1. Открывает журнал рубрика «Галактический гонец» — короткие сообщения на разные темы, так или иначе касающиеся фантастики (стр. 2–-3). Киностудия MGM cобирается снять ремейк знаменитого «Робота-полицейского». Великий экспериментатор Стивен Кинг запускает в Сеть «видео-комикс». Поговаривают об экранизации «Основания» Айзека Азимова. В Эдинбурге состоялась премьера фильма “All Secrets” по мотивам повести Яцека Дукая «Черные океаны». На DVD продается реставрированная копия фильма “Metropolis” Фрица Ланга. Названы претенденты на премию “IHG” Международной гильдии ужасов…
2. В рубрике «Публицистика» напечатана статья Лукаша Малиновского/Łukasz Malinowski “Heros i potwór/Герой и чудовище” (стр. 4—8). Ею мы займемся особо.
3. В этой же рубрике «Публицистика» размещена статья «Robert Jordan/Роберт Джордан»Стефана Юзефовича/Stefan Józefowicz (стр. 10—12) – о замечательном американском писателе, умершем, к сожалению, год назад. Мы вернемся к этой статье.
4. В рубрике «Felieton» напечатана статья Анджея Зимняка/Andrzej Zimniak “Nauka przyprawiona fantastyką/Наука, приправленная фантастикой” – размышления ученого-химика и замечательного писателя НФ над книгой Эрика Сигала«Премии» (стр. 14—15). Мы к ней вернемся.
5. В рубрике “Felieton” напечатана также реплика Марцина Пшибылека “Oryginalność/Оригинальность”, где автор утверждает, что ценной является не столько оригинальность темы, сколько оригинальность взгляда на ту или иную тему (стр. 16).
6. В рубрике «Рецензии кинофильмов» Павел Матушек в общем хвалит фильм “The Dark Knight” (реж. Кристофер Нолан, США, 2008).
7. Рецензию на фильм “The Mummy: Tomb of the Dragon Emperor” (реж. Роб Коэн, США-Канада-Германия, 2008) публикует Ежи Жимовский/Jerzy Rzymowski
а фильм “Black Sheep” (реж. Джонатан Кинг, Новая Зеландия, 2006) рецензирует Роберт Зембиньский/Robert Ziębiński (стр. 73).
8. В рубрике “Рецензии DVD” Павел Матушек рецензирует бокс с дисками «Фантастическая коллекция студии MARVEL»,
в которую вошли записи следующих фильмов о супергероях: “The Ultimate Avengers” (реж. Курт Геда и Стивен Гордон, США. 2006), “The Ultimate Avengers 2” (реж. Уилл Нойгнет, США, 2007), “The Invincible Iron Man” (реж. Патрик Арчибальд, США, 2007), “Doctor Strange” (реж. Джей Олива и Фрэнк Паур, США, 2007).
9. И, как обычно, две рецензии на комиксы (стр. 76). К ним мы вернемся позже.
1. Открывает журнал рубрика «Галактический гонец» — короткие сообщения на разные темы, так или иначе касающиеся фантастики (стр. 2–-3). На фестивале в Нидице названы лауреаты премии “SFinks” за 2007 год. Умер Стэн Уинстон (Stan Winston, 1946 – 2008) – знаменитый постановщик спецэффектов, гример и режиссер (четыре «Оскара» и семь номинаций на получение этой премии). Назначены дата и место проведения очередного «Полкона». Начались съемки нового варианта фильма «Рыжая Соня» по рассказам Говарда. Покончил с собой американский поэт и писатель НФ Томас Диш (1940 – 2008)…
2. В рубрике «Публицистика» напечатана статья Михала Хернеса/Michał Hernes “Sporty przyszłości/Спорт будущего”, тема которой хорошо представлена названием (стр. 4—7).
3. В этой же рубрике «Публицистика» размещена статья «Ratunek przed zagładą/Спасение перед гибелью»Войцеха Хмеляжа/Wojciech Chmiekiarz (стр. 8—9). Автор ее считает, что миру грозит экологическая катастрофа, от которой его может спасти только бионика.
4. И еще одна публикация в рубрике «Публицистика» — статья Михала Висьневского/Michał R. Wiśniewski “Fantastyczne światy Hayao Miyazakiego/Фантастические миры Хаяо Миядзаки” – о знаменитом японском режиссере анимационных фильмов (замечательная статья на 5 страниц: 10 – 14). Сделаем здесь отметку. Возможно мы к ней вернемся позже…
5. В рубрике “Felieton” напечатана реплика Марцина Пшибылека“Poczucie winy/Чувство вины”, где критикуется мнение, что фантастика без определения «научная» (SF без S) недорого стоит, а может быть и вообще ни на что не годится (стр. 15).
6. Рецензию на выпущенные на DVD «пластилиновые» фильмы “Creature Comforts” (реж. Ричард Голешовский, Ник Парк, Великобритания, 2003)
и “Shaun the Sheep” (реж. Кристофер Садлер, Ришард Голешовский, Великобритания, 2006) публикует Павел Матушек/Paweł Matuszek.
Здесь же размещена рецензия Ежи Жимовского/Jerzy Rzymowski на фильм “Malefique” (реж. Эрик Валетт, Франция, 2002), также выпущенный на DVD (стр. 69).
7. На стр. 70 – 71 Аркадиуш Гжегожак/Arkadiusz Grzegorzak в статье под названием “Fantastyczne musicale: Spamalot” рецензирует музыкальную версию фильма «Монти Пайтон и Святой Грааль» (“Spamalot”, реж. Майк Никольс, “Palace Theatre”, Лондон, в репертуаре с сентября 2006 года).
8. Рецензию на фильм “Hancock” (реж. Питер Берг, США, 2008) печатает Ежи Жимовский/Jerzy Rzymowski,
Фильм “Wall-E” (реж. Эндрю Стэнтон, США, 2008) рецензирует Павел Матушек/Paweł Matyszek.
Фильм “The Happening” (реж. М. Найт Шьямалан, США, 2008) рецензирует Мацей Паровский/Maciej Parowski (стр. 73).
9. И, как обычно, две рецензии на комиксы (стр. 76). К ним мы вернемся позже.
Восьмидесятые годы прошлого века в странах Восточного блока изобиловали фантастической продукцией. Предводительствовал в этом, разумеется, Советский Союз. Уже в 1962 году там сняли фильм «Человек-амфибия» режиссеры В. Чеботарев и Г. Казанский (социалистический ответ на фильм «Тварь из Черной лагуны»). Затем была первая, телевизионная экранизация романа «Солярис» (1970, режиссёр Н. Ниренбург), а еще затем — две заслуженно знаменитые экранизации А. Тарковского: «Солярис» (1972) и «Сталкер» (1979), последняя по мотивам «Пикника на обочине» Стругацких.
Однако в СССР зрительский успех имели скорее молодежные фильмы Р. Викторова («Москва – Кассиопея», 1973), чем поэтические, двусмысленные произведения Тарковского. Что интересно, сценарии к остальным фильмам, созданным в это время: «Тайна третьей планеты» (1981), «Через тернии к звездам» (1981). «Гостья из будущего» (1985), «Остров ржавого генерала» (1988) и «Подземелье ведьм» (1989) написал... Кир Булычев. В этом «ранкинге» поляки могли противопоставить меньше наименований, но среди них были и настоящие золотые самородки.
Сегодня самой известной такой картиной является, конечно, «Seksmisja/Сексмиссия» (“Seksmisja”, 1984, в российском дубляже «Новые амазонки») Юлиуша Махульского/Juliusz Machulski, которая под плащиком веселой забавы пыталась без помпы протащить рассказ о горестях жизни в оковах системы и высмеивала зарождающийся феминизм.
Гораздо серьезнее (но не обязательно лучше) стаффаж научной фантастики использовал другой творец, наиболее глубоко и вполне осознанно погрузившийся в темные воды фантастических условностей – Петр Шулькин/Piotr Szulkin.
Режиссер начал свое приключение с фантастикой еще в 1970-е годы, когда он готовил к показу дебютную короткометражку «Девушка с чертом» (“Dziewce z ciortem”, 1975)
и сразу после дебютной ленты поставил другую, чуть более длинную картину «Колдовские глаза» (“Oczy uroczne”, 1976).
Оба фильма были осыпаны премиями в Польше и за рубежом (оба представляли собой киновариации на достаточно кровавые народные баллады, в которых то дьявол появляется, то злой взгляд землевладельца обрекает человека на смерть). Члены жюри, впрочем, столь высоко оценивали скорее форму, чем содержание этих фильмов. Фантасмагорические «Колдовские глаза» оперируют в основном тревожными образами, в фильме не произносится ни одного слова, а все «комментарии» поются за кадром в виде мрачно завораживающей деревенской припевки.
Поворот в сторону НФ произошел в конце десятилетия. Первым был «Голем» (“Golem”, 1979) со сценарием, который, подобно сценариям всех остальных частей сложившейся позже «тоталитарной тетралогии», был в то же время переработан в повесть. Вначале тексты этих повестей были опубликованы в двух сборниках (в 1984 и 1988 годах), а в 2006 году издательство “Halart” напечатало их еще раз в томе «Социопатия/Socjopatia», исключив, правда, из подборки онирическую и сюрреалистическую «Отрубленную голову колдуньи/Odcięta głowa czarownicy» и подобную ей «Больницу/Szpital».
За «Големом» последовали фильмы «Война миров – следующее столетие» (“Wojna światów — następne stulecie”, 1981, премьера состоялась в 1983), «О-би, о-ба. Конец цивилизации» (“O-bi, o-ba. Koniec cywilizacji”, 1984),
«Га, га. Слава героям» (“Ga, Ga. Chwała bohaterom”, 1985). Все эти сюжетно различающиеся фильмы были объединены общей стилистикой – и крайне пессимистическим тоном, в котором автор говорит о действительности и человеке.
Киномиры тетралогии раздроблены и разделены. События происходят без четкой логической связи, их эпизоды больше похожи на образы/символы, чем на элементы связной сюжетной линии. Ученые-мучители из «Голема» проводят футуристические эксперименты по производству людей, при этом главный герой живет в подвале обшарпанного доходного дома, грубый смотритель которого имеет черты гностического Демиурга.
Человечество «Войны миров» соприкоснулось с марсианами, его образ мышления, несомненно, диктуется телевидением, а на заднем плане ветер разносит обрывки газет по пустынным улицам, где проносятся полицейские, разгоняющие припозднившихся оборванцев-прохожих. Впрочем, и сами марсиане также далеки от классических «зеленых человечков»; у Шулькина — это дети-карлики, одетые в серебристые пуховики и желающие от людей любви и крови.
Трудно рассматривать эти фильмы в отрыве от условностей научной фантастики — такие образы предлагает сам режиссер, повелев приземлиться инопланетным ракетам или поместив героев в постапокалиптический мир, — но даже эта фантастка в творчестве Шулькина «неполная», вырожденная. Сцена, в которой Скоупа (Ольбрыхский), героя фильма «Га, га. Слава героям» и заключенного, «приговоренного стать космонавтом» (в космос летают только преступники; другие не хотят или считают, что такой риск не оплачивается), отправляют на его корабль — с вымпелами, в испачканном скафандре, с бутылкой самогона и циничным охранником — это явное издевательство над штампами, где красивые мальчики садятся в чудесные летающие машины.
Поэтому кажется, что главным действующим лицом в произведениях Шулькина является именно энтропия, распад, разрушение окружающего мира; утечка мозгов и душ, превращающая людей в беспомощных безвольных марионеток, бездумно бредущих за толпой и всегда движущихся по линии наименьшего сопротивления. когда думать должны кто угодно другие, только не они. Тогдашним зрителям эти фильмы могли казаться явной критикой господствующей политической системы и, в более широком смысле, всеобъемлющей «системы», в которой каждый должен всегда пребывать на уровне дна.
Теперь же, годы спустя, дополненные мастерским «Королем Убю» (“Ubu Król”, 2003), они кажутся зеркалом, в котором, даже не подозревая об этом, мы — общество, смотрим на самое себя, околпаченное очередным модным словом-отмычкой (на этот раз — волшебной «демократией»).
Вторая половина десятилетия была ознаменована также тем, что амбициозный, но хаотичный фильм А. Жулавского «На серебряном шаре» наконец увидел свет (“Na Srebrnym Globie”, премьера в 1989 году, но фильм снимался с 1976 года, подробнее об этом в “NF” 9/07).
Тогда же создатели детских фильмов потянулись к научной фантастике, отправившись вслед флагманскому фильму «Пан Клекс в космосе» (“Pan Kleks w kosmosie”, 1988).
А последовавшую за трансформацией эпоху открывает в польской кинематографической фантастике… опять же Марек Пестрак со своим фильмом «Возвращение волчицы» (“Powrot wilczycy”, 1990). Может, это знамение?
Потомкам досталось в наследство около двух десятков поставленных – и несколько, к сожалению, не поставленных научно-фантастических фильмов. Анджей Вайда еще в 70-х годах примеривался к «Футурологическому конгрессу», а американцев в это же время интересовал, помимо прочего, «Непобедимый». Борьба романного «атомного мамонта» с роем стальных механонасекомых, при западном бюджете? Не получилось, а жаль. Может быть, киношная история бортового компьютера HAL 9000 нашла бы в «Непобедимом» достойного конкурента.
1970-е годы начались с бума фантастических фильмов в странах социалистического лагеря. Однако роль поляков в этом была невелика. В качестве сопродюсеров (с небольшим актерским и техническим сотрудничеством) поляки участвовали в съемках ГДР-овского фильма «Сигналы» (“Signale — Eine Weltraumabentteuer”, 1970, в польском дубляже “Sygnaly MMXX. Przygody w kosmosie”), по сути, это был первый фильм, который сделал ставку на космическую сценографию и не потерпел провала.
Картина Готфрида Кольдица/Gottfried Kolditz гораздо более смело и динамично, чем «Безмолвная звезда», представила действия экипажа межпланетного корабля, отправившегося на поиски затерянной вблизи Юпитера более ранней экспедиции. Конечно, фильм не мог обойтись без обязательных сцен критики «империалистического Запада». Кольдиц вернулся к научной фантастике в 1976 году, но его фильм «В звездной пыли» (“Im Staub der Sterne”) снимался уже без участия польской стороны.
Тем временем на звание польского «специалиста по фантастике» стал претендовать «польский Кольдиц» (или, по мысли некоторых критиков, «польский Эд Вуд») -- Марек Пестрак (Marek Piestrak).
После режиссерской стажировки у Поланского (фильм «Ребенок Розмари», 1968) Пестрак, выпускник не только Лодзинской киношколы, но и гидротехнического факультета Политехнического института в г. Гданьске, решил сам заняться кинофантастикой. И вновь на первый план вышел Лем: в 1973 году режиссер подготовил для телевидения короткометражную версию «Расследования/Śledztwo».
Однако камерная история о необъяснимых событиях в городских моргах не удовлетворила амбиций режиссера. Ну что это за научная фантастика, действие которой разворачивается на Земле? Пестрака манили звезды.
Литературную основу фильма «Испытание пилота Пиркса» (“Test pilota Pirxa”, прокатное наименование в СССР – «Дознание пилота Пиркса»), премьера которого состоялась в 1979 году, составил прекрасный рассказ Станислава Лема “Rozprawa/Дознание”, почерпнутый из тома “Opowieści o pilocie Pirxie/Рассказы о пилоте Пирксе”. То есть материал, над которым должен был работать Пестрак (выступавший в качестве не только режиссера, но и соавтора сценария) был материалом высочайшего качества. Что из «Дознания» удалось уловить на экране?
Сюжетные предпосылки фильма и повести, конечно, схожи. Однако фильм отказывается от открывающей текст Лема сцены суда, рассматривающего события, разыгравшиеся на «Голиафе», в щели Кассини, и повествует о космическом рейсе в окрестности Сатурна, в ходе которого Пиркс, командир корабля, должен испытать (протестировать) экипаж, в состав которого входит один (или несколько) из так называемых нелинейников -- андроидов, которые должны заменить людей в космосе.
Однако дьявол, в том числе и дьявол киношный, кроется в деталях. Там, где Лем упирает на неочевидность и запутанную интригу (как узнать, кто есть кто в команде?), Пестрак скатывается к комиксному сгущению красок и черно-белому распределению ролей. Достаточно упомянуть отсутствующего у Лема «злого капиталиста», не снимающего огромных, на половину лица, черных очков даже во время переговоров в затемненном кабинете, или разоблачительную видеокассету, на которой нелинейник излагает Пирксу карикатурные планы завоевания Земли (и которая в оригинале является письмом, в котором андроид бесстрастно объясняет астронавту причины своего поведения).
Убогие декорации и специальные эффекты фильма Пестрака трудно сравнивать с убедительной пластикой описаний из произведений Лема. Но несмотря на все недостатки, ясно видимые спустя прошедшие годы, этот фильм – скорее примета времени, чем кино, которое хочется пересматривать – если его просматривать сейчас, кажется неожиданно интересным. Как бы то ни было, именно так выглядели попытки создать отечественный (хотя и сильно насыщенный американскими кальками) космический фантастический фильм.
Пестрак вернулся на научно-фантастическую стезю в 1987 году (до этого ввязавшись в приключение с horror-ом: он снял в 1982 году памятную – не обязательно из-за режиссерской виртуозности – киноленту «Волчица/Wilczyca»).
Появился фильм, который считается некоторыми критиками «лучшим плохим фильмом» — «Klątwa Doliny Węży/Проклятие Змеиной долины» (в русском дубляже «Заклятие Долины змей»).
Вся история построена на банальностях: с древнейшего свитка с описанием тайны древнего камбоджийского храма, через наивного ученого (К. Кольбергер), военного-предателя (удивительно никакой Р. Вильгельми) и бритвенно-тонкую журналистку (Е. Салацкая), к змеям, выползающим из вентиляторных отверстий, путешествию через джунгли, потайным комнатам и опасным статуям (разящим врагов лазерными взглядами). Здесь мы даже имеем польский ответ на самую знаменитую сцену под душем из "Психо" Хичкока, где обнаженная Ева Салацкая моется (за обязательной прозрачной ширмой полевого душа) и на нее нападают… нет, не психопаты, а змеи, падающие из ниоткуда. Не будет далеким от истины тот, кто сочтет эту сцену наиболее ценным фрагментом фильма. И только с объяснением уникальности храма режиссер идет чуть дальше – в загадочных подземных саркофагах в его интерпретации находятся останки внеземных пришельцев.
Помимо логических дыр и принятия желаемого за действительное сюжет фильма дополнительно отягощен деревянными диалогами, что было проблемой уже «Дознания…». «Ты моя, только моя. Я хочу иметь тебя. Я очень устал... Но ты дашь мне силы и могущество. Я буду править миром», — бесстрастно декламирует Вильгельми. И как тут останешься серьезным? «Проклятие…», наивное и летящее мимо цели и в то время, в которое оно было создано, функционирует как своего рода курьез. Насколько беднее была бы без него польская фантастическая кинематография.
Однако кинофантастика того периода – это не только набор ошибок и непреднамеренных приколов. Еще до военного положения появился режиссер, который сумел его доказать.
11. В рубрике «Публицистика» напечатана статья Михала Цетнаровского/Michał Cetnarowski под названием:
КРАСНЫЕ ЖЕМЧУЖИНЫ. ПНР и НФ-КИНО
(Czerwone perły. PRL I kino science fiction)
По эту сторону железного занавеса люди тоже мечтали о звездах. Вначале, в 1957 году, в небо взлетел Спутник. Четыре года спустя, в 1961 году, на орбиту Земли поднялся первый человек — Юрий Гагарин. Не все знают, но годом ранее в подобную экспедицию отправилась гораздо более многочисленная команда – взяв курс на «Безмолвную звезду» -- в первом научно-фантастическом фильме под знаком серпа и молота, в производстве которого участвовали поляки.
У американцев были «Вторжение похитителей тел» (“Invasion of the Body Snatchers”, 1956, реж. Д. Сигел/D. Siegel); «Существо из другого мира» (1951, “The Thing from Another World”, реж. К. Найби/C. Nyby) по мотивам рассказа Джона Кэмпбелла/John Campbell. У них были также «Тварь из Черной лагуны» (“The Creature from the Black Lagoon”, 1954, реж. Дж. Арнольд/J. Arnold) и желеобразная «Капля» (”Blob”, 1958, реж. Й. Йеворт/I. Yeaworth), с которой боролся юный Стив Маккуин в начале своей кинокарьеры. И что мог им противопоставить кинематограф страны социалистической демократии?
Первый полет “Космократора”
По-другому, наверное, и не могло быть (или, во всяком случае, не должно было): первый научно-фантастический фильм, в съемках которого приняли участие поляки, был основан на романе Станислава Лема«Астронавты» (1951). Несмотря на всю свою наивность и многие упрощения, книга и ныне демонстрирует высокий литературный уровень, особенно если отсеять элементы социалистической идеологии и (еще более беспомощные) футурологии и сосредоточиться на героях и увлекательных описаниях борьбы человека с опасностями космоса. Что из этого вошло в поставленный по роману фильм «Безмолвная звезда» (“Der schweigende Stern”, в дубляже на польский язык “Milcząca gwiazda”, 1960)?
За съемки фильма взялся ведущий «мейнстримный» режиссер той эпохи в ГДР Курт Метциг/Kurt Maetzig, чей послевоенный дебют («Ehe im Schatten», 1947) сумел привлечь в кинотеатры всего ничего — около 10 миллионов зрителей. Фильм «Безмолвная звезда», для которого музыку написал Анджей Марковский и в котором во второстепенных ролях выступили польские актеры, такого успеха уже не смог добиться. Однако в данном случае важнее сам факт интереса к новой конвенции. Момент для начала разработки космической тематики был весьма благоприятным – в политике как раз развивалось соперничество в выводе космических кораблей на околоземную орбиту и дальнейшей гонке к Луне, также нарастал атомный психоз. Обе тенденции нашли свое выражение в кино.
«Безмолвная звезда» рассказывает историю экспедиции на Венеру -- международной, с беззаветно преданным делу экипажем -- организованной в результате расшифровки (без каких-либо проблем, как это часто бывает с лингвистическими гениями) загадочной информации, попавшей на Землю в результате падения Тунгусского метеорита. Как оказалось, информация поступила с Венеры, обитатели которой планировали...завоевание Земли. Теперь уже земляне отправляются на вторую от Солнца планету, чтобы разобраться с происходящим и предотвратить вторжение. Астронавты высаживаются на Венере, где обнаруживают лишь мертвую пустыню и атомные руины.
Кинокартина Метцига была частью набиравшего популярность направления антиядерных фильмов в кинематографе того времени, которое предостерегало от чрезмерно интенсивной работы горелок под котлом Холодной войны. И это, собственно, единственная его заслуга. К сожалению, целое было глубоко утоплено в приторно сладкой идеологии, диалоги зачастую звучат так, словно их писали к первомайскому митингу, а сами герои с точки зрения психологии выглядят совершенно неубедительными. Их играют актеры, которые вместо того, чтобы разговаривать, декламируют лозунги.
К сожалению, фильм не защищают даже весьма «вкусные» декорации (черная пустыня Венеры, покрытая постядерным дымом, впечатляет даже спустя много лет), а в первую очередь странные «псевдодеревья», чье отдаленное, «увеличенное» отражение позднее вернется в прозу Мастера в сценах из «Непобедимого». Сам Лем, который на протяжении всей своей жизни весьма критично (может быть излишне критично?) относился к экранизации своих книг, кратко охарактеризовал ленту следующим образом: «Этот фильм был дном дна». Тем не менее, фильм вышел в международный прокат, что по тем временам было большим достижением и уже благодаря этому заслуживает почетного места в анналах истории научно-фантастического кино.
Американцы перемонтировали фильм, сократили его более чем на 20 минут, подретушировали диалоги и изменили название на «Первый космический корабль на Венере» (“First Spaceship on Venus”). Монтаж должен был помимо прочего смягчить идеологическое звучание, но, к сожалению, в меньшей, но более сконцентрированной дозе мелкая дидактика «Безмолвной звезды» звучала не менее утомительно и искусственно.
Последующим экранизаторам прозы Лема в 1960-х годах повезло гораздо больше. Сначала с тремя короткометражными мультфильмами (по сценариям самого Лема) выступил Кшиштоф Дембовский/Krzysztof Dembowski, ветеран польской анимации, который в 1961–1962 годах поставил «Путешествие в космос/Wycieczka w kosmos»,
«Необитаемую планету/Bezludna planeta» и «Ловушку/Pułapka» (в качестве звукового фона в фильмах использовались композиции Пендерецкого).
Однако актерское кино снова приодело научно-фантастический костюм лишь в 1965 году, когда Марек Новицкий/Marek Nowicki и Ежи Ставицкий/Jerzy Stawicki совместными усилиями поставили две телевизионные новеллы.
«Профессор Зазуль/Profesor Zazul» — экранизация рассказа из цикла текстов о приключениях Ийона Тихого. Балансируя на границе сна и яви, создатели этого черно-белого фильма отправляют Тихого, нуждающегося в помощи после того, как он съехал с дороги под сильным ливнем и застрял в грязи, в заброшенный и вроде бы пустой дом, изрядно одряхлевший и скрипящий потемневшими дверями. Однако, как выясняется, в этой современной копии готического замка обитает жилец -- малосимпатичный, нервный Зазуль. Слово за словом промокший до нитки Тихий открывает тайну лаборатории, отрезанной от остального человеческого общества: именно здесь профессор проводил спорные эксперименты по репликации живых организмов и копированию людей. А Зазуль, с которым разговаривает Тихий, действительно сам профессор? Может, это его реплицированный двойник?..
Отказавшись от антуража космической фантастики (фильм снимался в окрестностях Вроцлава), кинематографисты создали тонко фантастическую и попросту хорошую телекартину. Залитая дождем загородная дорога, уснувший за рулем Тихий (недурно играющий Петр Куровский), странный силуэт, вдруг появляющийся на обочине, и, наконец, преувеличенный в своей готической заброшенности дом-замок. «Профессору Зазулю» трудно отказать в тревожном настроении и нарастающей, хоть, пожалуй, и слишком «комиксной» атмосфере опасности. Как видите, для достижения фантастического эффекта на экране космические крейсеры были и вовсе не нужны.
По тому же пути режиссеры пошли и при создании «Друга/Przyjaciel». Фильм (по одноименному рассказу Лема) рассказывает о борьбе мощного электронного мозга, планирующего захватить мир, и его пленника, которого машина заставляет производить все новые и новые ее улучшения. Финал истории — столкновение человека и компьютера, которое, как в позднем киберпанке, будет происходить в сознании героя, подключенном к машине.
Кульминацией этого типа научно-фантастических фильмов, снятых в Польской Народной Республике в 1960-е годы со ставкой не на масштабность декораций, а на актерскую игру и связность сценария, стал «Слоеный пирог/Przekladaniec» (1968). Фильм поставил Анджей Вайда по сценарию, написанному Лемом по своему же рассказу «Существует ли вы, мистер Джонс?/Czy pan istnieje, Mr. Jones?».
Небольшая, 35-минутная теленовелла, действие которой отчасти развивается в атмосфере, напоминающей атмосферу более позднего фильма Вуди Аллена «Спящий» (Woody Allen “Sleeper”, 1973), насмешливо размышляет над онтологической и правовой ситуацией автогонщика, который в результате череды аварий на трассе «насыщается» чужими внутренними органами (в том числе собачьими). Сколько от Ричарда (гениальный Богумил Кобеля!), осталось в Ричарде, раз за разом оперированном после очередных аварий на трассе? Как эти изменения могли повлиять на его психику? Сосредоточение внимания скорее на героях, чем на фантастическом стаффаже вновь привело к созданию произведения, не стареющего с течением времени.
Тем временем польское кино снова захотело оторваться от Земли. За реализацию этого желания в 1970-х годах взялся «лучший создатель худших польских фильмов».
облако тэгов
