СПб Дом книги (Зингер). Август 2020 г. Топ-10 продаж

1. Борис Акунин. Просто Маса

«Просто Маса» — это Масахиро Сибата один, без Фандорина. Осиротевший помощник великого сыщика возвращается в родную Японию, которая очень сильно изменилась за время странствий своего блудного сына — и осталась вечно неизменной. Открывшего детективное агентство Масу ожидают невероятные потрясения, невероятные приключения, невероятные женщины и невероятные открытия.

2. Виктор Пелевин. Непобедимое Солнце

Саша — продвинутая московская блондинка. Ей тридцатник, вируса на горизонте ещё нет, и она уезжает в путешествие, обещанное ей на индийской горе Аруначале лично Шивой. Саша встретит историков-некроэмпатов, римских принцепсов, американских корпоративных анархистов, турецких филологов-суфиев, российских шестнадцать референтов, кубинских тихарей и других интересных людей (и не только). Но самое главное, она прикоснётся к тайне тайн — и увидит, откуда и как возникает то, что Илон Маск называет компьютерной симуляцией, а Святая Церковь и Мiром Божьим.

3. Александр Ширвиндт. Опережая некролог

В 2019 году Александр Ширвиндт — всенародно любимый актёр, режиссёр и телеведущий — отметил юбилей. «Когда мне стукнуло 85, я подумал, что это вполне серьезная цифра, чтобы себя сформулировать» — так он пишет в предисловии к мемуарам «Опережая некролог». Разделённая на две части — это книга воспоминаний: с раннего детства и до наших дней — о семье и о близких, о службе в театре, о съёмках в кино. И, конечно, о любимых друзьях. Александр Ширвиндт с непревзойдённым чувством юмора делится своими мыслями и с нежностью и теплотой вспоминает Евгения Евтушенко и Эльдара Рязанова, Аркадия Арканова и Булата Окуджаву, Андрея Миронова й Александра Абдулова, Олега Табакова и многих других.

4. Михаил Лабковский. Хочу и буду. Принять себя, полюбить жизнь и стать счастливым

Психолог Михаил Лабковский абсолютно уверен, что человек может и имеет право быть счастливым и делать только то, что он хочет. Его книга о том, как понять себя, обрести гармонию и научиться радоваться жизни. Автор исследует причины, препятствующие психически здоровому образу жизни: откуда в нас осознанные и бессознательные тревоги, страхи, неумение слушать себя и строить отношения с другими людьми? Если у человека есть знание и желание, то изменить себя и свою жизнь к лучшему вполне реально. Цель любой работы психолога — личное счастье и благополучие его пациента. Цель издания этой книги — личное счастье каждого, кто её прочитает.

5. Максим Косьмин, Юлия Галкина. Истории домов Петербурга, рассказанные их жителями

Петербург — больше, чем город. Книга, которую вы держите в руках, — больше, чем просто истории домов. Это целые жизни, эпохи, воспоминания. Это книга о повседневной жизни в не самых известных, но безусловно интересных домах Петербурга и Ленинграда: от доходного дома Александро-Невской лавры до конструктивистского жилмассива на Тракторной улице. Двадцать пять домов Петербурга и люди, чьи имена с этими домами связаны, герои этой книги. Через судьбы жителей и архитекторов, фасадов и интерьеров мы рассказываем историю города в целом: трагичную, счастливую, важную, курьезную — разную.

6. Кевин Кван. Безумно богатые азиаты

«Нигде в мире вы не найдёте таких богатых людей, как китайцы», — писал средневековый арабский путешественник Ибн Баттута; эту фразу Кевин Кван использовал как эпиграф к своему международному бестселлеру. Итак, знакомьтесь с Рейчел Чу; она американка китайского проис-хождения, молодой профессор экономики в нью-йоркском университете и специалист по теории игр. Однажды её бойфренд Ник, тоже университетский преподаватель, родом из Сингапура, зовёт её провести лето в Азии — составить ему компанию в поездке на свадьбу его лучшего друга Колина. Рейчел почти ничего не знает про его семью (как и его семья — про Рейчел) и только в самой поездке выясняет, что они безумно богаты, а Ник — один из самых завидных азиатских женихов.

7. Юваль Ной Харари. Sарiеns. Краткая история человечества

Сто тысяч лет назад Ноmо Sарiеns был одним из как минимум шести видов человека, живших на этой планете, ничем не примечательным животным, которое играло в экосистеме роль не большую, чем гориллы, светлячки или медузы. Но около семидесяти тысяч лет назад загадочное изменение когнитивных способностей Ноmо Sарiеns превратило его в хозяина планеты и кошмар экосистемы. Как человек разумный сумел покорить мир? Что стало с другими видами человека? Когда и почему появились деньги, государства и религия? Как возникали и рушились империи?

8. Джен Синсеро. НИ СЫ. Будь уверен в своих силах и не позволяй сомнениям мешать тебе двигаться вперед

Эта книга — культовый бестселлер — дерзкая и невероятно искренняя, она заставляет проснуться, засунуть свои страхи куда подальше и начать действовать. Если что-то и может заставить вас по максимуму реализовать свой потенциал, это она — невероятная, яркая, прорывная книга от знаменитого тренера по мотивации и успеху.

Из этой книги вы узнаете:

— как не обращать внимания на эго и жить в свое удовольствие;

— как начать любить себя и всё, что делаешь;

— как изменить свои убеждения, чтобы изменить реальность;

— почему надежда на лучшее притягивает удачу;

— почему нужно заботиться о себе больше, чем о других.

9. Джен Синсеро. НЕ ТУПИ. Только тот, кто ежедневно работает над собой, живёт жизнью мечты

Эта книга — ваш личный тренер. Каждый день она будет поднимать боевой дух и заряжать на успех. Её автор, знаменитая Джен Синсеро, призывает не сбавлять обороты на пути к успеху и ежедневно накачивать «мышцы крутости» в духовном тренажёрном зале. «Успех — это способ существования, постоянной адаптации и роста. Чем больше вы делаете для своего успеха, тем легче становится путь», — раздаётся боевой клич Синсеро. «НЕ ТУПИ» — это книга-тренинг с упражнениями и техниками для ежедневной работы над собой. С его помощью вы повысите уровень энергии и сохраните осознанность и мотивацию даже в самые трудные времена.

10. Джулия Эндерс. Очаровательный кишечник. Как самый могущественный орган управляет нами

Кого-то, возможно, шокирует столь откровенное обращение исследователя к «запретным» темам пищеварения и дефекации; кому-то, может быть, покажутся слишком экстремальными, даже неприемлемыми опыты на мышах и на пациентах-добровольцах, описанные в этой монографии. Кто-то усомнится во всемогуществе крошечных организмов, контролирующих нашу жизнь. А кому-то предположение, что у кишечника есть свои собственные "мозг" и "нервная система", вообще покажется абсурдным и антинаучным.

(с) Лена М.

(с) СПб дом книги

СПб Дом книги (Зингер). Июль 2020 г. Топ-10 продаж

1. Юваль Ной Харари. Sарiеns. Краткая история человечества

Яркий пример отличной нон-фикшн литературы. Легко читаемый текст, иллюстрации, не перегружающие общую картину. Замечательно построенное повествование и разнесение по главам — вы получите удовольствие от книги, не зря её оценил даже Билл Гейтс. Вместе с автором узнаём об отличиях Homo sарiеns от неандертальцев и как эти отличия помогли выжить нашему виду. Мы пройдём сквозь когнитивную, аграрную, научную, промышпенную революции, автор развеет множество мифов и выдвинет ряд смелых гипотез относительно прошлого и будущего вида Homo sарiеns. Книга побуждает к размышлениям и, несомненно, пробуждает интерес к истории, биологии, экономике.

2. Михаил Лабковский. Хочу и буду. Принять себя, полюбить жизнь и стать счастливым

Почему нужно прочитать:

— Автор книги Михаил Лабковский — психолог со стажем более 35 лет, Форбс признал его самым узнаваемым психологом в России.

— С момента выхода в 2017 году книга переиздавалась множество раз, но всё это время держится на верхних строчках рейтингов в разделе нон-фикшн, сразу после Библии и Корана.

— По значимости многие прочитавшие сравнивают её с «Мужчины с Марса, женщины с Венеры».

3. Джен Синсеро. НИ СЫ. Будь уверен в своих силах и не позволяй сомнениям мешать тебе двигаться вперед

Автор книги Джен Синсеро является признанным ведущим мотивационным гуру в США. Книга «НИ СЫ» переведена более, чем на 30 языков мира и продолжает переводиться на новые языки. Суммарные продажи книги уже перевалили за три млн экз.

4. Борис Акунин. Просто Маса

Последняя книга Бориса Акунина в цикле об Эрасте Фандорине, но о его помощнике японце Масе. Борис Акунин занимает верхние строчки в топ-100 российских авторов уже много лет, а его книги (по мнению ресурса ЛитРес) своеобразный знак литературного детективного качества.

5. Стивен Кинг. Институт

Стивен Кинг один из самых читаемых авторов в мире. У нас в России по суммарным продажам уже вышел на первое место, обогнав даже саму Дарью Донцову. В мире же суммарные продажи уже превысили 350 млн экз. «Институт» совершенно новая книга, впервые вышедшая на английском (The Institute) в 2019 году, а права на её экранизацию были выкуплены ещё до появления издания.

6. Максим Косьмин, Юлия Галкина. Истории домов Петербурга, рассказанные их жителями

Полное погружение в петербургский быт. Книга буквально ворвалась в лидеры в сегменте «Книги по Петербургу» и уже полгода удерживает там первенство. У книги есть «младший брат» — издание «The Village. Петербург, где мы живем», оно меньшего формата и больше про современные коммуналки.

7. Александр Ширвиндт. Опережая некролог

Буквально все книги Александра Ширвиндта вызывают большой интерес. «Опережая некролог» приурочена к 85-летию актёра. Книга разделена на две части: с раннего детства и до наших дней — о семье и близких, о службе в театре и съёмках в кино. Автор обращается к коллегам и говорит им «что-то очень нежное, честное и остроумное».

8. Юлия Латынина. Иисус. Историческое расследование

Иисус Христос был. Сам факт его существования не выдумка, не миф. Его существование доказывает множество документов. Но насколько реальный Иисус соответствовал образу, старательно создававшемуся библеистами, в течение без малого двух тысячелетий? Известный журналист и публицист Юлия Латынина провела собственное историческое расследование, которое перевернёт ваши представления о том, каким человеком был Иисус, какие ценности он проповедовал и к чему призывал.

9. Джоан Роулинг. Гарри Поттер и проклятое дитя. Ч. 1 и 2. Финальная версия сценария

Прошло девятнадцать лет... Быть Гарри Поттером всегда непросто. Вот и сейчас ему, сверх меры загруженному работой в Министерстве Магии, мужу и отцу троих детей школьного возраста, приходится нелегко. Пока Гарри пытается бороться с прошлым, которое в прошлом оставаться совсем не хочет, его младший сын Альбус сражается с грузом семейного наследия, которое ему никогда не нравилось. Прошлое и настоящее зловеще переплетаются, а отцу и сыну становится очевидной нелегкая истина: мрак подчас приходит из самых неожиданных мест.

10. Диана Уинн Джонс. Ходячий замок

Софи живёт в сказочной стране, где ведьмы и русалки, семимильные сапоги и говорящие собаки — обычное дело. Поэтому, когда на неё обрушивается ужасное проклятие коварной Болотной Ведьмы, Софи ничего не остаётся, как обратиться за помощью к таинственному чародею Хоулу, обитающему в ходячем замке. Однако, чтобы освободиться от чар, Софи предстоит разгадать немало загадок и прожить в замке у Хоула гораздо дольше, чем она рассчитывала. А для этого нужно подружиться с огненным демоном, поймать падучую звезду, подслушать пение русалок, отыскать мандрагору и многое, многое другое...

(с) Лена М.

(с) СПб дом книги

Баязид Рзаев. Летопись краха // Литературная Россия, 2020, №33 от 11-17 сентября, с. 11.

«Нуар… как много в этом звуке для сердца русского…» – так мне хотелось бы начать статью. Этот жанр занял крепкое место в нашей русской классической и современной литературе. Однако, к сожалению, чаще всего его толкуют неправильно: практика показала, что несмотря на популярность и звучность названия, жанр-нуар по-прежнему ассоциируется исключительно с крутыми детективами. В этой статье мы, проведя литературный анализ, узнаем, что такое нуар – наследник декаданса и готики, а также почему он далеко не тождественен «крутым детективам» Рэймонда Чандлера и, допустим, Даниила Корецкого.

Нуар с французского языка переводится как «чёрный», что подразумевает «мрачное настроение» или «тёмную атмосферу»; нечто сумеречное и обречённое. Причина, по которой в мире употребляется изящный французский термин «нуар», вероятно, связана с серией криминальных книг, изданных во Франции с середины 1940-х годов, под названием «Série noire», или «Чёрная серия». Однако впервые понятие «roman noir» возникло в той же Франции в XVIII веке, его применяли для обозначения английского готического романа. Такое обозначение готики несколько дистанцировалось от общепринятого в мировой литературе тех времён, но французы словно глядели в воду, поскольку нуар 20-го века является прямым наследником готики. Мрачные улицы Нью-Йорка, удушливые особняки, загадочные незнакомцы, зловещая вездесущая луна, призрачные силуэты в туманах, странных, по-напускному благородных героев и загадочно исчезающих персонажей в романах Корнелла Вулрича – это всё та же старая добрая готика, но на модернистский лад.

Во времена Второй мировой войны, когда в США снимались фильмы-нуар и выходили в печать произведения этого жанра, Франция пребывала под нацистской оккупацией, что лишало её доступа к американской массовой культуре той эпохи. Однако сразу после войны, в 1945 году французское издательство «Галлимар» учредило импринт «Série noire», редактором которого был Марсель Дюамель – к слову, бывший секретарь Эрнеста Хемингуэя. Среди криминальных заголовков, опубликованных издательством «Série noire», были произведения ряда американских писателей, в том числе Дэвида Гудиса, Джима Томпсона и Корнелла Вулрича.

В то время как в родной Америке произведениям нуарных писателей был присуждён статус культурных однодневок и бульварного чтива в мягкой обложке с мрачными оформлением, которые должны были привлечь читателей к их столь же мрачному содержанию, для французских литературных критиков они стали лучшим выражением экзистенциальной тоски. Ли Сервер отмечает, например, что роман «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?» американского писателя Хораса Маккоя приветствовался Жан-Поль Сартром и Андре Жидом, притом оставался практически неизвестным в Америке; более того, Альбер Камю признавал влияние романа Джеймса М. Кейна «Почтальон всегда звонит дважды» на одну из жемчужин его творчества – роман «Посторонний».

Те же самые американские романы, переведённые на французский язык для публикации в «Série noire», также частенько служили основой для голливудского кинематографа. После Второй мировой войны американские фильмы, снятые по романам Вулрича и Гудиса, стали доступны и во Франции. На волне образовавшейся культурной связи между американскими романами, переведёнными на французский и выпущенными издательством «Série noire» и их американскими экранизациями, снятыми зачастую европейскими режиссёрами-эмигрантами, французский кинокритик Нино Франк в 1946 году ввёл термин «фильмы-нуар» – буквально означающий «чёрные фильмы».

Название «Serie noire», а возможно и всего жанра-нуар, по версии Эдди Даггана и Фрэнсиса Невис-младшего, было вдохновлено «чёрной серией» Вулрича – романами, в названиях которых фигурирует слово «чёрный»: «Невеста в Чёрном (1940); «Чёрный занавес» (1941); «Чёрное алиби» (1942); «Чёрный Ангел» (1943); «Чёрная Тропа Страха» (в русском любительском переводе – «Одной ночи достаточно») (1944) и «Встречи в Чёрном» (1948) (в русском переводе – «Встречи во мраке»).

И вот здесь, друзья, мы подходим к самому главному!

Большинство читателей, благодаря фильмам о Филипе Марлоу и Сэме Спейде (например, «Глубокий сон» (1946) и «Мальтийский сокол» (1942), создали для себя установки, по которым нуар – это исключительно крутой детектив с присущими ему атрибутами.

Но это в корне неверное суждение.

Крутой детектив, он же хард-боилд, строится на клишированной эстетике: мы видим персонажа, ведущего расследование. Он залихватски бесстрашен, у него есть свой кабинет, на пороге которого однажды появляется бледная красотка, «от которой пахнет неприятностями» – и тут начинается крутая история.

В романах-нуар мы видим слабого, испуганного, тревожно снующего протагониста, который сам является жертвой, преступником или подозреваемым. Конечно, он может быть и полицейским или даже частным детективом, но, в любом случае, над его головой будет покачиваться дамоклов меч виктимности. То есть, это человек, который принимает участие в преступлении («Двойная страховка», «Почтальон звонит дважды» Джеймса М. Кейна), но никак не наблюдает за его развитием со стороны, или расследует его, но без запоминающегося апломба Филипа Марлоу и Сэма Спейда.

Отсутствие серийных детективных историй в нуаре обосновано не только воплощением фатума – лейтмотива нуара – не только уникальностью каждой истории, но и наличием в нуаре сюжетов, где расследованием занимается обычный человек, не получивший должной поддержки со стороны правоохранительных органов (очень хороший пример – «Женщина-призрак» Корнелла Вулрича). Также мы не должны забывать, что в нуаре есть немало историй, в которых все проблемы и беды исходят от этих самых «защитников общества». Такие произведения Вулрича, как «От заката до рассвета» («Dusk to Dawn»), «Преступление взаймы» («Borrowed Crime»), «Убийство у торгового автомата» («Murder at the Automat»), «Едва живая» («Dead on Her Feet»), «Три казни за одно убийство» («Three Kills for One»), так или иначе связаны с полицейской жестокостью. А в романе «Детектив Уильям Браун» – редком произведении о частном сыщике у Вулрича, – есть сцена, где полиция «допрашивает» подозреваемого в убийстве. Приведём подходящий отрывок: «Они выбивали стул из-под него снова и снова, они пытали его, держа стаканы с водой перед его распухшими, кровоточащими губами, и едва он пытался приблизиться к нему, чтобы отпить, они медленно опорожняли стаканы на пол». А сам Браун принимает участие в «допросе» до тех пор, пока «костяшки его пальцев не распухают».

Крутой детектив практически всегда основан на остросюжетной детективной истории, где есть всё, что любим: динамичный сюжет, стрельба, погоня, складывание паззлов улик и (иногда) неожиданная развязка. Заметьте, практически все перечисленные критерии касаются внешнего мира вокруг героя. Рэймонд Чандлер наделял своего героя архетипическими чертами рыцарей: это человек, блуждающий по жалким улицам, хоть сам он далеко не жалок.

Ровным счётом наоборот обстоят дела в нуаре. Авторы романов-нуар раскрывают перед нами внутренний трагичный мир героя. И, как было сказано ранее, главный лейтмотив нуара – это рок, фатум, обречённость, судьба как азартный игрок в человеческие жизни. У нуарных героев ворох внутренних проблем – здесь и недостаток любви, и психические расстройства, хождение на грани распада личности, и путь саморазрушения. Впрочем, в панораме внешнего мира романов-нуар, картина не сказать, что радостнее. Вокруг боль, ложь, безысходность, отчаяние, тупики, цинизм и бессилие. Надо отметить, что внешний мир романов-нуар представляет и социально-историческую ценность. Все упомянутые только что черты – это не какие-то нарочитые фантазии авторов, а литературное воплощение типичных настроений, царивших в американском обществе со времён краха на Уолл-Стрит и до конца Второй мировой войны. Эти настроения во многом и сформировали старый американский нуар. При этом сложно приписать их исключительно к одной стране или нации: разломы в обществе, вызванные разломами в экономике – закономерные процессы. Достаточно вспомнить немецкий экспрессионизм, получивший популярность после Первой мировой войны, невыразимо пугающе печальные творения русских эмигрантов («Солнце мёртвых» Шмелёва; «Окаянные дни» и «Тёмные аллеи» Бунина, «Камера обскура» Набокова), вспомнить вязкую тоску повестей Кивинова, выпущенных в суровые девяностые. Нуар – это всегда летопись краха.

В своей работе «Корнелл Вулрич: письмо в темноте» Эдди Дагган, доцент Университета Саффолка, также чётко разделяет понятия «нуар» и «крутой детектив». Были две литературные волны. В первую входили Хэммет, Чандлер и Кейн – нечестивая троица, из-под пера которой выходили истории о «крутых парнях». Их работы являются основополагающими для жанра крутого детектива. Но наряду с ними сосуществовала вторая волна – Корнелл Вулрич, Дэвид Гудис и Джим Томпсон. В этом вопросе я категорически не согласен с Дагганом о принадлежности Кейна, ведь если вспомнить его самые знаменитые работы – глубокую психологическую драму «Почтальон всегда звонит дважды», печальную «Милдред Пирс» и напряжённую «Двойную страховку», – мы с трудом отыщем в них элементы крутого детектива И хотя многие из творений тройки нуарных писателей в определённой степени соприкасаются с жанром крутого детектива, они отличаются от первой волны по нескольким важнейшим параметрам. Именно их стоит идентифицировать как чистый нуар, а не крутой детектив.

Также различие между писателями крутых детективов и писателями нуара можно условно охарактеризовать двумя тенденциями: стремлением крутого детектива в грубой форме изображать фон институционализированной коррупции и тенденцией нуара сосредотачиваться на психологических аспектах, будь то отчаяние, паранойя или какой-то другой внутренний кризис.

Но эти две волны ни в коем случае не исключают друг друга: крутой детектив вполне может содержать элементы нуара, и наоборот.

Для крутого детектива институционализированная коррупция воспринимается как данность – коррумпированные полиция, судебная система, политики. Действительно, в обойме Вулрича есть несколько историй о «плохих копах», равно как и сильно выраженный психологический аспект в кармане Хэммета – последние рассказы из цикла «Сотрудник Агентства Континенталь».

Для нуара такая же данность – зловещие улицы, по которым снуют психологически шаткие персонажи. Нестабильность и неопределённость – это ключевые черты главных героев нуара, которыми, вполне возможно, страдали и сами авторы нуара. Также, ссылаясь на Даггана, нужно уточнить, что нестабильность и неопределённость заключаются в параноидальной незащищённости, сомнении и страхе по поводу идентичности, сексуальности и личной безопасности.

Подведём развёрнутый знаменатель нашего разговора.

Итак, хард-боилд – это поджанр детективной литературы, повествующий о сыщиках и их заказах. В нём есть явные герои со своим моральным набором, их стремление изменить мир к лучшему, резкое деление на добро и зло. Победа! С историко-литературной точки зрения сюжеты о защитниках общества известны ещё со времён Средневековья. Да, у Спейда и Марлоу есть что-то общее с Кухулином, Беовульфом и Роландом, только это общее хранится под толщей американского напускного оптимизма.

А что до нуара? Если рассматривать его как жанр, я бы дал следующее определение: это мрачная элегия увядающей и растворяющейся в пороке души. Мир здесь – чудовищное место, где опасность подстерегает за каждым углом и кочкой! В отличие от «крутого детектива» – чисто американского изобретения – нуар свободен в полёте. Он эксплуатирует вечные страхи и потери, которые не зависят ни от времени, ни от страны, где происходит событие. А посему, попадая в ту или иную эпоху, в ту или иную страну, он обрастает её культурно-этическими особенностями, но не теряет своей сущности. И, помимо американского нуара 30–40-х годов, существует немало иных проявлений нуара с совершенно иным культурным колоритом!

В заключение я процитирую Отто Пензлера:

«Нуар – это истории о проигравших, а не о частных сыщиках».

(c) Литературная Россия

Баязид Рзаев – азербайджанский писатель, пишущий на русском языке в двух смежных жанрах: литература ужасов и нуар.

Т.И. Алексеева (Институт археологии РАН). Восточные славяне: истоки, становление, формирование // Наука в России, 2003, №2, с. 62-72.

Исследователей истории древнейших славян интересуют несколько ключевых вопросов и прежде всего — антропологический состав. Существует ли комбинация физических черт, связанная именно с этими народами, или разнообразие их облика столь велико, что ни о каком антропологическом единстве не может быть и речи Физический облик современных славян складывался на протяжении многих веков. Каковы его истоки? Где прародина? Каковы взаимоотношения с окружающим населением? Постараемся ответить на эти вопросы, основываясь на предшествующих и новых исследованиях.

Современные представления о антропогенезе славян сведены к следующему.

1. Все без исключения современные славянские народы относятся к европеоидной расе, но их физический облик никак не сводится к единому типу, представляя к тому же различные ветви и фиксируя пять несводимых антропологических типов:

— беломоро-балтийский;

— восточно-европейский;

— днепро-карпатский;

— понтийский;

— динарский.

2. Краниологические серии раннесредневековых славян X-XII вв. фиксируют:

— антропологическое единство тогдашнего славянского населения;

— сходство со средневековыми балтами, дающее основания предположить былое единство;

— явное отличие от средневековых германцев;

— слабое проявление южно-европеоидных черт неясного генезиса.

3. В антропологическом составе современного русского населения чётко фиксируются три т.н. ядерных структуры, отражающие соответственно:

— дославянский субстрат;

— длительную и интенсивную метисацию, близкую к панмиксии (наиболее типична и сопоставима с наиболее распространенным восточно-европейским типом);

— раннесредневековых славян.

4. Антропологические материалы народов Восточной и Центральной Европы в целом совпадают с геногеографическими и археологическими данными региона и дают основания очертить прародину славян:

— на севере: верхним течением Западной Двины;

— на западе: средним течением Вислы;

— на юге: левыми притоками Дуная в среднем течении;

— на востоке: правыми притоками Днепра в среднем течении.

Татьяна Ивановна Алексеева (1928-2007) — выдающийся отечественный антрополог, академик РАН.

Ирина Каренина. Минские хроники. Колумнисты ЛГ / Очевидец // Литературная газета, 2020, №34 от 26 августа — 1 сентября, с. 2.

Труднее всего было пережить первые 10 дней информационной блокады, когда выплёскивались чудовищные потоки лжи о том, что происходит в Беларуси, и буквально никому и ничего невозможно было доказать. Мой родной брат 11 августа обрушился на меня с обвинениями, как я могу «служить кровавому тирану». На все попытки объяснить, ткнуть носом в оперативную съёмку МВД отмахивался – это, мол, враньё, раз из официального источника, а ему из Москвы виднее. Российские друзья поджимали губы: «Ты выбрала не то время, чтобы топить за Лукашенко, это сейчас непопулярно». Ребята, вы всерьёз считаете, что говорить правду нужно, только когда она «популярна» и вам за неё дают конфетку?!

Тяжелее всего было видеть и на страницах некоторых российских СМИ те же непрерывные фейковые новости. Помогали друзья с Украины, из ДНР и ЛНР, знакомые ещё по антимайдану: эти понимали, что происходит, и били во все колокола. Россия дремала. Либо восторгалась кадрами девиц с цветочками и ужасалась «зверствам режима». На попытки что-то рассказать следовало: «Ну да, тебе за это платят, но мы-то знаем…» И никто не видел в упор, что удар направлен не на Беларусь – в первую очередь он направлен на Россию. «Увольняйся!» – слали мне письма с угрозами «мирные протестующие». «Уезжай, это не твоя война!» – твердили доброжелатели на родине, в России, и искренне обижались на жёсткий ответ. Крысы бежали с корабля, а мы всерьёз готовились умереть в коридорах своей редакции. Периодически созванивались с друзьями с телеканалов, на которые обрушился особенно яростный прессинг – кто владеет эфиром, тот владеет миром. «Ну как вы там?» – «Держимся. Не дождутся!» Почти не ели – не до того, практически не спали: по ночам мирный Минск превращался в площадку для выгула резвящихся бандарлогов. 2–3 часа ночью и минут на 20 прикорнуть где придётся днём – большего не удавалось. Перестали даже по ночам добираться домой на такси: таксисты, недовольные тем, что государство не позволяет задирать цены, присоединились к «борьбе за свободу». Спешно вывозили в надёжные места семьи. Беларусь – страна партизанская: копни, и у каждого отыщется схрон где-нибудь на болотах.

Задолго до выборов в открытую шла накачка оппозиции: «Какими бы ни были результаты, мы скажем, что они сфальсифицированы, и выйдем на плошчу», раздавались подробные инструкции – как держать цепь, как нападать на омоновцев. Задолго до выборов на журналистов государственных СМИ полились оскорбления и угрозы. Не передать, какая вакханалия творилась вокруг сотрудников МВД: личные данные, адреса, телефоны, данные на членов семей – всё это выплёскивалось в Сеть с призывами убивать. «Мирный протест»? Не смешите. Забастовки? Но Следственный комитет уже получил целую пачку заявлений от тех, кому даже в Одноклассниках слали сообщения: не выйдешь на забастовку – убьём детей, внуков.

Что в Минске? В Минске гибридная война с ближним прицелом на Россию. Ещё 3–4 года, и, как говорится, «тогда мы идём к вам». Несколько дней ситуация буквально висела на волоске, чудом удалось удержать её от горячей фазы. А потом поднялось то самое молчаливое большинство, которое, в отличие от профессиональных недовольных, никогда не ходит на митинги. Поправка: теперь уже ходит. Под красно-зелёным флагом Беларуси, а не под красно-белым нацистским прапором. А мы по-прежнему выпускаем газету, и новости по ТВ по-прежнему выходят. Нас мало, и мы падаем с ног от усталости, но эта история, увы, надолго. Слишком большой куш на кону: за Брестом и Минском, как в 1941-м, – Москва.

(с) Литературная газета

Ирина Каренина — поэт, специальный корреспондент газеты "Беларусь сегодня", Минск.