Виктор Пелевин «S.N.U.F.F.»

Пелевин уже не торт, Пелевин не любит людей, Пелевин заключил контракт с ЭКСМО и поэтому вынужден скоропостижно выпекать по книге в год. Только из-за подобного нытья, которым набит Интернет, я откладывал прочтение «S.N.U.F.F.» без малого пару лет. Но, слава Мониту, прозрение снизошло на мои карие глаза.

Удивительно, но очень многие идеи книги дублируют смыслы “Ложной слепоты” Питера Уотса, о которой я собирался, но так и не нашел нужных слов, чтобы рассказать. Да и вообще, если раньше все выходило из гоголевской «Шинели», то, по-моему, сегодня вся современная философски-фантастическая литература выходит из статьи “Русского Репортера” «10 мысленных экспериментов современной философии». Китайская комната, философские зомби и зимбо, технологическая сингулярность, не говоря уже о тесте Тьюринга — все это ты найдешь в уже не новом романе Пелевина.

И я не удивлюсь, если «S.N.U.F.F.» станет в каком-то смысле пророческим и уже в самое ближайшее время события и феномены, в нем описанные, начнут сбываться. По-большому счету, они уже происходят.

А еще там есть неплохой лирически-фантастический сюжет, мозговыносящие разговоры в духе Виктора Олеговича, которые не оставят от твоего Я твоего Я, легко читаемая сатира на современность, юмор и полноценный “птичий язык”, который хочется протащить в реальную жизнь и использовать в разговорах с друзьями. Хотя встретить кого-то, кто понимал бы что такое бигбиз, мониту, снафф, кто такие орки, дискурсмонгеры, самилье и суры практически нереально — по причинам, которыми начинается этот текст. Например, среди моих друзей эту книгу читали лишь двое. А ведь только идея объединения в одном понятии Бога, денег и компьютера стоит того, чтобы прочесть эту книгу. Ну, или прослушать в исполнении богоугодного голоса Сергея Чонишвили.

Да, иногда грубовато, да, порой нудновато и даже как-то по-графомански, но, несмотря на это, мне кажется, что мощью метафоры и глубиной стёба «S.N.U.F.F.» уступает лишь “Чапаеву и пустоте”. Да и то только потому, что с “Чапаевым...” я познакомился во времена, когда каждая прочитанная книга оставляла след, а не привкус.

Короче, в Пелевине еще достаточно кислорода, чтобы даже в обремененной лишним весом маршрутке почувствовать себя на свежим воздухе.

В спорах – гетто или не гетто – между поклонниками фантастики и почитателями большой литературы неуловимым джокером мелькает Виктор Пелевин.

- А вот фантаст Пелевин – чем не большой писатель? – идут в атаку пофы.

- Пелевин – фантаст? Ну-ну, может и Салтыков-Щедрин у вас – фантаст? – вопрошают поблы.

- А то, конечно, фантаст. Не, Пелевин – фантаст, а Щедрин – так, классик, — вразнобой отвечают пофы.

Поблы наслаждаются сумятицей в рядах пофов и пытаются развить успех:

- А какой он у вас фантаст, Пелевин-то – сайенс-фикшен-фантаст, или, прости Господи, фэнтези-фантаст?

- Ну, он типа вааще, — раздаётся невнятное бормотание, перемежаемое отдельными выкриками — сайенс, социальная, а хоть бы и фэнтези, философская! — переходящими в скандирование – фантаст, фантаст, фантаст!

Стороны расходятся, весьма довольные собой.

Сам Пелевин парит в горных высях, не снисходя до суетных споров. Как ни назови…

Так было. Но так не есть, и так не будет.

Потому как написал Пелевин самый что ни на есть научно-фантастический роман «S.N.U.F.F.». В общем-то, приняв все правила игры на этой поляне. Изобразив карикатурно-юморно-едко-иронично-жёстко-ехидно постапокалиптическое (уфф – какое трудное слово!) будущее, Пелевин не посчитал излишним оснастить роман и вполне себе живым сюжетом и позитивно-забавно-эффектной концовкой. И снабдил свой роман подзаголовком «утøпія», любезно предоставив критикам и рецезентам возможность молча и тщетно отгадывать причину столь необычного написания привычного термина и громогласно-убедительно вносить поправку-приставку «анти-».

А если у вас есть ещё по этому поводу какие-то сомнения – взгляните на название романа. А теперь вспомните определение фантастики, данное вроде бы Деймоном Найтом: Фантастика – это всё, что обозначено соответствующими буковками на обложке книги. А что мы видим на обложке книги Пелевина? S.__ F. Всё, сомнений больше нет. Отныне Пелевин – точно фантаст.

P.S. Отзыв дублируется в авторской колонке: http://fantlab.ru/blogarticle20856

Утопия?? Фантастика?

Что вы. Это реализЬм. Причём высказаны-то вещи банальные. Общеизвестные и простые. Которые наверняка приходили в голову каждому, но думать такие мысли неуютно и потому резвенько запихнём всё восприятие в привычные жанровые рамки. «Создан мир бла бла бла утопия бла бла бла фонтастега бла бла»

Орки и люди..

Иконы на которых изображена инфографика чёрной дыры?

Коммерческий расстрел статистов и резиновая баба, которая выглядит живее любого из героев книги, так как в симуляции жизни давно обогнала несовершенных мясных роботов?

Хрен его знает. Всё как в жизни.

За окном вон такая фантастика. В полный рост. С орками и резиновыми женщинами. Телекамеры пока не летают, да и то уже не все.

Согласен с теми, кто принял эту книгу всерьез. Это — действительно большой роман, настоящая антиутопия, и как этому жанру и положено, очень злая. Главное в ней — концепция истории, описание механизма деградации свободных гедонистов. Считать ее сатирой на Россию я не согласен, потому что Оркдленд — это очень собирательный персонаж, а черты офшара присутствуют и в нашей действительности. И герои вполне живые, особенно Дамилола.

Что касается сатиры — так это сейчас все так остро звучит, а лет через пять все будет восприниматься значительно проще, Generation P тоже было злобной сатирой на 1990-е и ничего, уже классика.

Что касается оригинальности, так это Виктор Олегович нас просто разбаловал — Достоевский пять романов написал ну почти про одно и тоже и ничего, а от Пелевина каждый раз ждут неизвестно каких чудес. По новому раскрыть избитую тему, так для этого нужен особый талант.

Специально читал наших рецензентов — Арбитмана, Немзера и пр. Удивляет накал негативных эмоций. Есть ощущение, что кто-то слишком близко к сердцу принял «воцерковленных говнометариев» и прочих дискурсмонгеров.

А что касается мата и пр, так он вполне контекстуально мотивирован и уши режет не особенно сильно.

Пелевин давно (с «Омона Ра», наверное) перестал меня удивлять. Эта книга тоже совершенно ожидаема. И главный герой её пройдёт, как обычно, сквозь мрачные круги медиа-, крипто-, сексо- и плутократического ада, и, как водится, в конце этого путешествия обретёт просветление. И всё это, конечно, будет сопровождаться иронией автора — циничной, но горькой. И, разумеется, не будут забыты буддизм в изложении для чайников, шутки про сексменьшинства и нуворишей, рассуждения про эрос и танатос, а также игры в народную этимологию («вертухай -> VERTU HIGH» etc). В целом же — вы прочтёте очередной фрагмент того длинного романа, который автор пишет уже второй десяток лет. Если роман этот вам не надоел — вы не разочаруетесь.

Такой вот неоригинальный отзыв на это неоригинальное произведение.

Такой злой сатиры на нашу многострадальную родину давно не читал – подобный накал страсти наблюдался разве что в «Омон Ра» того же Пелевина, ну и, пожалуй, в «Истории города Глупова». В «Ампире V» и в «Жизни насекомых» тоже было довольно сатиры, но не такой злой. Одна фраза просто убила: Уркаина (читай, Россия) находится с БигБизом (читай, Западом) в состоянии «заискивающего противостояния». Очень зло, но, увы, в яблочко.

Всегда уважал Пелевина как афориста и сатирика (скорее, даже как анекдотчика), но никогда особенно не ценил его как сюжетостроителя и романиста. Здесь он ухитрился, как мне кажется, написать вполне себе полноценный роман, причём первый по-настоящему фантастический роман в своей карьере (и второй просто роман – если считать первым «С.к.о.»), – с прописанным миром, с довольно вменяемым сюжетом, с интересными героями (которые обычно у него были чисто функциональны или просто озвучивали его мысли в бесконечных диалогах). Только не пойму, ради чего Пелевин сподобился на такую «нетленку» — неужели ради коронной фразы всего опуса: «Женщина – не человек»? Вся его «социальная», «антропологическая» и «философская» жёлчь, излитая в тех же почти бесконечных диалогах, бледнеет на фоне той жёлчи, которую он излил на прекрасную половину человечества. Чем, интересно, она ему так досадила?! Или это очередная «игра» законченного постмодерниста? Но в конце концов и правда ведь, как было уже неоднократно отмечено другими ораторами, — синтетическая Кая оказалась самым живым героем романа – а уж по сравнению с хабалистой Хлоей – она и вовсе прекрасна. Если человеку в этом мире только и остаётся, что броситься в объятья к роботу, то, видимо, никакой надежды нет, не так ли? Мягко говоря, пессимистично. Однако сей роман, по мне, на данный момент – лучший в творчестве Пелевина. Ну или делит 1-2 место с «ЧиП». Ибо целен в своём законченном пессимизме и просто хорошо написан.

Чем больше читаю Пелевина, тем чаще убеждаюсь, что он гениален.

Это одна из тех редких книг, когда с сожалением глядишь на стремительно уменьшающееся количество страниц, и хочется перечитать еще раз заново, наслаждаясь неповторимым стилем письменной речи автора и заново понимая, еще глубже, суть идеи, которую Пелевин, в сущности, несет через все свои произведения, только в разных ракурсах. И, кажется, до конца я его поняла только по прочтении данной книги. Поняла — и меня захлестнуло странное чувство узнавания чего-то нового, лежащего на поверхности, так близко перед нашим носом, что мы его не видим, и одновременно осознания того, что обо всем этом я и сама смутно думала, просто до этого еще никто не додумался собрать все эти мысли и наблюдения за нашим миром в одном увлекательном произведении.

Пелевин с каждой книгой (а в этой — в особенности) наталкивает на мысль о том, что на все вокруг надо смотреть буквально, не отвлекаясь на наносную шелуху образов, придуманных человеческой культурой. А вот самого Пелевина надо понимать отнюдь не буквально (а то некоторые воспринимают его творчество как сборник рассказов о галлюциногенах, сказки или порнографию). Это, безусловно, автор для тех, кто думает, а не тупо пробегает глазами по строчкам. И эта книга — одно из его лучших произведений.

Еще понравилось, как автор цинично, но правдиво пишет о женской сути. Некоторые могут обидеться на нелестные высказывания о женщинах, но лишь потому, что до конца не понимают, что именно хотел сказать Пелевин. Поэтому так замечательно читать слова персонажа Каи — по сути она высокотехнологичная сексуальная игрушка, которая дает вовлечь в секс в широком понимании слова не только тело, но и ум. Но парадокс в том, что все ее слова и действия — лишь запрограммированный отклик на слова и действия мужчины-хозяина, и обижаться на нее нет смысла, когда она режет правду-матку ему в глаза, ведь обижается он, по сути, на самого себя.

Правильно написал Пелевин — женщина (живая или резиновая) создает иллюзию, скрывающую, или, точнее, приукрашающую суть всего вокруг. Мужчина упрекает женщину в этом, называя это ложью, и пытается сорвать покров этой иллюзии, но когда ему это удается, он с горечью понимает, что теперь ему всегда придется видеть жизнь и суть вещей такими, какие они есть ,а это далеко не приятно, как неприятно жить в пустой комнате с голыми стенами, из которой он сам своими руками устранил мебель, обои и мягкие подушки, которые привнесла женщина, стремясь завуалировать холодную неприглядность бетона. И, поняв, что он сам разрушил иллюзию, он срывает злость на той самой женщине, которая ее изначально создала, потому что он не в силах сорвать злость сам на себе, ибо это для него невыносимо...

В общем, если вы хотите посмотреть на жизнь по-другому, непременно читайте!

Сокращение «S. N. U. F. F.» расшифровывалось так: «Special Newsreel/Universal Feature Film». Это можно было примерно перевести как «спецвыпуск новостей/универсальный художественный фильм».

Полагаю, мой личный квадрат любимых произведений Виктора Олеговича дочерчен до конца. «Омон Ра», «Числа», «t» и вот, наконец, последней вершиной становится «S.N.U.F.F.». Две соседних вершины очень забавны и пёстры по содержанию, две других — крайне депрессивны и после прочтения оставляют чувство опустошенности. Две соседних, но уже в другом измерении, вершины — хронологически первая половина творчества автора, две других — вторая. Образы тоже в голове как-то сформировались... «t» — это бесконечная рекурсия двух зеркал, героя и автора, где между ними слышатся дикие вопли души древнего писателя, закованного в кандалы, созданию которых он и посвятил всю свою прошлую жизнь. «Числа» — это клерк в солидном костюмчике, в галстуке с рисунком Пикачу, рассказывающий жутко пошлые и грязные офисные шутки с каменным лицом, а над его головой висит ореол цифр из троек и четверок. «Омон Ра» — это, в первую очередь, черное небо, в котором парят красные соколы с пустыми зрачками, и летящая в этом небе огромная ядерная бомба, после которой остаются только клочки, обрывки всех положительных и доблестных слов и лозунгов. И наконец, «S.N.U.F.F.» — это жужжащий кислотно-едкого зелено-розового цвета лазер, пронизывающий пространство медленно и с мучениями, оставляя лишь рваные раны технологических и биологических механизмов там, где раньше были любовь, нежность, мультиполярный мир и собственное «я».

«S.N.U.F.F.» — пелевинская «Война и мир». Повествование стартует накануне очередной войны между Оркландом и Бизантиумом, между представителями орков и людей, по классике начинающейся случайной стычкой, казусом с участием мирных граждан, в результате которого появляется повод сместить прежнее правительство орков. Глазами орка Грыма мы видим масштабное сражение, и благодаря бойцам людей (огромным статуям, ящерицам, бэтмену, черепашкам-ниндзя) мы понимаем, что в данном случае речь идет о битве культур. Это единственная сцена крупной битвы во всем творчестве Пелевина, и сделана она здорово.

Мир книги настолько биполярен и полон аллюзий, что поражаешься умению и остроумию автора. Парящий над Сибирью офшар, где высокотехнологичная лучшая жизнь. Облезлые бетонные трехэтажки Оркланда, где пьяная родня распевает «Из этой жопы х..й уедешь» и «Е..л я родину такую». Отношения двух миров находятся в сложном симбиозе. Орки относятся со смесью заискивающей робости и лютой ненависти, о чем говорит автор. Люди же понимают необходимость существования более слабого соперника, чтобы посредством него оправдывать всяческие потребности своего общества.

Так свойственный Пелевину солипсизм в этом романе играет новыми, свежими красками аж дважды: видео-полеты и суры. 1) «Впрочем, где мы, пилоты-надомники, на самом деле? В своих тесных комнатах или в оркском небе? И где это небо — вокруг моей «Хеннелоры» или в моем мозгу, куда его транслируют электронные удлинители глаз и ушей?» 2) «Люди принимают решения на основе прецедентов и опыта. Человек — это просто инструмент приложения культуры к реальности. Сура, в сущности, тоже.» Важно отдельно сказать, что более применимых и уместных для всё того же солипсизма у Пелевина еще не было. И если с видео-полетами как-то более-менее всё ясно — факт вовлечения в виртуальную реальность многими авторами хорошенько и толково описан, еще начиная с рассказа Герберта Уэллса «Замечательный случай с глазами Дэвидсона» — то с сурой всё гораздо сложнее...

Сура описана таким образом, что под нее смело можно подставить человека, и его механизмы поведения. Автор говорит, что сура принимает решения на основе прецедентов и опыта, позже она принимает решения на основе сопряжения множества случившихся прецедентов и выбирает наиболее уместный, исходя из кучи-кучи социальных и прочих факторов. Теперь вопрос: Чем сура не человек? Великолепно подобранный пример парадокса китайской комнаты подтверждает эту мысль. Позже она закрепляется примерами о тесте Тьюринга и течении бихевиоризма. И с данных позиций, в итоге, в доме их находится двое — человек и его сура, где, в сущности, оба роботы.

Есть и другая позиция. До жути противоположная и столь же правдивая — в своем доме Дамилола находится один. Об этом не раз упоминают и он, и сама Кая. Формально и фактически, он купил себе максимально реалистичную версию секс-игрушки, куклы, которая общается, подмигивает, знает всё о его теле, знает как себя надо вести и... обладает помимо всего прочего параметром «сучество». Это настоящее открытие Пелевина: изобразить женскую особенность поведения в виде параметра на секс-кукле в фантастическом романе. Браво! Речи Каи соблазняют каждым сказанным предложением. И автор, и главный герой, и читатель — все понимают, что речь идет о машине, искусственном механизме. Все трое постоянно в голове держат эту оговорку. Но она не спасает, этой мысли недостаточно. В сущности, главный герой занимается сексом сам с собой, с удачно собранным зеркалом своих потребностей и желаний. Вот здесь и кроется ответ на «сучество». Для максимального удовольствия и, что важно, не угасающего интереса требуется постоянная эмоциональная подпитка. Есть масса утверждений, которые я слышал от разных источников (и в книге Михаила Веллера «Всё о жизни», и в методиках пикап-соблазнения), и все они сводятся к одному — максимальные интерес/влечение/ощущение жизни будут лишь в случае эмоциональной волны, причем постоянной. От положительных эмоций к отрицательным, от отрицательных к положительным — и так далее. Здесь и объясняется «сучество», классическое женское поведение «чтобы милый не скучал» и, собственно, вызовы на ревность самой суры Каи. Получается, Дамилола сам этого хотел, а вернее, хотел организм и сексуальное влечение. Поэтому столь уместен образ с «качелями наслаждения», на которых необходимо снять блокировку и сделать в конце концов солнышко... Во время этих рассуждений мне вспомнился всем известный эксперимент с подопытной мышкой, которой поставили в клетку кнопку, вырабатывавшую эндорфин путем воздействия электродов. В итоге мышка не хотела ни есть, ни спать, она тупо нажимала и нажимала на кнопку... Страшное чувство паранойи удовольствия... Но здесь есть контраргумент: Дамилола, впервые испытав наслаждение «качелей» осознал, что весь предыдущий опыт никчемен и тускл, и вот теперь он понял, для чего жил. Что же тогда? Нам блокировать своё желание получения максимального удовольствия? А ради чего? Ради биологических потребностей вида? А если не блокировать, то поддаться жажде этого удовольствия, опять же, как животное? Этот неразрешимый вопрос меня разрывает, если честно.

Дилемму максимального удовольствия невозможно разрешить однозначно так же, как и ответить на вопрос, на чьей стороне сам автор: на стороне внутренне мёртвых, неестественных, окруженных сплошной имитацией рабов удовольствия? или на стороне примитивных, грубых, завистливых и недовольных пожирающих себя орков? Ответа нет.

Обе дилеммы невозможно разрешить однозначно так же, как и ответить на вопрос, сколько человек в доме Дамилолы: один, только потому что кого-то формально назвали человеком, а кого-то сурой? ни одного, потому что и сура, и человек — лишь совокупность поведенческих механизмов, обусловленных оптимальными факторами? двое, потому что у обоих имеются признаки самосознания и абстрактного мышления? Ответа нет.

Гениальный роман.

Прочитал неделю назад и очень хорошо сделал, что не стал ставить оценку и писать аннотацию сразу же. Этот роман нужно обмозговывать, ибо очень уж много там всего, что можно упустить и не заметить. Согласен с большинством читателей — этим романом Пелевин поднял планку, которая в последнее время сам же опустил. Честно говоря, я не ожидал от него именно такого романа именно в 2011 году. Да, это аниутопия, но это антиутопия по духу абсолютно из 90-х, схожая с той же «Бойней» Петухова. Те же демократоры, те же выродки сверху и выродки снизу, те же резервации, сафари, та же абсолютно гнетущая атмосфера. Разница одна — инструментом сдерживания теперь является, главным образом, не оружие, а информационное поле. Не ожидал, что Пелевин на данный момент видит наш мир настолько в мрачном свете.

Первым, что бросается в глаза — это, конечно, противопоставление России и Запада. Пелевин напалмом прошеллся по французской (да и вообще, западной) журналистике и дипломатии. Досталось западу и за гипертрофированное стремление к толерантности, равноправию секс-меньшинств и феминизм. Прототипом дискурсмонгера, садиста, наркомана и философа Бернара-Анри Монтеня Монтескье явно выступил французский философ и журналист Бернар-Анри Леви, ярый сторонник западного вмешательства в дела других государств под видом борьбы за демократию. Очень понравилось определение «власти»: «власть» это все те, кому она выгодна, включая и нетерпил из Желтой зоны.

Но славянофилы не найдут здесь бальзама на свою душу, ведь Пелевин винит в наших (простите, Уркаинских) бедах не только хитрых и лицемерных жителей Бизантиума. Орки вызывают не намного большую симпатию.

И что тут скажешь в защиту уркаинцев? Печально, но все так и есть.

Вобщем, меня в этой книге зацепила именно ее антиутопичность, а вот про женский характер читать было скучно. На мой взгляд, этой теме посещено слишком много страниц, в результате чего повествование провисает.

Отдельно хочется сказать про мысль Пелевина, которая проходит через всю книгу: про реальность. Это просто бальзам на сердце всех софистов и замечательный ответ «Анафему» Стивенсона с его воинствующим платонизмом.

Хочу дать совет тем, кто еще не читал S.N.U.F.F., но в скором времени собирается. Не пожалейте денег и купите книгу в магазине, а не скачивайте в электронном виде, как сделал я. Потому что все равно потом придется покупать, ибо некоторые фрагменты хочется перечитывать и перечитывать. Книгу «Дао Песдын» я бы вообще купил отдельно, если бы она продавалась, и положил бы на тумбочку рядом с «Государем» Макиавелли:)

После «Ананасной воды» я разочаровался в Пелевине совершенно и зарекся уж во всяком случае покупать его. Новый роман все же взял у товарища, не испытывая иллюзий — читал уже массу отзывов, заню цитаты про силу философии, Уркаину и проч. Все ожидаемо. По прочтении вынужден признать — Пелевин сделал шаг в сторону, написав «сюжетный» роман на жанровом поле мягкой фнтастики с сохранением своего фирменного юмора и безрадостного мироощущения. Роман заметно добавил в драйве( в большей степени относится, конечно, к первой части романа), его интересно читать, фабула не имеет совсем уже подчиненного значения к нескончаемым авторским эссе о современной либеальной западной мысли. Нельзя не отметить создание автором цельного, необычного и тщательно выписанного в детялях «мира будущего». В современной фантастике это нечасто встречается.

С другой стороны, занявшись целью написать сюжетный «фантастический роман», в части каркаса В.О. не стал изобретать велосипед и перелицевал произведения двух( или трех) авторов. Речь идет, понятно, о братьях Стругацких, чьи «Улиитка на склоне», с разделениями на «Лес» и «Управление», двумя героями и главами с центром каждого в одном из них, наряду с «Парнем из преисподней»( отсюда сцена боя, попавший в иной мир боец и проч.) образовали остов кентавра. Верхнюю же часть остова , так тронувшую многих «лиричностью» образует книга Набокова с утраченной любовью, повестовавнием испорченного и эгоистичного собственника, испытавшего катарсис и умирающего под занавес. Концовка романов Набокова и Пелевина совпадают не только сюжетно, но стилистически и интонационно : все эти обращения к несуществующей, «душенька» и проч. приведены даже и без всякой маскировки.

Понятно, что Пелевин — автор металитературный, читал он и «Маску» Лема и Ларссона, все это видно, но вышеуказанные романы Стругацких и Набокова образуют сюжетный и эмоциональный каркас, которого так не хватало предыдущим работам Пелевина. На каркас натянуто привычное одеяло. Одеяло, как всегда у автора, роскошное — все гомофобские цитаты из священной книги, смешение разновременных реалий в забавные суржики, запоминающиеся афоризмы.

Мне шаг в сторону со стороны Пелевина показался интересным, оправданным, добавившим книге свежести. Тем интереснее, что будет дальше: напишет ли В.О. очередной сборничек повестушек про «модераторов» и скомпрометированных «зеленых» с рекламщиками или замахется на Вильяма нашего Шекспира («Андроид Каренина» уже написан)? Посмотрим.

текст с большой буквы — Текст — потому как рождает мысли:

1. прислушаемся к автору, вынесшего в подзаголовок слово утопия, — то есть фантазия на тему того лучшего, что ожидает наш мир и нашу цивилизацию..., прочитано: да, не совсем оптимистично — для нас, «читающих оптимистов», вскормленных на сказках о светлом будущем, — но вполне в свете Эдуарда Гиббона (профессиональный историк, который излагал исторические факты, правда, с «наездами» на религию — «История упадка и разрушения Римской империи» в 8 томах), Освальда Шпенглера (морфолог всемирной истории, см. духтомный «Закат Европы»), Арнольд Тойнби (разработчик теории развития (и гибели :)) цивилизаций — 12 томов «Постижения Истории»), да и Лев Гумилев (основоположник пассионарной теории этногенеза — о закономерностях исторического процесса: как рождаются и умирают этносы: но, если закон работает, то он должен быть применим и ко всей человеческой цивилизации — не так ли?)

2. о смыслах — любой настоящий и стоящий прочтения художественный текст пишется «от балды» — из одной фразы, или из одного слова (а любой образ, ощущение, впечатление — то же слово...), вдруг всплывающих из Ничто, превращаясь в Нечто — вот в этот текст... А текст, в который автором насильно вталкивается окостеневший скелет обговоренного (пускай даже с самим собой) смысла — либо заказной пасквиль, либо лизоода-восхваление, ну или воспитательная методичка, списанная с лекал кодекса «Общества Чистых Тарелок». А уж поиск смысла текста или его смыслов, и расслаивание текста на слои, и их классификация — крест читателя: «...обречены сознанием на смыслы...»

3. «о балде» — почему бы и не якобы ленинское, правда в устной передаче Луночарского (было — не было, так или эдак — дающее право на любые домыслы): «...важнейшим из всех искусств для нас является кино...», и почему бы не тот, но домысленный по тогдашней фактической ситуации вариант: «...когда пролетариат повсеместно безграмотен, важнейшими для нас искусствами являются кино и цирк...» Почему? — ведь исторически неоспорим факт проведенной компании «ликбеза»...

4. о тексте — представим зеркало, что отражает «здесь и сейчас» (буквально всё: все наши правды и неправды, все замыслы и домыслы, фантазии и черные пустоты, где их нет, и все экраны — и кино, и теле, и мониторы всех «компов»: военных, невоенных, персональных) — и грохнем, хорошенько размахнувшись, об пол...; затем, особо не заботясь о соблюдении единой базы (хотя бы параллельность отражающего слоя), собираем «зеркальный витраж», обрамляя каждый осколок неуклюжим свинцовым багетом и спаиваем их все вместе в нечто единое и неповторимое, пренебрегая при этом мелкими фрагментами разбитого зеркала и стеклянной крошкой, не взирая на отслоившуюся или отбитую местами амальгаму — и снова вглядываемся в мир: S.N.A.F.F.

5. о Маниту: включаю, выводя на монитор, Pink Floyd...

6. о романе: Большой...

7. о Пелевине: ПЕЛЕВИН.

Итак, я снова добрался до Пелевина, ожидая по отзывам пустоты и топтания на месте. Но о чудо! Я прочитал невероятную книгу. Уел Пелевин всех фантастов — самая необычная и очень логичная модель мира будущего построена именно им и никем другим. И модель эта впечатляет: люди и орки, орки нужны людям как воплощение зла, то есть когда-то люди создали себе орков.

Но это еще не главное. Тема любви — она здесь проходит красной линией через весь роман. И как можно было так написать о любви даже не к настоящей женщине, а к суре, к высокорганизованной человеческой подмене с ядерной батарейкой, к суре, выставленной на максимальное сучество! Я вижу, ясно вижу бедного Дамилолу, но и еще более несчастную, хотя и бездушную Каю. За это автору отдельное спасибо!

Ну и еще спасибо за несколько цепляющих фраз, за то, что многие аллюзии с Украиной сбываются в свете нынешних событий, за прекрасное словечко «маниту», которым хочется теперь кое-что называть!

Да, склоняю голову, Виктор Олегович!

Душой и сердцем люблю творчество Виктора Олеговича, а S.N.U.F.F., по моему скромному мнению, один из лучших его романов.

Как и многие другие его произведения, это кладезь цитат. «У каждой цивилизации есть свой технологический предел. Ты «Дао Песдын» почитай. Какой микрочип можно сделать в уркаганате под шансон? Тут можно качественно производить только один продукт — воцерковленных говнометариев. Еще можно трупным газом торговать. Или распилить трубу и продать за Великую Стену». (с)

Этот роман — не помойка с бранными словами, как мог кто-то подумать. Это холодильник, полный качественной пищи для размышлений.

В 2008г. вышел роман Чака Паланика «Снафф» — сатира на порно-индустрию, ее создателей и почитателей. Развивать застолбленные темы в литературе не возбраняется.

В одноименном романе Пелевина порно кино тоже возникает, но лишь как деталь пазла. А весь пазл складывается в картинку мироздания. Роман в чем-то перекликается с Облачным атласом, по ходу чтения сравнение не раз приходило в голову. История цивилизации, смена религиозных доктрин, размышления о душе — биологической и кибернетической, поток современных событий, иссохший в ручеек преданий старины – не самый оптимистичный вариант истории человечества. Прошлое и будущее свито в романе в одну цепь модной ныне древнеславянской концепцией времени, текущего из будущего в прошлое. Критики не зря называют Плевина русским Свифтом.

Он обличает:

- войну, ей отведено в романе немало места. И это не просто война, а апофеоз войны – батальные сцены с голливудским размахом разворачиваются во всеисторическую битву, в которой задействовано все оружие, реально существовавшее и выдуманное фантастами и кинорежиссерами. Гладиаторские бои, походы крестоносцев и кровавые жертвоприношения империи инков перемешиваются со сценами из аниме и фэнтези, в пыль сокрушая псевдопатриотизм.

- науку, безоглядно ведущую цивилизацию к большим неприятностям.

- политиков, спекулирующих на всем, до чего дотягиваются руки.

- бездуховную культуру, без вариантов деградирующую в варварство.

- отдельной темой в романе предстают взаимоотношения полов — во всем их биологическом и ином разнообразии, характерном для периодов упадка.

Автор как бы предлагает Homo Sapiens взглянуть на свое отражение в зеркале времени и призадуматься. Похоже, что человек изживает себя и плавно перетекает в компьютер. В любовном «треугольнике» романа единственным романтическим и человечным созданием является кукла-робот. Еще одна, и на сегодняшний день – самая ироничная, версия Пигмалиона.

Роман написан живым русским языком, в нем есть интрига, а если кто-то критикует Пелевина за отсутствие новизны, так новизна просто не поспевает за Пелевиным.

Я Пелевиным не избалован, прежде читал только «Generation П» и пресыщенности не испытываю. Наоборот, этакое голвокружение от высот, на которые меня вознесли, и глубин, в которые меня окунули. Знаете, любой автор посчитает успехом, если ему удастся написать годную антиутопию. Пелевину удалось, но для него это — не самоцель, а всего лишь фон для описания нашей действительности — какой она может стать, если всё пойдёт как идёт. БигБиз, Антихрист-Маниту, Еврайх, Би Гбен, офшар... Пелевин не просто выстроил мир, он придумал для него язык, да ещё разбил его на диалекты. Но и игра с языком для него не самоцель, а всего лишь средство. Средство, чтобы мы взглянули на наше настоящее со стороны. Чтобы осознали, как много в нём абсурдного, и откуда всё это происходит.

Толкиен выстраивал свой мир всю жизнь. Пелевин делает это регулярно для очередного романа. Проникнитесь потенциалом автора!