ОСЕННИЙ ПЕЙЗАЖ

Колян Большой пригнал на Георгиевский для того, чтобы купить какую-то прикольную фигню для Коляна Маленького. Колян Маленький был его старый кореш с незапамятных времен. Они вместе ходили в школу, вместе пытались учиться на строительном, вместе забили на учебу и начали крутиться со стройматериалами. И вот завтра у Коляна-Маленького был день рождения. Соберется куча народу и можно круто приколоться над корешем. Вручить ему прилюдно какую-то ерундовую цацку, типа подарок, а потом, когда все поприкалываются, вытащить навороченый видак и реально поздравить Коляна. И вот Колян Большой шарился по Георгиевскому и косо смотрел на весь тот отстой, который ему пытаются впарить.

Шапки-ушанки – для лохов-иностранцев, дембельский портсигар – так Колян не служил. Футболку что ли с прикольной надписью – так пишут же фуфло какое-то. Нет, нужен реально прикольный подарок.

Спускаясь по Георгиевскому, Колян вертел головой во все стороны, но взгляд остановить было не на чем – вышивки какие-то отстойные, фигурки собачек и кошечек – что за фигня! Но вот у толстой тетки наконец-то нашлись классные цапки – такие типа бутеры, на которых прилеплена типа икра, черная и красная. Колян покрутился возле лотка и выбрал нереальных размеров тарелку, на которой чисто как в анекдоте черной икрой по красной была накалякана надпись – «ЖИЗНЬ УДАЛАСЬ!» Это было реально круто, и братки должны были заценить прикол. Тетка запросила было четвертак, но Колян сбил пятерку и прикупил-таки вещицу. Лезть обратно на гору Коляну стало взападло и, уложив тарелку в сумку, он почапал вниз по спуску. Довольный Колян вертел головой по сторонам и смотрел на местные приколы – когда еще его сюда занесет. Типы попадались те еще. Вот бородатый дедок в каком-то странном прикиде, типа рясе, торгует иконами. Вот реальный мужик разложил кучу цацек с войны – кресты, медали, гильзы, а себе на башку поцепил немецкую каску. А вон какой-то тип в смешной шапочке расставил картины, с виду вполне нехилые. И Колян подтянулся поглазеть на картины. Картины были и впрячь круты – вот корабль плывет по бурному морю, вот тигр бежит по зимней тайге, вот два воина сошлись в смертельном поединке. А вот на следующей картине как бы не было ничего крутого – просто осенний парк, мокрые заасфальтированные дорожки, лужи, желтые листья, пасмурное небо. Но именно возле этой картины Колян застыл как вкопанный. Он неожиданно вспомнил, как еще совсем пацаном он ходил домой из школы через такой же парк и, как однажды осенью на дорожке в парке ему встретилась девушка в белой куртке, которая гуляла с собакой. И Колян тогда застыл точно так же, как сегодня и только тупо смотрел ей вслед, и даже не смог ничего спросить у нее.

Потом он узнал, что ее зовут Ольга, что она учится в его же школе на год старше, и что она – дочь известного профессора. Коля пытался было познакомиться с ней, но Ольга быстро его отшила. Действительно, куда там пареньку из семьи работяг заглядываться на профессорскую дочку.

Когда Колян оторвался, наконец от картины и глянул на часы, оказалось, что прошел почти час. Колян озадачено пожал плечами, бросил последний взгляд на картину и, повернувшись, стал взбираться по крутому Георгиевскому обратно наверх, ведь до начала празднования дня рождения кореша времени почти не оставалось.

День рождения Коляна Маленького удался на славу. Надо было видеть его перекошенную рожу, когда Колян Большой вручил ему эту тарелку и слышать ржач корешей, когда они, наконец, просекли фишку. Парни пробухали почти всю ночь, а утром Коляну Большому неожиданно позвонил начальник РСУ-6, к которому они безуспешно били клинья почти месяц, и пригласил подъехать и обсудить условия поставки стройматериалов.

Прошло пару месяцев после дня рождения Коляна Маленького. В один из дней Колян Большой полдня просидел в строительной фирме на Подоле, дожидаясь начальника, но так и не дождался его до обеденного перерыва. И тогда Колян почему-то вместо того, чтобы заскочить в ближайший ганделык и перекусить пирожками с пивом, вдруг решил пройтись по Георгиевскому и взглянуть на столь удивившую его картину. Мужик в шапочке стоял на том же месте возле памятнику какому-то князю. Картины с тигром и с кораблем у него уже купили, а вот осенний пейзаж оказался на месте. В результате Колян неожиданно сам для себя проторчал почти весь перерыв у картины, а затем спустился обратно, дождался таки начальника и уговорил его на весьма выгодный договор. С тех пор у Коляна завелась странная привычка. Перед тем, как решать какой-то важный вопрос, он обязательно ехал на Георгиевский и обязательно смотрел на свой любимый пейзаж. Вскоре он познакомился с художником Петром Ивановичем, а потом ему начали кивать при встрече многие продавцы с Георгиевского, признавшие его своим.

Колян ходил на Георгиевский перед тем, как просить декана о восстановлении на заочку. Он сходил туда же перед тем, как открывать совместно с Маленьким свою фирму «Атлант». Он смотрел на картину, перед тем как подписывать важные соглашения. Когда фирма «Альбатрос», подмявшая под себя половину строительного рынка города, начала отбирать у «Атланта» ключевых клиентов, Николай час простоял рядом с Петром Ивановичем. На следующий день на «Альбатрос» наехала по полной программе налоговая полиция. Договориться директор «Альбатроса» почему-то не смог и в итоге загремел на пять годочков, а фирма его развалилась. Николай Маленький долго посмеивался над причудами напарника, но после того, как на «Атлант» наехали люди авторитета Мотыля и затребовали непомерные бабки за крышевание, подумал и попросил Большого: «Сходи-ка ты на Георгиевский к своей картине». Николай так и сделал. Через два дня джип Мотыля вместе с хозяином взорвали люди Китайца, и между двумя бригадами началась конкретнейшие разборки, а об «Атланте» все позабыли. Единственное, чего боялся Николай, так это того, что однажды он придет к Петру Ивановичу, а картину кто-то купит. Но, как ни странно, хотя картины художника и пользовались спросом, эта никак не могла найти своего покупателя. То ли вкусы Николая отличались от вкусов других клиентов, то ли просил за эту картину Петр Иванович слишком дорого. Дошло до того, что Николай в каждый свой визит стал подбрасывать художнику то двадцатку, то тридцатку, а потом уже и по полтиннику с просьбой держать цену на картину повыше.

Еще раз Николай сходил к Петру Ивановичу после того, как они с Маленьким сидели в ресторане и обсуждали дела, а за соседним столиком устроились две подружки, в одной из которых Николай признал Ольгу. Николай набрался храбрости, выпросил у нее номер телефона, а на следующий день побежал на Георгиевский.

С тех пор Николай и Ольга начали встречаться. Любовь настолько закружила голову Николаю, что он сбросил почти все дела на напарника, а сам по полдня гулял со своей любимой, водил ее в лучшие заведения города и даже сходил с ней дважды в театр. Напарник сперва пытался было вразумить Николая и уговаривал бросить эту девицу, но потом махнул на все рукой и стал тянуть фирму.

В это зимнее утро Николай был счастлив, счастлив так, как может только быть счастлив человек, у которого сбылась заветная мечта. Вчера он пригласил Ольгу в дорогой ресторан, подарил ей прекрасный букет и дорогое кольцо, и, набравшись храбрости, сделал ей предложение. Они провели вместе волшебные вечер и ночь, а наутро Николай решил, наконец, сделать то, о чем давно мечтал, но все как-то боялся спугнуть свою удачу.

И вот машина с охранником и шофером осталась наверху, а сам Николай, сжимая пачку денег, спускается с довольной улыбкой по скользким камням Георгиевского спуска. Николай не торопился, чувствуя почти своим среди торговцев Георгиевского. Он кивнул мастеру-резчику Семенычу, улыбнулся Наташе с забавными глиняными статуэтками, слегка скривился при виде уже изрядно поддавших Васи и Степана, продававших ушанки и дембельские портсигары. Николай уже видел у следующего поворота смешную шапочку Петра Ивановича, но возле незнакомой девушки, у которой были разноцветные вязаные шарфы, все же остановился, задумавшись, не купить ли Оле такой.

Какое-то странное ощущение заставило Николая посмотреть направо, и он вдруг увидел, как вслед за ним по Георгиевскому спускаются двое парней в кожанках с напряженными лицами. Один из них резко сунул руку в карман, и Николай, бросив шарф, отпрыгнул в сторону и помчался вниз, петляя по обледеневшей брусчатке. За спиной у него раздался выстрел, другой, над головой что-то просвистело, и раздался пронзительный женский визг. Николай мчался, спасая свою жизнь, и лихорадочно соображал, что делать. На спуске он был как на ладони у стрелков, а свернуть было некуда. Разве что сразу за поворотом, за памятником, у которого стоял Петр Иваныч, был просвет между домами, и там был крутой уклон с деревьями, с которого можно пытаться съехать. И вот до поворота осталось всего несколько прыжков, сбоку опять свистнула пуля и со звоном ударилась о памятник, Петр Иванович упал на землю, обхватив руками голову в шапочке, а Николай попытался скакнуть в сторону, поскользнулся на камне и полетел прямо вперед головой в свою любимую картину. Он успел закрыть глаза, ожидая удара, потом упал, больно ударившись об землю коленом, вскочил, и побежал дальше, хромая. Николай сделал несколько шагов по мокрому асфальту, поскользнулся еще раз, почувствовал влагу на лице и вдруг понял, что бежит не по обледеневшему Георгиевскому спуску, а по мокрой аллее парка, а вокруг него стоят деревья с пожелтевшей листвой. Николай оглянулся, замедлил шаг, а потом и вовсе остановился, подставив лицо под мелкие капли дождя, и захохотал было, но вдруг заплакал.

Дело о покушении на убийство главы строительной фирмы «Атлант» соответствующие органы возбудили по заявлению его невесты Ольги, но показания свидетелей были столь странными и противоречивыми, что дело вскоре прикрыли за недостатком улик. Николай был объявлен пропавшим без вести.

Художник Петр Иванович, посокрушался было о том, что его лучшая картина оказалась безнадежно испорчена, но ему быстро намекнули, что для сохранения здоровья лучше держать язык за зубами. К тому же, на картину неожиданно нашелся покупатель, отваливший за нее изрядную сумму. У Петра Ивановича были определенные соображения на этот счет, но, здраво поразмыслив, он предпочел переехать в другой город от греха подальше.

В воскресный вечер Николай Иванович Будылин, владелец сети магазинов стройматериалов и двух супермаркетов, отдыхал. В его деловом расписании наметилась небольшая передышка. Супруга Ольга с сыном уехала отдыхать на Мальдивы, и несколько часов вечера оказались свободны. Кто-нибудь другой на месте Будылина заехал бы к любовнице или отправился бы в казино, но у Николая Ивановича был свой проверенный, очень специфический способ снять стресс. Николай Иванович взял в баре бутылку дорогого французского вина и бокал, прихватил массивный подсвечник на три свечи и нажал на неприметную кнопочку в стене кабинета. Книжный шкаф отъехал в сторону, и перед Николаем Ивановичем оказалась маленькая комната со столом посредине и единственным стулом. Николай Иванович зажег свечи, налил полный бокал вина, пригубил и дернул за шнурочек. Шторка на стене отъехала в сторону, и Николай Иванович, попивая вино небольшими глотками, стал любоваться своей любимой картиной, шедевром, своим талисманом.

В тусклом свете свечей перед ним раскинулся осенний парк. На дорожках лежали мокрые желтые и красные листья, в лужах на асфальте отражались низкие хмурые тучи, и, казалось, стоит только сделать шаг – и окажешься там, в этом парке, в конце октября. Николай Иванович знал, где на этой картине лежит каждый листок, знал каждую трещинку в асфальте, и его совсем не удивляло то, что часть дорожки пересекают наискосок белые следы, словно кто-то шагнул в эту картину из снежной зимы. Но больше всего наслаждения Николай Иванович получал, когда рассматривал левый нижний угол картины, хотя стороннему наблюдателю это могло бы показаться странным. Ведь всякий, кроме Николая Ивановича, наверняка сказал бы, что все очарование осеннего пейзажа безнадежно портит дыра от пули в холсте, кровавая лужа в углу картины и лежащий в ней труп мужчины в зимней куртке.