| |
| Статья написана 20 ноября 2011 г. 21:58 |
[/p]
Проблески понимания
Дмитрий Быков. Эвакуатор. М.: Вагриус, 2005 г. Тираж: 7000 экз. ISBN: 5-475-00099-9
Сначала я прочёл тот вариант романа Дмитрия Быкова «Эвакуатор», что вышел в журнале Бориса Стругацкого «Полдень, XXI век». Чтение захватило меня... Роман оказался глубоким и наивным, смешным и трагическим, непредсказуемым и угадываемым в своих наворотах. Социологам-политологам, анализирующим российскую действительность далеко до Быкова, который легко, мимоходом, одним точным предложением, умным абзацем, хулиганским приколом расставляет нужные акценты и приоритеты. Например: «Как левые и правые в российской политике всегда умудрялись промахиваться мимо огромного главного, с издевательской точностью попадая в десятистепенное, – так и люди вокруг интересовались всем, кроме людей…». Или: «…каждый живёт, будто делает нелюбимую работу – и главное, стопроцентно бессмысленную…». Или вот такое: «Что это мы делаем? Почему это мы не какаем?!» Тем самым Катька, тогда четырёхлетняя, сразу становилась ответственной за то, что воспитательница тоже не какает...».
Тарабарский язык эвакуатора Игоря с Альфы Козерога, его межзвёздный корабль, похожий на садовую лейку, печальная атмосфера романа, посткатастрофические пейзажи заставили меня вспомнить фильм «Кин-дза-дза» Георгия Данелии. Но если уж и проводить подобные аналогии, то «Кин-дза-дза» Дмитрия Быкова – намного болеее страшная, безысходная, крепко привязанная к сегодняшним событиям, аппроксимированным в ближайшее возможное будущее (ох, не надо нам такого, которое придумал Быков!). А ещё – это роман о большой любви: высокой и одновременно приземлённой, земной, о любви настоящей. Кто хоть раз любил по-настоящему и, что очень важно, любил взаимно, тот не найдёт в описании отношений Катьки и Игоря фальши, безоговорочно поверит в их чувства, провалится в роман и будет мучиться и биться о холодные стены мира вместе с его героями. И обязательно подумает про себя, что влюблённым необходим высокий покровитель: Царь, Бог, Люцифер, Воланд...
Потому что любовь – это выход из всех договоров, из всех раскладов,
Выпаденье из всяких рамок, отказ от любых конвенций,
Это взрывы, воронки, шлагбаумы, холодные ночи,
Танцы на битом стекле, пиры нищеты и роскошь ночлежек,
Нескончаемая тоска полустанков и перегонов,
Неописуемый ужас мира, понимаемый по контрасту...
Быков в романе довольно часто апеллирует к фильмам, стихам, прозе других авторов. Иногда весело кого-то обличает. В частности, досталось Михаилу Веллеру: «Катька представила Веллера в ракете: он с первой секунды начал бы учить Игоря правильно ею управлять. К чертям Веллера, ему и тут ничего не сделается. Придут оккупанты – научит оккупировать». А вот смешная фраза про братьев Стругацких, которая вызовет довольную улыбку у поклонников творчества АБС: «...по сравнению с личной жизнью подруги Лиды, чей муж вообще таскал её в байдарочные походы и постоянно цитировал бр. Стругацких, наш был ещё приличный, даже с проблесками понимания». Благодаря подобным авторским обращениям, упоминаниям кого-то просто к слову, к месту, а также многочисленным аллюзиям и реминисценциям, разбросанным по тексту, читатель видит литературные маячки, помогающие ему чувствовать себя в романе «своим» и находиться как бы внутри своеобразного объёмного гипертекста.
Дочитывая журнальный вариант «Эвакуатора», я сильно получил по мозгам, наткнувшись на фразу, напечатанную мелким шрифтом в конце десятой главы: «О том, что случилось дальше, читатель сможет узнать из последней главы романа. Полный текст выходит в издательстве таком-то, тогда-то». Прочитанная несколько позже, уже в книжном издании, эта последняя глава несколько перевернула-изменила мои восторженные впечатления от романа. Мне кажется, без неё вполне можно было обойтись, но автору, конечно, виднее. А, может, во всём виноват месяц, прошедший с момента первого чтения «Эвакуатора»: ушло, потускнело пьянящее чувство погружения-сопереживания... Тем не менее, я хочу заявить здесь и сейчас: «Прочитайте эту книгу!». «Дядя Коль явно хотел сказать ещё что-то, но не знал, как; когда такие люди хотят привести последний и безоговорочный аргумент в свою пользу, они приписывают к заявлению «Прошу в моей просьбе не отказать».
Книгу «Эвакуатор» завершает стихотворный цикл Дмитрия Быкова «Стихи вокруг романа», который звучит как очень уместное и важное к ней дополнение…
Неясно, каков у них вождь и отец
Не ясно, чего они будут хотеть,
Не ясно, насколько все это опасно
И сколько осталось до судного дня,
И как это будет, мне тоже не ясно.
Чем кончится — ясно, и хватит с меня.
© Владимир ЛАРИОНОВ
|
| | |
| Статья написана 11 ноября 2011 г. 23:06 |
Максим Т. Ермаков привычно не ощущает голову на плечах. Это у него от рождения. Максим Т. Ермаков ещё в детском саду не добирал до нормы «примерно четыре кило» (вес головы). На самом деле голова у Максима Т. Ермакова имеется, и он ею думает. А особенно много соображать ему придётся в то время, когда Максима Т. Ермакова, «бренд-менеджера ужасающих сортов молочного шоколада» представители некоего «Государственного особого отдела по социальному прогнозированию» поставят в известность о том, что он является Объектом Альфа. От таких объектов зависит ход множества событий, на таких объектах замыкается неимоверное количество причинно-следственных связей. «Социальные прогнозисты» настаивают, чтобы Максим Т.Ермаков как можно быстрее покончил с собой выстрелом в голову (и даже выдают ему пистолет Макарова), иначе Россия погрузится в пучину катастроф, от мелких до очень крупных, а граждане её будут повсеместно и безвременно уходить из жизни как из-за индивидуальных неизлечимых болезней, так и вследствие террористических актов и всевозможных аварий с сотнями-тысячами жертв. Таким образом, спецслужбисты требуют от героя совершить самопожертвование, весьма изобретательно всячески на него давят, но Максим Т. Ермаков манкирует правом на подвиг, до неприличия цинично обосновывая своё нежелание пойти на самопожертование. На вопрос «Свету ли провалиться, или вот мне чаю не пить?» Максим Т. Ермаков отвечает так же непатриотично, как когда-то отвечал персонаж Достоевского. Кстати, надо заметить, что для благополучного рассасывания тромба причинно-следственных связей, самоубийство своё Максим Т. Ермаков должен совершить добровольно, исключительно по собственному желанию. А желание у него напрочь отсутствует. До поры.
Однозначно назвать основную тему этого романа без положительных героев непросто. Наверное, «Лёгкая голова» — книжка о свободе выбора, которой у нас, на самом деле, нет… О совести и о долге… О сегодняшнем дне и о вчерашнем… О людях и людишках… О правах индивида… В общем, о жизни. И немножко – о любви.
Содержание пересказывать не буду. Подробно анализировать тоже. Но прочитать — рекомендовал бы. Книга интересна до последнего предложения.
Текст переполнен, как обычно у Славниковой, метафорами. Можно открыть на любой странице и наслаждаться, если умеете, если есть у вас соответствующие рецепторы:
«Все-таки он не решался пока закладывать повороты, и брызжущая солнцем субботняя Москва несла его по относительной прямой, точно по трубе. Максим Т. Ермаков почти не узнавал Москвы — то есть на дальнем плане то и дело возникали знакомые сочетания архитектурных форм, а вблизи все мельтешило, искажалось, каждый прохожий был как щелчок ногтем. Внезапно труба вынесла Максима Т. Ермакова на шоссе — кажется, Новорижское, а может, и не Новорижское. Потекла навстречу, будто шелковая лента, разделительная полоса. Как-то вышло, что новый мотобот, независимо от воли Максима Т. Ермакова, повысил передачу, а перчатка добавила газ. И тут что-то случилось с вестибулярным аппаратом, и без того ненадежным: теперь все было так, будто байк с седоком не летит по горизонтали, а карабкается вверх. Оттянутый и облитый скоростью, Максим Т. Ермаков сидел вертикально на копчике, перед ним была грубая асфальтовая стенка, на которой крепились, вроде больших почтовых ящиков, разные транспортные средства. Сперва эти ящики оставались неподвижными, а потом стали валиться на Максима Т. Ермакова, только успевай уворачиваться. Слева и справа словно мазали малярной кистью с густо навороченной зеленой краской; заводными игрушками вертелись светлые и краснокирпичные коттеджи.»
Вычурное изобилие образной выразительности не мешает тексту «Лёгкой головы» быть достаточно простым, понятным и захватывающим. Во всяком случае, в меня он «шёл» намного легче, чем букеровский роман Славниковой «2017». Одно плохо — после Славниковой предельно тоскливо читать плоско-безграмотные творения некоторых наших популярных фантастов. Да ведь никто и не заставляет…
|
| | |
| Статья написана 11 ноября 2011 г. 22:52 |
Указ президента РФ о мерах по обеспечению безопасности российского литературного наследия наконец-то обозначил безнадёжно утерянную ещё в перестройку Государственную единую национальную идею (ГенАцид): граждане страны в обязательном порядке должны выучить и сохранить в своих мозгах для последующей передачи потомству литературную классику. Каждый зубрит выделенное ему небольшое произведение. Или фрагмент крупного. Приобщается, воодушевляется и осознаёт…
Если по Стругацким — исполняет Одержание…
Как ГенАцид пришёл в деревню Большие Ущеры, и чем для её жителей закончилось тотальное приобщение к национальному литературному достоянию. Этакий гротеск деревенский. Вроде бы смешно.
« — Ладно, ты не дрейфь, — подбодрил он сникшего Поребрикова. – Прорвёмся!
— Ага. Прорвёмся. Сказал презерватив, — хмуро отозвался Поребриков.»
А финал, конечно же, по-российски печально-трагичный...
Похоже на Войновича,
Похуже Войновича.
В роман входит, возможно, самая большая сноска в истории мировой литературы – приложение: «Случай с посёлком Заполярный».
|
| | |
| Статья написана 11 ноября 2011 г. 17:10 |
Несколько слов о повести польского фантаста Яцека Дукая "Сердце мрака", опубликованной во втором сборнике ВОЛФ "Формула крови" (мне тут как раз пишут, что сегодня у поляков праздник).
Незаурядностью, тоскливой беспросветностью, неожиданностью и осязаемой реальностью альтернативного мира, созданного автором, повесть "Сердце мрака" напоминает произведения российского фантаста Василия Щепетнёва ("Седьмая часть тьмы", "Марс, 1939 г." и др.), а плотностью идей и информационной насыщенностью — классические вещи соотечественника Дукая Станислава Лема.
До этого я читал (много лет назад) лишь один расказ Яцека Дукая, опубликованный в минском журнале "МЕГА", он назывался "Золотая галера". Жаль, что на русский язык переведена лишь малая толика творчества талантливого польского фантаста, ведь пласт написанного им достаточно обширен. См. библиографию Дукая: http://fantlab.ru/autor3346
Очень надеюсь, что ситуация с переводами и изданием произведений Дукая в России изменится, и мы его ещё почитаем...
|
| | |
| Статья написана 11 ноября 2011 г. 12:53 |
В серии "Жизнь замечательных людей" "МГ"ышла книга Дмитрия Володихина и Геннадия Прашкевича "Братья Стругацкие":
Володихин Д. М., Прашкевич Г. М. Братья Стругацкие / Дмитрий Володихин, Геннадий Прашкевич. — М.: Молодая гвардия, 2012. — 350[2] с: ил. — (Жизнь замечательных людей: сер. биогр.; вып. 1331).
Аннотация на сайте издательства:
Братья Аркадий Натанович (1925—1991) и Борис Натанович (род. 1933) Стругацкие занимают совершенно особое место в истории отечественной литературы. Признанные классики научной и социальной фантастики, они уверенно перешагнули границы жанра, превратившись в кумиров и властителей дум для многих поколений советской интеллигенции. Созданные ими фантастические миры, в которых по-новому, с самой неожиданной стороны проявляется природа порой самого обычного человека, и сегодня завораживают читателя, казалось бы пресытившегося остросюжетной, авантюрной беллетристикой. О жизненном пути «звездного дуэта» и о самом феномене братьев Стругацких рассказывается в новой книге серии «Жизнь замечательных людей».
|
|
|
облако тэгов
