Моё первое знакомство с Елизаровым. Впечатление — этакий Пелевин на минималках, «Омон-Ра», только сильно разбавленный водицей. Написано качественно, но всё о каких-то глупостях. Там есть персонаж, который носит перед собой фальшивые кишки, а на них сидят искусственные мухи. Вот весь роман как этот его персонаж.

Я, видимо, слишком молод, чтобы понимать всю глубинную суть, которую автор заложил (я надеюсь) в рассказ. Но в целом мне понравилось. Наверное дело в подготовке, ведь если вижу, что рассказ озвучен Владимиром Князевым — готовлюсь к сюрру!

Могу отметить интересный и точный характер детских фантазий — мистические игры, поиск загадок в повседневных событиях и вещах. Идеологической направленности в моих детских играх никогда, правда, не было, но этот аспект как раз и относится к особенностям времени, которое описывает автор.

Лично мне рассказ показался неким миксом советских анекдотов и страшилок Валерия Роньшина

Эй, гражданина! Ты туда не ходи — ты сюда ходи. А то снег башка попадёт — совсем мёртвый будешь... (Василий Алибабаевич)

Тема смерти настолько же знакома и актуальна для каждого человека, насколько и его собственное рождение. «Случайное начало и неизбежный конец» — так охарактеризовал человеческую жизнь один из персонажей трилогии Сергея Снегова «Люди как боги». Абсолютно точная и исчерпывающая формулировка! Действующая, по крайней мере, до тех пор, пока не будет изобретено лекарство от смерти или какие-то иные варианты пересадки человеческой личности в другое тело. Потому что когда мы говорим о смерти, то, прежде всего, имеем ввиду исчезновение, прекращение, уход человеческой личности (вместе со смертью материально-физиологического тела). Недаром ведь в ситуациях, когда тело человека продолжает жить, т. е. выполнять практически все физиологические функции, но при этом сознание отсутствует, то наблюдающее за таким человеческим останком врачи рано или поздно поставят вопрос о прекращении поддержки жизни в физиологизирующей оболочке. Однако такие случаи крайне редки, а чаще всего все мы сталкиваемся с ситуацией, когда кто-либо из нашего окружения — близкий или более отдалённый родственник, знакомый или просто случайный человек, попавший в поле нашего внимания — уходит из жизни тем или иным способом. Причём в контексте этой книги неважно, естественная смерть пришла к умершему, или он каким-то иным способом перешёл в мир иной и попал в категорию усопших. В любом случае — появляется мёртвое тело и возникает необходимость выполнения похоронного обряда...

А на кладбище так спокойненько, Ни врагов, ни друзей не видать, Все культурненько, все пристойненько — Исключительная благодать (из песни)

Но это что-то я сразу быка за рога взял, а ведь началась книга вовсе не со смертей, а наоборот, со знакомства с нашим героем, с простым русским пареньком по имени Вова с оригинальной фамилией Кротышев (никогда не встречал людей с такой фамилией, Кротовы были, а Кротышевы — нет). И, как водится, сначала мы просто живём детство детское, мотаемся туда-сюда по стране вместе с родителями (такая вот планида выпала Кротышевым) и понемногу растём. А более-менее по-настоящему (детсадовские игры практически не в счёт) наш герой сталкивается со смертью в довольно раннем своём возрасте: умирает бабушка — ситуация весьма распространённая и совершенно естественная — люди как родятся, так и помирают, ничего необычного. А вот приобщение к теме уже едва ли не на уровне некоего посвящения происходит при подростковом ночном кладбищенском приключении — кто из мальчишек не проверял себя и своих приятелей ночными походами на кладбище и выполнениями там тех или иных «решительных отважностей и геройских смелостей»!

Два солдата из стройбата заменяют экскаватор (солдатское)

Да-да, а потом армия, и служба в «войсках стратегической обороны», то бишь в ВСО, или ещё проще — в стройбате. Лопата–лом–кирка — вот и всё техническое оснащение военного строителя, не имеющего на момент призыва никакой более-менее строительной специальности. Плоское катаем, круглое таскаем. И копаем от угла и до обеда (а то и до заката и далее). И тут первый опыт самостоятельного изготовления последнего человеческого пристанища размерами 1х2х2 (в метрах). Вот эта армейско-стройбатовская глава, между прочим, и для всей книги, и конкретно для всей дальнейшей судьбы нашего визави определяющая и важная во всех отношениях. Всё-таки, как ни крути, но до службы в армии пацан всего лишь пацан, а два года солдатской лямки (тогда служили ещё два полновесных года — «сто две бани», как говорили в нашей довольно северной бронекопытной части) всё-таки так или иначе, но меняют мальчишескую стать на мужскую — знаю не только в абстрактном размышлении, но и по самому себе — пришлось нам с супругой наново привыкать друг к другу после моего дембеля в маю. Вот и Володя тоже получил нехилый жизненный опыт — научился устаканивать отношения с людьми разного калибра и веса, ну, а о наращивании мышечной массы и говорить не приходится, кубометры вынутой и перекантованной земли и бетона частично перемещаются в зону бицепсов-трицепсов и материализуются в виде кубиков брюшного пресса, и делают рельеф твоей мускулатуры более выразительным и бугристым, а хватку ладони каменной, как рукопожатие статуи командора.

У попа была собака, он её любил. Она съела кусок мяса, он её убил. И в землю закопал, и надпись написал: У попа… (народное творчество)

А вот дальше, собственно говоря, уже началась и вся основная песня, а всё что было до этого, было просто запевом. Потому что прихотливая судьба столкнула Володю лицом к лицу со своим сводным старшим братом от первого брака отца — парнище оказался ражим детиной с солидным опытом выживания-приспособления-существования как в постперестроечно-бандитских реалиях, так и в тюремно-лагерных «посиделках». И пошла основная чехарда метаний и мотаний по разным бюро, конторам и комбинатам похоронно-ритуальных услуг. Хотя на самом деле вместо услуг просто нужно подставить слово «бизнес» и всё сразу встанет на свои места. Потому что основным и главным смысловым содержанием всех этих заведений и заведований является отъятие более-менее законным способом у всех попавших в их сферу интересов и внимания лиц дензнаков. И поскольку деньги тут крутятся немалые, то конечно же возникает острая и жёсткая непримиримая конкуренция между всеми притязающими на роль последнего посредника между миром живых и царством мёртвых. И некие не слишком благовидные поступки Володи начинают гонять его из рук в руки, от одних гробовщиков к другим, от одних сильных мира сего к другим не менее сильным — и те и другие сильны только лишь своими связями и влиянием, ну и толщиной денежного бисквита во внутреннем кармане своего пиджака. Все эти метания и мотания каждый раз связаны с какими-то приключениями и происшествиями, бугры Володиных мышц постоянно находятся в действии и казалось бы, всё это напоминает банальный гангстерско-постсоветский романчик на тему острой критики, сатиры и юмора всего того, что творится на стыке этих двух миров и пространств — мира живых и мира мёртвых.

После, когда Сарпедона оставит душа, повели ты Смерти и кроткому Сну бездыханное тело героя («Илиада», XVI 454)

Однако есть одно «но». Многим более-менее образованным и просто начитанным людям безусловно знакомы термины танатофилия и танатофобия, да и просто понятие Танатос сразу вызывает у них вполне определённые ассоциации и вытаскивает из глубин их памяти и образования знания об этом. Ибо отношение людей и человечества к смерти всегда было весьма особенным и порой весьма вдумчивым и специфичным. Размышления о некросфере, потустороннем мире, о влиянии смерти и о постсмертной «жизни» усопшего, о тех местах, куда отправляются души умерших и об их дальнейшей судьбе всегда занимали род людской — ибо никого не минет чаша сия и каждый вне зависимости от чинов и званий персонально и единолично рано или чуть позже столкнётся лицом к лицу с ситуацией умирания (правда, свою смерть так никто и не встретит, ибо пока ты жив, то и смерти нет, а когда умер, то уже не осознаёшь этого прискорбного для тебя факта). И именно на этих размышлениях и рассуждениях и построены многие религиозные доктрины, целые культурные пласты, культовые верования и обряды. И помимо всяких официальных организаций имеются и разные неформальные группы и секты, субкультуры и модные течения, занимающиеся как раз всякими вот такого рода досмертными, предсмертными, смертными и послесмертными обрядами и ритуалами. Порой весьма причудливыми, а иной раз и смертельно опасными для вовлекаемых в них людей. Припоминать и перечислять всякие такие штучки-дрючки можно долго — тут вам и хитроумные гадания, и наговоры-заговоры, и разные культовые собрания с действиями самого широкого профиля (смерть петуха и изощрённо-извращённые сексуальные манипуляции вовсе не исчерпывают диапазон — и сразу на ум приходит совершённое в не слишком давние времена в наших мелких районных реалиях ритуальное убийство на кладбище — чел возомнил себя неким мессией и просто следовал Зову).

И вот этого всего в книге тоже довольно много. И читатель романа много чего может и познать, и понять, и увидеть по-новому. И уже, может быть, иным, более внимательным взглядом будет смотреть и на кладбище, и на посещающих его в разное время суток людей, и замечать разного рода надписи и рисунки на надгробиях, ну и все прочие символы и знаки — кто книгу прочитал, тот поймёт, что я имею ввиду и на что именно намекаю.

Да, вот такая существенная и немаловажная особенность. Поскольку круг общения Володи довольно специфичен и практически все живущие в книге персонажи имеют свои яркие характерные черты и особенности, то и речь их довольно причудлива и весьма цветиста. Ну, т. е. обычные русские непечатные, однако общеупотребительные слова и выражения не только иногда встречаются в тексте, а порой просто составляют весьма заметную часть лексикона этих людей — это они не матерятся, это они так разговаривают. А некоторые ещё и знают и вовсю используют разного рода меткие и афористические выражения и народные непечатные поговорки и присказки, придающие и этим персонажам и их речи особый колорит (помните прапорщика Шматко из сериала «Солдаты»?).

Поскольку наш герой — молодой и вполне дееспособный парень с высоким сексуальным КПД и многочасовым фрикционным потенциалом, то, конечно же, в книге довольно много и секса, траха, перепихона и прочего «туда-сюда-обратно». Однако автор вовсе не ставит описание интимных сцен и эпизодов в центр читательского внимания — всё делается ровно настолько, насколько это необходимо для более полного и глубокого раскрытия образов героев и персонажей книги и проникновения в их сущности и сучности. Да мы и сами по молодости лет выдавали на гора и бессонные ночи, и потёртости в некоторых выдающихся во всех смыслах местах — чего уж там, все мы были молодыми наездниками и наездницами :-)

Грустная какая книжка!

Где-то страшноватая, где-то противная, но общее впечатление — грустно. Мне жаль героев, им столько раз удивительным образом везло — не умереть, не деградировать. Но все в итоге так и закончилось ничем.

Честно, конечно, но очень печально.

Надеюсь лишь, что осилившим всю метафизику смерти вышлют «нестеровский» диплом бакалавра со специализацией в области загробного дела и туризма.

Фрагментарно, совсем нет целостности в романе. Воспринимается как лоскутное одеяло. Вначале генезис героев, жидко разбавленный каким-то трактатами совсем в сторону, а потом резко боевка. Здесь уже герои как из комикса, врубается Ван-Хельсинк на полную катушку.

Почему Пастернак, и вообще причем он — не ясно. Какая связь Пастернака с псевдо-религиями — нет ответа.

Самый запоминающийся фрагмент — про герой-матерщинника. Вот это здорово. Остальное — жеванная вода а-ля пост-модерн.

До Масодова в части треша и угара далеко, Сорокин вообще из другой степи, Пелевина более техничен в плане построения композиции и сюжета.

История ,конечно, обыденная, но от того не менее трагическая. Жаль всех фигурантов. Но больше всего в этом «микрорассказе» интересна форма. Как будто его написал какой-нибудь московский концептуалист образца 1975 года, внезапно открывший для себя Набокова и ставший его верным учеником.

Из подобных формальных экспериментов по сути состоит весь первый сборник Елизарова.

Как говорится, парень может уехать из Харькова, но вот Харьков из парня... Даже в постмодернистской забавной зарисовке, взошедшей на дрожжах Л. Добычина или там Виктора Ерофеева, явно несет духом пролетарского барака, той самой описанной в рассказе подворотни. Впрочем, главное, что талантливо, а тема может быть и хулиганской, и вульгарной.

Рассказ неплохой, с некой идеей относительно существ, которым деньги заменяют жизненно важный орган. Присутствуют хорошие зарисовки украинского советского прошлого, с истоками того, что прорезалось в годы незалежалости, а также меркантильного настоящего, где все давно поровну, были бы еврики или баксы. Конечно острый момент и не менее острый ответ на этот момент также украшают сюжет.

Однако не шедевр, малой формы автору явно маловато для раскрутки своего потенциала. Тем не менее, один из лучших рассказов сборника, рекомендую.

Сборник реалистичных и условно-реалистичных рассказов, если в них действительно «ни слова правды», значит, автор превзошел самого себя. Мне понравился заглавный рассказ, весьма и весьма антуражный, «Меняла», «Дом», остальные в чем то о чем-то, а в целом — ни о чем то, хотя вполне наглядно представляемые, но как то мимо проходящие. В тексте есть стихи автора, которые на мой взгляд, получаются у Михаила Елизарова гораздо лучше рассказов, особенно при исполнении автором:).

В целом нормальная современная русская проза, но эта проза — на любителя.

Повесть про кризис среднего возраста в современных условиях. Вполне гуманно написанная, о дружбе, которая не ржавеет, о доме, который без присмотра — сирота, о женщине, которая без мужа — проститутка, и вообще о жизни.

В общем, неплохая история.

Грамотная вещь, хотя и со слишком глубоко закопанной иронией в части оценки культурных продуктов. В основном вполне понятно изложено для культурных людей. Да и возражений, несмотря на авторскую долю стеба, оценки Елизарова отнюдь не вызывают. А автобиографические оценки — зарисовки мест работы — пребывания тоже изложены вполне гармонично. Хотя у меня сложилось впечатление, что оценка украинства и Москвы, при всей своей ортодоксальности, все же играет на основную читательскую аудиторию, но и тут ситуация вполне понятна.

В общем, приятный сборник, хотя и не столько развлекательный, сколько философский.

Рассказы в псевдодокументальном и псевдосказочном стиле. В основном вполне читабельно, хотя и однообразно — насилие, грабёж, дубинка и нож. Влияние Владимира Сорокина как основоположника подобного «говностиля» (это не столько в отношении качества изложения, хотя конфетным его не назовешь, сколько в отношении содержимого) ощущается резко, как запах от помойки.

Мне лично это как раз не понравилось, то есть, явное подражание, и причем подражание не тому, что вызывает восторги.

С другой стороны, первый сборник автора — Ногти — вообще был абстрактным, и количество упомянутой «субстанции» там зашкаливало абсолютно. Поэтому прогресс налицо (или хотя бы в руки). Однако большинству читателей рекомендовать этот сборник было бы неправильно, все же этот стиль не для любителей классической литературы.

Осилил. Не понравилось. Очень реалистично написанный роман.

Реалистично до такой степени, что, как и большую часть жизни среднестатистического гражданина, в этом романе не происходит ничего. Ничегошеньки.

Бла-бла-бла — все безусловно яркие диалоги ни к чему не ведут. Многозначительные сюжетные намёки пропадают втуне. Финала, как такового нет (всё как в жизни).

Нет, это не открытая концовка. Не кокетливое авторское «продолжение следует». Поклоники Скрытого Глубинного Смысла тоже идут лесом.

Пожалуй, самое верное описание — «ни о чём».

Обсценная лексика? Фи, и не такое слыхали.

Шуточки Гапона? Петросянство чистой воды.

Загадочная брутальность Никиты? Браток из 90-х тихо слился.

Внутренний конфликт и развитие ГГ? Такое впечатление, что ему всё по-барабану, и все его поступки продиктованы исключительно желанием автора дописать свое произведение. Ни одного самостоятельного поступка. Трость, ветром колеблемая. Образ отца, пожалуй, самый яркий в том плане, что веришь — такой человек был. Он не особо интересен, куча тараканов в голове, болезненное самолюбие. Но он был. Понятны его желания, мотивы его странных поступков. Такой чудак!

Остальные — плоские, картонные, невнятные. Ставлю 5 из 10. От автора «Ногтей» и «Библиотекаря» ждёшь большего.

Славный роман, большой и приятный в чтении. Елизаров, сколь бы не отрекался, сыграл, конечно, на пелевинском поле. Это совершенно не в укор, прекрасная Казароза сделана по прочтении Трифонова. В нынешнем тем более состоянии проза В.О. не конкурентна Земле, в которой есть и линейная внятная событийная история. Условностей много — в основном в части внезапного обретения боевых и болтологических навыков рассказчика, ну да роман сделан на стыке манер. Энергичный ритм прозы, великолепно расписаны персонажи второго сорта, обилие шедевров обсценной афористики. Да, собственно, одного Гапона или Никиты хватило бы доя полновесного центрального антигероя. Как раз наиболее пелевинско- эзотеричная балаболка Алена показалась самой пустяшной, ну и от финальной затяжной болтанки с « москвичами» не в восторге. Последнюю треть романа смело можно было б ужать и процедить — но это сильно мелкие претензии. Мощнейшая книга, для перечитывания, ждем 2 тома.

Первый сборник Михаила Елизарова. За исключением заглавной повести и завершающего рассказа «Район назывался Панфиловкой», вполне приличных, представляет собой продукт духовных испражнений в стиле какого-нибудь Сорокина, но отнюдь не в стиле сюрреалиста Даниила Хармса. Читателям с четкой моральной позицией, а также без склонности к «абстрационизьму» противопоказан напрочь. Равно как детям и беременным женщинам.

Вообще то даже непонятно, зачем «такое» выпускать наружу, вряд ли в русскоязычной среде много поклонников подобного «штиля», а испоганить впечатление на будущее можно как два пальца о дорожное покрытие. Лично я, прочитав эти «опусы» до знакомства с романами автора, тут же бы и закончил на этом свое знакомство с указанным писателем.

В общем вещь однозначно неоднозначная, думаю, что кроме двух указанных выше произведений, остальные вполне можно пропустить без вреда (а скорее — с пользой) для нравственного здоровья.

Вопрос только в том, сколько времени медитировал автор, и что он себе откусил в метафорическом хотя бы плане. Бумага, тем более — электронные символы, выдержат все, в отличие от читателя. Бред, как он есть, бессмысленный и беспощадный. Хотя на любой продукт имеется свой потребитель (есть же копрофаги, например), но на мой взгляд, абсолютному большинству нормальных людей подобное творчество противопоказано.

Сюрреалистичный постмодернизм на гнилую тематику. Абстракция и омерзение — вероятно именно те эмоции, которые и предполагал вызвать автор у читателя сего опуса. Действительно какой то сплав Сорокина с Пелевиным, похоже Михаил Елизаров искал свой творческий почерк, комбинируя чужие стили. Текст очень и очень «на любителя», при этом затянут. Рекомендация — не рекомендуется.

Пародия автора на известную песню про поручика Голицына и корнета Оболенского вкупе с подражательством Пелевину. Получилось на мой взгляд не очень, хотя ограничься автор только пародией на романс Малинина, вещь вполне бы удалась.

В общем очевидно ранняя вещь, проба пера на чужом холсте.

Хорошая повесть с мистическим элементом, про детей — сирот, чёрного пса и черный колодец. Бесхитростный сюжет, с эпизодами обычными, пакостными или весёлыми. Есть и элементы скрытой иронии, автор явно решил подстебать культовый сериал «Место встречи изменить нельзя», решив посадить Горбатого за фортепиано. Вещь написана кратко, четко и по — существу, без ненужных деталей, возможно даже с неким недостатком нужных. Рекомендую.

Одновременно тяжеловесно и местами захватывающе . С нетерпением ждешь очередных сцен и диалогов с Гапоненко (это конечно что то с чем то , некоторые вещи не знал и даже записал)) ради которых в общем то сцепив зубы дочитал сей шедевр до конца. А вот философско-эзотерическую кашу занимающую две трети текста хочется пропустить (перескакивал целые абзацы не читая и немного потерял).

В целом одна крупная форма у автора за 10 лет как бы намекает... Фрукт явно перезрел и если в некоторых местах вкус просто изумительный то в целом все остальное немалое его пространство занимает приторный крахмал, проглатывать или выплевывать который это уже личное дело каждого читателя. Сократив и выпустив его пораньше скажем так в году 2015 том автор совсем бы ничего не потерял а приобрел и в рейтингах и оценках критиков.

Для меня после прочтения осталось стойкое ощущение зря потраченного времени. Все ждал, что вот-вот в финале будет финт, узнавание, перевертыш, пушка чехова... Да что угодно, но не континед ту би. А вот именно так и оказалось.

В чем идея — не понятно. Никакого Танатоса, ничего нет. Есть масса повторяющийся диалогов, где объясняются банальные вещи с первого курса, и герой с веревочками. Все намеки по часы жизни, которые на протяжении действия совали в нос, и за которые шла битва, оказались ничем. Читаете продолжение.

Видимо потом будет Вода, Огонь и Воздух. Но это скорее без меня.

Меня обманули, это не тот Елизаров, который написал «Библиотеку». Это какой-то двойник из его тени.

Вишневый сад засох, ружья Чехова заржавели в кладовке...

4 балла, и то в счет прошлых заслуг.

Мерзейшая мощь

«В избе потеплело. Из подогревшейся бабушки приятно запахло вишневыми опилками и ягодным сбором.»

В том, что Михаил Елизаров умеет складывать слова в читаемые тексты, сомневаться не приходится. Косвенным тому подтверждением Нацбест ковидного года. В том, что Смерть во всех проявлениях: эзотерическом, ритуальном, даже отталкивающем абсолютное большинство физическом, для него притягательна — тоже. Довольно вспомнить «Землю». Я даже не сомневаюсь, что на самом деле, ошельмованного в романе Пастернака он любит. Да, странною любовью, но тут уж ничего не поделаешь, сколько людей, столько проявлений человеческого.

Роман новаторский, в некотором роде революционный, по крайней мере, постмодернистская фишка с введением в повествование реальных деятелей культуры на ролях супергероев или демонических злодеев, была к тому времени опробована только Гибсоном в «Машине различий» да Норфолком в «Словаре Ламприера». Это позже волшебный орешек потащат в дупло кому не лень: Пелевин сделает Толстого с Достоевским истребителями зомби, Дэн Симмонс выведет Диккенса и Уилки Коллинза на бой против древнего зла египетских мумий, а Бекмамбетов заставит Линкольна охотиться на вампиров.

«Pasternak», если исключить эпатаж и ненорматив, достаточно простая история. Два борца за... а за что, собственно, борются Льнов и Цыбашев? Первый, скорее всего, за славянское неоязычество, в канонах которого воспитал его дед Мокар, второй — за православие, а впрочем, проще определить, против чего. Против засилья попыток богоискательства, чуждых нашей ментальности. Не суть важно, меннониты это, мормоны, свидетели Иеговы или последователи Рериха и Блаватской. Нельзя! — говорят герои и, не снисходя до дискуссий, уничтожают носителей чуждой нам идеологии под корень.

То есть, буквально, в традициях шутеров: бдыжь-бдыжь-бдыжь — полетели клочки по закоулочкам. Но это рядовых иродов, для главных есть сакральный кинжал, особой трансформацией материи произошедший из разломившегося по диагонали и остекленевшего томика «Доктора Живаго», очень любит попить живой кровушки. Чушь? Ну конечно, да ведь никто и не говорил, что будет осмысленно. Однако увлекательно и не дает заскучать любителям динамичного действия со стрельбой очередями, короткими перебежками и смачным мордобоем.

Каждому из борцов в помощники придан Игорь (не в том смысле, что Любченева и Нечаева так зовут, а в том, что всякому Дракуле — своего недоумка). Один имеет природный талант к управлению со взрывчатыми веществами и на груди, на манер образка, носит портрет Брежнева, у второго кулаки пудовые, виртуозное умение говорить матом, лишь изредка вставляя нормативные выражения, и странная аберрация, по которой считает себя отцом собственного отца. Та еще, в общем, кунсткамера.

Не приходится сомневаться, что придя к абсолютному и окончательному торжеству против заморских гадов, покусившихся на нашу духовность, герои сойдутся в смертельной битве уже между собой (церковь язычества не приемлет, язычники попов не чтят), но то когда еще будет. А пока покой нам только снится, сами понимаете.

Хороший язык, широчайшая эрудиция (если обряды и ритуалы славянского неоязычества действительно эрудиция, не порождение авторской фантазии, а впрочем, тогда особый респект), отменное знание источника и совершенно омерзительное применение, найденное для этого знания. Но тут уж либо пан, либо пропал. Просто заставить студентку Меда слизывать йогурт с трупа в морге — одно, а поместить над ней распростершего черные крыла демонического Пастернака — совсем даже другое, на порядок круче. Хотя, надеюсь, Михаил Юрьевич отдает себе отчет, что до Бориса Пастернака ему как до луны пешком. Невзирая на Нацбест.

Что за прелесть эти сказки

Мир сказки Андерсена оказывался «женским», сюжет там вершили женщины – Герда, Снежная Королева, бабушка, старушка-колдунья, Принцесса, Маленькая Разбойница, две мудрые северные союзницы Герды – финка и лапландка. Отсутствие мужчин было просто вопиющим.

За роскошный разбор «Снежной королевы» прощаю автору масона Наф-Нафа и латентного гомосексуалиста Волка из «Ну погоди». Михаил Елизаров сегодня в тренде, пробил киркой и заступом «Земли» (Нацбест 2020) люк в высшую лигу и читать его теперь модно. Книжная мода существует так же, как сериальная (теперь все это смотрят), фэшн (носят) и любая другая. Еще год назад чтение Елизарова носило оттенок некой хардкорности и анархической маргинальности, наряду с горячими поклонниками, были те, кто прямо-таки остерегал от его книг.

Это не для красного словца, был такой опыт, даже не один. Когда в публичном обсуждении говорила, что хочу почитать что-нибудь, да вот хоть «Библиотекаря», непременно находился кто-то, кто говорил: «О нет, только не это, если вы себе не враг». Так, наверно, неофитов остерегали от чтения «Некрономикона» и прочего чернокнижия. Постепенно в воображении сложился образ Мефистофеля от литературы. Прочла этой весной «Землю» и удивилась, с чего переполох, нормально мужик пишет. Не гений, но ведь и не злодейство в чистом виде. Вполне читабельная, не лишенная приятности, проза.

Потому «Бураттини» брала без опаски. Крохотного, всего сто тридцать страниц, объема книжка, сборник эссе, написанных в разное время. Тематически большая часть привязана к любимым мультикам и сказкам советского детства: «Ну погоди», «Козленок, который умел считать до десяти», «Старик Хоттабыч», «Три поросенка», «Возвращение блудного попугая», «Незнайка в Солнечном городе» и «Незнайка на Луне» (суперхит времен и народов), «Снежная Королева», «Приключения Буратино».

Меньшая привязана к куда менее популярным в нашем нашем культурном пространстве фильмам «Кинг-Конг» в не лишенном занятности сопоставлении фигуры Большой Обезьяны с вождем мирового пролетариата, и «Мухой». Завершают сборник ностальгические воспоминания о детских увлечениях марками (плавали, знаем), игрушечных пистолетах (не увлекалась по причине девичества), четыре остроумных и злых зарисовки, очеловечивших города: антропоморфный Берлин предстает незадачливым натуралом, который объявил о нетрадиционной ориентации, чтобы похвастаться либеральностью, да так и остался теперь с клеймом «хоть раз — все равно...»; Москва — равнодушной и ленивой красавицей, которая отцветает, да никак не отцветет, и с тем же безразличием встречает нового фаворита, с каким мгновенно забывает его ради кого-то с лучшими постельными статями.

Написано хорошо, цикл о «Снежной Королеве» очаровал, а сопоставление Буратино с Муссолини показалось несколько притянутым за уши. Если бы по каждой из тем было раза в три больше (вы ж понимаете, при желании розенкрейцерский подтекст можно найти даже в «Белых розах» Ласкового мая?), да и городов на свете больше четырех — сборник только выиграл бы и не пришлось бы добивать объем зарисовкой о покупке слойки с творогом на вокзале в стиле «разгневанный потребитель», подходящей для сетевого поста, но в качестве серьезной прозы сомнительной.

Свежий роман Михаила Елизарова, писавшийся 5 лет, выпущен в 2020-м году в издательстве «АСТ».

Начать обзор сразу же хотелось бы с цитаты из романа:

«В одной из постельных бесед Алина между делом помянула некую психологическую теорию, утверждающую, что любимая сказка из детства закладывает жизненный сценарий. Готов согласиться, но с небольшой поправкой: не сказка, а игра; и не любимая, а та, в которую принудили играть. Кому-то навсегда достались прятки, кому-то салочки, казаки-разбойники, дочки-матери. А мне пяти лет от роду выпало копать на игрушечном погосте маленькой харизматичной похоронщицы Лиды-Лизы. С той детсадовской поры заложенный в подкорку кладбищенский сценарий не отпускал меня, украдкой вёл по жизни прямо к месту моего предназначения.».

Собственно, этот отрывок максимально передаёт суть романа. Всё будет выстраиваться и крутиться вокруг кладбища: сюжетные повороты, перипетии, судьбы и события — будут связаны напрямую со всем вот этим.

Если кратко, то это история про пацанёнка, которого с детства преследовали кладбища. Он отслужил в стройбате, слонялся по мужским коллективам, после армии старший брат забрал его к себе в другой город и устроил в свою фирму по производству памятников. Потихонечку главный герой начинает вариться во всей этой сфере похоронного бизнеса, понимает процессы, изучает, мечется между, так сказать, «бизнес-кланами», участвуя то за одну сторону, то за другую. Похоронный бизнес, конечно же, не без доли криминала, и это понятно.

Параллельно же ГГ знакомится с девушкой, пассией своего брата (предугадать дальнейший поворот сюжета, кстати, не составит труда), и в жизнь Крота (именно так зовут нашего героя) приходит НЕКРОФИЛОСОФИЯ, идущая от Алины (именно так зовут девушку брата Крота). По сути своей, ничего более в романе и нет, но именно некрофилософия и является костяком, краеугольным камнем. Это если опускать прекрасный язык и очень фактурные описания.

Но хочется заметить, что с романом у меня произошел самообман, ибо во время чтения аннотации я ожидал тихий рутинно-бытовой роман о тяжких буднях копателя могил, а на деле получил плод от сериалов «Бригада» и «Бумер» с лютой пелевенщиной в конце. А помимо Пелевина вспоминается еще и «Степной волк» Германа Гессе (эпизод с абсурдным маскарадом).

Да, окей, это Елизаров, да, я читал некоторые его рассказы, и, конечно, я ожидал вкраплений философских штрихов, поразмыслить, поковырять те или иные эзотерические смыслы, но последние 200 страниц абсурдной концовки, состоящей из сцены оргий в сауне с большинством упомянутых персонажей, сопровождаются зубодробительными диалогами с зубодробительной ТАНОС-ТЕРМИНОЛОГИЕЙ, гротескными выражениями и макабрической википедией. И это то ли обманутые ожидания, то ли вау-эффект, то ли что-то своё, по-нормальному БОЛЬНОЕ и НАСУЩНОЕ... Не знаю. Будто автор ушел в себя — и не для нас, а, простите за тавтологию, для себя.

Почему так? Ведь 70 изначальных процентов романа — бытовой риал-лайф, не предвещающий выскопарных речей. Просто как будто смотришь наш российский сериал про одну из глубинок, снятый на плёнку, ты видишь VHS-помехи, а история мрачна, потому что ее снял либо Балабанов, либо Быков.

Скажу честно: я не проникся рассуждениями автора. Ну было тупо неинтересно. Благо, это тот НЕМНОГИЙ минус, который есть в романе.

Но минус, вытекающий из этого, донельзя прост: тьма философских и однотипных диалогов между Кротом (напоминаю: главный герой) и Алиной (ну вы поняли: девушка брата). И они слишком обильны и настолько же литературны, чтобы это обсуждали живые люди, которые, в общем-то, общаются совершенно без купюр и в иных ситуациях, более житейских, в выражениях не стесняются. И это диссонирует.

К тому же диалоги однотипны и постоянно повторяются, хоть и перемежаются с обыденностью Крота. Впрочем, это не спасает и не замыливает восприятие (особенно если ты быстро читаешь и буфер твоей оперативной памяти больше 1 мегабайта). Я бы понял, если бы Крот, не облажающий прямо-таки ВЫСОЧЕННЫМ интеллектом, требовал разжевываний и повторов. Но не так же часто и одинаково, чесслово!

Небольшое отступление: у меня в арсенале имеются несколько прочитанных рассказов Михаила Елизарова, и для себя я охарактеризовал его как русского Рэя Брэдбери. Он пишет так же чувственно, проникновенно, богато и доходчиво описывает природу и доносит о страхах и переживательных моментах. И роман рассказывает историю про маленького мальчика, который то и дело сталкивался с кладбищами на протяжении детства-отрочества-юности. И кладбище — это такая сквозная нить, на которую нанизана жизнь Крота.

И с таким авторским потенциалом я ждал чего-то душевного, рефлексирующего, рассказывающего, во что вылились эти взаимодействия и встречи с кладбищем — может, фобии, комплексы или страхи, но этого не было, и всё резко переросло в суровую мужицкую историю, полную матерщины и вульгарностей.

ВАЖНО: друзья, внизу оставлю ссылку на видео, в котором я подробно и в обилии демонстрирую самые показательные и говорящие примеры. Экономя ваше время: с 10:25. Не хочу перегружать отзыв скриншотами и грубостями.

Скажу лишь, что женщинам, пожалуй, будет тяжеловато читать такое, впитывая экосистему чисто мужицкой атмосферы.

Но что плохо одним, хорошо другим. И в этом плане что есть: есть в чем-то знакомые и фактурнейшие персонажи, поданные за счет мастерского слога Елизарова.

Но главный герой вышел пустышкой и просто костяком истории, вокруго которого нужно было выстроить историю и транслировать авторские философию и размышления. В голове Крота ничего такого и нет. Всё впитано в краткосрочный период, лишь бы впечатлить Алину. Но та, в ответ, пичкала его со своей стороны, и он, как ТРАНСЛЯТОР, просто пересказывал это. Своего рода рерайт.

То бишь, понятно, что герой — обычный чувак без интеллектуального багажа и культурной подушки. Но он, к своему достоинству, не стесняется сознаваться в этом, хоть и считает своей заслугой то, что он внезапно в беседе способен интерпретировать те или иные полученные знания УМЕСТНО и не теряться, так скажем.

С другой стороны, если рассматривать «Землю» не как что-то цельное в плане сюжета, а как срез глубинки и бизнеса, поведения 2000-х годов со всеми своими лексиконами и повадками, то становится энциклопедически, ностальгично и даже справочно, ретроспективно.

Похоже, что Елизаров много времени провел в таких коллективах, оттого так объемно и правдоподобно описал тамошний внутренний мир. С обилием мата, крылатых выражений и просто-напросто угарных фразочек. Однако тут есть и косяк: наверное, в связи с творческой деятельностью автора (песни, стихи) практически каждый персонаж знает те или иные фольклорные ЗАРИФМОВАННЫЕ фразочки и присказки, пословицы-поговорки, выражения, частушки, СМЕХРЕНОЧКИ. И это здорово, но иногда перебор. Потмоу что хоть начальник, хоть стройбатовец, хоть гендир — каждый имеет запас рифмулек на любой случай жизни. Это мило и красиво, но ненатурально, и во многих характерных моментах они одинаковы, что довольно странно для Елизарова с его умением преподносить совершенно ОТЛИЧНЫХ (от слова «отличие») героев.

В романе полно вкуснющих фраз, которые запоминаются и въедаются в подкорку — от политических высказываний до каких-то юморных и ВИРУСНЫХ (в видео — 16:50).

А вот провинциальная обстановка со своей атмосферой напомнила «Текст» Дмитрия Глуховского, но последний справился получше, поскольку восприятие серой унылой действительности на душе главного героя отображалось сильнее и влияло на его настроение всё-таки именно у автора «Метро 2033» и прочих. Мог Елизаров «срифмовать» треснутый асфальт и обшарпанные фасады с главным героем, но не сделал. Хоть и позволял язык.

В конце, как и писал в начале, нас, наподобие масштабного сражения, присущего фэнтезийным и фантастическим произведения, ожидает длиннющий и мощный по своей задумке диалог (наверное, из-за него-то врядл ли этот роман будет подвержен экранизации, если только не переиграют как-то более удобоваримо и динамично).

Но если сделать разговорный фильм в духе «Человека с Земли» — было бы круто, хотя бригадосоставляющие вкрапления, конечно, ломают задумку и вносят СМУТУ.

Язык у Елизарова живой, ёмкий и актуальный, но очень много мата. Даже для тех слоёв, которые были нам продемонстрированы.

Для меня этот роман на 7 баллов.

Если бы автор не заигрывал чересчкр с кладбищенской тематикой, если бы показал героев-переживанцем в духе Брэдбери или Кинга, было бы гораздо круче. Но Елизарова затянуло именно кладбище и всё с ним связанное.

Но, мне кажется, ЧЕСТНЫЙ роман, без всякой мистики, был бы лучше. А то вышло как у Симмонса в «Терроре» и «Лето ночи».

Обидненько.

Ссылка на видео: https://youtu.be/MsJN4JWpPfY.

Пространный и странный роман, особенно равняясь на предыдущие работы автора. Книга, начинающаяся как драма маленького человека-неудачника, который в полной мере жанрово-тематического классификатора имеет тэги становление-взросление, превращается в псевдофилософскую притчу про смерть, как единицу жизни. Правила жизни затюканного троечника: стать отличным бойцом, хорошим любовником, попасть в тайное общество, точнее даже не общества, а … ну в общем гаррипоттер околопосмертного мира. Остаются открытыми почти все сюжетные линии, как правильно заметили фантлабовцы на этой странице, произведение просит второй части или даже трилогии, но без анонса теряет интригу и понижает градус удовольствие от прочтения. Зато закрытие личных гештальтов (любимое словечко в романе) автора обеспечено.

Жёсткая вещь, пионеры-герои, защитники товарища Брежнева от нелюдей, их стратегия и тактика, а также волшебный артефакт «красная пленка». Отлично продуманный сюр на железобетонной подушке поздней советской действительности.

Для читателей возраста автора и чуть постарше — изумительный текст, позволяющий вернуться в детство, в легенды школьников того периода, и вообще — отдохнуть душой от окоянного капитализма за окном.

В целом, рекомендую.

Собственно речь про призывника — косильщика, выбравшего тему «по кишке». Он ещё не советский зольдат и искренне надеется им не стать. В остальном — действительно, герой-рассказчик обитает среди разноуровневых воинов непобедимой и легендарной, пытается уклоняться от исполнения обязанностей «духа» методом «духовной:) эмиграции», а также с помощью обучения старослужащих игре на гитаре.

Много различных обликов и описаний, вполне литературно и без дыр в сюжете, есть и реально трэшевые моменты даже не +18, а скорее +27 (для призывников:)), но! Удивительным образом даже гнусные и реально паскудные моменты Елизаров умудряется отобразить как фантасмагорично-черноюморные. То, что реально превращает книгу либо в документальную трагедию типа истории Сакалаускаса или обычную «гнусь -чернуху», которых пруд -пруди, автор сумел обрисовать, нисколько не умаляя красок, в какой то вариант страшной сказки типа «Щелкунчика», конечно в итоге порядком поюзанного, в отличие от оригинального у Гофмана.

В общем, как вывод: повесть написана великолепно, но конечно, рекомендовать ее нельзя по соображениям морали. Хотя для стойких разумом людей с чувством юмора этот труд не страшен.

Литература, как и познание мира, многоступенчата. Явно или косвенно опираясь на сюжетные линии, героев, художественные приемы предшественников, писатель мостит своим творчеством еще одну ступеньку для последующих творцов, где уже он станет предметом заимствования и подражания. В этом плане роман Михаила Елизарова «Библиотекарь» вполне следует мейнстриму. Разрушение всех мыслимых табу в «Сердцах четырех» Владимира Сорокина послужило благодатной почвой для последующих постмодернистских обработок темы. Но если Сорокин за свой роман ничего кроме хулы и публичного сожжения не удостоился, то «Библиотекарю» уже был присужден «Русский буккер» за 2008 год.

Сорокин неимоверно расширил рамки тем и их восприятия. Это такой современный Рабле, для которого нет ничего святого и запретного. Будь то пожирание фекалий или запекание в печи собственной дочери. Конечно, при желании можно представить, к примеру, «Норму» зеркалом жизни в позднем СССР, но яркость образов настолько сильна и самодостаточна, что смысловая приправа становится уже излишней.

Елизаров не настолько смел, по крайней мере, в «Библиотекаре». Предварительно разрушив внутренние запреты в ранних рассказах, в своем втором романе он не выходит за рамки приличий. Это такая постмодернистская рефлексия на модернистские изыски предшественников.

Как и в «Сердцах четырех», сюжет его книги протекает вокруг погони — только не за смутными подсказками пути к Машине, а за мифическими произведениями советского писателя Дмитрия Александровича Громова. В быту имеющие названия «Дорогами труда», «Серебряный плес», «Пролетарская», при чтении с Условиями Тщания и Непрерывности они превращаются в Книги Силы, Власти, Смысла, Терпения …

***

Читая «Библиотекаря», вся время ловишь себя на раздвоении восприятия пространства романа. Тщательно выписанный, вплоть до мельчайших деталей и манеры речи, быт 80-х годов прошлого века вкупе с введением в стиле документальной прозы и мистическим посылом создают некий параллельный мир, где привычные и легко узнаваемые герои проживают какую-то иную жизнь.

Главный герой – библиотекарь и хранитель Книги Памяти шоронинской читальни Алексей Вязинцев – получает свою должность, можно сказать, по наследству: вместе с квартирой убитого дяди. Тридцатилетний мужчина, иногда по сюжету больше похожий на инфантильного четырнадцатилетнего подростка, вдруг попадает на настоящую невидимую войну, где весь смысл существования сводится к приобщению к Книге и ее защите. На войну, где человеческая жизнь не стоит и слова из романа Громова, но притом жестко соблюдается Кодекс чести, запрещающий любое огнестрельное оружие.

Последнее, к слову, вызвало определенное чувство дежа вю. Инстинкт самосохранения – самый сильный у человека, и никакой Книгой его заглушить невозможно. А учитывая, что приобщается к источникам Радости, Памяти, Силы… отнюдь не лучшая часть человечества, рано или поздно соблазн решить все проблемы разом должен был возобладать в чьей-то отчаянной голове.

***

Вслед за тучными коровами неизбежно следуют тощие, утверждал Генрих Гейне. Вслед за морализмом неизбежно следует имморализм. Разрушая прежние табу и устои, он готовит почву для ростков новых человеческих отношений. Осталось только дождаться, когда спираль истории сделает новые воззрения востребованными.

Сорокин и Елизаров, несомненно, ярчайшие имморалисты нашей литературы. Вслед за Ницше они пытаются провозгласить кончину христианско-возрожденческого мифа о человеке, который, во-первых, добр и прекрасен, а, во-вторых, способен к бесконечному развитию.

Вместо наслаждения и умиротворения от приобщения к чему-то чистому и первозданному – Радости, Терпению, Памяти, Силе…, в людях просыпается неистребимая жажда убивать себе подобных за право прикоснуться к божественному откровению. Нет никакого Равенства, Братства, Всеобщего Счастья. Есть только звериный оскал нашего далекого-далекого предка.

Кажется, где-то мы это уже проходили…

Суровый постмодернистский триллер в жанре слэшер. Там, как в «Техасской резне бензопилой» и «Прочих «Кошмарах...» много и увлеченно убивают топорами, вилами, косами, дубинами, шампурами, шашками, тесакам, кистенями и даже вязальными спицами. А постмодернистский, потому что все эти ужасы происходят из-за книг третьесортного советского писателя... Начитавшись его военных повестей, производственных и деревенских романов все читатели приходят в некий транс, который становится смыслом и целью жизни. Книга Радости, книга Ярости, Книга Памяти, Книга Терпения и пр. Они организуют подпольные библиотеки и читальни, плетут интриги, совершают налеты, а конфликты разрешают в массовых побоищах, по сравнению с которыми битвы подростковых группировок в конце 1980-х — просто игры в песочнице.

Обсуждать сюжет и оценивать его правдоподобие смысла нет, это игровой дискурс. Здесь главная сюжетная идея — возведенная в абсолют постмодернистская концепция «мир есть текст», а книга — центр этого мира. Здесь ради книг легко и непринужденно убивают и умирают. Все, кто прочел без отрыва от начала до конца, лагерные «петухи», старухи в доме престарелых, инженеры, учителя и бывшие военные, все без исключения. Детей, правда, нет, и на том спасибо.

Помнится у У. Эко в «Имени розы» из-за книги сгорел монастырь и погибло десяток монахов. Так это ж был единственный экземпляр «Поэтики» Аристотеля, а убийцей был библиотекарь. Здесь убийц-маньяков сотни, практически все действующие лица, а качество книги роли не играет, текст настолько ужасен, насколько только можно себе представить. Но работает, в смысле разрушает и толкает на убийство. Как-то так.

По стилю это демо-версия Пелевина, достаточно абсурдно и технично, но без лишней зауми. Читается легко, но примерно с середины стало раздражать однообразным обилием трупов. Не жалею что прочел, но вряд ли когда-нибудь перечитаю.

Это очень противоречивая книга. Можно в ее характеристики вносить такие оксюморонные термины, как священнозлодействие или благозловоние — уродливая красота.

Очень хороший язык, незатертые сравнения и сюжетные ходы, смелость автора в описании того, что одновременно привлекает и отторгает — тем смерти, похоронного бизнеса, философии жизни и смерти, черных культов и кладбищенского криминалитета. ГГ — далеко не ангел, но, может быть, именно из-за этого ему сочувствуешь. По крайней мере его искания и поиск себя интересны и необычны — так сказать, под знаком судьбы, намеченной в раннем детстве с игрой в кладбища для маленьких жучков.

С точки зрения фольклора — очень много кладбищенских баек и нецензурных, но до одури смешных поговорок.

Очень серьезное знание «матчасти».

В общем, чтение непростое, шокирующее, страшное, иногда отвратительное, иногда пронзительно-лирическое, иногда безумно смешное. По прочтении оставляет много вопросов и желание обдумать «это все «, опираясь на собственный опыт.

АНТЕЙ ИЛИ МЕРТВЫЕ СРАМУ НЕ ИМУТ

...Я приложил Некрономикон к уху.

И запредельный космический Хаос

Заговорил со мной голосом Ктулху...

До сих пор не имела опыта знакомства с сочинениями Михаила Елизарова, всякий раз, как собиралась прочесть что-нибудь, находился человек. который говорил: «Не делайте этого, если вы себе не враг». Брала книгу другого писателя, на время забывая о намерении спознаться с елизаровским творчеством. Однако в этом году, когда «Земля» фаворит Нацбеста — пришла пора. Нет, она не влюбилась, но и не так страшен автор, как его мамлюют.

Нормальная крепкая проза, не производит впечатления маргинальной, несмотря на то, что в качестве объекта изображения выбран пограничный, во всех возможных смыслах, похоронный бизнес. Русская литература, в отличие от западной, к кладбищенской теме не часто обращается. Я теперь не о криминальном романе и не о жутиках, все-таки имею в виду серьезные книги. Кажется только у Золотухи в «Свечке» есть недолгий, среди мытарств героя, период кладбищенской жизни.

Отчасти вопрос ментальности, всегда коррелирующий с имущественно-денежной сферой: в западной традиции боль от ухода близкого человека частично компенсируется видами на наследство, в России на первый план выдвигается: «хоронить на что?» Светлого восточного приятия смерти, даруемого буддизмом, мы тоже лишены. Как дети, чье понимание посмертия законсервировано на стадии: «тишина. И мертвые с косами стоят»

В этом отношении «Земля» правильная и своевременная книга. Надо уже потихоньку взрослеть. И хорошо выстроена: отчасти семейная сага, но без немыслимых экскурсов во глубину сибирских руд; частью роман взросления, тоже без ненужных рефлексий: немалая доля производственного романа — и это хорошо. Никогда не пойму отношения к литературе, описывающей труд, как к ублюдку соцреализма. Работа — немалая часть жизни, посредством которой человек самоутверждается и реализуется, выстраивает отношения в социуме, завоевывает и подтверждает статус, да зарабатывает, в конце концов.

Вот отношением к тому, что жизнь заставила делать, герой меня и купил. Владимир Кротов, не поступивший в институт, ожидаемо забрит в солдаты, да не куда-нибудь, а в стройбат. Про «заменяют экскаватор» помнят даже те, кому служить не приходилось и не грозило. Нет, легко не было, но близость к земле с необходимостью перекидывать вручную мегатонны ее, не в абсурдистском ключе «от забора до обеда», а с конкретной целью, все это как-то изначально правильно настраивает на дальнейшее восприятие персонажа и его истории. Не просто не бездельник, но человек, уважающий процесс труда, гармонизирующий пространство-время посредством того инструмента, какой достался.

В христианской традиции — нести свой крест, в исламе хукукуллах, в буддизме следовать дхарме, в даосизме — дао. Заступ и лопата не хуже скальпеля хирурга или учительской указке. Просто тебе досталось это: бери, осваивай, стань лучшим. Смешно? Нисколько. И она вся такая, правильная, эта книга. Когда основание крепкое, здание можно украшать башенками немыслимых лавстори с татуированной сверху донизу Femme Fatal (Громадный!); обвешивать контрфорсами реалий похоронного бизнеса; даже горгульи и флюгеры эзотерики с психоделикой не утяжелят — выдержит.

Автор не пренебрегает ничем. В романе будет все, что вы хотели узнать о похоронном бизнесе, но стеснялись спросить; роковая любовь к роковой женщине; немыслимое количество шуток-прибауток на темы любви и смерти, (большей частью с использованием обсценной лексики), для читателей попроще, и обширный квазифилософский дискурс о смерти — для тех, что поумнее.

Печально, что со второй трети это вырождается в совокупления, перемежающиеся лекциями на темы посмертия: от технологического цикла изготовления памятника и бальзамирования до трансцендентного и трансцендентального. А к финалу вовсе прибывает балалаечной Эпифанией. Но тут уж, кто на что учился:

...Покойники – это… – Гапон поглядел на стену, словно там была написана подсказка. – Как бы, бля, поделикатнее-то выразиться? Мёртвое золото!..

У меня не создалось впечатления, что это законченное произведение. Как минимум это должна быть дилогия, а учитывая темп развития сюжета, то и трилогия. По-настоящему можно оценить произведение только после выхода следующих томов, если они будут, а я надеюсь, что они будут. Сейчас даже трудно определить жанр, вроде бы реализм, но полшага до магического реализма, мистики и постмодернизма.

Прекрасный, образный, сочный язык. Читаешь, словно смотришь неспешный фильм. Вроде бы и сильной интриги нет, а оторваться от чтения трудно. Роман скорее созерцательный, и сейчас он в таком виде лишён какого-либо смысла, кроме лицезрения жизненного пути главного героя.

Тяжёлая, давящая, я бы даже сказал, губительная книга.

Внешне безобидно начинающийся в жанре перестроечного лиризма роман стремительно подхватывает читателя, увлекая за собой в чернильно-чёрную тьму. А, казалось бы, как всё неплохо начиналось: дворы, распад Союза, гопники, фарца, понимание накатывающего непонимания и безнадёги будущего, на этом фоне молодая и свежая поросль циничных, кусачих, хватающихся за любую возможность выбиться из серой советской массы подростков. Жизненно, местами смешно, чаще грязно, быть может, несколько театрально, а больше обыденно и, главное, до жути, до запаха жвачки «турбо» и изрезанных поколениями школьников желтоватых советских парт — ностальгично. «Вонючая школа, драки, клей, так я становился сильней». «Школа» Козлова. Романтика распада.

Пока Герман не попадает в

И вот тут Елизаров на полную раскручивает маховик своего таланта. Оторваться от кошмара, в который залипаешь вместе с незадачливым Германом, невозможно физически. Проезжаешь остановки в метро, читаешь, шагая по бесконечным, залитым мертвенно-жёлтым светом коридорам переходов и продуваемым улицам города, ведущим из ниоткуда в никуда. В голове — мультики, бесконечная рекурсия психопатии, насилия и крови, крови, крови, бешеным серпантином скользящая в самый нижний круг ада, где нет ни света, ни тьмы — ничего, кроме шипящего вонючего проектора и калейдоскопа мерзостей, обозначающих, вроде бы, путь к спасению — но какой ценой?

Выхода нет, и, посмотрев «мультики» Алёшки-Разума один раз, читатель вместе с Германом обречён. С этой дорожки уже не сойти.

Елизаров мастерски влезает в голову. Был такой рассказ у Каганова, «Заклятие духов тела», где автор в предисловии безо всяких шуток предупреждал, что при написании им использованы какие-то там приёмы НЛП и впечатлительным читать рассказ не рекомендуется. Рассказ хороший, без дураков. Так вот, у Елизарова бездна, в которую он так ловко заставляет смотреть читателя, таращится в ответ настолько ... естественно... что Каганову, при всём его мастерстве и не снилось. Уже много кто сравнивал «Мультики» с «Заводным апельсином», это и правда схожие вещи, но если у Бёрджесса мы смотрим, как мучается Алекс, то у Елизарова мы мучаемся ВМЕСТЕ с Германом.

Елизаров всегда был мастером истончения реальности, это хорошо видно в его старых вещах, таких как «Сифилис» или «Госпиталь», но в «Мультиках» он достигает вершины своего шаманского дара; тем смешнее читать якобы беспомощные страхи лирического альтер-эго автора в рассказе «Берлин-трип». Какой там гашиш!.. попав в мозг автора, он должен был в панике распасться на атомы, ибо культивируемое Елизаровым безумие не снилось самым брутальным психоделикам. Елизарову не нужна химия, чтобы вскрывать допаминовые каналы — он взрезает их простыми чёрными буковками на белой бумаге.

А при чём тут «Мультики»? Да, в общем-то, ни при чём. Елизаров мог написать любую другую вещь с любым другим сюжетом, суть книги от этого бы не поменялась: ломовой двухсотстраничный кошмар без проблеска надежды.

Я подчёркнуто не касаюсь таких вещей, как слитая концовка, открытый финал, подвешенные немые ружья, клишированные персонажи. Они не имеют значения. «Мультики» — это не литературная еда и не десерт, это чёрная таблетка.

Одна из самых страшных книг, что мне доводилось брать в руки. Читать людям с неустойчивой психикой, склонным к беспокойству, тревоге или злоупотребляющим наркотиками СТРОГО не советую. Детям — ни в коем разе!

Впрочем, непонятно, кому вообще эту книгу можно посоветовать. Каждый должен открыть для себя её сам.

Ехидная сказка с закосом «под народ». Скабрезная по натуре, псевдо-сентиментальная по форме. Думаю, влияние книги Войновича про стойкого солдата Чонкина (в части идеи умельца -изобретателя) сказалось на идее сего труда.

Однако написано грамотно, логично и интересно, как минимум, далеко не самая мерзкая по идее вещь сборника «Красная пленка».

Не убоится же автор насмешничать над святыми вещами! Ежели накажет гражданина Елизарова суровый рок, значит, поделом, ответит «за Джезуса» «с носом как у Иосифовича».

В общем, идея автора остра и дерзновенна, но по своей сути этот рассказ в чем то даже гораздо похабней иных вещей сборника «Красная пленка».

Несколько сюрреалистичный с иронией, а может и стебом на тему «гоев и дяди Адика» рассказ. Не особо интересен, хотя и не лишён авторского литературного качества. На мой взгляд, это произведение нельзя назвать шедевром, непонятна идея, не особо удачны попытки поюморить-постебаться, да и сюжет сам по себе достаточно унылый.

В общем и целом, проходной материал, не могу рекомендовать к прочтению.

Во время прочтения книга шла на твердую «9»-ку...

А потом поперла философия загробная и конец книги, снизивший оценку... Ощущение что Михаил писал-писал, а потом устал и плюнул...

Впрочем все равно оценка высокая, ибо проза Елизарова хороша, детали описаны четко, персонажи яркие и занимательные.

Немного не понятны дальнейшая судьба отношений Володьки с братом, почему к личности парня такое внимание от шишек похоронного бизнеса, нафига ему Алина, какую реально она играет роль и что будет дальше...

Очень надеюсь на продолжение данной истории. Уверен — она будет!

Отличный роман, постмодернизм во всей своей прыти, а образ, ставший названием романа — очередной элемент стеба Михаила Елизарова. «Улыбок тебе дед Мокар» — этот палиндром, известный с детства жителям советской страны, в том числе показывает даже не ироничный, а демонически хохочущий закадровый голос автора. Виды и отличия послежизни автор тоже изобразил весьма по философски — и покойники, и трупы, и мертвецы, как высшая категория.

Мне кстати, авторская идея весьма импонирует — все эти действительно мертвящие строки советских «поэтов», «прозаиков», «драматургов», славящих антинациональный режим и друг друга и паразитирующих на русском народе, по другому и не назвать.

В общем и с развлекательной, и с идейной составляющей романа я согласен, и рекомендую к прочтению.

у меня на данный момент, пожалуй три русских автора которых читаю и жду... было

Сорокин самый любимый, Пелевин- ежегодная периодика. пока читаешь наслаждаешься, прочитал и уже не вспомнишь что из какой книги ибо все то же самое. И наконец Елизаров, самый «разнообразный»

земля. впечатление от книги по синусоиде до средины все прекрасно и по нарастающей, а потом все ниже и ниже. все одно и то же, бесконечные повторения ситуаций и реакций. ГГ начинает подбешивать своим соплежеванием. все персонажи застывают в своих ипостасях описанных при знакомстве с ними. к чему по сто раз расписывать «мертвую» Алину «мятежного» Вову и «быковатого» Никиту ,который был слит в средине в никуда, как и история с часами так удачно начавшаяся.

все это разбавляется «философией смерти» и чтобы соответствовать «переосмыслению русского танатоса» в конце книги мы читаем все тоже самое еще раз одним сплошным текстом, уже хочется забросить всю эту «смертельную мыльную оперу», но вроде как надо добить.

а в итоге? добивать то не чего, это типа только затравочка....

зачем столько страниц ? к чему все это?

https://kobold-wizard.livejournal.com/917883.html

Я пришел к «Pasternak«у уже после «Библиотекаря», «Мультиков» и дюжего количества елизаровских песен. Потому в романе видится молодецкая проба пера, из которой потом получились более интересные тексты. Наиболее он напоминает ранние песни автора — хулиганскую матерщину и измывательство над интеллигентскими иконами вроде Окуджавы, Ростроповича и Бродского. Автор пытается пробиться через скорлупу современной культуры и вытянуть за собой придушенную культуру «Советской Атлантиды» (с). «Частые уличные драки и ежедневные стычки с отцом развили в нем незаурядные способности кулачного бойца. Служба в армии закрепила их. Он не обладал никакой специальной техникой, но удары его, на вид расхлябанные, не по-боксерски размашистые, были сокрушительны» — вот елизаровская манера, попытка пробудить читателя/слушателя, завороженного перестроичными и постперестроичными бреднями.

Благодаря этому подходу, роман сделан заведомо неуютным. Рефреном через него проходит мысль, что именно благостная и гуманная атмосфера служит главным методом Врага. «Ти страдаль. А тепер будет много знакомых. Тебя будут любьить. Ты полючишь вторую семью. Ми будем очень часто встречаться. Мне ти можешь доверит все. Ми твои извращьенья все вместе обсудим, и ты не будешь их хотеть, а только смеяться». В книге есть и позитивная уютная часть «Дед». В ней теплое детство, когда родители отправляли героя в деревню на лето. Атмосфера там отнюдь не советская, а нарочито корневая, языческая. Автор показал, что умеет писать и приятную прозу. Из нее рождается наиболее понятный герой, охотник за бесноватыми и сектантами.

Следующий удар приходит со стороны героев. Дело в том, что еще двое из четырех — это ублюдки из школьных историй, издевающиеся над сверстниками. Последний — человек, не получивший в детстве помощи психиатра, страдающий судя по всему шизофренией на почве окружающей псевдорелигиозной кутерьмы. Шутка в том, что в руках Елизарова они оборачиваются чистильщиками, которые видят в за оболочкой привычных нам положительных героев — скрытое Зло. Маньяки выворачиваются наизнанку, и автор вручает им знамя защитников Земли русской. Судя по тому, как он пишет о своих героях, я очень сомневаюсь, что он видит в них воплощения ума, чести и совести с советских агитплакатов. «Pasternak» — темное фентази как оно есть, где Зло борется со Злом. Наверно, в этом и главный посыл романа — каким должно быть Добро сегодня, чтобы противостоять им обоим?

Беда же этой книги в том, что она сделана плохо. Это все-таки сборник зарисовок, каждая из которых занимает 5-10 страниц. Вместе они напоминают комикс, разбавленный философскими рассуждениями. Практически все крупные планы, кроме детства в деревне, выливаются в описания боевки. Местами они хороши, но в целом история не видна. Из-за этого «Pasternak» при неплохом заделе вынужден остаться на уровне памфлета.

Итого: Определенному типу мировоззрения с этой книгой будет неуютно. Если выдержать серию ударов, то читать очень легко и можно даже улыбнуться удачным находкам автора-хулигана.

Отличный, с мрачным юмором, даже элементами хоррора и триллера, роман в рассказах.

«Мультики» — это вроде изощренного вымогательства — подходят товарищи гопники к мужичку, выходит вперёд девушка, распахивает курточку, показывая обнаженную натуру, а затем начинается требование «оплатить сеанс».

Конечно по высшему разряду. То ли просто ограбить и побить слишком рискованно или неинтересно, но автор придумал такой прикол.

Параллельно такой экстраваганции, проходит сюжетная линия мальчика Лёши, с дефектом ноги, с кликухой «Леша — по «борозде» калоша».

Хотя мальчик мечтал совсем о другом признании своей персоны, но поскольку не сложилось, похоже что-то перемкнуло у мальчика в мозгу.

В общем тот ещё хоррор с элементами черного стеба, мистики и фантастики. Рекомендую.

Сочный, карнавальный фантасмагорический роман с идеологической подоплекой для галочки. Все рассуждения об оправдании и пропаганде автором Советского Союза — полная чушь, учитывая полную нереалистичность происходящих на каждых десяти страницах смертельных сражений отщепенцев и ботаников при помощи подручных средств. СССР в елизаровской интерпретации превратился в чистую абстракцию в голове главного героя, так что его защита ничем не отличается от защиты Гондора.

Что до собственно художественной части, Елизаров недурно покуражился, расписав редкий в наших традиционно кафкианских просторах босхианский совершенно сюжет. Получилось отлично, роман держит за горло, подсовывая парочку остроумных идей по пути. Предсказуемость концовки видится не шаблоном, но архетипом. Из минусов — для такого фантасмагоричного мира у Елизаров уж очень простой язык. До Сорокина далеко.

Хороший текст — роман взросления юного гробокопа, жизненно связанного с темой смерти. С детских лет и вплоть до момента его опаленной юности, периодически, а затем практически Владимир Кротышев сталкивался с кладбищенской темой «на своем на жизненном пути» .

В конце концов, обретя практический опыт работы с землёй и рытьем могилы после службы в военно-строительных войсках (хотя по срокам, походу автор слегка попутал, их должны были расформировать почти сразу после развала СА и ее трансформации в Российскую армию), заматеревший Володя с помощью старшего сводного (или единокровного) брата, рэкетира со стажем и двумя сроками за спиной, устраивается в кладбищенский бизнес одного подмосковного городка

И тут все завертелось...

В целом скажу, что автор тему по стройке, по кладбищенскому бизнесу отработал качественно, даже идеи бескорыстно выложил по развитию этого самого бизнеса, причем не в области тупого уничтожения конкурентов (по крайней мере не только).

И по житейско-бытовым вопросам тоже тему изложил достоверно, это все выполнено грамотно, с хорошим литературным качеством и воспринимается очень естественно.

Но похоже решил Елизаров, что он ни ... (сколько) не хуже Пелевина, и то ли подстебать решил «штиль мэтра постмодернизьма», то ли взревновал превзойти сего мэтра в области загрузки мозга читателя мутотенью-хренотой, и читатель обрёл этот бред, который конечно иногда забавен (примерно в одном проценте от величины изложенного), но в остальном просто и дико утомляет.

В общем, книга объёмная, и уже ближе к середине приходилось и пропускать абзацы, и пролистывать страницы. Прочитать возможно имеет смысл тем, кому нравится творчество автора. Мне больше понравилось, чем не понравилось, но это потому, что во-первых, я ранее с творчеством Михаила Елизарова был знаком, а во-вторых, слегка затронуты строительные вопросы, что даже вызвало ностальгию.

Обожал Елизарова, но увы судьба отбирает то что любишь. Если вы работали на заводе с мужиками за 40 и вам понравился рассказ Голубь — то не читайте, ничего нового не найдете. Земля — попытка написать свой Ампир V, но если там за бесконечными разговорами скрывались отсылки к эзотерике и насмешки над массовой культурой, то тут просто бесконечные шутки за 300 с вкраплениями мистерии которая нежизненно однообразно льется из уст любовницы героя и старого землекопа. Худшая книга года и самая занудная из новой русской волны. Не ждите развития сюжета после ухода брата, наоборот польются детализированные могильно-кладбищенские откровения с шуточками-прибауточками бухих рабочих

Шедевр однозначно, вынос мозга при прочтении, особенно в финале романа, который предполагает второй том. Поставил 9 из-за открытого финала романа. Спасибо, Михаил Юрьевич за огромное удовольствие от вашего творчества.

Прекрасным языком написанная зарисовка из детства с адаптацией под настоящее — со всей передачей восприятия и чувств как тогда, так и на сегодняшний день. Автор пишет прекрасно. Но концовка слишком, слишком проста в своей метафоричности. Так сказать, прямолинейная косвенность.

Почему решил прочитать: будучи под впечатлением от «Мультиков», решил, не откладывая в долгий ящик, прочитать дебютный роман Елизарова. Тем более, у романа такая завлекательная аннотация

В итоге: чистый восторг! Больше всего обидно, что не прочёл «Pasternak» в 2003-м. С одной стороны было не до книг — новая работа, новые отношения. С другой стороны, начало двухтысячных было временем книжных серий. Всё, что не входило в собираемые серии, не глядя отметалось. А экспертных рекомендательных ресурсов ещё не было. Конечно, мы все на Книжном рынке обменивались впечатлениями от прочитанных книг, но про «Pasternak» никто не рассказал.

Всё как я люблю — мистика, эзотерика, тайные общества, борцы с нечистью. Чем-то похоже на криминальный перестроечный боевик, чем-то на «Ведьмака», чем-то на «От заката до рассвета» Тарантино и Родригеса.

Согласно автору — всё от лукавого, кроме славянского язычества и, с другой стороны, базового православия.

И вот два героя, языческий охотник на нечисть и православный поп, убивающий сектантов, оба с колоритными помощниками, объединяются для финального сражения с демоном духовности Пастером Наком.

В ткань повествования изящно вплетены два рассказа, которые я читал до этого — «Красная плёнка» и матерный «Стать отцом».

Кульминация открытая, финал мрачно-жуткий.

Можно представить, что герои романа всё-таки символически победили всю эту мутную волну коммерческой эзотерики и невменяемого сектантства. Не зря, примерно в это время и начал сходить на нет интерес ко всей этой мистической экзотике.

Как пишут – в 2003-м году в русской литературе было два главных романа: «ДПП(НН)» Пелевина и «Pasternak» Елизарова.

Стоит отметить, что в «Библиотекаре» Елизаров фактически исполнил трюк по повторному вхождению в ту же реку — тот же кровавый трэш, та же литературоцентричность, тот же эзотерично-конспирологический налёт.

Почему решил прочитать: давно собирался

В итоге: «Библиотекаря» я читал сразу после выхода. Потом прочёл шокирующий (куда там Паланику), но талантливый сборник ранних рассказов Елизарова «Красная плёнка». Спустя десять с лишним лет, в 2019-м, наткнулся на сборник эссе «Бураттини. Фашизм прошёл» и остался от него в полном восторге.

Решил прочитать «Мультики», самый свежий на данный момент роман автора.

Сознательно ограждал себя от рецензий.

Коротко про сюжет.

Первая треть — будни гопника в начале перестройки. Очень достоверно и натуралистично. Неспешно, хорошим слогом, со смачными чернушными, физиологическими подробностями, драками, пьянками и грязным сексом.

А потом бац, и, начинается фантасмогория тире мистика. С ещё более жуткими деталями.

Не раскрывая сюжета скажу, что рассматриваю роман, как качественный анамнез психического заболевания. Принимая эту точку зрения, в сюжете остаются небольшие нестыковки, но их меньше, чем если допустить, что весь сюр в «Детской комнате милиции» происходил с героем на самом деле.

По завершении романа почитал рецензии. Чего не вчитывают в роман. И Сорокин, и Кафка, и Кинг, и концептуализм и прочее, прочее, прочее.

Роман отличный! Вечером начал, на следующее утро закончил.

буквально недавно, думая о том, кто использовал в своих произведениях приёмы вложенности, т. наз. «роман в романе», даже не вспомнился елизаров, а тут понял, что у него в «мультиках» не просто роман в романе, а целая многоуровневая вложенность: повесть внутри повести внутри повести: ведь разумовский в своём рассказе рымбаеву доходит до того, что сам был в аналогичной ситуации, что и рымбаев, но также встретил «наставника», и рассказ проваливается на следующий уровень вложенности. с точки зрения «чистой» литературы — очень здорово.

с точки зрения фантастики не менее здорово. предельно приземленная позднесоветская реальность, выражаемая нарочито отвратительно, рвется для героя со всех сторон: он утрачивает уверенность в собственном здоровье и рассудке, но не сходит с ума, так как без всяких разумных предпосылок изменился мир вокруг него, пропали либо до странности изменились некоторые люди, бывшие важной частью этого мира, а в таких условиях герой вполне смог жить дальше как нормальный человек.

из текста, однако, не следует, что герой был болен, несмотря на уверенность врача, подтверждения симптоматики со стороны главного героя не последовало, но не было и отрицания описанных врачом симптомов. хотя чисто художественно эндшпиль книги уступает яркому началу и жуткой центральной части (как будто автор чуть подустал писать, хехе), но решающая часть — именно эндшпиль: в нём формируются возможные точки зрения читателя на пережитое главным героем. и, пожалуй, позиция официальной медицины, предполагающая, что герой болен и галлюцинировал, приведена автором с некоторой издёвкой.

к однозначным недостаткам книги следует отнести излишнюю «перформансовость», театральность: рассказ разумовского в большой части состоит из авторского текста, описывающего голос рассказчика и работу диапроектора, а при использовании такого направления искусства, как литература, следует понимать, что всё же чтение художественного текста это не театр одного актёра в голове читателя. впрочем, многие опытные читатели могут легко у себя в голове «гамлета» разыгрывать :) однако для читателя неискушенного центральная часть романа может показаться нелитературной.

в любом случае — 8 кадров диафильма из 10, автор, напиши еще, завязывай с песнями! хотя и песни тоже хорошие :)