Издательство «Азбука»

В общем итоге голосования победитель в номинации оторвался довольно далеко от Скальци, зато третья книга цикла "Взаимозависимость" оказалась по числу отданных голосов в одной компании с "Агентом влияния" Уильяма Гибсона. В твиттере Джон Скальци поблагодарил тех, кто голосовал за него, "за упрямство". Научная фантастика сегодня — дело молодых, а те, кто прокладывал новому поколению "звёздные трассы", понимают, что война стариков не так интересна молодым, спешащим снести монументы золотого века и поставить новые памятники со своими лицами, пока о них не забыли.

Сегодня Скальци больше волнует не победа на Goodreads, а положение дел в семье. Недавно писатель подозревал у себя признаки главной напасти этого года — заражения коронавирусом. Тест на COVID у него оказался отрицательным, а вот дочь писателя Афина, сдав тест, получила положительный результат. К счастью, девушка отделалась лёгкой формой, но запахи и вкусы временно её покинули.

Джон Скальци стался со вкусами и запахами, потому лакомится мамиными пирогами и смотрит "Безумно богатых азиатов", если верить его твиттеру, а также фотографирует своих котиков и развлекает себя дискуссиями в Сети о политике и феминизме. В нём, как и в его творчестве, вполне уживаются тролль и человек, или твёрдые моральные принципы и твёрдое желание сначала засунуть палку в костёр, а затем бросить в осиное гнездо. Такая вот взаимозависимость, из которой складывается Скальци как писатель.

Все его книги — это одновременно дань уважения канонам научной фантастики и острые памфлеты, сатира над реальностью, облачённая в обёртку космооперы или фантастики ближнего прицела, а то и вовсе превращённая в телешоу. Для Скальци жанры не оковы, а вспомогательные двигатели, с помощью которых он разгоняет сюжеты своих книг, выводя их за рамки. И так быстро и незаметно это происходит, что читатель, привыкший к чётуим жанрам, порой даже чувствует себя обманутым. С другой стороны сложно представить, что "Путешествия Гулливера" Свифта в здравом уме можно представлять просто как путевые заметки, а "Скотный двор" Оруэлла — книгой о животном мире. Скальци обожает в свои по всем признакам фантастические романы включать реальную повестку, но в крайне ироничном ключе.

В трилогии "Взаимозависимость", начатой романом "Крушение империи" (в 2018 году роман получил премию "Локус"), автор в определённом смысле выразил своё отношение к американской повестке в в сфере политики и социальной жизни. В первом расширенном анонсе "Крушения империи" упоминалось, что книгу эту Скальци писал в самое жаркое время — накануне выборов президента Дональда Трампа. В этом году, когда Трамп уступил место в Белом доме Байдену, цикл был закончен книгой "Разорванное пространство". Вместо сумасшедших президентских твитов и странных публичных выступлений — головокружительные словесные баталии героев трилогии, в которых убийственного сарказма столько же, сколько и хитроумия.

Оригинальный арт с обложки:

Герои пытаются выжить в новых политических и социальных условий, когда казавшаяся незыблемой "манна небесная" (связывающий миры Поток) истощается, резко меняя правила игры. В сложившихся условиях — миры оказываются оторванными друг от друга — самым правильным было бы объединить усилия, но вместо этого наиболее влиятельные кланы начинают ставить палки в колёса друг другу. Во вселенной Взаимозависимости потеря связи между планетами осложнена ещё и политикой этого сообщества. Во Взаимозависимости всем надо держаться вместе, потому что миры экономически зависят друг от друга. Отдельные отрасли распределены между гильдиями, а производственные мощности рассеяны по галактике.

Борьба во вселенной Взаимозависимости ведётся между рвущимися к власти гильдиями нешуточная. Каждый мнит себя Макиавелли, и чрезмерное стремление быть умнее, хитрее и прозорливей всех порой сводит политические интриги на уровень скетчей из "Монти Пайтон". Всё как в реальности, впрочем, где нынешний президент США вполне однажды может забыть своё имя, а после предыдущего президента в Белом доме проводят санитарную обработку. У Скальци всё примерно то же самое, только в декорациях настоящей космооперы, с уклоном в политику, а не звёздную экспансию, и гораздо веселее. Взаимозависимость — это Вестерос, в котором, ведя борьбу за трон, анекдот об осле рассказали почти в самом начале, и тот оказался смешным.

В реальности вся эта грандиозная космическая шутка, где гибнут всерьёз и где конец света — это не метафора, оказалась в списке читательских предпочтений примерно где-то там же, где и финальная книга трилогии — в списке номинантов на премию Goodreads Choice. Тем не менее, "Азбука" цикл завершила — дальнейший выбор за читателями.

Вот такая фотография встречает читателей в блоге писателя на странице с его биографией:

Перед анонсом третьей книги, хочется вспомнить одну из лучших шуток Джона Скальци, которую даже успели номинировать литературной премией. 1 апреля 2011 года писатель вместе с издательством Tor Books запустил в Сеть розыгрыш. Издательство с гордостью объявило, что Скальци решился штурмовать жанр фэнтези и совсем скоро свет увидит первая книга цикла The Shadow War of the Night Dragons под названием The Dead City. На сайте издательства появился отрывок из "будущей книги". На самом деле это был короткий рассказ, написанный специально для пранка. И пранк, надо сказать, удался. Многие люди поверили этой шутке, а сам рассказ победил в том же 2011 году в Tor.com Readers' Choice Awards, а в 2012 году был номинирован на премию "Хьюго" в номинации "Лучший научно-фантастический рассказ". Шутка получила продолжение: 1 апреля 2013 года на сайте Tor.com появился большой материал, объявляющий о том, что по несуществующей книге бродвейские продюсеры хотят сделать высокобюджетный мюзикл и предлагают Скальци миллионы за возможность сделать постановку по его произведению.

Обложка "первой книги" цикла The Shadow War of the Night Dragons:

Афиша мюзикла:

Таков Джон Скальци — "своеобразный и причудливый гений", бывший шесть лет кинокритиком до писательской карьеры и посмотревший тысячи фильмов, считающий, что если о нём когда-нибудь снимут байопик, пусть его сыграет Пол Джиаматти, страстный фанат домашних вафель и Coke Zero (этот напиток заменяет ему кофе и чай), и он очень любит жанр, в котором работает, потому что, с чисто практической позиции,раз он однажды добился успеха в научной фантастике, то зачем что-то менять?

В одном из интервью Скальци раскрыл "страшный секрет", почему уходят в тень имена, которые ещё некоторое время тому были знаковыми фигурами в жанре. Дело в том, что в любом жанре, включая НФ и фэнтези, очень важно, кто привёл читателя в жанр. Если для молодого читателя знакомство с НФ началось с новых авторов, то в дальнейшем он будет ждать от других авторов того же.

Джон Скальци

цитата

У меня иногда такое случалось, когда для людей точкой вхождения в жанр НФ были мои книги. Особенно актуально это для читателей, кому ещё не исполнилось 35. Сначала они читают мои книги, а после обратятся к кому-нибудь вроде Хайнлайна, а потом говорят мне: “Хм, я не знаю, всё у него, вроде, в порядке, довольно интересно, но мне больше нравится то, что пишешь ты”. И я такой: "Ну, во-первых, спасибо, а во-вторых, это определенно потому, что именно такой путь ты выбрал в этом жанре".

Аннотация:

Представители знатных родов Священной империи Взаимозависимых государств и Торговых гильдий наконец-то начинают осознавать доказанный учёными факт, что течения Потока, связывающего воедино миры Вселенной, иссякают и связи между обжитыми планетами скоро будут оборваны. Но вместо того чтобы думать о спасении населения всех миров, имперская знать озабочена лишь двумя проблемами: как ей спастись самой, эмигрировав на планету Край, единственно приспособленную для жизни, и как отстранить от власти законную правительницу империи, призывающую к совместным действиям ради выхода из гибельной ситуации. И в борьбе за спасение человечества императрица Грейланд Вторая решается на последний шаг…

«Разорванное пространство» завершает новую масштабную космооперу от одного из ярчайших на сегодняшний день мастеров мировой фантастики.

Впервые на русском!

Перевод с английского Кирилла Плешкова

Оформление обложки Вадима Пожидаева-мл.

Оригинальная иллюстрация на обложке — Sparth (Николя Бувье)

ISBN 978-5-389-18618-7

352 страницы

Предварительная дата готовности тиража — 27 декабря (книга поступит в продажу в январе 2021 года)

Для финального аккорда — фотографии котиков Джона Скальци из твиттера писателя. Ведь перед котиками не устоят даже роботы, насколько мы помним из антологии "Любовь. Смерть. Роботы", а точнее из серии "Три робота" по рассказу Скальци.

Цитата оттуда:

цитата

"Угли войны" — довольно сильное и неоднозначное антивоенное высказывание. Помимо демонстрации последствий войны — посттравматического расстройства, гражданских войн, медленно опустошающих планеты, ответственности военных преступников (или героев?), автор ставит неудобный вопрос об эскалации насилия. Каким бы миролюбивым ты ни был, иногда единственным выходом предотвратить убийство будет опять же убийство.

Вторая книга подробнее раскрывает эту тему. Что, если справиться со стремлением человечества к уничтожению себе подобных возможно только ультранасилием? Ну и инопланетными чудищами попугать?

Первая книга трилогии была удостоена в 2018 году звания "Лучший роман" по версии Британской ассоциации научной фантастики и вошла в финал премии "Локус".

Аннотация:

Мраморная армада, возложив на себя миссию создать условия для мирного существования всех галактик, приступает к активным действиям. Чтобы устранить первопричину военных конфликтов, ей необходимо любыми способами тотально уничтожить вооружение человечества. Руководить операцией призвана поэтесса Она Судак — в прошлом капитан Аннелида Дил, убийца мыслящих джунглей Пелапатарна. «Я прошла через огонь, и он выковал меня крепче и резче прежней. Я стала закалённой сталью, сверкающим клинком с обострённым интеллектом поэта».

В это время из Интрузии — области космоса, где прорвано пространство высших измерений между двумя реальностями, — в мир проникают чудовищные монстры. Смертельная опасность угрожает людям и кораблям со всех сторон. Чтобы выжить, нужно постичь тайну Интрузии…

Вторая книга трилогии, которая началась романом «Угли войны».

Впервые на русском!

Перевод с английского Галины Соловьевой

Оформление обложки и иллюстрация на обложке Сергея Шикина

ISBN 978-5-389-18516-6

384 страницы

Обложка оригинального издания:

Парочка отзывов:

Reviews & Robots

"«Арсенал ножей» изобилует всем тем, что делает космооперы эпическими — стремительными погонями сквозь космос, неожиданно проявляющими себя на страницах романа незримыми врагами, сильными героями, кому не привыкать к сражениям, в которых ставки крайне высоки, и конечно — галактическими масштабами событий. Всё вместе создаёт захватывающую и ничем не сдерживаемую атмосферу лихих скачек по космосу".

Solonchik

"Я прочитал ЭТО за вечер. Периодически, когда выходил на балкон покурить, хотелось орать на весь Челябинск: «ЭКШООООООООН!»".

Вместо тысячи слов о новинке, одна выдержка из интервью Василия Владимирского с Майклом Суэнвиком:

цитата

— В издательстве «Азбука» выходит ваш роман «Мать железного дракона», заключительная часть трилогии «Iron Dragons». С момента выхода первого романа, «Дочери железного дракона», прошло более четверти века. Как изменился за это время ваш взгляд на мир, описанный в этом цикле?

— Не думаю, что моё вѝдение сильно изменилось. Тогда я представлял этот мир прекрасным, манящим и опасным, и теперь вижу его таким же прекрасным, манящим и опасным. В жизни полно боли, потерь и восторга. Слабакам тут не место. Я уже говорил раньше, но повторю ещё раз — на дверях на выходе из материнского чрева нужно повесить табличку: «ТОЛЬКО ДЛЯ ГЕРОЕВ».

Мы все герои, потомки тысяч поколений героев.

Иллюстрация Сергея Шикина:

Лучше не скажешь. Романы Суэнвика о железных драконах и людях, пытающихся их то покорить, то договориться о сотрудничестве, по-своему прекрасны, несмотря на кровь, грязь и прочие подробности, и уж точно не для слабых. Суэнвик пишет для героев, кому мало от фантастики только одной развлекательной функции. Надо изрядно покапаться в "земле" его текстов, чтобы отрыть Тайный Город, а то и сразу Трою. Он, являясь знатоком творчества нашего соотечественника Виктора Пелевина, знает толк в литературных мутациях, которые, на самом деле, следует воспринимать как неотъемлемую часть цепочки ДНК научной фантастики, как собрание костей, уходящих в "почву" меняющихся читательских вкусов, предпочтений и восприятия жанра. Без этих костей не изучить всю НФ в целом, не составить полной картины.

Суэнвик — весьма необычный автор. Нерядовой. Ему неинтересно просто писать фантастику о космосе, о будущем, о технологиях. "Таблица периодических элементов" его творчества наполнена элементами постмодернизма, киберпанка и мифологии. Это он фигуры Фауста и Мефистофеля озарил пламенем ядерных взрывов, а задумав отправиться на машине времени в эпоху динозавров, создал один из наиболее научно достоверных романов об этих ископаемых, населявших Землю за миллионы лет до людей. В романах цикла "Железные драконы" есть всё это — дьявольщина и вечное стремление человека иметь сразу всё и сразу, сверхконтрастные и гиперреалистичные мифы и сказки, постмодерн и, конечно, драконы — только они живые, яростные, пламенные. Как космос. Как будущее. Как наивная вера человека в то, что прекрасное далёко не будет к ним жестоко.

Без жалости к тем, кто непременно хочет всё и сразу, железные драконы относятся безо всяких исключений. По этой причине между двумя книгами цикла в серии "Звёзды новой фантастики" прошло примерно 5 лет. "Дочь железного дракона" в паре с романом "Драконы Вавилона" вышли в начале 2015 года. Самые терпеливые будут удостоены жестокой ласки от матери железных драконов.

Аннотация:

Майкл Суэнвик – американский писатель-фантаст, неоднократный лауреат множества литературных наград и премий («Небьюла», «Хьюго», Всемирная премия фэнтези, Мемориальные премии Теодора Старджона и Джона Кэмпбелла, премии журналов «Азимов», «Локус», «Аналог», «Science Fiction Chronicle»), создатель знаменитого цикла «Хроники железных драконов».

«Мать железного дракона» — завершение трилогии, начатой романами «Дочь железного дракона» и «Драконы Вавилона». Жанровую принадлежность этих книг можно определить как «твёрдая фэнтези».

Это уникальный сплав научной фантастики с тщательно и ярко прописанным фэнтезийным миром. Этот полнокровный, свирепый и прекрасный мир имеет убедительную технологическую поддержку, красивую философскую основу, он полон чудесных и жутких мест и населён удивительными существами. А ещё он опасно близок к нашему…

Итак, познакомьтесь с Кейтлин из Дома Сан-Мерси. Офицер и пилот Эскадрильи Трупожоров, она возвращается на драконе 7708 из первого своего боевого вылета. Однако 7708-я (она же Змея Горынычна) вдруг отказывается подчиняться. А потом Кейтлин оказывается под следствием и понимает, что стала жертвой крупномасштабного и тщательно спланированного заговора…

«Долгожданное возвращение в мир железных драконов — пожалуй, самый оригинальный и тщательно проработанный воображаемый мир со времен „Властелина Колец“» (The Wall Street Journal).

Впервые на русском!

Перевод с английского и примечания Дарьи Кальницкой

Оформление обложки и иллюстрация на обложке Сергея Шикина

ISBN 978-5-389-18574-6

416 страниц

Плановая дата готовности — 10 декабря (дата может быть изменена)

Напоследок — ещё одна выдержка из интервью Майкла Суэнвика, взятого у автора Василием Владимирским:

цитата

— Понимаю, что выбор непростой, но какую свою книгу вы назвали бы самой важной, той, которую должен прочитать каждый, кто хочет понять, что это за писатель — Майкл Суэнвик?

— Если вам нравится фэнтези, почитайте «Дочь железного дракона», где рассказывается о похищенной эльфами девушке, которую заставили работать на фабрике, производящей драконов. Девушке удается сбежать, тут-то у нее и начинаются настоящие проблемы. Или возьмите «Мать железного дракона»: каждую из книг трилогии можно читать отдельно.

Один из самых удивительных бестселлеров минувшего века, которому абсолютная фантастичность, или скорее — фантасмагоричность и сюрреалистичность, не помешала получить от критиков и читателей эпитеты вроде "философского лабиринта", "большого романа со множеством точек входа", наследующим монументальности Джеймса Джойса и романтизму Кольриджа и Китса, "американского магического реализма" и американской же "поэтической интерпретации" самых жёстких произведений Ирвина Уэлша. В кипящем яростном котле этого текста плавятся отзвуки прозы Кормака Маккарти и Владимира Набокова, мифов и поэзии, социальных бунтов и культуры хиппи, все оттенки чёрной и белой кожи.

"Дальгрен" по внешним признакам относят к научной фантастике, но не так прост был Дилэни, уже написавший в 60-х свои главные романы в жанре НФ. С самого начала он во всём был ниспровергателем устоявшихся традиций. Чернокожий автор добился успеха в довольно консервативной среде тех, кто пишет и читает научную фантастику (к 70-м Дилэни уже был четырежды лауреатом премии "Небьюлы" и один раз — "Хьюго"). В рамках жанра НФ с самого начала искал новые выразительные средства, которые позволили бы фантастике не просто раздвинуть жанровые границы, а стереть их. Так же сам Дилэни, родившийся в Гарлеме, всем, что он делал и чего добился в жизни, доказывал, что в жизни, как и в литературе, нет ограничений. Даже своей сексуальной ориентацией Сэмюел Дилэни (ещё в детстве он осознал свою натуру) бросал обществу вызов, но при этом даже в этом умудрился выйти за рамки: Дилэни был женат на женщине. Его жена — переводчик, поэт и критик Мэрилин Хакер. Ещё до замужества Мэрилин не скрывала, что она лесбиянка, но это не помешало паре родить дочь Айву. Девочка появилась на свет в тот же год, когда её отец закончил работу над самым сложным своим текстом — романом "Дальгрен". Ни до, ни после этого романа Дилэни так глубоко не уходил в литературные лабиринты.

О периоде его жизни и творчества, предшествовавшим "Дальгрену", Василий Владимирский написал для Bookmate journal как всегда отличную статью. Какой ритм привнёс в мир и научную фантастику 60-х чёрный вундеркинд, можно прочитать в материале "Писатели, изменившие научную фантастику XX века".

Что было после романов "Вавилон—17", "Пересечение Эйнштейна" и "Нова"? "Нова" была издана в 1968 году. Дилэни было к тому моменту 26 лет. Он уже написал семь выдающихся научно-фантастических романов. Что ещё он мог сказать в жанре научной фантастики, который уже изменил? Он решил взорвать солнце — и на пять лет погрузился в работу над текстом, споры о котором не утихают до сей поры. В частности, споры о том, как читать этот текст и как воспроизводить его на других языках. Достаточно почитать форум ФЛ, где после публикации на сайте издательства "Азбука" ознакомительного фрагмента, разгорелся спор о том, как правильно переводить такой текст — с кавычками в прямой речи или без, с разбивкой на абзацы или без.

Специфика таких текстов, как "Дальгрен", в том, что каждый читатель остаётся с ним один на один в нелинейном метафизическом пространстве, в котором и восприятие действительности во время чтения текста, и сам текст меняются с каждой секундой и каждой страницей, с каждым пройденным или преодолённым этапом в повествовании. В итоге читатель понимает, что текст не был физической структурой, что он был ключом к восприятию идеи, вокруг которой выстроил лабиринт слов автор. Как ни представляй физически такой текст, это не будет его истинной формой. Ключ каждый читатель видит по-своему, и текст в печатном виде представляет собой не более чем стоп-кадр в некий неопределённый момент. Такие тексты живут только тогда, когда их читают, когда слова воспринимает сознание. И только в сознании текст обретает те форму и структуру, к каким читатель готов. "Дальгрен" — тот самый ключ, который не просто раздвигает границы или уничтожает их, отменяя жанровые особенности и лингвистические незыблемые структуры, а отменяет саму норму. В том числе языковую.

Такие тексты, как "Дальгрен", создаются не для того, чтобы создать некую норму — формы, передачи смысла. Как бы ни приходилось читать этот текст — с кавычками в прямой речи и без абзацев, в более привычной передаче речи на письме или как внешне бессодержательный набор набор букв, из которого только наложением особого шаблона можно вычленить связные фразы, — всё равно он останется только ключом, не дверью. Именно по этой причине "Дальгрен" стал в своё время предметом столь разнообразных трактовок, и даже ожесточённых споров, считать ли роман фантастикой или нет, прекрасный это текст или отвратительный.

Филип К. Дик (сам — автор весьма своеобразных текстов) и Харлан Эллисон возненавидели "Дальгрен". Эллисон честно признавался, что так и не справился с книгой, сдался после 361 страницы в тщетной попытке понять, зачем это всё. Уильям Гибсон (его статья "Рекомбинантный город" предваряет в издании от "Азбуки" текст романа) признавал непостижимость авторской задумки и считал, что Дилэни создал загадку, которую не нужно было разгадывать, достаточно было принять её как часть существующей реальности. Существует мнение, что первое предложение "Нейроманта" (перевод Михаила Пчелинцева) ("Небо над портом напоминало телеэкран, включённый на мёртвый канал.") — это дань Гибсона "Дальгрену" Дилэни. Так отец киберпанка перекинул мостик к своему роману из вступления "Дальгрена" (перевод Анастасии Грызуновой):

цитата

собой ранить осенний город.

И взвыл, дабы мир дал ему имя.

Изпотьма ответило ветром.

Уильям Гибсон в молодости:

Роману доставалось и сильнее, чем выразился Эллисон. Его называли самым большим разочарованием в научной фантастике с тех времён, как "Хайнлайн выставил себя дураком", написав "Не убоюсь зла". Возможно, всё дело в восприятии. До "Дальгрена" Дилэни был молодым и весьма талантливым писателем-фантастом. В "Дальгрене" он не просто сменил интонацию, а изменил правила игры. Поэтому при всех признаках модернистской антиутопии "Дальгрен" — это не чистая НФ. И это увидел Гибсон.

Вот что он пишет в предисловии к роману:

цитата

"Я вписываю «Дальгрен» в такой исторический контекст:

Все, кто сейчас моложе тридцати пяти, не помнят сингулярности, что объяла Америку в шестидесятых годах двадцатого века, а поколение, которое испытало эту сингулярность на собственной шкуре, в основном, я так понимаю, предпочло амнезию и отрицание."

К моменту, когда вышел "Дальгрен" (первое издание увидело свет в издательстве Bantam в январе 1975 года, а работал над романом писатель на протяжении нескольких лет, с 1969 года), американцы уже вполне научились отрицать реальность, в которой они ещё недавно побывали. Они не хотели вспоминать о 60-х, когда по стране прокатилась волна чёрных бунтов. Америка на время превратилась в настоящие джунгли, а точнее — в выжженную территорию, в некое подобие мира после Апокалипсиса, где правит не закон, а ярость. Чёрное население вышло на улицы, чтобы требовать, громить, ломать, чтобы насиловать и грабить белых. Институты власти самоустранились, улицы превратились в огненные реки боли, ужаса и смерти.

Последствия одного из чёрных бунтов в Америке 1960-х:

Ещё в семидесятых, с неспешной прозорливостью пророка Дилэни, описал современное общество. Не мировое, а ту его часть, где очень остро в этом году встал вопрос, всякая ли человеческая жизнь важна, или ценность зависит от цвета кожи. Почему только в этом году? Это вопрос к обществу. Видимо, катастрофа, произошедшая со всем миром, обнажила социальное расслоение общества в отдельных регионах планеты. Пандемия не просто разрушила привычный уклад, она в некотором смысле подвела человеческое общество к краю. Вглядываясь с края в бездну, часть общества в ужасе отошла, а часть преисполнилась первобытной ярости. Всё, как в "Дальгрене". Именно поэтому это не фантастический роман, а текст, творящий новую мифологию на многочисленных временных слоях, заполненных осколками и отголосками мифов былых цивилизаций.

Город Беллона прямиком отправляет к римской богине войны, супруге Марса. Сам Марс в абсолютном воплощении божества (подобно тому, как японцы видят в Солнце лик верховного божества и прародительницы всех императоров — Аматэрасу) — это огромный и зловещий солнечный диск, нависший над затерянным где-то на Среднем Западе городом. В городе произошла катастрофа, отбросившая его жителей далеко назад в эволюционном развитии. Здесь больше нет благ цивилизации, вроде телефона, электричества, телевидения. Здесь больше не действуют законы. Вообще никакие — ни морали, ни физики, ни логики. Это место, лишившееся основы, почвы под ногами. И люди, населяющие это место, лишились самого главного — понимания, кто они и зачем. Им остаётся только одно — отдаться хаосу, приветствовать насилие, выживать любой ценой.

В этом хаосе идёт к неведомой цели парень Шкет (в оригинале — Kid). У него одна нога босая. Он ничего не помнит о себе, но твёрдо уверен, что он американец. Он приходит в город, где правит насилие. В Беллоне героем стал Джордж Харрисон — чёрный парень, кто во время беспорядков изнасиловал белую девушку. Он не просто утвердил своё право сильного и отомстил за все притеснения чернокожих, он совершил поступок, который стал чем-то из ряда вон выходящим даже в этом странном замкнутом пространстве, где умерла цивилизация, законы и мораль. Беллона — это дикий зачарованный лес, по которому Шкет странствует, как некое древнее божество в поисках чего-то, что наконец даст ему точку опоры или отсчёта. Что-то, на чём можно зафиксироваться.

Он встречает Ланью — девушку, которая играет на губной гармошке. И звуки её музыки очаровывают. Шкет и Ланья вместе. Они занимаются сексом. Они пробуют всё, что доступно их воображению. В их постели оказывается несовершеннолетний мальчик. Они живут так, как действует на них окружающая обстановка. Секс в окружении насилия — единственное, что даёт какую-то связь с реальностью, где сексуальная раскрепощённость, как в коммуне хиппи, вполне вписывается в стремление Шкета понять, кто же он на самом деле. Жизнь Шкета в Беллоне, как и его образ, напоминают о боге Пане. Босая нога, музыка, секс, а позже попытки Шкета стать поэтом, записывая стихи в найденную им записную книжку.

Подобных отсылок к мифологии в романе при желании можно найти немало. Здесь женщина превращается в дерево, как в мифе о Дафне, а странные люди, встречающиеся Шкету в городе, можно представить в образах различных персонажей греческих и древнеримских мифов — от Юпитера до Харона.

При этом не стоит пытаться подчинить всё, что происходит с героями, ритму и логике линейного повествования. Как уже упоминалось, "Дальгрен" — это роман со множеством входов и, может так статься, без единого выхода. Это текст, свитый в кольцо из множества элементов, каждый из которых способен изгибаться в своём направлении. И выходя из текста, можно оказаться в самом начале, как будто ещё только в него заглянул...

"Дальгрен" — это вечный круговорот тем, в которых можно углядеть и социальное высказывание, и прогноз, и вечный сюжет о поисках себя в мире, который постоянно обнуляет любые стремления обрести уверенность в завтрашнем дне.

Иллюстрация Дина Эллиса к первому изданию романа "Дальгрен":

Для такого романа крайне непросто создать обложку, которая бы подготовила к тому, что ожидает внутри. Оформление "азбучного" издания переосмысляет оригинальную обложку первого издания романа. В 1975 году роман был издан с иллюстрацией американского художника Дина Эллиса, который как раз в 60-х годах создал много знаковых обложек для книг Айзека Азимова, Артура Кларка, Рэя Брэдбери, Фрэнка Герберта, Ларри Нивена, Андрэ Нортон и других.

Обложка первого издания романа "Дальгрен" (Bantam Books, январь 1975):

Кстати, иллюстрация к сборнику Брэдбери "Человек в картинках" авторства Дина Эллиса стала культовой работой и была продана на художественном аукционе за 45 000 долларов.

Дин Эллис был тем художником, кто смог верно прочувствовать настроение романа Сэмюела Дилэни. Основной чертой его иллюстраций обычно были некие циклопические образования или конструкции, порой весьма причудливые, на фоне которых, как в прозе Лавкрафта, человеческие фигурки кажутся малозначительными. И огромное солнце над Беллоной — городом, где роль человеческого разума явно преувеличена — изображено Эллисом на обложке во всей мощи.

Примеры работ Дина Эллиса:

Как итог пространных и нелинейных размышлений о роли, значении, смысле и жанровой принадлежности одного из самых необычных романов минувшего века от одного из самых необычных фантастов столетия — комментарий от переводчицы Анастасии Грызуновой. Впервые переводить на русский такой непростой текст — это был настоящий вызов. И на вопрос, чем же для неё оказался текст, как она восприняла его, Анастасия дословно ответила следующее:

"Я тут, кажется, на вопрос "чем необычен "Дальгрен" должна, как один персонаж в нём советует, придумать публичный ответ. Короткий публичный ответ такой: он взрывает мозг напрочь. Это был очень странный опыт (с каждой книжкой опыт странный, но если с книжкой любовь, он, понятно, страннее стократ). Перевод — это же такой моноспектакль: ты говоришь чужими голосами (автора, но не только — голосами персонажей тоже), актёрский такой трип, всякий раз. Но с "Дальгреном" ты в основном играешь человека с довольно прихотливыми искажениями картины мира неясной природы — а подход требует этим человеком быть, и, короче, эти призмы-зеркала-линзы картину мира ощутимо искажали и мне — в том числе далеко за пределами собственно текста. Помимо многого прочего, в "Дальгрене" есть такая тема: условно "психически здоровый" человек снова и снова пытается понять, как устроено "безумие" (с учётом всего, что мы узнали с 1974 года, терминология условна) — и, guess what, снова и снова не может. Вот я тоже вряд ли смогу объяснить, что происходит, когда ты — не очень ты, потому что ты говоришь чужим голосом, и этот голос таков, каков он в "Дальгрене", — голос человека, у которого настолько текучие и необязательные отношения с реальностью.

При этом, поскольку Дилэни, к счастью, не считает нужным себя объяснять, вычислять ключи к этому тексту — какие-то внятные резоны не того даже, что в нём происходит (версий возможно немало, их выстраивает тот, кто читает), а просто Почему Он Такой, — это отдельная прекрасная история. Пока читаешь, ключи иногда падают тебе на голову с потолка, всякий раз довольно неожиданно, когда думаешь совсем о другом, потому что текст думает о другом. И поскольку я тут тоже читатель, соблазн выстроить стройную линейную версию был очень, конечно, велик. Я в какой-то момент рисовала схему (эпизоды, красные верёвочки обозначают связи между событиями — чувствовала себя натурально conspiracy nut, очень новый дивный опыт) — короче, надо ли говорить, что у меня получилась закольцованная структура? Не раз закольцованная, такими петлями. Сто тысяч раз все уже сказали, что "Дальгрен" нелинейный, это multi-point entry novel, но как же не попытаться выстроить космос из хаоса, да? А "Дальгрен" — коан на 900 полос, сколько ни тасуй и ни замыкай, линейности не предвидится. То есть, если вдуматься, космос мы в нём в итоге, видимо, и наблюдаем.

Желаю, короче, занятного чтения."

Обложка первого издания романа в переплёте (Gregg Press (Бостон), 1977):

Перед тем, как читать роман, вспомните цитату одного из критиков, который настолько проникся Беллоной, что сказал: "На самом деле Беллона — это не какой-то один выдуманный город. Дилэни создал и описал в образе города огромную фреску из всех городов на земном шаре. От Балтимора до Лондона Беллона — город мира и город, представляющий мир".

Аннотация:

«Дилэни — не просто один из лучших фантастов современности, но и выдающийся литератор вообще говоря, изобретатель собственного неповторимого стиля», — писал о нем Умберто Эко. «Дальгрен» же — одно из крупнейших достижений современной американской литературы, книга, продолжающая вызывать восторг и негодование и разошедшаяся тиражом свыше миллиона экземпляров. Итак, добро пожаловать в Беллону. В город, поражённый неведомой катастрофой. Здесь целый квартал может сгореть дотла, а через неделю стоять целёхонький; здесь небо долгие месяцы затянуто дымом и тучами, а когда облака разойдутся, вы увидите две луны; для одного здесь проходит неделя, а для другого те же события укладываются в один день. Катастрофа затронула только Беллону, и большинство жителей бежали из города — но кого-то она тянет как магнит. Бунтарей и маргиналов, юных и обездоленных, тех, кто хочет странного…

«Город в прозе, лабиринт, исполинский конструкт… „Дальгрен“ — литературная сингулярность. Плод неустанной концептуальной отваги, созданный… поразительным стилистом…» (Уильям Гибсон).

Впервые на русском!

ISBN 978-5-389-14010-3

896 страниц