доктора, ведь один единственный человек способен дать прозрение всем незрячим, единым в своем неведении. Не зря книга заканчивается словами: «Я думаю, мы не ослепли, а были и остаемся слепыми. Слепыми, которые видят. Слепыми, которые, видя, не видят. Жена доктора встала, подошла к окну. Посмотрела вниз, на заваленную мусором улицу, на людей, они пели и кричали».

Итог: еще один крепкий философский роман в традиционном для Сарамаго стиле.

Первое, что бростится в глаза неподготовленному читателю — авторский стиль. Больше всего роман Сарамаго напоминает историю, передаваемую из уст в уста многие поколения, а потому история эта, конечно же, потеряла некоторую долю реализма и логики, но не стала от этого хуже, более того каждый из разказчиков вносил в историю что-то свое, выводы, мнения, взгляды, а обросшая ими история, когда-то, возможно, произошедшая на самом деле, превратилась в притчу. Сюжет уступает место размышлениям Сарамаго о мировом устройстве, снабженным горой отсылок и аллюзий, понять которые сможет лишь человек знакомый с европейской, а в особенности с португальской культурой. И хоть пояснения в конце издания кое-как помогают ориентироваться на просторах произведения, их определенно недостаточно, ведь чтобы раскрыть каждую деталь «Воспоминаний...» понадобится приложение в разы превышающее объем романа. Знания эти желательны, но не обязательны, ведь в центре идет философия, понятная каждому независимо от географического положения.

Саму историю можно смело делить на две части, обе посвящены строительству двух ключевых образов книги — пассароле, летательной машине отца Бартоломеу, и монастырю в Мафре. Различны разве что масштабы строительств. О сооружаемой в тайне от глаз инквизиции машине знают единицы, а о возведении монастыря каждый желающий. Пассарола — олицетворяет упорство человека в стремлении достичь высот, монастырь же хоть и должен служить оплотом веры и величия пока что представляет собой только источник страдания для тысяч согнанных в Мафру рабочих по воле и обещанию одного-единственного человека. В первой истории читателя будет мучать вопрос, полетит ли пассарола? Здравый рассудок подсказывает, что нет — откровенно бредовая теория выглядит сказочно, но учитывая общую атмосферу книги, нет ничего невозможного. Вопрос с монастырем обстоит похожим образом, будет ли он когда-нибудь возведен, ибо король уже начинает беспокоиться, что не доживет до момента окончания строительства.

На фоне событий развиваются судьбы главных героев — Балтазара Семь Солнц и Блимунды, именно их упорство поднимает в небо летающую машину и хранит ее долгие годы после бесславного приземления. Но если в стоительстве одного чуда они приняли непосредственное участие, то в строительстве другого станут лишь одними из тысяч элементов, чьи судьбы проносятся мимо, Сарамаго лишь вскользь упоминает о них, называет имена, но невозможно посвятить им большего пространства там, где люди восхищаются размером каменной глыбы, а не силам и упорству людей, тащивших ее. Смерть в романе имеет свою линию — она всегда внезапна и всегда потрясает нелепостью, которой можно было бы избежать, знай судьбу заранее. Но будущее не способна видеть даже Блимунда, ее дар ясновидения позволяет смотреть предметы насквозь, но никак не время.

Исход книги трагичен — висевшее на виду ружье неожиданно выстреливает — оно не могло не выстрелить — зато в самую точку. И пусть между выстрелом и концом истории пройдут годы поисков, они обязательно увенчаются успехами, пусть и не такими, которых искали герои...

Итог: сильная книга о любви, о людях, о строительстве.

Для начала, согласен с предыдущим отзывом — не обращайте внимание на аннотацию.

Для меня читать книги Сарамаго всегда одно удовольствие. Да, стиль тяжеловесен, но он всегда стоит того чтобы потратить время и силы на его осмысление. Сами герои и отношения между ними трогают до самой глубины души. А ирония и сарказм с которыми автор говорит о социальном строе людей, да и о самих людях в целом, вызывает восхищение или порой просто приводит в ужас.

Не стал исключением и роман «Каменный плот». Здесь, как в большинстве случаев у Сарамаго, фантастическим допущением является тот факт, что Пиренейский полуостров отделился от Европы и начал плыть (не дрейфовать, здесь такое понятие не подходит — именно плыть) в сторону США, на запад. Надо отметить что Сарамаго всегда мастерски дает описания и порой примеры обоснований своих фантазий -- в данном случае весь процесс отделения полуострова от материка описан фактически до мельчайших подробностей, да так что самому хочется включить телевизор и посмотреть по новостям — а вдруг и впрямь Португалия и Испания решили пуститься в морское путешествие. В итоге остров плывет со всеми вытекающими отсюда последствиями — массовым покиданием полуострова, грабежами, паникой, смертью и прочими. В это же время правительства Португалии и Испанию всеми способами пытаются как-то справится с проблемами своих стран оказавшихся в таком невероятном положении, а правительства Европы и Америки желают извлечь из этой ситуации хоть какую-то выгоду. В этом плане очень иронично показана позиция США.

Все эти масштабные события происходят на фоне отношений главных героев, с каждым из которых тоже произошло маленькое, но чудо, и они волею судьбы собравшись вместе, пытаются понять что им делать в этом изменившився теперь мире.

По ходу прочтения становится понятно, что Сарамаго на самом деле писал роман именно о отношении людей между собой — глубоких, сложных и невероятно знакомых нам всем.

Отдельное спасибо переводчику — А. Богдановский великолепно передал блестящий и неповторимый стиль португальского автора.

Итог: Книга о большом одиночестве, доброй, но порой невероятно хрупкой и в тоже время сильной дружбе, и конечно о внезапной и огромной любви. Роман трогает за душу и врядли кого оставит равнодушным. Сарамаго поистине мастер из мастеров.

Единственный из читанных до сих пор романов Сарамаго, который показался мне скучным. Что сказать, язык все так же прекрасен, перевод все так же прекрасен. Но основной ценности Сарамаго — душераздирающего смешения реального и фантастического (фантастический сюжет и более чем реальные детали) — этого нету. Роман про то, как медленно поднималось и наконец поднялось восстание португальских крестьян против злобных землевладельцев. Многим людям, думаю, как и мне, кто родился в СССР, одна мысль о восстании крестьянства против угнетения настолько набила оскомину, что слышать про это не хочется, не то что читать. Вне зависимости от качества текста.

Красиво, но занудно)

Единственное, чего не хватает книге — эпиграфа из ВЗ, конкретно — из истории про Ноя. Любой момент, в зависимости от того, хочет автор наспойлерить или нет. Впрочем, автора можно понять: коли тебя отлучили от церкви (если не ошибаюсь), какие уж тут эпиграфы.

Книга прекрасная и жуткая. Точнее, наоборот, сначала жуткая, жуткая и жуткая, и только потом прекрасная. В любом случае, я не помню, чтобы какой-то текст за последнее время оказывал на меня такое *физическое* воздействие: от двух моментов меня реально трясло, без шуток, сердцебиение и мурашки по всей спине. Сжимаешься сам, сжимаешь лапками книжку — и не можешь оторваться никак, потому что единственная возможность избавиться от этого ощущения — это читать дальше.

Сарамаго, зараза такая, любитель социальных экспериментов. Или, чего уж там, скажем прямо: опытов над людьми. Надо отдать ему должное, в своих опытах он предельно честнен и по возможности соблюдает чистоту эксперимента, то бишь, старается ни в чем не отходить от того, что традиционно понимается под людской природой. Моей подругой, когда я рассказала ей сюжет романа, было высказано следующее мнение: если задать Сарамаго вопрос, над чем вы сейчас работаете, в ответ он лишь разразится жутким хохотом, как какой-нибудь заштатный властелин зла, и будет совершенно прав при этом.

Объяснюсь. Сюжет «Слепоты», как и «Перебоев в смерти», как и «Каменного плота» (который я не читала, но мне так кажется) основан на следующем принципе: что будет, если? Что будет с обществом, с культурой, с цивилизацией, с каждым отдельным человеком, если взять — и изменить какой-то из кажущихся неизменными показателей физического мира. Что, если люди вдруг перестанут умирать? Что, если люди вдруг внезапно ослепнут? Похоже на дешевый ужастик, но не ведитесь, автор честно отрабатывает свою славу: этот ужастик не из разряда дешевых, и вы еще пожалеете, что не пошли вместо него вот на тот новый мультфильм.

За считанные дни мы получаем общество внезапно — и заразно — слепых. А дальше — за мной, мой читатель — можете представить себе, что с ним творится. Современное, подчеркну, общество, вся цивилизованность которого основана прежде всего на способности видеть. Не верите — примерьте на себя. Практически все, что я делаю в своей жизни, кроме сна, связано со зрением. Пялюсь в монитор 12 часов в сутки на работе и неизвестно, сколько еще дома. Причем не только мне, зрение еще необходимо тем, кто обеспечивает человечество жизненно необходимыми ресурсами, типа воды и электричества. Стоит этим святым людям ослепнуть — все останавливается, цивилизация в лице своих материальных достижений будто перестает существовать. Но ведь слепым нужно как-то жить и что-то есть. Более того, поскольку слепота в данном случае постигает всех, а не только старых и немощных, и остальные вполне человеческие инстинкты в них не заснули. Представьте себе прекрасную картину, и не забудьте задержать дыхание — ведь чтобы убирать дерьмо, тоже нужно его видеть.

Роман движется по наклонной, с каждым поворотом сюжета — все хуже и хуже, новая ступень вниз. И тут начинаешь невольно останавливаться и оглядываться, инстинктивно бояться, что же будет: либо нас ждет вариант «Перебоев в смерти», когда напасть закончилась так же внезапно, как и началась, либо — «Гроздьев гнева», когда не заканчивается ничего, кроме жизни конкретных героев. И никто не обещал и не гарантировал ни катарсиса, ни исцеления. Как ни печально, по мере продвижения по тексту во второй вариант верится все больше. Впрочем, ура мне, я честно дотерпела, не заглядывая в конец (на ослепленных статуях святых в церкви, впрочем, чуть не плакала, потому что решила, что вот оно уже).

Я не в состоянии четко сфомулировать, о чем этот текст — в смысле керигмы — да и не думаю, что оно надо. Прочитайте и сами все поймете по произведенному эффекту. Странное дело, кстати, но витиеватый и на вид довольно тяжеловесный слог Сарамаго, с многочисленными авторскими отступлениями, поговорками, каламбурами — не просто не снижает эффект, а наоборот, увеличивает его. Наверное, потому, что за счет прекрасного перевода ты и текста-то, собственно (в смысле слов на странице) не замечаешь, а лишь следишь за потоком авторской мысли, как за поворотом кадра (не думая, что это на самом деле человек держит камеру). И читается так же — как вниз под гору с разбегу, казалось бы, такие предложения длиной на страницу, такие тропы, но как только до них доходит дело, они кажутся делом самым естественным, и их проскакиваешь, не замечая. Легче Сарамаго читается только Достоевский)) Но и его русский язык не столь хорош (это был поклон в адрес уважаемого переводчика)

Сарамаго странный автор) Я читаю у него уже третий роман — после «Поднявшегося с земли» и «Евангелия от Иисуса» — и они все совершенно разные. Похожи единственно стилем, манерой письма. Но темы, сюжеты, исторические периоды, герои, проблематика — не похожи ни капли. Явление замечательное и очень редкое, особенно среди классиков такого уровня, потому что обычно садятся на одну тему и едут, да, она удается отлично и новую книгу Павича, Кутзее, Кундеры, Фолкнера и тд открываешь в надежде прочитать все то же самое.

Но если вы читали Сарамаго раньше — каждый раз об этом можно смело забывать. Все не то и не так)) Это восхитительно, и как ему удается не повторяться — я не понимаю.

«Перебои в смерти», как это ни странно, — очень милая и добрая история. Не возьмусь пересказывать, поскольку это испортило бы все вмечатление от книги. Разве что немного, из стандартных аннотаций: имеем небольшую страну без выхода к морю, с конституционной монархией и довольно архаистическим укладом жизни. Имеем смерть (не Смерть!), работающую конкретно в этой стране и специализирующуюся исключительно на людях. И вот эта самая смерть решает немного разнообразить свою деятельность — и начинает проводить всякие эксперименты. Причем не со зла, а исключительно с целью помочь людям, сделать так, чтобы им было легче и удобней умирать, в общем, чтобы ее появление не вызывало у них привычного отторжения. смерть по большому счету — неплохая женщина)) Правда, как и всегда с благими намерениями, все идет немного наперекосяк. И в попытках исправить предыдущие ошибки смерть совершает новые, все больше и больше очеловечиваясь. Вот и все. Сюжет прост, но к нему прилагаются неизменные Сарамаговские отступления — десять шагов направо, десять налево, а еще давайте завернем за угол и посмотрим, что там твориться, а ну как что-то интересное.

И при этом — о чудо! — несмотря на, казалось бы, тяжелую тему, написано очень живо и легко, и впечатление остается очень хорошее. смерть у Сарамаго не раз напоминает Пратчеттовского Смертя. Притом, что Сарамаго никогда не шутит прямо, впечатление, по сути, такое же))

Отличный русский перевод и огромный респект человеку, который его делал. Впрочем, чего я, все русские переводы Сарамаго отличные) Рекомендую двумя лапами.

Совершенно потрясающая книга. Я нежно люблю Сарамаго per se, а тут такой случай — невероятно талантливый автор берется за столь тонкую и болезненную тему.

«Евангелие» стоит прочитать всем вне зависимости от отношения к христианской или любой другой религии. Хотя бы потому, что это вторая на моей памяти книга (после «М и М»), которую можно истолковать и как религиозную, и как анти-религиозную. Римская католическая церковь, кстати, окрестила ее «пасквилем на Новый завет», но мнение ярых канонистов, имхо, не должно приниматься во внимание. Речь идет об общем впечатлении, которое оставляет текст, а не о его соответствии символу веры. И вот оно-то как раз двоякое.

Сюжет, собственно, прост и безыскусен: биография Иисуса от зачатия до распятия. Не в духе Ренана, разумеется, а в духе Сарамаго: медленное, почти томительное развитие, подспудное нарастание, а потом — стремительная развязка. Она потрясает, и это невероятно, потому что вряд ли найдется человек, который и так не знал бы, «чем там кончилось».

Книгу надо пережить, потому что без этого, боюсь, не понять концовки. Думаю, все писалось ради нее, в итоги все ручейки сливаются в одну реку, которая и прорывает плотину. Последние страницы перед распятием — откровение совершенно теологического характера.

За два тысячелетия много всякого придумали и про Иуду, и про других апостолов и участников действа — только фигуру Иисуса никогда «не трогали» (Лео Таксиля в расчет принимать не будем). У Сарамаго Иисус действительно — герой книги, а не безвольная игрушка в руках Бога. Странно, что мне никогда раньше не приходила в голову мысль, которую сумел опровергнуть один Сарамаго: из всех людей, пожалуй, у одного Иисуса не было пресловутой «свободы воли». По канону, скажем так. Ведь действительно — не было.

А «Евангелие» написано так, будто она есть. В этом-то и состоит основное отличие. Сарамаго один понял, что цели и идеалы Бога и человека слишком расходятся — поэтому они просто не могут прийти к консенсусу. Другое дело, что Бог, увы, несравненно сильнее.

Мне бы очень хотелось рассказать, в чем же суть этого подхода, другого угла зрения — но я не хочу испортить никому впечатление спойлерами. Если кто-то читал — интересно было бы обсудить.

Книга, правда, потрясающая. Во-1, потому что честная. Во-2 — из-за этого великолепного теологического пируэта в конце — жуткого и, опять же, честного (в отличие от Библии).

цитата: «И они все погибнут из-за тебя? — спросил Иисус. Ну, если ставить вопрос в такой плоскости — да, но скорее — не из-за, а за меня [...] Ну и так далее, в том же духе, разница только в мелких подробностях мучительства, которые слишком долго объяснять, а так все одно и то же — обезглавлен, сожжен, утоплен, брошен на растерзание диким зверям, пронзен копьем, зарублен мечом, распят, задушен, удавлен, обезглавлен, сожжен, утоплен, брошен на растерзание диким зверям, пронзен копьем, зарублен месом, распят, задушен, удавлен, обезглавлен, сожжен, утоплен, брошен на растерзание диким зверям, пронзен копьем, зарублен мечом, распят, задушен, удавлен, колесован, четвертован, повешен, привязан к хвостам лошадей и разорван на части, отсечены груди, вырван язык, ослеплен, побит каменьями, забит, как ни странно это звучит, деревянными башмаками, и опять — ...»

Как жаль, что не было до сих пор отзывов на эту чудесную книгу, но надо же кому-то и начать=)

Первое — не смотрите на аннотацию. «Каменный плот» — это все что угодно, только не «сборник житейских анекдотов-поучений». Глядя на путешествующих по отколовшемуся от Европе Пиринейскому (полу)острову испытываешь легкую тоску, шумящую скворчиными крыльями, звенящую легкой дрожью земли и чувствуешь себя готовым швырять не то что булыжники, готов целые скалы бросать в море. Как ни странно, но книга эта все же не едкая сатира на все наше европейское общество, а настоящая сказка о любви, сказка, в которой чудо подвластно каждому и герои без устали творят эти чудеса. Нельзя шаблонно сказть, что путешествие на каменном плоту меняет их — меняешься ты сам под воздействием волшебного языка Сарамаго, лишенного абзацев и выводов диалогов и так любовно и точно переданного Александром Богдановским (низкий ему за это поклон).

Читайте «Каменный плот» читайте и вы поймете, что... «... те же руки ткут и распускают, шьют и порют, правота порождает ошибку, ошибка заключает в себе правоту. Очень слабое утешение. Да его и вовсе нет, мой бедный друг, — человек — существо безутешное»

Это действительно классное чтение, чтение, с которым не хочется спешить, которое хочется смаковать, перекатывать его в голове так и эдак, будто морские камушки в ладони, а может, даже и растереть пару-тройку удачных фраз по нёбу языком, будто старое вино, произнеся их вслух — пусть чуть слышным шепотом, но все же вслух.

Как-то очень мягко, игриво получается у Жозе Сарамаго вести повествование. Эта игривость прямо-таки пронизывает текст: она и в словесной эквилибристике, и в жонглировании привычными образами на непривычный лад (вот, образом старухи-с-косой, например), и в постоянной игре «а-что-бы-было-если». Вместе с автором в эти игры втягиваешься с головой, и в азарте не замечаешь некоторых шероховатостей, не замечаешь, как то, что поначалу казалось разудалой, остроязыкой социальной сатирой, во второй половине вдруг оказывается вполне серьезной, чуть печальной, сентиментальной и светлой историей о любви, за которой совершенно явственно стоит стареющий (да что уж там — безнадежно старый!) человек, который ярко сознает, что в любую минуту может воочию увидеть ее — ту самую старуху, или толстуху в черном, или костяк в саване, или что там еще подскажет Жозе Сарамаго его богатейшее воображение. То, что начиналось как довольно жестокая потеха над милой человеческому сердцу идеей бессмертия, лаская самолюбие отпетых материалистов и повергая в дрожь честных католиков, закончилось, к совершенному изумлению, думается, и первых, и вторых, как аллегорическое утверждение мысли, что бесмертие все-таки существует, но достигнуть его можно только посредством Любви.

Напоследок отмечу, что приятно удивил меня перевод Александра Богдановского: хоть я и не владею португальским, но все же мне, как в своем роде коллеге, текст показался довольно изящным и — что главное — уважительным по отношению к оригиналу. Почему-то возникло у меня ощущение, что переводчик, свободно и ловко жонглируя словами вслед за автором, не переступил все же ту черту, за которой начинается интерпретационный беспредел и переводческое самолюбование :smile:

1936 год. Некто Рикардо Рейс, португальский доктор, шестнадцать лет проживавший и работающий в Бразилии, прибавает на родину и обосновывается в дорогом, комфортабельном отеле «Браганса». Проживая там он узнает, что умер поэт по имени Фернандо Пессоа. В газетном некрологе написано что у пэта было множество гетеронимов, «другого я», и одним из них является Рикардо Рейс.

Сарамаго, почти в каждом своем романе пользуется каким-либо фантастическим допущением. В данном романе — некоей мистифиацией, ведь на самом деле Рикардо Рейс никогда не существовал, но по воле автора мы все же видим как Рикардо Рейс и Фернандо Пессоа общаются, вместе обедают, разговаривают на темы жизни и смерти, любви, женщинах, войне и о простых мелочах. Все это происходит на фоне жизни Рикардо Рейса и событиях 1936 года.

Как всегда писатель в своем романе уделяет огромное внимание мелочам. Мир который видим открывается нам в полной мере. Читатель буквально становится самим Рикардо Рейсом и проживает его жизнь. Все описано настолько подробно, что и врямь при прочтении кажется будто идешь по улицам дождливого и мрачного Лиссабона, который как-будто тоже принял предвоенное натсроение, обедаешь в недорогих кафе, и учавствуешь в митингах воспевающих Португалию и фашизм. Атмосфера предвоенной Европы создана в романе с предельной насыщенностью. До Второй Мировой войны еще три года, но уже налицо весь накал и напряжение. В Испании революция, в Португалии все идет к тому же. Антисоветское настроение на лицо, фашизм уже проник в сердца людей и Сарамаго с сильной иронией намекает к чему все это приведет.

Большое внимание автор уделяет межличностным отношением, что врочем типично для писателя. Отношения между людьми описаны также глубоко, как и создан мир. Сарамаго указывает на любую мелочь в общении, будь то диалог управляющего с Рикардо Рейсом или отношения доктора и служанки Лидии, которые из-за разного социального статуса не могут ни к чему привести. Сама личность Рикардо Рейса предстает перед нами во всех подробностях. Он очень одинок, и читатель буквально ощущает на себе это одиночество. Смерть не за горами и он в отчаянии, что умрет один. Он постоянно ждет прихода Фернандо Пессоа, потому как тот хоть немного украшивает жизнь. В этом видится особая ирония, ведь Пессоа умер и приходит к нему как мертвец.

Для автора свойственны философские рссуждения и здесь он не преминул это показать. Мы опять часто сталкиваемся с рассуждениями о жизни и смерти, которые в данном романе могут показаться чересчур уж затянутыми. Но благодаря своему мастерству писателя Сарамаго умело и вовремя делает переход с философии на отношения, с отношений на исторические факты.

Все достоинстваа романа безусловно нельзя отделить от неповторимого и блестящего стиля, которым пишет писатель. Это вновь диалоги внутри абзаца, который может затянуться на пару-тройку страниц, множество запятых и длинные предложения. Неподготовленный читатель сперва может опешить от на первый взгляд сплошного повествования, но ценитель, что называется -- оценит.

Ах да, нельзя не заметить качество издания — в книгах авторской серии Жозе Сарамаго переплет всегда был без нареканий, а вот качество бумаги давало о себе знать. Пусть и бумажное издание, но всегда казалось, что вместо страниц перелистываешь некачественную наждачную бумагу. В книге «Год Смерти Рикардо Рейса» страницы весьма лучше и их приятно читать и перелистывать, что безусловно является очередным плюсом к книге.

Итог: Пусть не лучший, но несомненно достойный роман блестящего португальского автора.

Неизвестно, что за страна. Неизвестно где. Но, в один неизвестно какой новый год, в этой стране смерть решает уйти на покой и люди просто перестают умирать. Причем именно перестают умирать, а не начинают жить вечно как всем известные Конор и Дункан Маклауды. Люди проживают свою жизнь точно так же как и прожили бы. Но когда приходит время отправится в мир иной, никто туда не идет, а остается где и был в виде никому особо не нужного и ни к чему не способного тела. И теперь на протяжении почти всей книги, автор рассказывает нам как на эту ситуацию реагируют все слои общества: что делает правительство, какую позицию занимает церковь, что пытается извлечь из всего этого мафия, да и просто — как себя ведет обычный народ!

Поначалу все хорошо — все вечно живые, так что можно радоваться. Затем все начинают понимать, что с телами неумерших людей надо что-то делать и появляется проблема. На протяжении шести месяцев эту проблему пытаются решить всевозможными способами, и вроде как решают. Но тут госпожа смерть решает возвратиться и весь бардак начинается по новой!!!

Это мое первое знакомство с творчеством Сарамаго и надо отметить, что он меня приятно удивил! Книга мне понравилась, в особеннности сюжетом и идеей, но особенно концовкой!!! Получился очень интересный и сильный роман, затрагивающий множество моральных сторон нашей жизни(чего только стоит рассказ про деревянную кружку).

Больше всего в книге запомнилось повествование от лица самой смерти. И о том, что она сама думает по поводу сложившейся ситуации. Ну и конечно же все ее действия и неожиданные последствия этих действий.

Итог: Отличная книга, заставляющая задуматься о том, что не стоит забывать о дедушках и бабушках даже на закате их жизни!!!

Вот и я дочитал «слепоту» — сильная вещица, ничего не скажешь!

Действительно, пока читаешь произведения Сарамаго, возникает такое чувство, что писатель своими глазами видел события описанные в романе. Настолько его повествование кажется достоверным.

Когда читаешь — полностью погрушаешься в созданный мир, который является зеркальным отражением нашего, но с какой-нибудь заковыркой типа всеобщей слепоты или отсутствием факта смерти. Причем читая, понимаешь: «Да, вот так бы все и было, и никак иначе!»

«Слепота» в этом роде ярко демонстрирует нам насколько человек может быть несчастен, если против воли ему приходится поступится своими моральными принципами! И как он становится счастлив, если эти принципы ему в итоге вернуть!

Книга великолепна, ужасна и порой моежет вызвать отвращение, но прочитать её стоит, т.к. на многое открывает глаза!

Из личных впечатлений. Сцена с насилованием женщин меня ввела в довольно долгий ступор...бррр. И последние десять страниц книги читал в страхе, т.к. при общем просветлении очень боялся, что с главной героиней все станет с точностью до наоборот!

Стоит отдельно отметить стиль, в котором обычно пишет автор. По себе скажу, что когда читал «Перебои в смерти», было жутко непривычно и тяжело, в итоге понравилось. Так вот теперь, при прочтении «Слепоты», стиль кажется великолепным — действительно видишь мастерство автора, которое западает в душу и хочется читать его еще и еще!

Итог: блестящий, трогающий за душу роман.

Вы живете в этом мире, думая что вы один такой на всем белом свете. Но вдруг вы узнаете, что на планете, мало того — в вашем же собственном городе, живет совершенно идетничная вам личность. Причем вы настолько похожи, что у вас даже одинаковые шрамы и родинки. А такую ситуацию и попал Тертулиано Максимо Алонсо, самый заурядный учитель истории в школе. Посмотрев какую-то рядовую комедию, которую ему посоветовал коллега, он в ужасе узнает что один из второстепенных актеров полная его копия. После начинается череда сплошного кошмара в душе героя. Ведь сама мысль о том, что он является лишь двойником, копией -- невыносима. Максимо Алонсо пытается всеми способами выяснить как можно больше о этом актере, и наряду с этим пытается сохранить свой собственный мир, в котором он живет и который начинает рушиться с завидным успехом. Плюс еще проблемы в личной жизни дают о себе знать и делают жизнь Максимо гораздо «веселее»

Книга написана в оригинальном, как всегда у Сарамаго, стиле. Бесконечные абзацы, филофские отступления -- все это впечатляет, хотя неподготовленного читателя такое повествование может и отпугнуть.

Стоит отметить что на этот раз в романе нет отступлений на тему социальных отношений. В «Слепоте» и «Перебоях в смерти» писатель много рассуждает о том каким в данной ситуации становится общество. Но в «Двойнике» вся интрига сосредоточена всего на нескольких героях, поэтому социальный элемент отпадает сам собой.

Читая книгу становится в очередной раз понятно, насколько тонко Сарамаго разбирается в человеческой душе. Все отношения в его романах выписаны настолько реально, что невозможно не поверить в происходящее. Так хочется во времия чтения сказать «Да, именно так все и будет».

Может быть раскачивание данного романа идет нудно, но как часто бывает у писателя -- финал бьет в самое сердце, так что все минусы(которых мало) мгновенно остаются в прошлом. Последние станицы книги читаются на одном дыхании и оторваться от книги не представляется возможным.

Блестящий роман, блестящего писателя, который может показаться скучным, но равнодушным не оставит никого.

В 1999 году в Париже был открыт концептуальный ресторан «Dans le noir» («В темноте?»), посетителям которого было предложено получить «уникальный сенсорный опыт»: на время обеда добровольно лишиться зрения. То есть буквально — отведать французской кухни в абсолютной тьме, в окружении незрячих официантов. Ресторан быстро стал популярным, приобрел статус социально значимого проекта и чуть ли не полевого психологического исследования.

Впечатления посетителей «Dans le noir?» можно свести к одному слову: «открытие». Книга отзывов полнится шоком познания иной реальности: «находишься будто вне времени и пространства», «после выхода из ресторана заново познаешь цвета, неприятности кажутся несущественными, и хочется благодарить Бога за счастье видеть мир». Наглядная иллюстрация того, что в нормальных условиях человек слабо представляет истинную радость зрения и не воспринимает зыбкость привычной действительности.

Схожие выводы формулирует и Сарамаго в «Слепоте». Как и в своих последующих «Перебоях в смерти» и «Двойнике», португальский автор со словами «а что, если…» берет простейшее, но щекотливое допущение и далее уверенно и слегка отстраненно выводит следствия. Безымянных жителей безымянной страны беспричинно поражает эпидемия «белой болезни»: той же, по сути, слепоты, только с плавающим перед глазами молочным туманом вместо черной кофейной гущи. Правительство экстренно организует для незрячих спартанский карантин, наспех маскируя беспредел гражданственными речами, но все равно не справляется с жутким недугом, то ли передающимся через «взгляд» слепца, то ли распределяемым по результатам глобальной небесной лотереи. Лишь одной женщине выпадает счастливый жребий, но в разворачивающемся кошмаре ей еще предстоит пожалеть о сохранившемся зрении.

«Слепота» принадлежит к тому роду историй, в которых личность рассказчика важнее коллизий сюжета и внутреннего движения героев. Логично, что прошлогодняя экранизация романа в исполнении Фернанду Мейреллиша была встречена прохладно: без фирменных авторских интонаций фантазия о всеобщей незрячести изрядно теряет в очаровании, попросту усыхая до схематичного второразрядного хоррора.

Более всего по сумме впечатлений роман напоминает душевную беседу со старым философом, рассказывающим в очередной раз одну из своих любимых притч, с многочисленными отступлениями, отвлеченными размышлизмами, прихлебыванием чая и подмигиваниями слушателю. Причем генетика истории не совсем ясна: то ли рисующийся в воображении седой мудрец излагает своего авторства умственное упражнение с тысячью подсмыслов, то ли осовремененную античную легенду (тем более что незрячесть — важный мотив древнего мифотворчества; хотя преемственность «Слепоты» в этом отношении сомнительна, поскольку в тексте не прослеживается никаких гомеровских или, скажем, эдиповских реминисценций).

А может, это вообще быль, которую повествователю случилось наблюдать в далекой молодости (в эпизоде книги как раз выведен прозрачный образ писателя, ослепшего, но продолжающего творить). Тогда вполне объяснимо, что в памяти рассказчика сохранились лишь профессии и особые приметы действующих лиц: доктор (офтальмолог, по иронии судьбы), жена доктора (она-то и сберегла зрение), старик в черной повязке, девушка в темных очках, первый слепец, жена первого слепца… вот, кстати, и практически полный перечень героев «Слепоты».

Совершенно стивенкинговский гарнитур, присутствует даже маленький мальчик. У короля ужасов он бы, возможно, и был единственным зрячим, да еще с экстрасенсорными способностями; у Сарамаго это нарочито обыкновенный мальчик, за 368 страниц подающий голос лишь репликами типа «где мама?». Образы персонажей «Слепоты» начисто лишены рельефных изгибов и не представляют никакой самостоятельной ценности; но своей откровенной обыденностью служат Сарамаго в качестве переменных для подсчета среднего арифметического по человеческим слабостям.

Через частную историю выживания семи человек в белом хаосе, своеобразным карандашным наброском потенциально эпического полотна, автор показывает подлинно апокалиптические сюжеты; в том числе россыпь сцен, отвратительных почти до сюрреализма. Не только зрение потерял человек, но и систему нравственных сдержек и противовесов. Раз никто никого не видит, зачем чего-то стесняться? Что бы ни произошло, ты неотличим от прочих, анонимен, ты всего лишь молчание во тьме, слепой среди слепых. Поэтому зрячая жена доктора выступает выносной коллективной совестью объединившейся вокруг нее крохотной группки, и спасает от падения в бездну хотя бы микрообраз человечества. Совесть, в отличие от правосудия, не может быть слепой, — постулирует Сарамаго.

Роман вообще гладко трактуется через аналогию физической слепоты и утери твердых ценностно-этических ориентиров. Неслучайно герой-доктор мимоходом горько замечает: «Я всю жизнь заглядывал людям в глаза, а ведь это единственная часть тела, где, быть может, еще пребывает душа, и если их тоже не станет, то…». Пока число «ослепших» колеблется в допустимом интервале, за здоровье социума можно не беспокоиться, но когда отклонение от нормы нормой становится, описанного в «Слепоте» кромешного ада не избежать. С другой стороны, даже один «зрячий» может удержать окружающий его мир от полного распада.

Но это лишь первая и самая поверхностная смысловая подкладка текста. Глубже спрятан следующий пласт идей: иллюзорности самодовольного благополучия современного общества. На практике декларируемый гуманистический прогресс фальшив и пустотел, словно трухлявый пень; и в сколь-нибудь экстремальных условиях инстинктивно-первобытное начало с сухим счетом побеждает морально-правовые надстройки. Вот это и есть настоящая слепота, вынесенная в заглавие и проиллюстрированная в романе даже избыточно подробно, — дремучее незнание истинных пропорций биологического и социального в человеке; кротовья беспомощность перед силами собственного подсознания.

Важно, что идейный заряд равномерно рассеян по тексту, преподнесен без лишней дидактики. Правда, Сарамаго регулярно вспенивает спокойную гладь романа натуралистическими встрясками, сюжетно обоснованными, но все-таки дешевыми по своей сути. Тем более что при чтении «Слепоты» не испытываешь эффекта присутствия, персонажам-манекенам не сопереживается; в происходящем мало внутренней интриги, напряжения. Автор с читателем будто бы с безопасного расстояния, из-за толстых стекол, следят за изощренным лабораторным экспериментом, с умеренным интересом протоколируя ход событий. При этом старшего лаборанта время от времени «пробивает» на абстрактные философствования и лингвистического толка заметки на полях. Вот показательная выдержка: «…в слепых глазах старухи мелькнуло недоверчивое выражение, хотя и это тоже всего лишь общепринятая формула, применяемая в подобных обстоятельствах, фигура речи, ибо в глазах, какие ни будь они, хоть зрячие, хоть слепые, хоть вообще вырванные, никакого выражения нет и быть не может, эта ко всему безразличная двухместная карета повезет, кого в нее ни посади, и заберет себе всю славу, хотя все бремя разнообразной визуальной риторики берут на себя веки, ресницы, брови».

В то же время извилистый, слегка академичный, полный невесомых полуулыбок и словесного жонглирования, уникальный стиль Сарамаго почти нивелирует недостатки текста. Погружаясь в густой, пряно-ароматный авторский слог, вдруг обнаруживаешь, что в твоей читательской мускулатуре остались еще непроработанные мышцы, их-то и упражняет литературный фитнес-тренер Сарамаго. Здесь необходимо сказать отдельное спасибо постоянному переводчику автора Александру Богдановскому, виртуозно воспроизведшему изысканную португальскую вязь на русском языке.

Итог: великолепно рассказанная и переведенная философская задачка для ума с сильным этическим накалом.

История о внезапной эпидемии слепоты, поразившей жителей некоего безымянного городка. Первых ослепших, опасаясь пандемии, власти ссылают в лагерь-резервацию, где, несмотря на беспомощность людей, вскоре выстраивается своя жестокая иерархическая система власти и насилия...

Роман Сарамаго о том, как тонок защитный слой цивилизации. Как быстро в экстремальной ситуации люди теряют людское обличье. «Слепота» получилась чересчур рациональной, просчитываемой на несколько шагов, банальной и предсказуемой в своей философии. Действительно — показательный образец современного псевдоинтеллектуального романа. Написано с очевидным расчетом — «чтобы понравиться». И все же, все же... Текст Сарамаго оставляет некое странное послевкусие, заставляющее вспоминать этот роман и через несколько лет после прочтения. Очевидно, причина заключается в том, что «Слепота» просто переполнена щемящим чувством личного авторского одиночества. Чувство это отнюдь не сконструированное, а самое что ни на есть настоящее, подлинное. А за подлинность чувств прощается многое...

Книга очень хорошая, с действительно, по-настоящему человеколюбивым посылом. Как мне представляется, чтение ее будет интересно скорее лицам, не испытывающим особой симпатии к христианской мифологии, нежели тем, кто активно христианство исповедует, поскольку приводит известную историю к общечеловеческому знаменателю, так сказать. Дополнительно повествование оттеняет изображение быта того времени, география тех мест; уместные юмор, а иногда и горькая ирония в том, что касается описываемого. Читать можно не один раз. Наверное, 10 баллов.

Очень тяжелый для прочтения, но интересный роман. Осталось тягостное ощущение рутины и безысходности. Люди, с рождения, вынужденные жить «на земле» пытаются как-то повлиять на ситуацию и единственное что существует — это слабая надежда. Точно не для любителей фантастики.

Очень характерный — я бы сказал, типичный — образец современной прозы. Была «Белая болезнь» Чапека. Была «Чума» Камю. Соединяем, не добавляя ничего нового, — в итоге Нобелевская премия.

Современная литература тщательно не замечает великих предшественников — а в лучшем случае делает несколько ритуальных поклонов в их сторону (как Сарамаго вскользь называет слепоту? правильно, «белой болезнью»). Но нынешние карлики отнюдь не стоят на плечах былых гигантов.

Потеря зрения — один из самых сильных страхов для человека. А если зрение потеряют ... ВСЕ? Автор не рискует довести ситуацию до абсолюта: во первых остаётся одна зрячая, благодаря существованию которой люди (отдельно взятая группа) всё-таки остаются людьми, а во-вторых в результате зрение возвращается.

Роман очень реалистичен. Или скорее — натуралистичен. При чтении отчётливо чуствуешь вместе с героями СТРАХ, ГРЯЗЬ, ОТЧАЯНИЕ. Да, есть в романе и любовь, и самопожертвование и другие положительные человеческие качества. Но они, на мой взгляд не определяющи: ведь даже самая «положительная героиня» — жена доктора, отказывается признаться всем, что она не слепа, испугалась, что все её будут использовать.

Показалось интересным, что герои не имеют имён. Тут мне кажется в том, что имя однозначно определяет (персонифицирует) конкретного человека. А если нет имени, значит не его месте таксиста, доктора, вора, и т.д. может быть любой таксист, доктор вор... любой из нас.

Не согласен, что в критических ситуациях должны проявляться лучшие черты человека (человечества). В романе всё описано честно: когда становится плохо — то проявляется всё «животное».

Месяц назад видел интригующий трейлер фильма снятого по этой книге. А теперь случайно (а может и нет) на глаза попалась и сама книга. При обычных обстоятельствах (если бы не видел трейлера) даже не взглянул бы на нее, т.к. почти не читаю книги данной серии, да и фантлаб другие рекомендации выдавал :smile: Но все же решил попробовать — и несколько не пожалел. Обычная моя неспешность чтения куда-то улетучилась, читал везде и всюду, а когда вынужденно прерывался — книга упорно оставалась в голове, постоянно заставляла прокручивать и обдумывать прочитанные сцены и эпизоды.

Я и раньше представлял, что будет со мной, если я ослепну, думал, как люди обходятся без глаз (автор посмеивается над такими людьми, как они закрывают глаза пытаясь на несколько мгновений представить себя слепцами), теперь эти детские попытки кажутся просто смешным. Ужасно оказаться слепым, и еще ужаснее не получить должных навыков и способностей жить с этим «недугом». А что будет с людьми, когда им придется заботиться о себе самим, когда люди, могущие тебе помочь, тоже ослепнут. Один из возможных вариантов развития событий и показан в книге. Вариант жестокий, грязный, кажущийся безысходным и что самое страшное — очень реалистичный и правдоподобный. И теперь посмотрев на людей вокруг себя, на их поведение, их стремления и идеалы, увидев, что они, как выразился автор «видят, но не замечают», понимаешь, что этот вариант развития событий наиболее вероятен, если не сказать что он — единственный. К сожалению, современное общество само подталкивает нас к этому пути, а нам тяжело сопротивляться этому потоку и мы становимся частичкой животного стада. Единственный способ устоять — держаться в месте, помогать друг другу, заботиться о близких. В «слепом» городе люди так и поступают — живут группами, ища себе пропитание и ночлег, но уже неискоренимый эгоизм и личные стремления постоянно «угрожают» таким группам (достаточно вспомнить эпизод последнего посещения подвала склада продуктов в магазине).

Примечательно, что в книге нет ни одного имени или названия. Это абсолютно не важно. Времена, когда имя человека, что-то значило давно прошли, их заменили популярные «пустые» имена и фамилии, доставшиеся от предков, но также потерявшие свое значение. Люди в карантине понимают это и, знакомясь друг с другом, представляются своими профессиями (таксист, провизор, регистраторша и т.д.) или другими отличительными признаками (первый слепец, жена доктора и т.д.).

Так же автор специально показывает нам, что все оказавшиеся в карантине равны, — там нет национального, социального, регионального разделения, люди больше не делятся на черных, белых или желтых — их цвет кожи никто не видит, богатых и бедных — на деньги уже нельзя ничего купить. Все что у них осталось — боль и страх существования в этом новом мире.

Подводя итог, скажу — книга жестокая, умная и очень интересная. Остается надеяться, что экранизация не подкачает (хотя, признаюсь – теперь в это мало верится).

Зрение… как часто мы недооцениваем его. Ведь это наша возможность не cтолько ориентироваться в пространстве, воспринимать окружающую среду, информацию, узнавать друг друга, сколько осознавать самих себя. Нельзя забывать, что то, как и что мы видим определяет наше поведение. А если люди ничего не видят? Что тогда?

Сарамаго очень сурово прошелся по реальности, наступившей для некоего городка, когда все его население подверглось внезапной эпидемии — слепоте. Слепоте не обычной, когда все вокруг темное, а иной – белой слепоте, которая не щадит никого и чья природа совершенно непостижима.

Казалось бы, такое несчастье должно объединить людей, заставить их помогать друг другу, ценить протянутую руку помощи, быть благодарным в ответ. Вместо этого весь эгоизм присущий индивидууму вылезает наружу – все животное, что есть в человеке, открывается в самых низменных своих проявлениях. Только одна женщина, чудом миновавшая общей участи, пытается остановить людей в их деградации, но процесс, увы, необратим…почти.

Книга местами неприятная, местами очень неприятная, а все из-за реалистичности, с которой автор расписывает поведение людей и окружающую их обстановку: изоляция, потом заброшенные улицы, антисанитария, царящий кругом страх, враждебность и вопреки обстоятельствам — стремление к власти и насилию.

Но сколь мрачно бы все ни было, это книга в первую очередь о том, что какими бы ни были обстоятельства высшей ценностью все равно должны остаться любовь и взаимопонимание – тогда все станет на свои места.

Эту книгу очень тяжело читать физически. «Густой» и «вязкий» стиль заставляет вчитываться почти в каждое предложение несколько раз. Но каждая секунда стоит потраченных усилий. Образ Иисуса получился очень близким. И спорит Сарамаго вовсе не с «Новым Заветом», а с современным институтом католической церкви, больше похожим на торговую организацию.

Часто люди задают себе вопросы в духе: «А что было бы, если бы я жил вечно?»…или «А было бы это хорошо – знать точную дату своей смерти?» или же: «А если бы было время подготовиться к смерти заранее, что бы я сделал?..и чего не сделал…?» Такие и им подобные вопросы Сарамаго не только озвучил в книге, но и очень красочно ответил на них, приведя конкретные примеры.

Первая половина книги рассказывает о маленькой стране, жители которой неожиданно для себя обнаруживают, что стали совершенно бессмертны. Причем хорошо еще, если бессмертие застигло их в рассвете сил и здоровья, а вот если оно лишило последней милости и смерть повернулась спиной перед столь долгожданным и вымученным, простите за тавтологию, смертным одром?..какая же тут радость? …

Вторая половина повествования фокусируется на одном единственном персонаже – музыканте и его «взаимоотношениях» с этой самой коварной смертью, которая помимо того, что взяла выходной так еще и набралась наглости выйти в люди.

Из-за того, что это было первое знакомство с творчеством Сарамаго, для меня стали откровением и стиль и язык и сама манера его повествования. Автор пишет диалоги не по правилам, а просто «сплошняком», порой без прописных букв и скобок, без красных строк, без знаков вопроса и восклицания. Благо, что есть запятые и раз в пол/полторы страницы – попадаются точки. Очередность слов не менее важна:

«Ведь и у слов имеется своя иерархия, свой этикет и протокол, свои дворянские титулы и плебейские стигматы».

Впечатления от книги до сих пор довольно сильные. Хочется еще не раз ее перечитать и обязательно порекомендовать остальным.

Фирменное «фантастическое допущение» автора заключается в том, что герой романа — преподаватель истории с довольно необычным именем Максимо Афонсо Тертулиано — встречает своего полного двойника. Полного не в смысле упитанного, а в смысле похожего на Максимо вплоть до последнего волоска на теле. Сарамаго через своего выдуманного персонажа задается вопросами:

- Какого это, осознавать свою «неуникальность»? Знать, что есть кто-то, кто выглядит как ты, говорит таким же голосом, с которым происходили те же события, но кто живет совсем другой жизнью?... Кто появился на свет первым? Кто чья копия? …

Все эти вопросы волнуют как героя книги, так и автора, пытающегося найти на них ответы и взывающего время от времени в своем повествовании к помощи Здравого смысла, которому, к слову сказать, все это мероприятие не очень-то и нравится.

Хоть какое-то «действие» стало разворачиваться только в конце книги, когда произошла встреча двойников и началось их столкновение/ противостояние/ борьба за право быть первым/ неповторимым/ единственным в этом мире.

До этого момента Сарамаго тщательно, не пропуская никаких мелочей просто описывает своего героя, его мысли, его поступки, его терзания и плутания в дебрях собственных души и сердца. Его жизнь (которая, прямо скажу, кажется совершенно посредственной) — перед пытливым взором читателя предстает вся как на ладони.

События в финале книги, при всей своей кажущейся логической завершенности, опять принимают неожиданный оборот, ведь логика автора не следует обычным правилам…

Написано как всегда в стиле Сарамаго – много запятых, мало точек, изобилие образных выражений, игра словами и необыкновенный юмор. Немного сложно и долго книга читается из-за отсутствия динамично развивающего сюжета, что впрочем с лихвой компенсируется многочисленными размышлениями и пусть кратковременными, но довольно поучительными беседами героя со Здравым смыслом.