Олег Волховский «Царь нигилистов»

Разнообразие в попаданцах – идея правильная.

Большая часть персонажей, которые переносились в XIX-й век – достаточно прямолинейные граждане, которые хотят вломить противникам России и как-то разобраться с внутренними проблемами. Для внешних врагов требуются вооружения, технологии, заводы. Для борьбы с крепостничеством, с коррупцией и отсталостью – университеты, реформы и спецслужбы.

Но вот на страницах книги люто либеральный попаданец. Персонаж защищал Белый дом в августе 1991-го и с тех пор взглядов своих не поменял. Практически весь либеральный дискурс, все образы – как реальные, так и чисто пропагандистские – присутствуют в тексте. И это даже интересно – как на фоне ударников, которые за десять лет преодолевают столетнее отставание, проведет себя инициативный либерал. Нарубит дров или вознесет к вершинам?

Единственное условие в подобных играх – хотя бы относительная честность.

Если персонаж левой ногой проламывает броню на башне «Королевского тигра» или буквально одной фразой помогает предотвратить катастрофу лета 1941-го – это лишь плохо говорит об авторе, и над подобными попаданцами давно уже смеются.

*

«Царь нигилистов» это бывший адвокат, бывший отличник в математической школе, готовившийся поступать на физика – оказался в теле юного Александра, второго сына царствующего императора, которого зовут, кстати, Александр II.

То есть это будущий Александр III, у которого еще жив старший брат Николай.

Прежде всего, показан неплохой человек. Персонаж, переселившись в новое тело, вполне искреннее старается спасти старшего брата, транслирует ценности, которые считает правильными, пытается как можно быстрее улучшить ситуацию вокруг себя. Ему не чужды шуточки, подколки, некоторые слабости, однако кто их лишен?

Но весь вопрос в том, будут ли перед ним настоящие трудности и настоящие же оппоненты?

Когда прожжённый олигарх оппонирует честному чиновнику – и оба выведены людьми неординарными, с целостным набором аргументов и своими сторонниками – может получиться не самая плохая вещь, типа «Ста полей» Ю. Латыниной.

Но как понять, есть ли такие противники в тексте или автор их тихонечко замазывает?

Когда персонаж подставляется, ему должны хотя бы показывать величину ошибки.

Например, заявляет юный князь о том, что так уважает Локка, что желал бы установить его бюст в своей комнате. И слышит вопрос, заданный самым почтительным голосом:

— А зачем вам, противнику крепостничества, бюст известного рабовладельца?

— У Пушкина тоже были крепостные, это нравы того времени, от которых надо отказываться.

— Но ведь Джон Локк был не просто помещиком, это один из крупнейших инвесторов в работорговлю, который идейно обосновал рабство для всяких отсталых народов. Права человека для англичан. Значит ли это, что вы хотите порабощать чеченцев или считаете рабство правильным для крестьян из Тульской губернии?

От таких вопросиков репутация гениального ребенка может несколько попортиться.

Да, автор иногда показывает уровень неосведомленности персонажа о политических реалиях 1850-х: когда юноша не понимает современного ему устройства Великого княжества Финляндского, старший брат указывает ему на ошибки. Однако настоящий вопрос, связанный с потенциальной независимостью Финляндии – чей Выборг? Вот у цикле «Маленький Саша», где попаданец в теле юного цесаревича Александра, в конце 1820-х, знакомится в финскими делами, описаны некие перемены с подчиненностью Выборга, которые происходили за XVIII-XIX-й века. А история ХХ-го века показывает, что проблема решилась большой кровью.

Вопрос аккуратно заметен автором под коврик.

Персонаж охотно рассказывает про искусство троллинга своему старшему брату, немного троллит Герцена, но настоящей дискуссии снова не получается.

Наконец, самый яркий пример подобной асимметрии – сообщение о взятии Ведено. У персонажа буквально бомбит и он воспроизводит все мантры российского либерального дискурса о Чечне. Ему рассказывают о набегах как чеченцев, так и среднеазиатских казахов, об освобождении какого-то количества пленников. Но в ответ – было бы все хорошо, войны бы не было.

Что тут ответил бы человек из монархического лагеря, который хоть немного знает историю?

— Возможно, вы слышали о Засечной черте, Ваше высочество?

— Засеки от набегов?

— Да, первая была совсем рядом с Москвой, на Оке, и со временем они сдвигались южнее. Потому то с юга постоянно набеги за рабами, и там же земля, которую только для выпаса скота использовали.

— Ну можно же было договориться?

— С государством или с племенем, для которого набег это залог стабильности? Да, стабильности, ведь молодых и горячих воинов можно отправить в приключение. Вернутся с добычей – станут состоятельным, и не будут коситься на соседское добро. Погибнут, тоже перестанут угрожать благородным людям. Почти как у викингов, только вместо Европы – мы.

— И как мы здорово отхватили территорию?

— Да. Теперь вместо рабовладельцев, которые никогда не смогли бы признать идею запрета рабства, живут крестьяне, во многом ставшие свободными и скоро все они обретут свободу. И хлебопашцев на ней живет куда больше, чем кочевников.

— А много ли осталось людей из покоренных племен?

— Вы посмотрите на одного из ваших товарищей по детским играм, на грузинского князя. Вспомните долю половецкой крови у детей князя Игоря, из старинного текста. И вспомните, откуда происходит род Глинских. Как говорил ваш дед: «вот этот мой приближённый — поляк, вот немец, вон стоят два генерала — они грузины, этот придворный — татарин, вот финн, а там крещёный еврей, а вот все вместе они и есть русские».

Думается, Великого князя такими рассуждениями регулярно бы возили физиономией по столу, со всем уважением к его статусу. Даже если бы он потом спорил о точности цитаты из де Кюстрина.

*

Но куда интереснее – вопросы бизнеса.

Персонаж проявляет себя ярким изобретателем, сторонником развития российской промышленности. Надо самим делать телеграфные аппараты и пассажирские вагоны.

И для этого требуется разумное патентное законодательство, тут с персонажем можно только согласиться, автор хорошо раскрыл вопрос.

Но как насчет таможенного тарифа? Сколько не изобретай, сколько не патентуй, завтра в промышленно развитых странах сделают улучшенную копию нового изобретения и начнут выдавливать отечественную технику с российского рынка. Сложная тема. Потому как промышленный протекционизм может привести к противостоянию с Западом. В Крымской войне, этой мясорубке для Российской и Османской империй, рынки обоих страны были вскрыты для европейских товаров. Или можно уговорить государя не вводить льготный тариф?

То есть персонаж чрезвычайно язвителен и упёрт в дискурсе, но сталкиваясь с рядом экономических проблем – начинает немного уходить от либеральных принципов свободной торговли, и даже опускается до прямого спонсирования завода одного из братьев Нобель. А пообщавшись с московским купечеством, он видит, что серьезных капиталовложений люди делать не торопятся, и даже завод по производству велосипедов считают страшно обременительным. Так у персонажа дело до прямых государственных инвестиций дойдет, вон, уже прикидывает, куда свой великокняжеский пенсион пустить.

Как тут не вспомнить цитату: «голос, голос Иакова; а руки, руки Исавовы»…

Потому что есть логика намерений и логика обстоятельств.

Логика намерений у персонажа вполне правозащитно-либеральная, август-91 навеки в груди. Но если обстоятельства не позволяют производить велосипеды тысячами, то что делать?

Неужели он пройдет путь до госкапитализма и форсированного строительства жилья для переселяющихся в города миллионов людей?

Развилка, которую показывает автор, довольно интересна: Россия не в половинчатых реформах царя-освободителя, а в полноценных, хотя бы и либеральных.

Проблема в том, что в политических действиях персонаж так же резок, как и в либеральном дискурсе. А через четыре года польское восстание намечается, можно с политикой умиротворения таких дров наломать, что никому мало не покажется… Свобода совести, о которой громко заявил персонаж, это безо всяких шуток хорошо и правильно, но секту скопцов куда девать? Это создает местами грустное впечатление от книги: человек, которому полтинник стукнул, и который помнит все события в РФ 1991-2019-го, оказавшись в теле подростка, политически остается инфантилом, который частенько не в состоянии различить реальность и лозунги.

Поэтому интереснее всего читать не про экономику или попытки создать пенициллин, и не про политику, а про семейное выяснение отношений, приправленное политикой и прогрессорством.

*

Диалог персонажа с Александром II, когда отец предъявляет сыну конфискованную переписку с Герценом, черновик конституции и еще Рабле, которого тот посоветовал старшему брату, а персонаж всеми силами выкручивается, одновременно возмущаясь, чего-то это дедушка в Крымскую войну так неудачно встрял, мы ж одни против всей Европы остались — это лучшая сцена романа. Потому что в этом разговоре за каждым своя правда и резоны.

И, конечно, хорошо сочетание описаний частной жизни императорской семьи с принципами «Звездной пехоты» Хайнлайна, когда формальная милитаризация зашкаливает и военная служба –лучший кадровый лифт. Поживший генерал может стать гувернёром у Великого князя. Но при этом все слегка так расслабились, выдохнули и взяли время на перекур.

Увы, эти милые дачные посиделки неизбежно закончатся. Когда дело дойдет до серьезных вещей (а это уже совсем скоро) разговор может происходить совсем в другом тоне. И косвенный признак этого: неумение персонажа понять, что расстояние между демократическими порывами в общении с народом, и панибратством, когда его начнут похлопывать по щеке, намекая, что пора закончить деловой разговор – она меньше, чем кажется. Нет, в толпу крестьян ему лезть не хочется. Но заигрывая с разными людьми в стиле Петра I-го он не отдает себе отчет, что Петр в любой момент мог двинуть собеседника кулаком в зубы. И регулярно это проделывал, улица научила. Поэтому мог держать себя запанибрата с кузнецом или аптекарем. А юный Саша не царь, и пока за него проблему корректного общения решает гувернер.

*

Итого: наполнен ли этот роман политической пропагандой? Да, там её ведрами черпать можно и воздуха она не озонирует. Есть ли в ней разумные мысли? Тоже да, к примеру, что любые институты развития устаревают, грязнут в своих пороках и замкнутости, и перекрёстный контроль — это хорошо. Честно ли автор ставит мысленный эксперимент? Думаю, процентов на тридцать эксперимент честен. Остальную долю автор зарезервировал под свои политические высказывания и стандартные повороты сюжета. И реального оппонента, персонального или коллективного, не показал.

Что будет если в тело будущего Александра III попадёт человек с политическими убеждениями а-ля Новодворская?

… По сюжету главный герой в нашем времени был крутым адвокатом, что сразу вызвало у меня очень большие сомнения. Я допускаю, что он мог защищать людей в суде, но в то, что он смог стать успешным в этой профессии – совершенно не верю. Хороший адвокат должен помимо всего прочего понимать психологию своих собеседников, а главный герой этого совершенно не умеет. Допустим, что он записной либерал, защитник Белого Дома в дни путча ГКЧП, ненавидит коммунистов и считает Путина диктатором. Но зачем ему рассказываешь об этом каждому аборигену XIX века? Зачем будучи помещённым в тело тринадцатилетнего ребёнка на полном серьёзе обсуждать (вернее высмеивать) Уложения о наказаниях уголовных и исправительных образца 1845 года с врачами, которые пришли освидетельствовать его психическое состояние? Неужели взрослый и адекватный человек так себя будет вести? Нет не будет, если кончено перед нами сколь-нибудь успешный юрист, а не клинический идиот с купленным дипломом.

Ещё одним моментом, который с самого начала испортил впечатление от цикла является эпизод с осознаванием главного героя своего нового тела. Всякого в жанре попаданчества я повидал, но с такой идиотией не сталкивался давненько. Пятидесятилетний мужик попадает в детское тело и на протяжении длительного времени не обращает внимание, что с ним что-то не так. Причём герой не просто молча лежит в постели! Он много болтает, размахивает руками, ходит по комнате, справляет маленькую нужду попутно отметив, что у него в паху мало волос, да и размер члена какой-то другой... По степени идиотизма этот эпизод напоминает недоброй памяти роман «Капитан-командор» Дмитрия Светлова (одного из худших писателей, которые мне вообще попадались) в которой семидесятилетний старец обращает внимает что его тело омолодилось только на вторые сутки после переноса во времени!

В общем если бы автор хотел высмеять умственные способности современных российских либерал-западников, то это у него вышло отлично. Однако автор не стебётся, поскольку он сам целиком и полностью разделяет эти политические взгляды. В свете этого надо понимать, что именно так и должен вести себя взрослый и успешный человек в столь необычной ситуации. А ведь это только самое начло цикла, насчитывающего в настоящее время три книги. Представьте сколько подобных моментов там будет дальше!

По сути весь цикл не более чем способ для высказывания автором своих политических взглядов как о реалиях XIX века, так и о нашей современности. Смертная казнь – варварство. Цензуру следует полностью отменить. Никаких агентов влияния иностранных государств не существует. Частная собственность – священна. Государство должно минимизировать своё присутствие в экономике и социальной жизни. Патриотическое воспитание молодёжи – мерзость. Андрей Курбский – первый русский либерал, потому что заговорил о гражданских (!) правах. Ну и так далее. Даже странно, что попаданец не стал рассказывать жителям XIX века про пятьдесят два гендера и о том, что у некоторых женщинах может быть член. Да, даже радикальным русским либералам ещё далеко до подлинной Свободы!

Если отрешиться от идеологических тараканов главного героя, то необходимо отметить и другие, чисто литературные, грехи цикла. В нём слишком много болтовни. Процентов шестьдесят, а то и семьдесят от объёма книг занимают разговоры, причём большая часть из них – монологи главного героя. Из-за этого сюжет практически стоит на месте. Также автор в третьем романе перегружает текст вопросами физики из-за чего литературное произведение временами превращается в конспект лекции. Из достоинств следует отметить неплохое знание автором реалий XIX века. Во всяком случае он сам разбирается в эпохе куда лучше, чем его герой, который постоянно то и дело садится в лужу.

Итог: пословица о том, что на любой фотографии видны уши фотографа здесь не подходит, поскольку «Царь нигилистов» является политическим памфлетом автор которого не скрывает своих радикальных либеральных взглядов. Так как мои предпочтения находятся на другом конце политического спектра, то положительную реакцию у меня данный цикл вызвать не мог и это даже если откинуть авторское словоблудие и картонность главного героя. Единственное что мне понравилось в этих книгах – доброта попаданца и его беспредельная терпимость к любым оппонентам. Впрочем, это лишний раз доказывает всю нереалистичность такого героя, ибо мало кто столь же нетерпим к чужому мнению как радикальные либералы. Недаром в российском обществе ходят шутки про то, что «демократия – это власть демократов» и что «народ не тот». Да и авторский пассаж «Если правительство хоть отчасти ведет страну в правильном направлении, уважающий себя либерал должен построиться и помогать правительству» вызывает умиление, но полностью противоречит всем тридцати годам существования Российской Федерации. Опыт – критерий истины и этот опыт говорит о том, что от либералов нашему государству помощи ждать особо не стоит.