11. В рубрике «Критики о фантастике» напечатана весьма даже неплохая в популяризаторском отношении статья Доминики Матерской/Dominika Materska, которая называется:
Несмотря на великолепные традиции, британская фантастика на протяжении большей части XX века пребывала в тени американской. Это именно в Англии второй половины XIX столетия такие писатели, как Шелли, Уэллс, Стивенсон, Конан Дойль, Хаггард и Стокер превратили фантастику в очень важный вид интеллектуально дерзновенной и в то же время привлекательной для читателя литературы. Но уже несколько десятков лет спустя журнальная «империя» Джона Кемпбелла, издателя и редактора пульп-журналов, публикующих НФ, сотворила из Америки гегемона, навязывающего миру стиль и вкус.
Черпая из английских образцов и воспитывая поколение новых писателей, американцы очертили поджанры фантастики (Уэллс стал отцом «твердой» и социологической фантастики, Хаггард и Стокер – родоначальниками «ужасной (horror)» фантастики), и вместе с тем придали всему жанру популярность и массовость; литература для подростков печаталась в дешевеньких журнальчиках, выпускавшихся большими тиражами. Контролируя такие журналы, как, например, “Astounding Stories”, “Amazing Stories” или “Weird Tales”, редакторы заботились о «чистоте» текстов; в конце концов сформировался образец идеального рассказа – короткого, логически обоснованного, опирающегося на оригинальном замысле и очень «добропорядочного»: никакого секса, никаких подрывных идеологий, любим Землю, Америку, демократию и американских девушек.
Американское влияние достигло Британских островов уже под конец двадцатых годов. Англичане, хоть и унаследовали собственные богатейшие традиции в области фантастики (эпос викингов «Беовульф», аллитерационные поэмы о короле Артуре, например «Сэр Гевейн и Зеленый Рыцарь», ренессансная «Майская королева» (“The Lady of May”) сэра Филипа Сидни (Philip Sidney) и т.д.) начали импортировать новые образцы. В то же время писались оригинальные и доподлинно английские книги, хотя их авторы скорее не отдавали себе отчета в том, что их произведения вскоре образуют канон фантастики. Эти книги, выходившие из печати с конца тридцатых годов по ранние пятидесятые, нужно разделить на две группы: прозу с социологическим уклоном, которая незаметно превратилась в твердую НФ, и вдохновленные фольклором сказочные истории – источник популярной в конце века фэнтези.
К первой из этих групп следует отнести прежде всего Олдоса Хаксли (Aldous Huxley), автора инспирированного Уэллсом романа «О дивный новый мир» (“Brave New World”, 1932), истории о мрачном будущем коммунистической Земли, на которой все жители счастливы благодаря бихевиористической психологии и высоко развитой фармакологии.
Одержимое идеей избавления от боли и погоней за удовольствиями общество искусственно выращивает детей, с самого рождения программируя их на выполнение определенной работы и жизни в рамках данного общественного класса. Пилюли счастья и гедонистические развлечения гарантируют повсеместное счастье ценой лишения индивидуальности, гуманизма и свободы воли; этот замысел позже развивал и другой английский фантаст – Энтони Бëрджес (Anthony Burgess) в «Заводном апельсине» (“A Clockworld Orange”, 1962).
Олдос Хаксли сам скорее назвал бы свой роман сатирой на классовое общество и философской антиутопией, чем НФ, но, тем не менее, его книга стала одной из классических позиций канона социологической фантастики, упоминаемой наравне с другим английским романом – «1984»
В романе «1984» (“1984”, 1949) Джордж Оруэлл (George Orwell) воспользовался фантастикой для создания модели тоталитарного общества; описания и анализа поведения людей, живущих в страхе перед непрерывной слежкой, в условиях политического террора.
Роман «1984» — исследование порабощения – психического, социального, даже языкового, где граждане государства, руководимого Большим Братом, вынуждены пользоваться “новоязом”, в котором невозможно выражение подрывных мыслей. Оруэлл, предостерегая мир перед тоталитаризмом, имел, разумеется, в виду политический контекст конца сороковых годов и угрозу, исходившую от советской России (в другой своей книге – «Скотный двор» (“Animal Farm”, 1945) — он аллегорически представил соперничество Сталина и Троцкого в борьбе за власть как схватку двух хряков, решивших завладеть скотным двором), но писал настолько универсально, что за контекстом книги видна чистая социологическая фантастика.
У каждой из представленных в очерке книг богатая история проникновения к польскому читателю. Ну вот приглядитесь хотя бы к романам Дж. Оруэлла: в тройке представленных обложек романа «1984» — первая принадлежит французскому изданию, а в тройке обложек «Скотного двора» — первая и вовсе от нелегального (подпольного) издания. А вот интересно: как эти книги доходили до российского (то есть советского, читавшего по-русски) читателя? Надеюсь, мы об этом еще поговорим... W.
(Продолжение следует)
цитировать
свернуть ветку