Г. Ф. Лавкрафт «Хребты безумия»

Чтобы восторгаться Лавкрафтом, надо быть его поклонником, и читать все его произведения. Я таковым не являюсь. До этого, я прочёл лишь несколько его рассказов, достаточно страшных и интересных.

Но «Хребты Безумия»? Мне сложно оценить эту книгу. По отзывам, это чуть ли не самая страшная книга всех времён и народов, классика хоррора. Ну что в ней такого страшного? Понять не могу! Пишут, что мастерски нагнетается атмосфера ужаса, что происходит это из-за стилистического своеобразия Лавкрафта. А по-моему, стиль писателя вообще примитивен. Читать нудно и неинтересно. Стилизовано под документалистику, но, сразу видно, что в науке автор полный дилетант. Столько технических и научных глупостей, что извиняет Лавкрафта только то, что писал он в 30 годы XX века.

Нет, сама идея романа интересная, хотя, и не оригинальная. Аналогичные сюжеты есть у Конан Дойля в «Марракотовой бездне», в «Последнем человеке из Атлантиды» Беляева, у А. Толстого в «Аэлите».

Но, вот беда, реализация романа, на мой взгляд, отвратительная. Это не книга, а схема, план к роману. Из книги, по-моему, можно было сделать великолепный роман ужасов, если взять, и нарисовать все яркими красками, добавить образы, детали. А то, в книге нет ни одного диалога, а герои, на мой взгляд, лишь контуры человека. Очень похоже на черновик, набросок к роману.

Ну, и, конечно, рассмешило меня, то, как за несколько часов, по барельефам, два героя полностью составили картину миллиона лет существования Земли, нескольких цивилизаций, их развития и краха.

Современные ученые десятками лет пытаются воссоздать древние цивилизации, научные институты не могут за много лет расшифровать забытые языки, лишь строят догадки. А тут два человека: геолог, и, ещё неизвестно кто, за пару часов раскрывают тайны внеземных, негуманоидных рас.

Мой вывод такой: идея романа интересна и достаточно оригинальна, а реализация её слабая и недоработанная.

Лавкрафт — это Лавкрафт.. «Не страшно!» — скажете Вы? Может и нет, но в создании атмосферы практически из пустого места он большой мастер!

Данная книга от начала и до конца построена в виде воспоминаний (или мемуаров). Диалогов нет, резких поворотов нет — все достаточно прямолинейно. Высадились, исследовали, коллеги не вышли на связь, полетели искать.. И вот в этом-то вся фишка — за кажущимся спокойствием, методичным разглядыванием барельефов на стенах и огромных заброшенных залов, как-то совсем не думается о том, что скрывается впереди во тьме.. Лавкрафт и не пытается пугать или как-то нагнетать обстановку.. Ровно до тех пор, пока за спиной не раздаются зловещие завывания.

Чуете эту всепроникающую вонь? Текели-ли, мои дорогие! Текели-ли!

Глубина проработки личной мифологии Говарда Лавкрафта поражает воображение — это бесспорно. Уровень проникновения да углубления в созданную им историю богомерзких существ, что развивались ещё до Нас и по сей день живут рядом, я лично могу сравнить во многом аж с самим Легендариумом Толкина — настолько обширны и чётки составляющие, что, путём соединения в одно сплошное полотно, создают по-истине пугающий, однако приковывающий своей многогранностью мир, в существование которого веришь, почему невольно пробегают мурашки по телу.

В данном произведении основной укор как раз и идёт на это самое богатство истории неведомых нам цивилизаций. Объяснение их культуры, бытия да общественного строя — всё это прописано настолько едко, что, осознавая историю в антураже тех локаций, что тут представлены, волей не волей, а не просто восхищаешься раскрытием фабулы, а профессионализмом и творческой жилкой автора, который сумел создать подобное, основываясь лишь на своих познаниях да фантазии.

Вновь мы видим уже ставший каноничным для повестей Лавкрафта стиль — псевдодокументалистика. Здесь престарелый участник давнишней экспедиции в Антарктику пишет чистосердечное письмо, более походящее на исповедь, где путём раскрытия всех ранее утаённых тайн пытается отговорить людей, что собирают очередную экспедицию в те края, от столь жуткой затеи. Чётко выстроенная хронология вкупе с множеством отсылок к реальным местам и деятелям, а также более чем подробное описание различных биологических да геологических факторов, сопутствующих разносторонним научным открытиям, не просто дают убедится читателю в необычайных познаниях столь прекрасного писателя Лавкрафта. Но и создают с нашим, реальным миром, необычайно убедительную связь, ввиду которой просто становится трудно понять, что большинство из вышеописанное — лишь чадо прекрасного, проработанного вымысла. И, коль честным быть, у меня это всё ещё не вышло.

Картины не только развития, но и самого внешнего вида макабрических обитателей Хребтов Безумия явились пред моими глазами столь явственно и животрепещуще, что убедить свой разум в их иллюзорности я по пока что не способен... Да и хочу ли я? Наверное — нет. Мифы Лавкрафта — это свой мир, ужасающий своим наполнением, одиозный из-за своих обитателей, гнетущий ввиду собственной атмосферы, но такой завораживающий и разительный своей проработанностью да живостью, что в общей связи с иными атрибутами создаёт более чем непередаваемое ощущение, остающееся в качестве послевкусия после прочтения текстов из цикла «Мифы Ктулху» Говарда Лавкрафта.

«Хребты Безумия» — никакое не исключение, почему я настоятельно рекомендую не только поклонникам, но и просто любителям жанра ознакомиться с данным произведением.

Честно говоря, зарегистрировался только чтобы оставить отзыв об этом «шедевре».

Ну что сказать — для времени Эдгара По и Жюля Верна довольно неплохо, но для 30-х годов 20 века, извините очень смешно. Поражает безграмотность автора в казалось бы таких вещах, которые наверное были известны в то время уже школьникам: высота свыше 8000 метров -« летальная зона», там невозможно сколько-нибудь долгое время находиться без кислородной маски — отек мозга начинается, а уж в Антарктиде на такой высоте вообще находиться нельзя (на Камчатке высотная болезнь начинается на высоте 1000 м.), а герои ходят, перерисовывают «барельефы» (тут вообще обхохотался), фотографируют, кстати и летели они на такой высоте на самолете с «открытыми иллюминаторами», вы пробовали летать на высоте 10000 м. с открытыми иллюминаторами — попробуйте. Далее — они определяют возраст города по «по сколотым со зданий обломкам» — ну это все равно что определить возраст сфинкса или египетских пирамид по их осколкам — тоже наверное выйдет или Юра или Мел — т.е. когда образовалась горная порода, кстати для прикола если так подходить — то любое изделие из никеля тоже получается Архейской эры (просто никелевые залежи именно тогда образовались). Старцы обладают неклеточной структурой, но у них есть органы дыхания, нервы — интересно а они из чего??? и как в отсутствие клеточной структуры герои определили что это нервы, мозг и т.п.??? и т.д. и т.п. — просто привел наиболее ляпные места (кстати интересно — у Старцев нет мебели!!! как же так и куда они ее эвакуировали???))) — тут вообще слов нет.

Еще раз повторю — для По или Верна, даже Уэллса все это нормально — когда их читаешь принимаешь своего рода их правила, учитываешь когда это писалось, но опять же 30-е годы 20 века...

Ну а насчет атмосферы — «В черном, черном городе, на черной, черной улице, в черном, черном доме жил черный, черный человек...», с той же регулярностью повторяются слова «ужасный», «мерзкий»,« жуткий» и т.п. Такое ощущение что у героев небольшое (или большое) расстройство психики — они всего боятся...

В общем уровень — пятиклассник пытается написать фантастический роман ужасов... уж извините...

Да простят меня поклонники Лавкрафта, мой отзыв адресован не им. Он адресован тем, кто руководствуется отзывами и оценками при выборе книги к прочтению. Сразу скажу, что из произведений Лавкрафта прочитал только «Хребты безумия». Возможно я схватил кусок из середины какого-то цикла, возможно надо было начать не с этого произведения, но, прочитав, могу сказать следующее. Такой жуткой чепухи я не читал давно. Чрезвычайно бедный язык (возможно виноват переводчик), совершенно детские попытки нагнетания атмосферы эпитетами «жуткий», «невообразимый», «гнусный», «ужасающий». Хотя, ничего жуткого и ужасающего я там не нашёл. Напротив, местами разбирал смех от словесных приёмов типа «в чёрном-чёрном городе стоит чёрный-чёрный дом». «Гнусная резьба» меня прямо доканала и я смеялся в голос:) Далее — постоянно повторяющиеся слова, обороты и даже местами почти целые предложения. Сюжет очень простенький, хоть и перегружен высосанным из пальца жизнеописанием Старцев и их домашней разумной слизи. Для рассказа или повести пойдёт, но ведь заявлен роман...

Повторюсь, возможно, отчасти виноват переводчик, поэтому укажу того, который попался мне — В. Бернацкая. Или же я сам, не вникнув в обширную мифологию, а прочитав единственную книгу автора. Но, так или иначе, к прочтению в качестве самостоятельного произведения крайне не рекомендую.

Имхо, авторам ужастиков не повредит быль слегка не в себе. Это только на пользу делу. Открыл для себя Лавкрафта относительно недавно, однако, собрание его книг и книг последователей, изданный ЭКСМО, уже прочел, а некоторые великолепные вещи и не по одному разу. «Хребты Безумия» отношу для себя к вершинам жанра. Особенно хорошо читается на ночь, когда верхний свет в комнате выключен и только настольная лампа освещает страницы книги...

Существует весьма распространённое мнение о том, что вещи, пугавшие людей ранее, теперь уже не производят на них такого сильного впечатления. И я до недавнего времени этого мнения придерживался, поскольку оно было многократно подтверждено моим собственным жизненным опытом. В частности, при просмотре фильмов ужасов семидесятых годов, вроде «Омена» или «Изгоняющего дьявола», я особо сильных эмоций не испытывал, хотя данные ленты, когда их крутили в кинотеатрах лет сорок назад, пугали зрителей настолько сильно, что те на сеансах плакали или даже падали в обморок. И я был, разумеется, убеждён, что это мнение абсолютно, на все сто процентов, верное и что его опровергнуть не удастся. Однако я заблуждался.

Я осознал, насколько сильно я ошибался, когда начал знакомиться с творчеством известного американского писателя-мистика начала двадцатого века Говарда Филлипса Лавкрафта. И первым его произведением, которое я прочёл, стала именно повесть «Хребты безумия». И... Знаете (я конечно понимаю, что люди, которые прочтут следующее высказывание, скорее всего будут сомневаться в его истинности, но всё же я его запишу), по-моему, это как раз тот самый случай, когда саспенс в книге оказался долговечнее саспенса в кино.

Правда, когда я только начал читать повесть, на меня произвёл довольно-таки отталкивающее впечатление стиль, которым она написана. Он какой-то «трудноперевариваемый» что ли, если вообще можно так выразиться: в нём напрочь отсутствуют какие бы то ни было диалоги, и обо всех происходящих с героями событиях автор сообщает без их использования, на манер дневниковых записей или ещё чего-нибудь подобного. Зато наличествуют длинные и громоздкие описания мест, куда попадают главные герои. Такой способ повествования сперва меня дико раздражал, так как казался чересчур напыщенным и претенциозным. Однако скоро я к нему привык и был полностью захвачен происходившим в рассказе действием... В общем, я прочитал «Хребты безумия» на одном духу, не разу не оторвавшись от книги, точно я к ней прилип, и всё то время, что я вместе с главным героем переживал творившиеся в самом сердце Антарктиды ужасы и кошмары, у меня сосало под ложечкой. Мне было стрёмно, по-настоящему стрёмно, причём это жуткое ощущение было сильнее, чем при просмотре многих хорроров (в это трудно поверить, но так и есть на самом деле!).

За счёт чего же достигается в повести такой сильный саспенс? За счёт шикарной атмосферы, разумеется! А атмосфера создаётся, во многом, теми самыми длинными описаниями, которые меня слегка выбесили поначалу. Они невероятно холодные и мрачные, и, когда читаешь их, тебя прямо пробирает до костей. Так и представляешь себе эту жуткую и безмолвную снежную пустыню, посреди которой высятся громадные, не сопоставимые по размерам даже с Гималаями, горы. А за горами уже много тысяч или, может, миллионов лет прячется нечто, издревле сокрытое от человеческих глаз на самом холодном континенте Земли; нечто, как бы выразился сам Лавкрафт, «богопротивное и мерзкое», о чём и помыслить страшно...

Кроме того, большую роль в создании атмосферы играет и описание эмоций и мыслей главного героя. Оно настолько подробное и, опять же, мрачное, что читатель невольно переживает то же, что и рассказчик, будто он, а вовсе не рассказчик, отправился в Антарктиду и столкнулся там со смертью, древним злом и подстерегающей буквально на каждом шагу опасностью.

Конечно, повесть можно ругать. Ругать, в частности за то, что нам про персонажей почти ничего не известно, и они совсем не раскрыты (причём, судя по тому, что я прочёл в других отзывах, «Хребты безумия» за это и ругают). Ну а на хрена нам нужно про них что-либо знать? Лавкрафт же пытается показать нам большее, чем тот маленький мирок, в котором мы нагло засели и не хотим видеть ничего за его пределами. Автор хочет, чтобы мы узрели Вселенную, Космос, необъятный и неохватный, то есть такой, в сравнении с которым человек кажется лишь песчинкой, тонущей в безбрежном океане неизведанного. Ей управляют течения и несут её туда, куда им вздумается, а она ничего не может с этим поделать. И какая же роль тогда ей (то бишь человеку) может быть отведена во всём происходящем? Только лишь наблюдателя и созерцателя, покорно следящего за метаморфозами Вселенной.

Собственно данная повесть скорее не мистическая (фэнтезийная), а научно-фантастическая. Автор научным образом рисует доисторическое, точнее до-человеческое прошлое Земли. Т.е. никакого сверх-естественного в описаниях и объяснениях нет, несмотря на то, что предполагаемый автор текста (тут все чин чином — как сейчас говорят псевдо-документалистика) постоянно использует словечки из другого лексикона (нечестивый, кощунственный — как будто речь идет о чем-то религиозном, а не научном). Сюжет прямолинеен и может быть описан в одном предложении: антарктическая экспедиция обнаружила следы ( в т.ч. вполне свежие) древней цивилизации. А остальное это чисто культурно-этнографическое описание (насколько можно было реконструировать по следам) этой самой цивилизации и ее истории. Читается с интересом. Перевод Бриловой в целом оставляет хорошее впечатление.

На мой взгляд, «Хребты Безумия» — жемчужина «Мифов Ктулху». Данное произведение буквально «дышит» фирменным лавкрафтовским стилем, который позволяет читателю почувствовать себя участником всего происходящего. Вместе с протагонистом мы переносимся в Антарктику, где совершаем шокирующие открытия и переживаем ужасные события.

Для меня, Говард Филлипс Лавкрафт — признанный мэтр в жанре хоррора. И «Хребты Безумия» это только доказали.

В моем восприятии данная повесть явилась переработкой «Тени из безвременья», поразившей меня нелепыми странностями и носящей явно развлекательный, а то и сатирический, характер. В «Тени» все было слишком очевидно и приближено к реалиям известного человеку мира, здесь же все перерастает в более интеллектуальные иносказания, как будто Лавкрафт доработал видение своей вселенной ужасного. Повести обладают различной стилистикой, что в очередной раз говорит не только о мастерстве творческой натуры автора, но и о том, что он способен пересматривать свои же произведения. Но вот в чем подковыка: позже была написана именно «Тень», «Хребты безумия» ей предшествовали. И это значимо, потому что именно здесь во всей красе восстают мифические расы, создание Лавкрафтом. Но читать всё же интереснее с «Тени», которая не дает столь четких образов древних, зато пудрит разум силой воображения Натаниэля Пизли.

Интересующиеся Лавкрафтом часто объясняют иррациональные ужасы автора особой нацеленностью на думающего, рационального читателя. Достигается это во многом тем, что Лавкрафт все первую часть своего произведения посвятил описанию теории геологических эпох Земли, вспомнил какую-то уже устаревшую для современного читателя гипотезу об отделении Луны (почему-то это происходит в период, когда на Земле уже были обширные водные пространства), посравнивал биологический и геологический взгляд на земли Антарктики (знаменательно, что в «Тени» ужасы приблизятся к современному человеку ближе — это будет Австралия и различные пустыни и пустынные местности)... Пока столь естественнонаучный взгляд на вещи не столкнется с проблемой восприятия культуры. Эту тему позже поднимет в своем творчестве Брэдбери, правда в конфликте с техногенностью землян. Лавкрафт же дает еще не столь вычлененный конфликт отстоящего от социального естественнонаучного подхода (в «Тени» же — достаточно абстрактного, тоже, можно сказать, отстраненного от жизни) с проблемой иной разумной жизни, имеющей уникальную культуру, но не являющейся человеческой.

И тут на первый план, конечно же, выходят не звездоголовые, а шогготы. Кажется совершенно немыслимым анализ геологом искусства древних, даже если прикинуть, что он совершен гораздо позже событий освещаемой экспедиции, но эта история подводит к основной мысли, скрытой Лавкрафтом. Ирония «Тени» состояла в том, что рассказчик заведомо смотрел на древних инопланетян глазами преподавателя политэкономии, пытаясь понять социально-политическую структуру их общества. Здесь же взгляд начинается с истории земных пластов и взгляда на строение живых форм, населяющих их. Но и там, и там все заканчивается конфликтом двух неземных рас. В «Хребтах безумия» победу одерживает рабская раса подражателей, мысли ученого-геолога ужасают скорее даже не тем, что дают образ бесформенного создания, пытающегося уродливо подражать бывшим хозяевам, не пониманием торжества с более деградированным взглядом на культуру и искусство, судя по упадочным имитациям поздних времен, но тем, что подражатель может проявлять подобную гордыню вкупе с агрессией казалось бы к столь высокоразвитым духовно созданиям.

Повесть дает картину обратной стороны прекрасного мира каждого социума, от которой подражатель возьмет истинные черты, а не вополотит индивидуальный взгляд. Шогготы — образ расы, наследующей, так скажем, коллективное бессознательное в ущерб развитию личностного начала. И здесь «Тень» задает иронию тем, что местные инопланетяне будут заимствовать именно уникальных в своем мышлении индивидов, что не даст им практически ничего для собственного развития. Обе повести в паре раскрывают однобокость контрастных взглядов на природу человека. И тут она встречается с шогготом, и становится страшно за то, каким он сможет стать, создав себя по образу и подобию человека.

Не могу понять за что это произведение считается лучшим у Лавкрафта. Мне оно понравилось наименее, хотя данного автора я ценю. Наверно лишь за атмосферность, за величественные описаня белого материка. Но на этом для меня преймущества заканчиваются. Во-первых, книга не самодостаточна. Её трудно осознать не читая другие его творений на эту тему. Во-вторых, так называемый в аннотации, документальный стиль начисто убивает удовольствие. Кажется, что читаешь заметки в старых журналах. Ну и постоянно повторяющаяся фраза о том, что автор не может ВСЁ рассказать как-бы обманывает читателя. Ждёшь особой тайны. А её так и не оказалось.

Вот что меня, как и многих других, всегда прельщало и завораживало в творчестве г-на Говарда Лавкрафта, так это передача атмосферы, именно она двигатель и костяк всех произведений автора, отнюдь не персонажи.

Они, эти персонажи, почти всегда выступают лишь в роли стороннего наблюдателя, голоса за кадром, мы очень мало знаем о них, да это и не столь важно. Рассказчик — медиум, позволяющий передать нам послания из далекого прошлого, отголоски Первобытного Ужаса, сохранившиеся, затаившиеся, дремлющие, но отнюдь не исчезнувшие, всегда лишь выжидающие своего часа, они таятся в самых укромных уголках нашего мира.

Лавкрафт ловко цепляет читателя на крючок атмосферой, suspens'ом.

Исследовательская экспедиция в Антарктиду, и без того являющуюся не самым гостеприимным местом на Земле, была придумана явно не случайно.

Наверное именно в мире вечных льдов, крутых склонов, высоченных гор, запустения и воя ветра, легче всего поверить в то, что совсем рядом могут таиться отголоски древних эпох.

В подобном месте человек кажется себе совсем крошечным, незначительной букашкой, а сопутствующие экспедиции находки лишь подтверждают первое впечатление.

Лишь только начинает портиться погода, а исследователи разделяются, мы понимаем, что время прелюдии прошло, назад пути нет, люди показали свою беспечность , азарт и человеческое любопытство взяли верх, а значит пришло время поднять занавес.

Несмотря на то, что наиболее кровавые и жуткие подробности случившегося мы узнаем постфактум, нам лишь показывают разоренный лагерь, кажущееся затишье никого не обманывает, главное открытие еще впереди...

Блуждание по заброшенному городу Древних, странные, но очень красноречивые барельефы, редкие крики слепых гигантских пингвинов — все это усиливает атмосферу подступающего безумия, и горы, конечно горы, те самые Хребты, в чью честь назван роман и к чьему описанию так часто прибегает автор.

Они самый живой участник разворачивающегося действа, грозный сторож и наблюдатель. Их мрачные вершины, завораживающие зрительные иллюзии, которые они порождают — все это служит молчаливым предупреждением людям о том, что есть пределы, пересекать которые, себе дороже.

Конечно, здесь играет свою роль впечатлительно читающего, насколько он может погрузиться в путевые записи Уильяма Дайера, от чьего лица ведется повествование, сейчас не 30-е года прошлого века и наше поколение, избалованное различными ужастиками не так просто зацепить, заставить прочувствовать происходящее на страницах романа, как нечто пугающее.

Но если попробовать отрешиться от багажа ярких картинок, засевших в памяти кадров из фильмов-ужасов, закрыть ненадолго глаза и представить себе происходящее на страницах, поверьте-оно того стоит.

Немалую толику в восприятие романа вносит и время года, когда вы решили приступить к чтению, на мой взгляд, идеальным временем для Лавкрафтавских историй являются осенние и зимние вечера.

Именно тогда, в тишине, запасшись кружкой горячего чая, забравшись поглубже в мягкое кресло, лучше всего приступать к путешествию по извилистому лабиринту города Старцев.

В этом романе автор очень тонко прочувствовал то тонкое равновесие между наукой и фантастикой.

Автору в этом романе удалось сделать то, что удается очень редко и далеко не всем: ему удалось не сказать ничего лишнего.

И за это я особенно ценю это произведение. Оно реалистично и пугающе именно потому, что минималистично: читателю не лишенному воображение удается в своем воображении оказаться на месте героев, удается окутаться ореолом тайны.

Я до самого конца надеялся на то, что автор не бросится в омут наслоения каких нибудь сверхфантастичных моделей, и он оправдал ожидания.

Всем ценителям Лавкрафта, хоррора и НФ рекомендую.

Лучшее из всего, написанного Лавкрафтом. Как ни странно, тут больше от НФ-романа, чем от фирменных лавкрафтовских ужасов. Правда, не обошлось без Древних и страшной черной книги безумного араба...

Если вы любите ужасы или читали «Артура Гордона Пима», прочтите и «Хребты». Не пожалеете.

Обычно не пишу отзывы при таком количестве уже написанных, но в данном случае сделаю исключение, так как по поводу этого произведения у меня накопилось много мыслей.

«Хребы безумия» очень любимы большинством фанатов Лавкрафта, но лично на мой взглад произведение явно уступает другим «концептуальным» творениям из Мифов Ктулху (Тень над Иннсмутом, Зов Ктулху). Единственным заинтересовавшим меня фактором стала координальная смена места действия — из Новой Англии в Антарктиду. В остальном, рассказ, видимо, был написан с целью ознакомить читателя с историей Древних, и тем самым сформировать у него более широкие познания в концепции Мифов Ктулху.

Атмосфера, играющая большую роль в произведениях ГФЛ, здесь есть, но её восприятие зависит от воображения читателя. Я вот, например, никак не мог себе представить место действия, из за чего впечатление от прочитанного получилось скомканным.

Конечно, стоит отметить, что написанное 80 лет назад сейчас уже никого не «цепляет» и на то, что сейчас повесть у многих вызывают ассоциации с фильмом «Нечто».

Подводя итог — «Хребты Безумия» — скорее справочное дополнение к Мифам Ктулху, выполненное в художественном стиле. Читать его, не будучи почитателем Лавкрафта не рекомендую, лучше сделать это после освоения классики Мастера.