Опалённый солнцем каменный остров Лансароте был домом для многих поколений отчаянных моряков из рода Пердомо, пока на свет не появилась Айза. Девушка, наделённая даром укрощать животных, призывать рыб, усмирять боль и говорить с умершими. Её таинственная сила стала для жителей острова благословением, а поразительная красота – проклятием. Спасая честь Айзы, её брат убивает сына самого влиятельного человека на острове. Ослеплённый горем отец жаждет крови, и семейство Пердомо спасается бегством через океан, достигает берегов Венесуэлы и обретает надежду.
Однако Айзу по-прежнему преследует злой рок. Из-за неё вновь гибнут люди, и семья вновь вынуждена бежать, скитаться, спасаясь от преступников, и завоёвывать себе право на жизнь. К морю, и только к морю влечёт зов предков и стремление самого семейства Пердомо, прозванного «Вглубь моря», а также желание вернуться на родные острова, к своему древнему очагу. Но Айза, устав от несчастий, которые она приносит близким, страстно желает избавиться от своего дара. Для этого она должна найти «Мать всех алмазов» и поклониться ей.
***
Альберто Васкес-Фигероа – испанский писатель родом с Канарских островов. Получил мировую известность в середине семидесятых годов прошлого века и жив до сих пор. Автор более восьмидесяти произведений и сценарист дюжины фильмов, но у нас почему-то известен преимущественно по телесериалу «Океан» из девяностых. Книжная трилогия «Океан» написана им в 1984-85-м годах, а на русском языке вышла лишь в 2013-м.
Все три романа цикла описывают злоключения семьи испанского рыбака на протяжении нескольких лет, начиная с 1949-го. Движитель сюжета – необычайная красота младшей из детей, Айзы. Она прелестна настолько, что даже родной отец опасается прикасаться к ней с четырнадцатилетнего возраста. Одновременно Айза невинна, как шестилетняя девочка, и слышать ничего не хочет о замужестве. Отсюда и проблемы.
Каждый роман трилогии словно написан по одному шаблону: всё было хорошо, из-за Айзы стало плохо, семья в бегах, семью преследуют, находятся бескорыстные помощники, бескорыстный защитник убивает главного злодея, всё становится хорошо. Повествование затянутое, зацикленное на быте и если не пошлое, то простонародно грубое. Но интересное историческим срезом общества и национальной экзотикой.
Начать с того, что живёт-то семейство на Канарах, но на каменном безжизненном острове, где дождь проливается один раз в году – если зима выдалась хорошая. Следом попадает на французскую Гваделупу. После пытается заработать и получить паспорта в Каракасе. Долгое время живёт в саванне Венесуэлы на скотоводческом ранчо. Сплавляется по Ориноко, ищет алмазы в сельве и забирается в Анды.
Фантастический элемент заявлен даром Айзы к общению с духами мёртвых и животными, но большой роли не играет. Да, с придурью девушка, ещё и чудит – зато добрая и красивая. Выражаясь языком Васкеса-Фигероа, беда не в том, что мёртвый дедушка ей сказки на ночь рассказывает, а в её вдруг выросших заднице и сиськах. Айза и сама страстно желает избавиться как от докучливых духов, так и от не нужной ей красоты.
Почему так? Потому, что девушка не вызывает умерших по просьбе их живых родственников. Она не медиум, способный вольно распоряжаться своей силой. Айза – свеча, которую сонмы духов могут если не погасить, то свести с ума непрекращающимися жалобами и вопросами. Увы, она не может их утешить ничем, ведь даже сами мёртвые скитаются в пустоте, не видя, не слыша и так ничего не узнав о Боге.
Семья состоит из пяти человек. Отец – двухметровый гигант и благородный дикарь. Мать – выпускница педучилища, извергнутая и проклятая всей роднёй за решение связать жизнь с нищим рыбаком. Старший сын, успевший отслужить на флоте и променявший офицерские курсы на рыбалку с отцом. Средний сын – прекраснодушный здоровяк, пока отличившийся только случайным убийством. И юродивая красотка Айза.
Натурализм стиля Васкеса-Фигероа зашкаливает, позволю себе дать несколько примеров. Замужняя экономка вынуждена отсасывать старику-хозяину раз в неделю. Инвалид дрочит единственной рукой, проковыряв дырочку в стене комнаты Айзы. Ковбой убивает индейца, обзавидовавшись его большому члену. Старатели на ночь прячут алмазы в прямой кишке. К счастью, это лишь малая часть жизни и повествования.
Основную часть времени автор посвящает историям о людях, словно рассказанным ими самими. Отставной сержант Иностранного легиона. Владелец съёмных квартир в Каракасе. Сорокалетняя бездетная вдова, богатая наследница табунов и стад Венесуэлы. Полковник СС, после поражения Германии лично вынесший себе жестокий приговор. Венгр-эмигрант, ставший искателем приключений в Южной Америке. Калейдоскоп лиц и судеб.
Проблематика цикла обуславливает второй уровень смысла: возможность существования чуда на грубой и плотской земле. Все три романа пытаются совместить небесное существо с человеческим миром и людьми. Обществом Айза изгнана отовсюду, но так же везде находятся единицы, способные понять, почувствовать, помочь и спасти. Окончательный вердикт автор даст лишь в заключительном романе трилогии.
Цикл «Ведьмин век» Марины и Сергея Дяченко по сути не является трилогией. Это дилогия, последняя книга которой разбита на два тома из-за большого объёма. Было бы чудом снова увидеть прежний стиль спустя более десяти лет, но всё равно обидно. Разница налицо: литература психологически осложнённого магического реализма сменилась натуралистическим комиксом. Причина видится в попытке соответствовать вкусам поколения, молодого сейчас. Тот факт, что прежним читателям продолжение кажется сценарием клишированного американского фильма, особой роли для авторов и молодёжи не играет.
*** Вихрь
Разделение "дилогии" оформлено мастерски: в мире произведения прошло тридцать лет, и всё встало с ног на голову. Ведьмы заняли место привилегированного меньшинства с особенностями, а инквизиторы – соцработников. Фокус в том, что в народе это не поняли, а контролировать всё и вся невозможно. В центре внимания инквизитор Мартин Старж. Бывшие активными участниками основного действия Ивга и Клавдий стали родителями, стремящимися во всём контролировать отпрыска. Старые проблемы, решения и герои ещё не сошли со сцены, но уже выполняют функции общего фона и бога из машины.
Поколения в книгах 2020 года не противостоят друг другу, но разница показана по тексту множество раз. Общая тенденция в том, что родители самостоятельны с детства и основательны во всём, а детям приходится расти в тени их величия и искать свои пути. Так, Клавдий в оперативном режиме – ходячая крепость, тогда как Мартин лишь что-то хищное и бронированное. Руфус, один из возрастных кураторов, часто разражается тирадами о том, что Мартин – не знающий нужды и боли золотой мальчик. Наблюдая выходки Мартина, сложно разглядеть в нём ещё и талант, отличный от отцовского.
Женская половина героя представлена Эгле Север – ведьмой, влюбившейся в Мартина. Ивга осталась лисой, а Эгле сравнивается с волчицей. Дело тут не в размере и силе «тотемов», а, скорее, в разнице реакций на раздражители. Первая думает и хитрит, несмотря на бездну вместо «колодца», а вторая, имея неполные семьдесят единиц, лезет на рожон и рвёт зубами. Ивга прошла стадии девочки, женщины и матери, став чем-то большим. Эгле целиком укладывается в модный шаблон обжёгшейся на любви офисной стервы. Появление суперспособностей не делает её образ ни сложнее, ни человечней.
Секс, насилие и сценически отрисованные поединки традиционно для супругов Дяченко поданы на честные 16+. Достаточно вспомнить гуарда Солля, немага Руала, отступника Игара, школьника Дениса и других. Старая и современная части «Ведьминого века» сходны здесь с ними и между собой. Разница в том, что комплекс «хорошего» и «плохого» вместо точно настроенной оригинальной подборки оказался стандартизирован в продолжении под западные литературу и кинематограф. Надоевшие клише совсем не то, что ожидаешь от М. и С. Дяченко. Вряд ли такому обрадуются и все молодые читатели поголовно.
Конфликты и их решения упали ниже отметки 12+, они будто взяты из женской литературы. С проблемами «Мама меня больше не любит» и «Папу вообще боюсь» нормальный мальчик сталкивается в младшем подростковом возрасте. Предположим, на детях гениев природа отдыхает. Но в современном двухтомнике всё неразрешимое разруливает муж и отец Клавдий; причём, судя по тексту, совершенно волшебным образом. Там, где детали действительно важны, включается инфантилизм и скрипит Deus ex machina. Показательно, что финал с эпилогом скомканы подобным же образом. Неужели ещё не конец?
*** Лебеди
М. и С. Дяченко – авторы, меняющие стиль сообразно запросам актуальной аудитории, и это лишь доказывает их редакция старого романа в 2020 году. Мастерство никуда не делось. Новые книги по-прежнему сильны интригой, всё так же делают петли и неожиданные ходы. Сюжет их повторяет моменты «Ведьминого века», но предугадать, чем это кончится и чем обернётся в перспективе, невозможно. Подобное уже было: достаточно вспомнить цикл «Скитальцы». Вопрос, для чего нужны повторения, каждый раз получает свой ответ. Нюансов множество, но узнать их лучше самостоятельно.
К примеру, для чего важны чугайстеры и нави, проведённые по всему циклу? Начальная легенда о муже, заступившемся за ту, в ком он видел жену, и финальная о ведьме, проклявшей селение, люди которого поступили с ней не по совести? Мне кажется, что ведьмы и нави – порождение одного и того же греха, а инквизиторы с чугайстерами одинаково не лечат болезнь, а борются с симптомами. Первые прекрасны и романтичны, а вторые отвратительно натуралистичны. Различие между ними чисто стилистическое – но супруги Дяченко как раз и славятся стилевой эквилибристикой.
Что даёт связка гуси-Мартин? Клавдий иррационально боится гусей, а у Мартина Турского отношение к ним меняется от покровительства до зарезать и зажарить, чтобы не шумели. Параллелизм младшего Старжа и святого вроде бы понятен. Тот тоже сражался лишь с преступниками, а к врагам выходил с крестом и уговорами. Но у колдуньи Ящерицы в «Привратнике» был обычный муж Март, не испугавшийся магов. А ещё в цикле есть вредное кормление уже не диких лебедей и ведьмы, пытающиеся быть балеринами. Лиса и Старж рождают Мартина; и тут же шумные стражники-гуси, спасшие Рим и мир. Намёк на творчество вообще?
Перевёрнутый, увенчанный троном вихрь в продолжении обернулся зелёным холмом, над которым вскоре закружился уже нормальный вихрь. Помимо отсылок к влюблённым дантовского ада, есть ещё и собственно дяченковские. В финале «Привратника» схожим образом проявила себя Третья Сила, грозящая миру апокалипсисом: бешено вращающаяся серая воронка, вдруг вывернувшаяся в конус горы. Здесь Мартину и Эгле постоянно приходится искать третий путь меж двумя равно неприемлемыми. Являются ли они проводниками той Силы? Если и да, то освещение её сменилось с негативного на позитивное. Почему?
*** Время
Законченным назвать цикл по-прежнему нельзя. Таким он и останется. Любое новое произведение Дяченко без мужской половины будет неполным. «Ведьмин зов» и «Ведьмин род» достойны своего предшественника, хотя большинству старых читателей они покажутся примитивными. Увы, новые книги пишутся для новой аудитории. Динамичнее, проще, красочнее, наивно в целом и натуралистично в частностях. Быть может, «ведьмин век» имеет значение эпохи, «зов» становится запросом, а «род» – ответом? И встаёт над миром силуэт песочных часов – соединённые тонкой частью гора и вихрь – само Время?
Всем хорош пир ухтомского волостеля… вот только с чего гусельник играет, словно на поминках? Ивану Микуличу, тридцать пять лет отслужившему великим князьям Московским, и жалиться не надо – сам чужую беду чует. Не лесные людишки и даже не шильники новгородские в кручине той повинны оказались. Водяной утащил дочь волостеля, красавицу Олисаву. А у воеводы московского на той же реке в тумане человек сгинул – Гришка Хабар, молодой охальник, коего в монастырь вологодский для покаяния везли. Ох и распустил нечисть хозяин ласковый! Решил старый Иван Микулич погостить ещё немного – показать чертям речным, за что его Палицей прозывают.
***
«Чудское городище» Натальи Иртениной усложнено много больше, чем хочется видеть среднестатистическому читателю на пятидесяти пяти страницах. Трудно одновременно усваивать новую информацию, систематизировать её, следить за хитросплетениями сюжета и наслаждаться чтением. Проще говоря, форма и ритм текста кажутся несоответствующими содержанию и темпу сразу по нескольким пунктам. Это единственный недостаток повести, но он критический.
Во-первых, в произведении использовано много устаревшей лексики, часто поданной в диалектном произношении. Экзотика хороша отнюдь не по нескольку историзмов и архаизмов на абзац. Даже если добавить поясняющие сноски на каждой странице, это не поможет – массив сопроводительной информации попросту заслонит художественный текст. Так или иначе, но смысл ускользает, не рождая визуальные образы, а задушенный лавиной «абракадабры» ритм замедляется и сбоит.
Во-вторых, персонажи, время и место действия сопротивляются опознанию и систематизации. До упоминания давно прошедшего Куликова поля и недавно завоёванного Витовтом литовским Смоленска все действующие -ичи родом будто из сказки. Да и после – если читатель не историк, держащий в уме генеалогические таблицы бояр и князей Руси конца 14-го – начала 15-го веков. Используемые автором топонимы также нельзя назвать ни современными, ни общеизвестными.
В-третьих, линейный сюжет повести избыточно разветвлён, а это прерывает темп. Одновременно ведутся два героя – он параллельный. Но посвящённое им время хаотично разорвано и кусками выпадает из поля зрения – ещё и дискретный. Имеется рамочная композиция, чтобы основное событие в жизни одного казалось лишь незначительным эпизодом для другого. А ведь перед нами не часть цикла, а самостоятельное произведение. Мало? Есть ещё экскурсы в прошлое и вставные микросюжеты.
***
«Чудское городище» совмещает в себе три узнаваемые фольклорные традиции: предание о боярине-богатыре на службе великих князей Московских, бывальщину о нечистом месте и легенду об основании монастыря. Мне неизвестно, существует ли в реальности, предположим, Чудской монастырь на реке Согоже, нашла ли и переработала Н. Иртенина истории о нём – или же создала всё по схеме указанных жанров самостоятельно. Для этого нужен более компетентный специалист.
Богатырь и первый герой здесь – Иван Микулич, за любимое своё оружие прозванный Палица. После верной тридцатипятилетней службы получил позволение соорудить крепостицу для охраны солеварен, чтобы осесть в ней. Силой и нравом похож на Илью Муромца – мужик в летах, не гордый и простой. По пути, как водится, остановился на пиру и узнал о нечисти, разбойничках и пропавшей девице. Конечно же, весьма заинтересовался и решил помочь. Увы, действует лишь в начале и конце истории.
Нечистое место – Чудское городище, развалины поселения чуди на холме посреди леса, что у реки Согожи. Объединяет несколько бывальщин: о духах природы, привидениях, кладе, нечистой силе и колдунах. Почти всё обыграно стандартно, кое-что фрагментарно или даже оборвано. Исключение составляет лишь колдун, совмещающий бывальщину с историческим преданием. Противостояние его со вторым героем – буйным дураком Гришкой Хабаром – составляет основную часть повествования.
Легенда об основании монастыря также поликомпонентна: на том нечистом месте уже пытались поселиться монахи, да не преуспели; и по итогу выходит, что монастырю всё же быть. Ради этого вводятся чуть не ставший третьим героем монашек Андроник, чудеса от невинноубиенных, крест и молитва супротив нечистой силы. К сожалению, и здесь столь редкая в традиционной трактовке христианская мистика осталась едва намеченной. Создаётся впечатление, что её добавляли в уже готовый текст.
***
В целом о «Чудском городище» можно сказать одно: ему не хватает объёма. В произведение заложено многое, оно интересно, умно, экзотично на русской основе, познавательно и по-современному лихо закручено… но его будто резали по живому, безжалостно сокращая и комкая для соответствия строго определённому количеству знаков. Конкретно эта повесть из тех, что способна без «воды», «мыла», шутовства и разговоров ни о чём развернуться в полноценный роман.
О чём мог бы быть этот роман? О трёх путях, временно соединивших трёх очень разных героев. Служилого богатыря, несдержанного дурака-правдолюба боярских кровей и никому не известного чернеца. Государственное, мирское и духовное. О том, что лишь вместе можно победить зло, возросшее из… чего? Корни его тянутся к самому Куликову полю, и авторский посыл лишь только начинает угадываться, когда повествование обрывается. Очень, очень жаль.
На международный исследовательский комплекс в Атлантике прибывает лейтенант Марченков. Он должен оказать помощь майору Геррарду в дознании материалов, добытых погибшим экипажем корабля, вернувшегося из параллельного мира на автоматике. С другой Земли, совершенно безжизненной, океан которой почему-то оказался красным от человеческой крови и щетинится торчащими тут и там развалинами самых обыкновенных городов. Дневник одного из исследователей приводит обоих оперативников к шокирующим выводам, которые ещё предстоит как-то доказать почти объединённому человечеству, благополучно пережившему Третью мировую войну.
***
«Рукопись ''Красного моря''» Григория Елисеева – запечатлённое мгновение, момент прыжка через овраг в тумане. Казалось бы, и места знакомые, и овраг тот самый – узкий, но нутро сжалось. Сжалось уже в полёте: а вдруг упаду?.. Вроде бы узнаётся традиция и Эдгара По, и Говарда Лавкрафта – но из неё выбиваются элементы миров Клайва Баркера, Андрея Тарковского, медиафраншизы S. T. A. L. K. E. R., веб-сотворчества SCP Foundation. Структура повести стара, но наполнение её современно – и нельзя сказать однозначно, хорошо это или плохо сработало в связке.
Композиция «Рукописи…» напоминает классические произведения Э. По и Г. Лавкрафта: герой находит дневник погибшего и, прочитав, направляется по его стопам туда, куда лучше не соваться. Чтобы пройти дальше, подтвердить или обнародовать достижения предшественника. Несмотря на предсказуемость результата, читатель вознаграждался получением доступной лишь узкому кругу посвящённых информацией о Земле и вселенной. Но у Г. Елисеева основной «квест» как раз и заключается в обработке того самого дневника. Казалось бы, незначительное структурное изменение на деле меняет всё.
Вложенный сюжет полностью традиционен и предсказуем, хотя именно он поначалу представляется этакой «новиной». Ставший кровавым Океан Снов, который обычные люди видят лишь трижды, открыт не в «между» К. Баркера, а на параллельной Земле. «Ктулху фхтагн» и «текели-ли» двух других известных авторов заменили вода от «Сталкера» до «Соляриса» А. Тарковского и зубастые «изменённые» бойцы с калашами и в противогазах. Лишь женщина с собачьей головой несколько выделяется и вызывает интерес, но, увы, её образ не получает развития.
Философско-творческое сообщество SCP, упомянутое в произведении, по сути является частью криптоистории и, соответственно, одним из современных жанров фантастики. Кстати, продолжает и пересекается со многими авторами, от того же Г. Лавкрафта до Дж. Вот-Робертса. Если кратко, то кредо SCP такое: от общества скрывают аномальные субъекты, объекты и явления, изучаемые на мировом межгосударственном уровне. Увы, инвариант теории заговора также не даёт что-то новое, а пытается объединить в систему разнородное старое.
Соль в смещении акцента в композиции с дневником. Вместо побуждения к действию и прорыва он становится той «наградой», которую тут же обнуляют. Иллюзия правдоподобия, обыкновенно достигаемая возможностью выхода информации в общий доступ, разрушена. Предсмертное приобщение героя сакральным знаниям, вызывающее катарсис у сочувствующего читателя, также оказывается затёртым. Остаётся отстранённое изображение события. Да, правительство дозирует информацию – но в этом уверены уже все, и шока нет. Однако, несмотря ни на что, произведение держит в напряжении до самого конца.
Москва, ближайшее будущее. Гениальному, но разочаровавшемуся абсолютно во всём аниму Конси поступает предложение от бывшей. Устроить прощальную вечеринку в карьере самого Расти! Восемнадцатилетней звезде Евразийской Федерации, исполнителю рэпорокорэгги, кумиру всех мам, девочек, хулиганов и педофилов, купленному продюсерами в шесть лет и наконец-то получившему свободу. Конси берёт заказ – но только потому, что тот, благодаря почти божественной медийности Расти, даёт шанс. Пусть маленькую, но возможность хоть что-то изменить в той сраной действительности, что мы все видим вокруг.
***
«Что наденет мальчик» Игоря Прососова вряд ли придётся по вкусу многим, и причин тому несколько. Первая – в крайне узком охвате аудитории, заданном с самого начала. Вторая – в том, что социальная прослойка главного героя равно нелюбима и неуважаема как «верхами», так и «низами» России. Третья – жанр повести меняется от футуристического киберпанка через сатиру на современность до литературы абсурда. Наконец, истинный смысл происходящего неоднозначен.
Москва, сфера услуг, социальные услуги. Не пойми из чего делающие деньги белые воротнички. Раздел акций компании с женщиной, делившей с тобою ложе, и личная секретарша, которую сам выдернул из дикой провинции. Столичные реалии от пробки МКАДа и стен Кремля до забегаловки в Бутово. Все эти современные «символы» не оживут для жителя периферии. В лучшем случае будут приняты как нечто инородно-экзотическое из американской фантастики.
Конси, он же Константин – гениальный, но маленький офисный бизнесмен, не сумевший в юности надеть погоны и до сих пор страдающий не на своём месте. Мечтает о сказочной Сибири, известной в Москве по брендам на полках супермаркета: «Омский бекон», масло «Иртыш», газировка «Байкал» и водка «Енисей Батюшка». Наш герой давно бы туда уехал, да с деньгами там, говорят, совсем паршиво. Привык он к деньгам, которых ему и тут почему-то не хватает для счастья.
Раздражающе непонятные сибирскому валенку будни и страдания фантастически раскрашенного аниматора, по счастью, быстро кончаются. «Чума психов» и вынос остатков мозга, устроенный стариком залипшей на виртуале молодёжи, без малого великолепны. Увы, следом идут алкомарафон и приход белочки. Всё же «Москва – Петушки» В. Ерофеева давно написана, а глюк-хоррор ещё ищет ценителей. Для сорока страниц текста стилистика меняется слишком часто.
Смысл фантазма мерцает на грани понимания. Проще будет сказать: «Нарекаю сие свини… сатирой!» – и проглотить. Действительно, стёб над поп-культурой, метрополией, интернет-зависимостью и клиповым сознанием налицо. Но Константин ищет что-то всерьёз, и подбирает участников вечеринки как струны на гитару. Быть может, человек медийный нуждается в столь же медийном божестве? Отсюда два вопроса: найдёт он Бога или очередное Идолище Поганое, и кто кого наденет в последнем случае?
облако тэгов
