Берем Пелевинское Genetarion P, меняем рекламу и гламур на кладбище и стройбат, Татарского переименовываем в Кротышева и заставляем говорить о метафизики смерти в подмосковном Загорске (ныне Сергиев Посад) и получаем роман Земля.

Что имеем. Бытовуху неквалифицированного стройбатовца в антураже 90х-00х попавшего вначале к мелким браткам на работу не требующую много интеллекта. Все это сдобрено переживаниями ГГ о том ято не получается попасть в институт и разглагольствованиями Алины о метафизике смерти. Причем описания бытовухи это примерно 2/3 книги, с описанием попоек, копанием могил, пьянок, разборок за дорогу смерти, алкогольных возлияний и тд.

Интересно ли читать? Однозначно да. В книги однозначно пленяет слог: автор пишет красиво, образно. Повествование завлекает, проводит через всю книгу и отпускает на последних страницах.

Крайне увлекательная книга с неожиданными сюжетными поворотами. Традиционно для Елизарова щедро пропитана иронией и юмором, не смотря на то, что события описываются и страшные, и неприятные. Присутствует даже мощный гуманистически-воспитательный посыл, который заставил всерьёз задуматься. Язык богат и красив. Главное достоинство, на мой взгляд — это сама история. История, от которой не хочется отрываться, которая притягивает и формой, и содержанием.

Дочитал сборник «Ногти».

Попалось мне в руки последнее его издание, то что с рельефной обложкой и со следами от ногтей, а оно дополнено несколькими повестями и рассказами, которые выходили позже. Так что, если надумаете покупать, берите именно его. Да и качество бумаги просто шик!

Хоть в сборнике и присутствует чёрный юмор, общее настроение гнетущее, мрачное с каким-то подёргиванием конечностей. Человеческие тела описаны убогими тушами. Отношения — пугающие ритуалы, утратившие первоначальный смысл. Поступки — ничто. Смыслы и образы — бессмысленное насилие, потустороннее безумие и безудержный хохот полоумного дурака на луну. У большинства героев, если и есть души, то они цвета пепла и пахнут сыростью с плесенью.

«Ногти» дебютный сборник Елизарова и в нём чувствует дух экспериментатора. Михаил Юрьевич выцепляет тут что-то и из Сорокина, и из Пелевину, и из Мамлеева, и даже Лимонова, и, прости Господи, я заметил даже что-то от Стивена Кинга. Но эти подражания не копирка. Это поиск себя. Поиск своего стиля, своей индивидуальности. Это сильно заметно и чувствуется.

Больше всего задели «Ногти», «Сифилис», «Вот и настал час» (про непростые отношения с немецкой проституткой), «Район назывался Панфиловкой», «Не больно» и «Гумус».

Некоторые совсем короткие рассказы-зарисовки тоже великолепны. Выделю для себя «Любимая», «Трактат о смерти», «Судья Антонина....», «Ван Гог». Смысл некоторых рассказов я не могу передать словами. Они просто вызывают какую-то животную неприязнь и первородный холодный страх. Они отталкивают, но их хочется читать и читать.

Для меня самую малость просели «Нагант» и «Я вернусь» (про евреев и Гитлера). Но просели совсем немного. В целом это тоже отличные рассказы куда выше среднего.

Неоспоримый плюс сборника, что в нем есть произведения на любой вкус и цвет. Тут вам и мистика, и дотошный метафизический реализм с выделениями, мазолями, и почернениями внутреннего мира. Тут и городские пейзажи, и военные госпиталя, и погружение в русские леса, и неуютность коммуналок. Здесь и порталы в другие измерения, и оторванные уши, и бесшабашные пьянки с драками и стрельбой. Тут вам и постсоветский Ктулху и леший в грибом в руке….

Вердикт — отличный сборник, но советовать его всем не стоит. Уж больно много насилия, изуверств и полоумной психопатии.

П.С. Михаил Елизаров плотно закрепился для меня, как один из любимых писателей. Радует, что я ещё не всё у него прочитал и впереди есть ещё чем утолить свой читательский голод.

Начало раздосадовало. Обидно мне стало за жанр соцреализма и за всех тех многочисленных абстрактных громовых, о которых с таким пренебрежением говорит автор. Дескать, без щепоти магии невозможно эту скучную литературу полюбить. А мне вот не нужно проваливаться в магическую суб-реальность и выполнять ритуальные условия, чтобы ценить этих громовых!

Затянувшийся пролог с хронологическим перечислением событий без единой мизансцены нагнал скуку и испугал. Казалось, что вся книга будет построена так: нудно, безэмоционально. Слава богу, автор исправился.

Потом, наконец, проснулся интерес. Я смогла переломить себя и смириться с сеттингом, и мне стало интересно, что же можно выжать из этакой задумки? Ответ: боевик. Достаточно атмосферный, с побоищами стенка на стенку, с морей кровищи, с бойцами, упакованными в латы а-ля «оч.умелые ручки»… И всё. Только боевик. Какие бы неожиданные повороты не случались в сюжете, всё всегда закончится побоищем. Люди будут исчезать и калечиться сотнями, но ни милиция, ни медики ничего не заметят. Вырежут целый дом престарелых с полтыщей сотрудников и обитателей, но НИКТО НИЧЕГО не ЗАМЕТИТ, и учреждение будет продолжать фиктивно функционировать десятилетиями. Я не знаю, насколько магическим должен быть реализм, чтобы поверить в это!

Удалась ли автору атмосфера? Да. Сначала это было мрачное сектантство маньяков, тыщами режущих друг друга за возможность прочитать книгу и получить кайф. А потом, читатель поближе знакомится с одной из сект, и радостно выясняется, что вокруг чудесные люди, взаимопонимание безгранично, а цель благородна – сектантство вдруг даже становится привлекательным. Я порадовалась за автора и испугалась за себя.

А удался ли автору главный герой? Нет. Литература штампует таких героев миллионами: ничем не приметный, не очень умный, не очень успешный и не очень смелый статист вдруг получает отметину избранности и мигом превращается в образец ловкости, силы, ума и благородства.

Как-то исподволь вдруг обнаружилось, что этот герой, кстати, очень много испражняется. И вроде каждый очередной акт дефекации относительно уместен по сюжету, но в сумме уж как-то очень много набежало фекалий!

А развязка вынесла мне мозг. Нет, она не плоха, просто финал с образной притчей о силе книг слишком не вяжется со всем предыдущим наполнением – с конкретным морем конкретной кровищи.

В сухом остатке, книга не вызвала у меня ни негатива, ни восторга. Интересные задумки перемежались с банальностями, атмосферность сменялась абсурдом. И так по кругу. Наверное, лучше бы я прочитала одну из книг Громова!

Тут большое количество персонажей, которые умирают каждые 5 минут, сменяют друг друга, разговаривают в одном стиле и не оставляют никакого впечатления, не говоря о эмоции от их смерти. Вообще книга где-то с начала второй трети — это одно мельтешение, бесконечные бои и убийства, которые сливаются в одну кашу и, честно говоря, не впечатляют своим содержанием.

Сам сеттинг из одиноких людей, урок, старух и прочих любителей покромсать друг друга в костюмах из говна и палок ради книг — убог. Книги про колхозный соцреализм от всеми забытого советского автора, как местный МакГаффины — не состоятельны, это просто не серьёзно, не впечатляет. Какую роль играет книга радости? Роль дозы героина без последствий. Ну или взять описание книги памяти, где человек просто погружается в галлюцинацию со славным советским детством, ведь там так хорошо — там буквально трава зеленее и солнышко светит на вкусное мороженное, вот за это кто-то готов убивать? Не верю.

Структура сюжета тоже какая-то поломанная и вызывает недоумение. Сначала долгая предолгая экспозиция, где рассказывается про историю, про формирование кланов, а потом со второй части начинается повествование от лица главного героя. Замечательно, до такого убогого хода не опускалась даже Роулинг, а ведь это реально достойный автора для сравнения с Елизаровым. Ну просто представьте если вместо. Дальше идёт встреча ГГ с библиотекой, и он попадает в заварушку, вступает в бои, убивает человека, без задней мысли верит во всё, вливается в тусовку. При этом даже не читает книгу. НЕ ВЕРЮ. Потом начинается история с тайной книгой смысла, которую почти никто не читал, но гг получает её, потому что так задумано САМОЙ КНИГОЙ, буквально, мойры наплели. А смысл такой

Кстати, ещё его постоянно сравнивают с Сорокиным и Пелевиным, хотя я вижу мало общего, я бы даже сказал литература противоположная. Взять хотя бы «День русского едока» Сорокина, тот взял убогие однотипные аншлаги вроде Юрмалы, которые пустые в своей сути, а потом берет и заполняется эту пустоту ещё более абсурдным шапито, кишками, говном, отсосу мертвецу, ударом кувалдой по голове артисту под смех публики, он разрушает этот аншлаг как феномен. И это, не говоря про сам нарратив шоу, про приход от голодного СССР к колбасной России.

Что тут у Елизарова – изначально берётся клоунада, натуральные петухи из тюрьмы, бабки, начинают резать друг друга, а всё это чтобы создать ценность пустоте – воспоминаниям о славном вчера и духовных скрепах. Елизаров возводит книгу вокруг того, что Сорокин высмеял бы.

Так же Елизаров мог бы толкать речь за какого-нибудь полковника в Омон Ра – Пелевина, или быть другим комичным Пелевинским персонажем, но не равным автором.

Реальный стёб на десятки страниц над африканскими «благотворителями», оставившими вам миллионы. Моменты, вызывающие непроизвольный смех, имеются. Однако разбитая мозаика из кусков текста не складывается в картинку и утомляет. На мой взгляд, во всем должна быть мера, а здесь ее не наблюдается.

Да, согласен. Автобиография в части перемещения в Германию в судьбоносном 2000 году у Михаила Елизарова получилась. Если бы не типичный авторский скол «под Сорокина» в конце, текст бы вполне был на цензурном уровне. И поездку, и местных, причем очень похоже на кунинский «Русские на Мариенплац», Елизаров обрисовал наглядно. Возникает желание на продолжение банкета и оформление прозы в крупную форму.

В общем, хорошая вещь.

Это роман о книгах. Книгах непростых, книгах, написанных в духе соцреализма, книгах воспевающих труд, шахты, битвы за урожай и битвы за Родину.

А какие названия у этих книг! «Пролетарская», «Счастье, лети», «Нарва», «Дорогами труда», «Серебряный плёс», «Тихие травы».

Все эти книги принадлежали перу одного автора, придуманного лёгкой фантазией писателя — Громова Дмитрия Александровича.

А ещё — это роман о людях, людях разных. Эти люди собирают книги Громова, ищут их по всей стране и не останавливаются ни перед чем, даже убийствами, лишь бы этими книгами завладеть, ибо .... .

Так что это за КНИГИ? И что это за ЛЮДИ?

Оказывается, если при чтении этих книг выполнить два условия, Условие Непрерывности и Условие Тщания, то с любым, подчёркиваю, с любым человеком происходят сильные изменения.

Вокруг книг возникает целый особый мир — «громовский мир», живущий по своим законам. Образуются кланы — читальни, которые входят в более крупные сообщества — «библиотеки».

Цитата: «Полное собрание сочинений рассматривалось всеми библиотеками как гигантское заклинание, которое должно было дать некий глобальный результат». Забегая вперед, скажу — результат, действительно, оказался глобальным, наполненным глубоким мистически — патриотическим смыслом.

Роман «Библиотекарь» состоит из трёх частей. В первой Елизаров коротко и ясно описывает предысторию происходящего. Он рассказывает о силе книг, о первых читателях, которые эту силу постигли. Говорится о формировании самых влиятельных и могущественных библиотек. Лагудов, Шульга, Мохова, Горн — запомните эти фамилии. Заканчивается первая часть кратким описанием Невербинской битвы, после которой «громовский мир» стал таким каким мы его видим в основной части романа. Она называется «Широнинская читальня». В ней описывается судьба, книжные и околокнижные, зачастую очень кровавые, приключения Алексея Вязинцева, волею судеб, ставшего библиотекарем этой читальни.

В третьей части автор очень удачно закольцовывает сюжет. Дитя лихих 90-х, пропитавшись могучей внутренней силой советских книг, неказистых словом и сермяжно — картонных видом становится ... .

Блин-блинский, Ктулху милосердный, как же глубок и мощен финал «Библиотекаря«! Очень неожиданно. Очень сильно. Кровавое городское фэнтези превращается в историософское произведение. Здорово. Правда, здорово.

Такого прочтения влияния советских основ на будущее современной России я нигде не встречал. Елизаров придал тексту почти космический смысл.

Если бы автора, кое-где по ходу повествования не заносило бы в некоторых вопросах, то был бы шедевр. Если из текста выдернуть такие моменты как битва в главе «Сельсовет» или резню в доме престарелых (глава «Мохова») и представить себе всех этих якутов в рогатых шлемах, кровожадных безумных старух с острорежущими предметами в руках, то хочется воскликнуть: «Эй, Миша, хорош. Перебор. Хватит.» (сорри за панибратское отношение к писателю).

В общем и целом роман у Елизарова получился оригинальным, драматическим, а значит серьезным, проникнутым правильной ностальгией по советским временам. Мне, родившемуся при Брежневе, текст очень понравился. На мой непросвещенный взгляд, «Библиотекарь» — это лучшее произведение писателя. Правда, я ещё не прочёл «Землю».

Каждый в этом романе найдет что-то своё. Один из лучших современных русских романов 21 века, попадавшихся мне в руки.

Читать всем любителям хорошей, ПРАВИЛЬНОЙ во всех смыслах литературы.

Р.S. «Дума о Сталинском фарфоре». Надо же ... .

Эпическое полотно про обычного парня из центральной России с нетривиальной судьбой кладбищенского «копаря». Одним слоем идёт повествование о быте и нравах людей, связанных с похоронной сферой, другим — метафизика смерти. Елизаров скрупулёзно выписывает процесс похорон с точки зрения ритуальной службы, а затем размышлянт о природе существования, будто конспектируя учебник по философии.

Из несомненных плюсов — любовь к русскому языку и умение им пользоваться, из минусов — некоторая недосказанность.

Роман Михаила Елизарова «Библиотекарь» является довольно популярным в нашей стране. О нем говорят разные книжные блогеры, ему присуждена престижная литературная премия «Русский Букер», но меня, если честно, весь этот хайп обошел стороной. Заинтересовался же я ей лишь после новости о выходе сериала-экранизации и, как водится, перед просмотром решил ознакомиться с первоисточником. Что ж, роман оставил после прочтения неоднозначное впечатление, но обо всем по порядку.

В Советском Союзе был ничем не примечательный писатель Дмитрий Громов. Он написал семь книг: Книгу Терпения, Книгу Ярости, Книгу Памяти, Книгу Радости, Книгу Силы, Книгу Власти и Книгу Смысла. Громов – типичный рядовой писатель, не заслуживший ни славы, ни богатства. Писал он о советских ценностях, порядочных простых людях, но его книги так и остались пылиться на полках небольших библиотек. Так продолжалось до появления на горизонте бывшего журналиста Валериана Лагудова. Однажды прочитав книгу Громова, Лагудов понимает, что она обладает некими магическими свойствами. Параллельно с ним раскрывает свойства книг и Николай Шульга, попавший в тюрьму именно из-за Книги Ярости. Находясь в заключении, Шульга находит Книгу Власти и при помощи ее сколачивает банду из «обиженных» заключённых. Третьим, на кого снизошло озарение, является Елизавета Мохова. Она работала в доме престарелых и при помощи Книги Силы сколотила себе банду из старух, которых книга сделала настоящими машинами для убийства.

Разные книги даровали разные способности. Для этого нужно было соблюсти два важных условия: читать нужно непрерывно (благо книги имели скромный объем) и не пропускать ни единого слова. Если книгу прочитать вслух, то все слушатели обретали эту сверхъестественную силу. Например, Книга Радости даровала чувство безудержной радости, Книга Памяти пробуждала самые теплые воспоминания и т.д. Шульга, Лагудов и Мохова делятся магическими книгами со своими последователями, сколачивая вокруг себя общества, так называемые библиотеки. Обычно библиотека может насчитывать около сотни читателей. Помимо этого, существуют читальни, чаще всего с 1-2 книгами и десятью-двадцатью читателями. Каждая библиотека хочет заполучить как можно больше книг, из-за чего нередки жестокие сражения и всевозможные интриги. Слишком агрессивная политика Моховой приводит к масштабной битве, в которой она терпит поражение и уходит в подполье. Шесть книг находились в собственности библиотек и читален, а вот седьмая, Книга Смысла, так и оставалась загадкой. Именно она должна раскрыть тайный смысл всего творчества Громова. Есть немаловажные особенности книг, которые вносят дополнительные сложности. Магическими силами обладают только оригинальные книги из первого тиража. Переписанные книги полностью бесполезны. Если утеряна хоть одна страница, книга также теряет свою суть. Книги вызывают привыкание у читателей, и после пары прочтений они уже готовы убивать и умирать, как самые настоящие наркоманы.

Главный герой романа, Алексей Вязинцев, представляет собой типичного потерянного человека. Ему 27 лет, он окончил ВУЗ, но оказалось, что никому его профессия не нужна. Так и не найдя своего места в мире, Алексей узнает о смерти своего дяди – Максима Вязинцева. Главный герой отправляется в захолустный городок, чтобы продать квартиру, доставшуюся в наследство от дяди. Таким образом Алексей оказывается втянут в круговорот интриг библиотек. Почти сразу же он становится свидетелем кровавых сражений, и даже участвует в них. Поначалу Алексей всеми силами отказывается верить в происходящее, но постепенно осознает, что никуда ему от этого магического мира не деться. Сам Алексей, как главный герой, мне не понравился. Он слишком пассивен, большую часть работы за него делают окружающие. Он же просто плывет по течению, выигрывая чаще всего благодаря случайности. Так в самом первом сражении Алексей убивает опытного библиотекаря, за спиной у которого не один десяток сражений. Становится библиотекарем широнинской читальни он лишь благодаря родству со своим великим дядей. Алексей получает не совсем заслуженный почет и уважение, зиждущийся в основном на фамилии Вязинцев. Его «избранность» и постоянные рефлексии изрядно утомляют.

К минусам романа я также отнес бы и довольно пустой мир. Да, идея магических книг и читателей интересна, но вокруг них не происходит абсолютно ничего. Выглядит не особенно реалистично.

В романе довольно много кровавых сражений, описанных с изрядным мастерством. Однако и к ним у меня возникли вопросы. Сражения происходят только при помощи холодного оружия, чаще всего переделанного из хозбыт вещей: молоты, косы, вилы, ножи и т.д. Люди уничтожали друг друга при помощи холодного оружия тысячи лет, и придумать в этом что-то новое довольно сложно. Все самое лучшее было создано и опробовано ещё в Средневековье. Так почему бы читателям не ознакомиться с парой книг о ведении сражений и не взять на вооружение те самые методики? Битвы стенка на стенку без какого-либо построения и тактики устарели очень давно. Что мешает создать строй с пиками, как наиболее эффективный метод? Да, это сложнее, но, когда от этого зависит твоя жизнь, можно и постараться. На мой взгляд, автор пожертвовал тут реализмом в угоду большей кровавости.

Роман написан довольно простым языком и рассчитан на широкий круг читателей. Тем не менее местами читать было довольно сложно, и совсем не из-за кровавого реализма. Многостраничные рефлексии главного героя и некоторая «душность» временами утомляли.

Идея магических книг мне лично понравилась. Они не делают читателей излишне всесильными – как-никак нужно довольно долгое время для чтения книг. Однако и отказаться от такой заёмной силы люди не могут, поэтому есть смысл держать секрет книг в тайне и не посвящать в него посторонних. На мой взгляд, почти любая книга обладает влиянием на нас. При чтении мы радуемся, грустим, испытываем подъем сил и вдохновение. При этом разные читатели от одних и тех же книг получают совершенно разные эмоции. Плюсом к этому автор довольно бережно относится к советским ценностям, которые постепенно теряют актуальность в 90-е, когда и происходит действие романа. Члены широнинской читальни искренне ценят и уважают друг друга, тут нет места недоверию и предательству. Они напоминают большую и дружную семью, готовы отдать жизнь за ближнего.

Финал романа получился неоднозначным и при этом неожиданным. Именно благодаря ему я бы отнес роман к постмодернистской литературе. Стоит упомянуть и экранизацию, которую я уже посмотрел. С одной стороны, она получилась очень зрелищной. Но с другой, изменения в сценарии привели к тому, что изменился сам посыл автора. Интриги ради интриг тут процветают даже в широнинской читальне, поэтому теряется ощущение братства, которое зацепило меня в романе.

Итог: На первый взгляд «Библиотекарь» может показаться кровавым сюрреалистическим трешем, но при дальнейшем прочтении становится понятно, что это не так. К классике современной русской литературы я бы роман также отнести не смог, несмотря на множество восторженных отзывов. Книга неплоха, но имеет ряд заметных минусов. Своим описанием бытовых вещей и толикой фантастических допущений роман напомнил мне «Отдел» Алексея Сальникова. Опять же книга стоит потраченного на нее времени и неплохо подходит для знакомства с популярным российским автором.

Форма перевешивает содержание. Да, это полноценный хоррор, хоть сейчас иди и экранизируй. Написано четко, красиво. Сюжет захватывает. Но если честно, я в душе не представляю, что я могу подцепить из книги. О чем эта книга? Я не знаю, ни о чем. Какие можно сделать выводы из прочитанного?

Книга то крутая, но книги Елизарова походу не мое. Песни нравятся, а вот после книги — лишь душевная пустота и тревога.

Размышления автора о религиозных течениях, культах и обрядах, кое-как скреплённые бредовым сюжетом. Похоже на отрывной календарь: страницу читаешь — вроде интересно, но перелистываешь дальше и всё забывается. Написано складно, богатым языком, но обилие мата и тут портит картину. Год написания, наверное, намекает, что это наследие лихих девяностых: провокационно, мерзко, нигилистично. Сама идея, конечно, смелая, но осталось гадливое ощущение, что Елизаров грязными мыслями облапил Пастернака.

Лучше бы доктора Живаго перечитал.

Постсоветское городское фэнтези со всеми вытекающими. Увлекательно, местами даже захватывающе. Много действия, но и размышлений автора о Родине и судьбах тоже достаточно. Не та книга, которая заставит много думать и перевернёт мир, но есть в романе прекрасно написанный богатый мир, универсум, который не оставляет равнодушным.

«Библиотекарь» очень кинематографичен, чем успешно и воспользовались в этом году. И сериал по мотивам добавил, на мой взгляд, книге смысла:) То ли я сам для себя придумал, то ли авторы вложили в произведения метафоричность книг и борьбы за них.

Пожалуй, лучший рассказ из сборника «Скорлупы». Автобиографическое повествование об эмиграции в Германию. Нет чернухи, которая присуща многим рассказам автора. Очень атмосферная вещь. Почаще хочется видеть именно такого Елизарова.

Елизарова до этого читал «Библиотекаря» и «PASTERNAKA». «Скорлупы» не в счёт. Они под одной обложкой с данным сборником.

Вышеупомянутые романы, хоть и были наполнены топорами в черепах, вилами в грудных клетках, сукровицей, отборной матерщиной и прочими блестящими красотами с выпущенными кишками, всё же имели толику юмора. Их можно было смело отнести к этакому вычурному слэшеру и трэшу, хоть в книгах и была заложена серьёзная и не шуточная идея. «Кубики» же иные….

Для меня «Кубики» — это ржавчина на электрических плитках на общих кухнях, зелёно-белые подъезды с откинувшимися, ещё не остывшими торчками, когда идёшь в школу, групповыми изнасилованиями и нелепыми драками с липкой кровью до летальных исходов….

Сборник заставляет содрогнуться. Местами даже ужаснуться. Эти образы каких-то забытых заводов, кассетных аудио магнитофонов вперемешку с кровью на простынях, издевательствами над инвалидами, бутылками водки и ударами кулаками в двери, что бы открыли…. Страшно. Получилось жутко и страшно.

И вся эта жестокость 90-х и 200-х перемешана с каким-то ритуализмом, кровавым абсурдом, присутствием потустороннего высшего зла и нелепой сказочной жестокостью….

Читать такое стоит точно не всем. Липко. Тошно. Остро-режуще. Но это как ледяной душ. Приводит в себя.

Многие сравнивают Елизарова с Сорокиным. Мне кажется, что СРКН всё же больше играется с текстом, препарируя структуру и фактуру, измывается над приемами и манёврами предшественников по перу. Елизаров всё же больше уделяет деталей смыслу и посылу.

Оценка 8 – очень хорошо. Но мало! Добавить бы в сборник ещё 4-5-ть рассказов и 100 страниц текста, было бы ОГРОМНЫЕ ДЕВЯТЬ!

Представьте, что собеседник пересказывает вам услышанную когда-то от кого-то небезынтересную историю, в которой он сам личного участия не принимал. Именно в таком ключе написана эта книга, поэтому особых эмоций у меня она не вызвала. Достаточно сухое повествование, и даже проломленные головы, проткнутые тела и безумные старухи жару и пылу не добавляли. Завязка в романе заложена достаточно интригующая, но дальнейшие события к многообещающему финалу не привели. Да и по большому счету смысла в Книге Смысла не оказалось, а автор был вынужден интересную идею превратить в служение во благо Родины. Для справки: фильм получился значительно увлекательней.

Новый мини сборник Михаила Елизарова насчитывает всего 4-ри рассказа. Почему эти произведения числятся повестями, я ответить не могу. Формально на повесть тянет разве что заглавное, одноименное произведение мини сборника. Выпускать такое под отдельной обложкой было бы нехорошо. Поэтому «Скорлупы» вышли, как дополнение к переизданным «Кубикам». Так получились и приличный объём и уважение к читателю.

Скорлупы, как сказано выше, состоят из 4-х рассказов. Сам Елизаров называет их литературными вещицами. Давайте о них и обмолвимся:

1) Скорлупы.

Заглавный рассказ. Вещь получилась мощная. Перед нами вычурная мамлеевская метафизика, полная соитий, мерзостей, совокуплений, гнойных масс, кровавого месива, мучений, тошноты, немого воя и чего-то такого, что заставляет стыдясь и морщась проглотить рассказ. Язык великолепен. Образы гадкие, но как синее клеймо на свиной туше отпечатываются в памяти.

Рассказ поведывает о существе, которое появилось на свет в ходе неудачного аборта. Нам описывают жизнь твари (божьей?) и его матери. В финале нам намекают, что это не просто уродец, а их целый вид, или, по-компьютерному, целая раса, как зерги в стар крафте.

9-ть. Очень даже! Однозначно читать.

2) Санька

Этакий псевдонаучный, псевдотеологический, энциклопедический, документальный трактат о сотворении мира и рождении вселенной в форме бомжа Саньки.

Рассказ кишит терминами и формулировками. Где тут правда, а где стёб разобраться зачастую сложно. Этакая философская абракадабра.

Если выразится языком самого рассказа, то получился _Надпелевин. Елизаров (не)заелизарил.

Рассказ выручает сильнейшая концовка. За пару страниц читателю становится так горько и тошно, что хочется выть или смотреть в окно час. За неё даже не плюс бал, а +2.

Итого: 8.

3) Хороший день.

Ну тут мне совсем тяжело. На мой взгляд это действительно, что вещица. Чисто лингвистический эксперимент, смысл которого я не совсем уловил.

Перед нами не то текст разумного спам письма, не то рассказ, написанный языком будущего, не то обращение нейросети е человеку, не то Бог или пришельцы научились слать Е-мэйлы и насмехаться над американской мечтой и капитализмом

Языком это больше всего похоже на письма в Голубом сале.

Во всём намёк. Рипс немада табень. Шлю тебе текст, мой топ-директ.

Но у Сорокина вышло лучше и задорнее.

Проблема таких текстов в том, что они забываются через пару месяцев.

Оценка: 5(pyatero4ka)

4) Ты забыл край милый свой.

Хороший автобиографический рассказ о отъезде автора из Украины в Германию на учёбу и жительство. Добротный текст, наполненный надеждой на будущее и тоской о покинутой Родине. Рассказ выбивается из сборника. Тут вам никаких вычурностей и лопнувших словарных скорлуп.

7-мь. ХОРОШО.

Итог:

Слишком мало. Непростительно мало. Ещё бы 4-5ть рассказов и был бы шик. А так….. Ставлю 7-мь. Всё же это не проходняк.

Может быть чего-то в литературе не понимаю, но после чтения книга оставила достаточно гадостное послевкусие. Если этого и хотел добиться автор, честь ему и хвала!

Но могу сказать ему «спасибо». И вот за что. С самого детства меня очень удивляло, что практически ни в одной книге не описано, как герои ходят в туалет по-большому или по-маленькому. Не знаю, может быть в этом смысле мы с автором — родственные души, но он это в своём романе старательно описывает. Спасибо! Наконец у меня есть пример произведения, где автор не забыл, что его герой — человек.

Пойду сериал посмотрю.

P.S. Сдаётся мне, что это было какое-то пост-советское фэнтези с элементами феодальных разборок и неведомых источников силы.

Вспомнились книга из детства «Я — не колдун, я — знахарь». Был там раздел читательских писем с массой подобных историй: подушки с порчей, отравленная еда и прочие признаки бытового колдовства. Но даже если откинуть мистическую тему, получится вполне узнаваемая история про хитрую бабу и её родственников, сосущих соки из здорового мужика. Вот где настоящий ужас.

Весьма сюрреалистичная повесть о существе с позывным Санёк, в основном напоминающем человека, его недолгой и, прямо скажем, бесполезной для страны и народа жизни. По сути это очередной опус Михаила Елизарова без идеи и какого-то смысла. Более грубые и конкретные читатели обозвали бы этот текст продуктом отхода человеческой жизнедеятельности, я воздержусь от такой оценки, ибо пусть растет сотня цветов, а копрофаги тоже имеют право на духовную пищу.

Повесть об изобретённом Михаилом Елизаровым астрально-посткоитальном существе, чье правильное название цензура не пропустит. С определенной поправкой на ВлдмрСркн, вещь достаточно оригинальная, чем вызывает в том числе читательский интерес. Жизнь и становление этого самого существа в условиях обыденной российской действительности изложена автором весьма и весьма правдоподобно. Безусловно — для читателей взрослых, небрезгливых и с чувством чёрного юмора.

Более того, Михаил Елизаров вполне скрепно-духовно осмрадил судьбу абортницы и ее врача, за что вполне достоин литературной премии от Минздрава с занесением в грудную клетку.

Как вывод. Написать увлекательную повесть возможно хоть про отходы человеческой жизнедеятельности, главное — не создавать передоза указанной субстанцией. Автору это в основном удалось.

Люблю Елизарова за эту легкость бытия: герой просто едет или идет куда-то, но оторваться невозможно.

Лучший рассказ из всего сборника. Волею судьбы абортыш, а точнее его энергетическая оболочка, выживает и растет вместе с матерью, которая ни о чем не догадывается. Как и в случае с «Ногтями» текста несправедливо мало, и удовольствие от чтения заканчивается, едва успевшись начаться.

В гниющей стране из-под ногтей которой выглядывают банки

Кашпировского, трактаты Пелевина и рукописи Сорокина, вылупляется это.

Чудо. Россыпь. Вопль.

КТО ПОСМЕЛ ПОСЯГНУТЬ НА ПАСТЕРНАКА?????? – вопит огромная жабопободная тварь, чей низ покрыт слизью вместо трусов!

- РУКИ ПРОЧЬ!!! НЕ СМЕТЬ!!!! – прямо так и видится сальная, полысевшая голова.

— НЕ СМЕТЬ ПРИКОСАТЬСЯ К СВЯТОМУ!!!!!! Я ЕСТЬ РУССКАЯ ИНТЕЛЕГЕНЦИЯ И УМ! – воет за достаток и гонорар нелюдь.

Роман хорош. Зол. Хулиганский!

Перо Елизарова ещё дрожит. Но мне кажется, что и в Библиотекаре оно не устойчиво. В этом есть что-то пацанское. Юношеское. Через ноздри шипение.

Советую. Крайне! Хорошая вешь. Да! Комикс! Да! Сумбурно! Скомкано! Ломано!!

НО СИЛЬНО!!!!!

Из минусов для меня:

Мощь зла не раскрыта. В середине романа стоило бы впихнуть кусок про злодеяния Живого Доктора и роман бы стал куда целостнее и не потерял бы динамики.

Влияние Мамлеева, Сорокина, Пелевина – ну куда без них? Но они. Влияния эти, переработаны, пережёваны, выплеваны и сияет новый колодец глубиной смыслов.

У Елизарова ещё тогда 20-ть лет назад был посыл! Мог он.

А мы давайте просто читать. Эх. Смерть! Да!

Прочитал эту повесть в сборнике «Десятка», там это однозначно самое сильное произведение. Это никакой не реализм, это хоррор с элементом сюра (тут должен быть смайл, но боюсь, что к этому произведению смйлики не подходят вообще).

Главный герой, с целью откосить от службы в армии, ложится в военный госпиталь на обследование. Его соседи по палате и отделению — солдаты срочники, занимающие в армейской иерархии самые разные ступени. Дедовщина, не ограниченная рамками какой-никакой казарменной дисциплины, паноптикум и жесть. Утверждается, что повесть автобиографическая.

Сильное произведение, автор умело нагнетает атмосферу липкого ужаса, по завершению чтения взыхаешь с облегчением.

Я не могу понять основу конфликта. Ну ладно, вот чудо-книги. Так собирай последователей, устраивай групповые чтения Радости и Памяти, стриги с них за декламацию. Делай обычную нормальную секту. Тем более, есть возможность болящим книгу Терпения читать.

Но нет, вместо денег и власти постоянная резня и необходимость утилизировать трупы в промышленных масштабах. И все годами без проколов, как будто все вокруг настолько тупы, что не замечают как регулярно одновременно пропадают десятки человек.

В общем, автор высосал из пальца какой-то наркоманский бред, нагородил вокруг насилия и внезапно Великий Смысл, закончив непонятно чем и зачем. И за это Букер.

Виртуозный опыт литературной интерпретации известных сюжетов.

Прекрасный образчик пропагандистского искусства «осмысления» любого мало-мальски популярного текста. Автор цинично, но чертовски остроумно натягивает тривиальную сову на глобус собственного мировоззрения.

Толково, смешно иногда страшно смешно, а иной раз просто страшно.

Узнаваемая елизаровская обсценная поэзия в эссеистской прозе.

«Библиотекарь» книга Смысла.

Глубинного, подсознательного, всенародного Смысла существования человека, как личности, как индивидуума, как гражданина и как «винтика» вселенского механизма Бытия.

Гностическая секта стремится сохранить духовный покров над Родиной, не стесняясь в средствах и не жалея ни себя ни «винтика», ни «щепки» которые кровавыми брызгами летят во все стороны, когда «лес рубят».

Повествование о сути «духовных скреп России» без словоблудия и демагогии.

А главное без риска оскорбить, чьи бы то ни было «религиозные чувства»!

Красиво, динамично, талантливо написано.

Великолепная современная проза.

Книгой и кистенем

«У Книг не было Смысла, но был Замысел. Он представлял собой трехмерную панораму ожившего Палеха, хорошо памятную мне советскую иконопись на светлой лаковой подкладке.»

У книг разные судьбы, все как у людей. Одна входит поступью потенциального победителя, создает нужные завихрения в интеллектуальном пространстве, и бывает благополучно забыта через пару лет. Другая вспыхивает сверхновой, заметной не только читающим людям, но и условному соседу по подъезду — так было лет 20 назад с книгами Коэльо, которого Путин, еще не Дракон, а Ланцелот, принимал в Кремле (тогда все кинулись читать его притчи, теперь это зашквар). Абсолютное большинство рождается, живет и умирает незамеченным. Но бывают и рожденные дважды.

Когда в 2008 молодой писатель из Украины Михаил Елизаров взял своего «Русского Букера» за роман, написанный в Германии, его заметили. Не всенародная известность, но преданными поклонниками обзавелся, равно как и теми, кто плевался при его упоминании. В низовом сегменте книжного мира, к которому относимся мы, читатели, если и не бросились тотчас знакомиться, то пометку «надо бы при случае» сделали.

Случая пришлось ждать двенадцать лет, в 2020 «Землю» Елизарова читали все, отличный роман, на волне интереса к которому я прочла еще три его книги, убедилась, что язык превосходный, но кровожадность этой прозы и ее чересчур пристальный интерес к маргинальному не для меня, и главного елизаровского хита «Библиотекаря» тогда читать не стала. Прочла сейчас, когда книга обрела второе рождение в виде сериала. И таки да, завлечь читателя нетривиальной завязкой он умеет.

Примерно конец 90-х, выпускник политеха Алексей, грезящий творческой карьерой, едет с Украины в Россию, чтобы вступить в право наследства квартирой, доставшейся после смерти дяди. Городок небольшой, квартирка плохонькая и без ремонта, однако какие-то деньги выручить за нее можно — все помощь семье. Удивительно, но потенциальные покупатели появляются в вечер приезда, хотя больше интересуются не жильем, а мусорной книжонкой в картонной обложке, соцреалистическим хламом, который Алексей наверняка выбросил бы.

Читатель, уже подготовленный экспозицией, знает, что эта советская макулатура вовсе не так проста. Ничтожные в плане литературных достоинств, книги писателя Громова, если читать их, выполняя два условия, программируют на определенные психофизические состояния: ярость берсерка, силу и здоровье, усиление когнитивных навыков, способность терпеливо переносить трудности, умение управлять окружающими, эйфорическое счастье, ощущение обретенного смысла и сопричастности высокой цели. Такое, отчасти: «Солнце останавливали Словом. Словом разрушали города» Гумилева — развернутое в неопрятную, ерническую и кровавую историю в типично-елизаровском стиле.

Читатель подготовлен, потому, в отличие от героя, не удивляется, когда между «покупателями» и «жильцами» возле подъезда вспыхивает кровавая схватка, поражающая как изощренной жестокостью сторон, так и необычными орудиями убийства. А после победы условно своих из шароновской «читальни» — секты, сложившейся вокруг книг, ему ничего не остается, как заступить место дяди в этой конспирологической общине. Собственно, на этом все.

Дальше будут бесконечно-безобразные описания битв между «библиотеками», позволяющие автору блеснуть изощренностью в описании орудий убийства и калечения. Несколько уныло, скучновато и убого в плане мотивации, но явно порадует любителей детективов с расчлененкой. Сцены крови, кишок и прочей доброты перемежаются сентиментальными вставками про мороженое за 11 коп. и «как повяжешь галстук — береги его». Миф, который условно можно обозначить, как «Такую страну просрали!» Елизаров эксплуатирует не впервые и умело пользуется его кликбейтностью.

Завершается этот балаган ожидаемо невразумительно, но читатель должен понимать, что пока жив Алексей, не погибнет и Расеюшка. Вот такая вот музыка. Такая, блин. вечная молодость. Продолжу ли я смотреть сериал? Возможно.

#современная проза, Михаил Елизаров, невыносимая жестокость, поэтика распада, кровь-кишки-доброта, реставрация СССР, экранизация, РЕШ

«Вначале было Слово, И Слово было у Бога, и Слово было Бог»

Евангелие от Иоанна

«Книга – учитель, книга — наставник.

Книга – близкий товарищ и друг.

Ум, как ручей, высыхает и старится,

Если выпустишь книгу из рук.

Книга – советчик, книга – разведчик,

Книга – активный борец и боец.

Книга — нетленная память и вечность,

Спутник планеты Земли, наконец»

В. Боков

Однажды, бесконечно далекие годы назад, меня ожидала очередная скучная ночная поездка на поезде. Чтобы хоть как то скрасить дорогу, я заглянул в книжный магазин, где среди книжных развалов макулатуры по скидке я наткнулся на совершенно для меня незнакомого автора Михаила Елизарова и его роман «Библиотекарь». Конечно, все дело в моем невежестве, автор и книга были имениты, на обложке значилось, что роман – победитель премии Русский Букер 2008, но в то время я был далек от того, чтобы внимательно следить за новинками литературы, а равно и знать каких-либо ее лауреатов. Эта поездка стала одной из самых запоминающихся для меня, дело в том, что я буквально провалился в мир этой книги – мир Широнинской читальни, громовское Семикнижие, ретросоветский универсум, в котором скучные, пыльные советские книги, прославляющие труд шахтеров и хлеборобов, породили ту гравитацию Смысла, тот Покров, который соединил, сохранил и защитил нашу Родину. Как это было удивительно открыть для себя, что книга с таким мощным посылом может быть такой легкой, веселой и по-хорошему бесшабашной. В общем, вы поняли, книга Елизарова подействовала на меня подобно громовской, осветила и перевернула что-то во мне, подарив искренние радость и счастье от буквального поедания текста. Дорога пролетела незаметно.

Говорить о достоинствах и недостатках книги даже не хочется – все это мне кажется мелочами, частностями на фоне поистине космологического замысла – увязать воедино великую православную и советскую историю и жизнь нашей страны с ее мелочным, рыночным, эгоистичным, бесславным настоящим. Бытие не ограничивается лишь физикой и материальными потребностями и какой бы ни была хаотичной наша жизнь, какие бы кризисы и неурядицы на нее не сваливались – теперь я знаю, где-то в бункере стойко несет свою вахту Библиотекарь, неустанно прядет он нить защитного Покрова, простертого над страной. От врагов видимых и невидимых. Он не умрет никогда. И зеленая лампа не погаснет.

Читаю и я! За книгу Счастья – только 10!

Из трех прочитанных романов автора (ещё Библиотекарь и Земля) этот произвёл на меня наибольшее впечатление. Хотя я бы скорее назвал это максимально развёрнутым рассказом, чем романом. Сам «мультик» написан действительно страшно, я при чтении чуть сам не свернулся в позу смотрящего мальчика. Очевидные вещи вроде вторичности по отношению к «Заводному апельсину», хромого Мефистофеля и преемственности спецслужб вроде бы упомянули. Все как обычно у Елизарова, мастерски написанный, наполненный отсылками, увлекательный и пустой внутри текст.

Произведение несмотря на свою фантасмагоричность на мой взгляд никакое.

Язык очень хорош, безусловно, а вот наполнение пустое, безидейное, нелогичное, неэмоциональное. Виной тому толи блеклый главный герой, толи основной посыл — кучка маргиналов, кромсают друг друга ради физического и эмоционального прихода от прочтения книги.

Идея в основе сначала интригует, а потом заставляет, бить себя ладонью в лоб от несуразности происходящего, настолько оно чуждо и контрастирует с остальной окружающей действительностью.

Хосподи, какие портянки написали однако, да ругаются-то как... Не читал, а слушал, в прекрасной декламации Александра Зачиняева. Отличная озвучка Моховских старушек, да и вообще начитка на высоте, что похоже добавило эмоциональных красок к повести «Библиотекарь». Мне понравилось, отличная идея и реализация. Не знаю как назвать этот жанр, думаю что ближе к магическому реализму. Напомнило даже книги Липскерова. Все!

Это феерический бред! Но настолько феерический, что прочитал полностью. Наверное даже порекомендую к прочтению. Но... ничего «великого» я тут не увидел. Да, идея хороша, но реализации нет вообще. По первой части намечалось интересное развитие, но такое ощущение, что автор планировал многотомное полотно, но передумал и превратил замысел в фарс.

Роман Елизарова добирался до меня почти 20-ть лет. Он был добавлен в десятки корзин и замусолен прочитанными отзывами. Елизаров Елизаров Ногти Библиотекарь Елизаров. Время настало. И какое издательство. Обложку не то что приятно трогать, книгу хочется листать и листать.

Оскомину набили сравнения Елизарова с нашими любимыми Пелевиным и Сорокиным. Лично я не увидел абсолютно ничего схожего, разве что тематику СССР. А как про СССР можно не писать? 75 лет подвигов, космоса, расстрелов, голодоморов, краеведческих музеев и библиотек. Нужное подчеркнуть. Сам же Елизаров хочет, что бы его сравнивали с Платоновым. См. цитату перед романом.

Не буду лукавить – Библиотекарь мне понравился. Даже больше. Чувство близкое к восторгу, но которое что-то всё время одёргивает за рукав.

Сюжет складен, хоть и скомкан. Герои яркие и даже пёстрые, хоть одного от другого сложно отличить. Идея – грандиозна. Это вам не солипцизмом намазанное письмо Макару Алексеевичу.

Итог: Читать. Однозначно читать! Шедевр? Нет! Но это русская литература, а не Фандорина подвиги.

Оценка: 7 с плюсом или 8 с минусом. Ставлю 8, за уважение к личности автора. Обязательно продолжу знакомство.

З.Ы. Про рукав. Есть что-то в романе странное и неестественное. Как будто присутствует некая карикатурная вычурность. Мне не даёт покоя мысль, что Широкинская читальня – это сила, а каждый её отдельный читатель, хоть и описан до ниточки (тут вам и верзила с завода, и старовер, и сёстры с матерью, готовые убивать и любить), пустое место. Надумал ли это я себе? Накрутил? Или Елизаров специально вкладывал в текст силу коллектива перед бренной индивидуальностью? Не знаю!

Ай! Какие 7 с половиной!!! ВОСЕМЬ!!! ВСЕ ВОСЕМЬ!!!

В этом романе нет никаких глав и «подглавков» — сплошной текст, тем не менее мысленно я его всё равно разбил на три части. Тот случай, когда резко рванувшая вперёд шикарная иномарка, прямо в процессе движения превратилась в скрипучую телегу, запряжённую замученной клячей.

Часть 1. Хулиганская.

Начиналось всё бодро и многообещающе. Парнишка по имени Герман Рымбаев («Нет, я не чурка! Я русский!!!») переезжает из маленького городка на окраину мегаполиса и попадает под влияние местной шпаны. И с «маленькой помощью» новых друзей, Герман быстро освоил обычные «шпанинские занятия» — бухать и курить за гаражами и время от времени промышлять отбором денег у менее борзых сверстников. Однажды ребятишки додумались до «мультиков» и вышли на «другой уровень». Суть такова — стали брать с собой на промысел девушку, одетую в одну лишь шубу. Девушка заприметив одиноко идущего мужика, подходила и на несколько секунд распахивала свой единственный предмет одежды. Тут же подгребали пацаны:

— Мультики видел? Раз видел, плати!

Мультипликационный бизнес шёл в гору, ребятишки даже нашли ещё одну девушку и разбились на две бригады — расширение фирмы так сказать, пока однажды удирая от ментов, «не чурка» Рыбмаев не поскользнулся ......

Часть 2. Мучительная.

Первая часть написана живо, убедительно и в какой-то момент даже напомнила мне собственные «весны моей златые дни», обещая хорошую криминальную драму в стиле «Бригады», но бесстыдно обманула. Ибо дальше начался полный сюрреализм (использую как ругательное слово) ..... лучше бы не начинался. Герман оказался в детской комнате милиции, которой нет и в воспитательных целях, неприятный дядька включил диапроектор и показал «мультик» о похождениях 12летнего потрошителя Алёшки Разума. Сначала было даже интересно и я почувствовал лёгкое дуновение хоррора ...... пока в «мультике» другой дядька не стал показывать Алёшке другой «мультик». А в другом «мультике» не появился ещё один дядька, угадайте с чем? Ага, тоже с «мультиком». Мультики внутри мультиков и даже внутри мультиков мультиков. Перед пыткой «мультиками» отдыхают и китайские пытки и пытка апельсинами из фильма «Спортлото 82». Мне хотелось выть в голос вместе с Германом, когда же это закончится.

Часть 3. Никакая.

Довольно долгая беседа Германа с врачём и непростое осознание, «что он уже никогда не будет прежним». Всё. Больше ничего не происходит ..... разве что мой вздох облегчения — «Мультик закончился. Слава Богу!». А ведь отличная могла бы получиться книга, без этого вот всего, сюрреализма.

Как человек, который провел 3 месяца в армейском госпитале (причем в отделении психиатрии, а это, надо сказать, тот ещё жесткач, туда и «голубых», и косящих под шизиков огребают, можно представить атмосферу), могу похвалить автора за точно переданную атмосферу страха и угнетения. В отличие от казарменного порядка, госпитальный заметно вольготнее, что и выливается в такие, кхм, ночки.

С чисто литературной точки зрения в очередной раз понравился красивый язык повествования, более реалистичный, чем в постмодернистских зарисовках, но, тем не менее, сочный.

Больше всего зацепил момент с

Михаил Елизаров — мастер своего слова. Порой ловишь себя на мысли, что его талант простирается и на поэзию и на прозу, причем самобытную такую с нужной горчинкой, где обсценная лексика — это не какой-то страшный изъян, от которого воротит высокопарных эстетов, а необходимый элемент, без которого невозможно передать характеры некоторых персонажей, а так же атмосферу окружающего бытия. Причем высокий слог все равно присутствует: невообразимо точные ассоциативные метафоры, иносказания, аллегории — повествование пестрит художественным богатым русским языком и ни разу не скатывается до примитивного описания. Но важнее всего этого будет только смысл самого произведения, который автор так долго и старательно пытался передать. И здесь у меня, как у читателя, возникают вопросы.

Начну с плюсов, ведь перед нами снова, как и всё в творчестве Елизарова, сложное неоднозначное произведение, осмыслить которое весьма непросто.

1 (+). Жизненный путь главного героя. Как ни странно жизненный путь Владимира на протяжении всего повествования раскрывается скрупулёзно, подробно и долго. Начиная издалека, автор проводит пацана Вову через трудное детство с разводом родителей, смертью родственников, пребыванием в летнем лагере, непониманием среди сверстников, через службу в стройбате, где герой вместо пугающей дедовщины обретает уважение среди сослуживцев и человеческое отношение друг к другу, через знакомство с его взрослым братом Никитой, по воле которого Владимир попадает в узкий, но влиятельный круг похоронного бизнеса с его внутренней кухней, политикой и атмосферой. Главный герой буквально становится свидетелем многих процессов, поочередно работая то на брата в его мастерской, где создаются надгробные плиты и портреты на них; то у его друзей, где сколачиваются гробы и шьётся обивка; то на самом кладбище, где сам лично он копает могилы и знакомится с его угрюмым персоналом; то у так называемых врагов Никиты (Гапон и его компания), где ведётся бизнес уже другого порядка, где разные группировки буквально дерутся за каждого клиента (убитого горем родственника усопшего), дабы заманить того в цепкие лапы рыночных условий. Владимир постепенно оказывается внутри этой предметной области, пройдя буквально по этапам через все сферы соприкосновения с похоронным ритуалом, которая заменяет ему привычную жизнь настолько, что ему начинает казаться, что смерть, как некая философская сущность, неустанно следует за ним, даже когда он пытается вырваться из складываемых жизненных обстоятельств.

2 (+). Монетизация смерти (критика общественных институтов). Тем самым перед нами предстает подноготная всего этого похоронного рынка, с его миазмами конкуренции, гонкой за сиюминутной прибылью, разборками, аморальным отношением к человеческому горю и жестокостью. И вот эта картина монетизации/консьюмеризации смерти наиболее четко олицетворяет настроение всего общества, когда даже таинство смерти — это потребительская сфера для извлечения прибыли. С одной стороны похороны — это всегда затраты, когда для людей создаётся определенная услуга, облегчающая для них проведение ритуала, но отношение к этому, вырабатываемое с годами рыночных реформ — это уже совершенно другая сторона бытия, лежащего в основе общественно-экономической формации.

3 (+). Колоритные персонажи. Вот тут стоит сказать отдельное спасибо автору. Каждый персонаж — это точнейший жизненный образ, находящий отражение в реальности. Будь то брат главного героя Никита — блатной «фраерок» со своей идеалистической суровой жизненной парадигмой, ведущий свой скоромный бизнес на задворках Подмосковья; или Гапон — такой же предприниматель только намного успешнее из-за своих либеральных взглядов, сумевший перестроиться под условия капиталистической России, ходячий рифмоплет и балагур, скользкий, лицемерный и властный; или Алина — довольно ветреная на первый взгляд особа, со своей придуманной реальностью и псевдо философией (о ней я еще упомяну), довольно эгоистичная, высокомерная, но ранимая. В романе очень много персонажей разного толка и веса, некоторые встречаются нам в начале и пропадают, недобираясь даже до середины книги, а некоторые наоборот встречаются только в конце. Но каждый раз автор скрупулёзно и точно рисует их характеры, даже если персонаж появляется только в одной коротенькой сцене, он все равно обретает яркие черты и свою жизненную глубину.

4 (+). Многослойность произведения. В романе много не только персонажей, но и так называемых смысловых слоёв. Тут есть история взросления героя, формирование его характера, взглядов; есть целый пласт о производственном цикле похоронного бизнеса, который формирует полную подробную картину происходящих процессов; есть история любви, не похожая на классическую смазливую бульварную беллетристику, а скорее на столкновение характеров и внутренний психологический колорит; а так же есть философская составляющая, которая по большей части является пустопорожней метафизикой, но об этом далее.

5 (-). Раздутый идеализм и метафизика. Если, к примеру, в романе «Мультики» — метафизический образ служил лишь инструментом для подачи истории, её мистической составляющей, когда было понятно, что перед нами всё таки произведение с неправдоподобными элементами ужастика, то в этот раз метафизика — это основа смысловой нагрузки данного романа. Она являет собой этакую «истину», которую главный герой всё силится понять, проследить на этапах своего жизненного пути, а под конец вообще с ней встретиться (на самом же деле это просто алкогольное опьянение так действует) и постараться ухватить ее за хвост. Он многое черпает из философии декадентства, а именно из рассказов Алины (его девушки) про её бесстыдное прошлое. Алина — это такой гуру декадентства, которая, имея богатый опыт пребывания во всяких оккультных сектах и сатанинских обрядах, сформировала свою жизненную «философию», связанную именно с принятием и осознанием неизбежной смерти. Но на деле же это всё просто ширма, за которой прячется слабый и закомплексованный безответственный человек со своим обидами на себя и окружающих, а так же нелепая сказочка, которой удобно объяснять, что угодно (ну на то она и метафизика). Да, многое из озвученных теорий, мыслей, наблюдений кажутся логичными, они красиво звучат, красиво подходят для объяснения жизненных процессов (что-то из разряда «Похороны не отличаются от свадеб — в женихе умирает холостяк, а в будущей жене умирает невеста»), но на деле это не доказывает ровным счётом ничего, что связывало бы подобные наблюдения со смертью и её важностью. Просто сотрясения воздуха и жонглирование словами. Все эти философы, имена которых в произведении встречаются, на чьи мысли и теории делаются сноски, по большей части в своих теологических или мистических трудах были религиозными последователями, обскурантистские идеи которых ни как не объясняли реальность, а наоборот создавали свою выдуманную (Кьеркегор, Сведенборг, Хайдеггер), а из трудов тех, чьи имена нам более знакомы (Шопенгауэр, Ницше) вряд ли можно найти хоть что-то, что объясняло бы текущую действительность, потому что в сухом остатке всё это чистейший идеализм, отрицающий материалистическую картину мира. Грубо говоря, вся эта напускная философия мне показалось вообще бесполезной и не вызвала никакой заинтересованности. Да, на протяжении всего романа автор пытается сплести над главным героем этакую судьбу-предопределенность, дабы вся эта философия была к месту, что-то объясняла бы, открывала бы какие-то «истины», но в купе со всем остальным, что происходит в реальности произведения, связи всё равно никакой нет (она только в голове у Владимира и больше нигде). Да и сам Владимир в неё не особо то и верит, если по-честному, а всю свою эрудицию за столом перед московскими гостями явно натренировал не за счёт собственной заинтересованности в теме, а за счёт чужих рассказов, чужих мыслей и догадок.

Что ж перед нами многогранное произведение, созданное талантливой авторской рукой, в котором довольно много внимания уделено бестолковому философствованию, но при этом присутствует интересный сюжет и колоритные персонажи. И что странно, я ни разу не жалею о том, что потратил на чтение так много времени (аж 800 печатных страниц), так как получил от него громадное удовольствие, даже если по итогу и не нашел в этом конкретного внятного смыслового контекста (возможно потому, что сам этот контекст растворился в суровой и беспощадно бесполезной метафизике).

В сущности, Михаил Елизаров пишет о постепенном погружении нашего мира всё глубже и глубже во тьму, притом не просто в некую абстрактную тьму, а во тьму преисподней, во тьму нечистой силы. И главный герой, нормальный среднерусский парень, звезд с неба не хватает, но и не толоконный лоб, погружается во тьму вместе с миром. Он с течением времени проходит через множество ситуаций, в которых совершает смертные грехи, вроде бы, не сознательно, а в силу сложившихся обстоятельств, но каждый раз у него есть черта, за которую он может не переходить, однако в какой-тот момент переходит. Из-за гордыни и, главным образом, из-за похоти. Роман, вроде бы, не завершен, сюжетные линии ждут продолжения, но, во всяком случае, главный герой на финише предал веру, предал Христа, предал любовь свою... ради возвышения. И его, проведя своего рода инициацию, возвышают. Так что смысл нравственного падения выражен и завершен вполне.

Роман полон танатологической философии, которая вся оптом — словесная шелуха, за которой стоит бесовщина разной степени пакостности, так что всю эту философию можно пропускать страницами. Это вонь, вонь, вонь, и ничего больше. Автор и сам это четко показал в одной из финальных сцен.

Мистический, а значит, и фантастический элемент в романе «Земля» сведен к минимуму, его почти нет. Элемент хоррора вообще отсутствует. Роман — почти реалистическая вещь с очевидной христианской почвой. Остается надеяться, что эта самая христианская почва вытащит главного героя из бездны нечестия во второй книге.

И... Михаил Елизаров мастер стилистики. Его язык это наслаждение. Ради языка стоит прочитать до финальной страницы этот громоздкий, страшно затянутый роман с мутной философией.

Книга «Мультики» — чёрная, страшная, наполняющая чувством безысходности, но, в то же время, с точки зрения стилистики, языка, прорисовки психологического профиля персонажей, — совершенная.

В сущности, Елизаров пишет о двух болезнях нашего общества. Когда-то, в стародавние времена, оно жило в «золотом веке», пребывая в мирном, нормальном состоянии. Эта ушедшая эпоха видна по первым страницам, по жизни главного героя в Краснославске. Затем оно тяжко урбанизировалось и утратило понимание того, есть ли у него смысл, ради которого стоит жить. Ну... разве что семья... да и то как-то размыто. Зато появилось обилие злой свободы, свободы творить пакости, пить, познавать девочек с малолетства, драться до увечий, заниматься гопничеством, убивать, иначе говоря, не сдерживать себя во зле, спокойно погружаться в юную, энергичную подлость. Лекарством от этого считается право государства на насилие, применяемое к тем, кто распорядился своей свободой во вред прочим: убивал, грабил, насиловал, гопничал и т.д. Но насилие, вместо того, чтобы честно играть роль лечебного средства, само превращается в болезнь. Когда древнее жало государства жалит очередного юного уголовника или хулигана, в этом акте проявляется нечто сатанинское, инфернальное. Душа ужаленного теряет право на свободу воли, дарованную Богом, душа раздавлена. Пусть отныне это примерный член общества, прилежный труженик, с течением времени способный стать педагогом, но изнутри он разрушен, его коснулось вечное зло, и он теперь до конца жизни в ужасе, больной, жалкий человек.

Ситуация без конца повторяется цикл за циклом. Больная свобода — плохо. Инфернальный деспотизм — еще хуже. Надо что-то третье, надо вернуться в Золотой век, в старые добрые времена, но... непонятно как. Откуда взяться третьему варианту, когда система на полном ходу, и она давит, давит, давит?!

Тупик. Мы в тупике, вот что сообщает читателям Михаил Елизаров.

Маленький Вова Кротышев, сын лаборантки и выдавленного со своей должности заведующего лабораторией — вынужденно путешествует по СССР времён перестройки, пока его отец меняет одну за другой работы. Странно, что не описывается — работает ли его мать, хотя Вовка ходит в садик, а в одном из временных жилищ — за ним пересматривает бабушка, хозяйка дома, а значит мамы дома нет.

Вова растёт скромным и даже затюканным, отец явно формирует ему травму, не занимаясь с сыном, а всё больше поучая его, чтоб он не выставил его на посмешище. Хотя отец не плохой человек, просто сам травмированный и передаёт мяч дальше...  Вова постепенно начинает взаимодействовать с миром мёртвых. Сначала в садике он входит в самообразовавшийся кружок «хозяйки кладбища» и участвует в похоронах разных насекомых, понарошку... хотя насекомые реально мертвы и это уже не совсем понарошку.

Потом умирает та самая бабуля и Вовочка прощается с ней словами «до свидания». Как будто бы ещё когда-то планирует увидеться...

Прекрасный колорит, атмосфера этого постсоветского детства — меня, мальчика из 90х всегда очень подкупает. Здесь она передана очень хорошо, со всеми её деталями — взятки вожатым, курение подростками, страшилки, побеги из лагеря...

А дальше — подростковая жизнь, затем армейская служба в стройбате, ну и наконец-то попадаем в Загорск, где все и закручивается.

Я не любитель реализма, даже слегка магического, как здесь, но реализм хорош тем, что ему не спрятаться за описанием волшебных миров или галактических пучин. Ему приходиться вовлекать тебя историей и Земля вовлекает, ещё как! И умеет удивить, ждёшь одного — а тут опана и сюжет поворачивается в другую сторону, а персонажей тебе показал автор из хитрости, чтоб ты уже подумал, что выкупил сюжет, ан нет!

Но в итоге, кажется, что автор перемудрил. Он хотел сделать что-то очень заковыристое, а получилось ну как-то уж больно странно... ну или я, подобно тому, как часто случалось Владимиром Кротышевым, оказался недостаточно эрудирован, чтоб оценить какой-то великий замысел. И чувствую, будто проехал на электричке мимо Эйфелевой башни, но не узнав в ней шедевра архитектуры — принял за очередную опору ЛЭП, только повыше и без подведённых кабелей...

Но жалею ли я о том, что прочитал этот длиннющий текст в 800 бумажных страниц? Да нет, не жалею — ведь это действительно интересное погружение в сферу, от меня совершенно далёкую, реалистичная история того, как человек в неё попал и как в ней работал. Но думаю, что это чтение не для всех — и как бы я не клеймил себя в недостаточной эрудиции — кажется, чтоб по-настоящему насладиться этим текстом нужен некий уровень начитанности. И минимальный ценз я явно прошёл.

Кстати, хочется почитать Хайдеггера, Шопенгауэра, Ницше и других философов, которых так часто упоминают герои книги. Но делать этого, я пожалуй не буду.

Ну а про второй слой романа — про смерть и её осмысление — говорить мне как-то не хочется. В смерти есть нечто интимное — и пусть каждый сам для себя сделает выводы — как он мыслит смерть. А я пойду дальше дазайнить.

И ещё — если вы не любите длинные диалоги персонажей, которые нужны порой не для раскрытия темы, а просто, чтоб заставить нас о чём-то подумать — то не торопитесь брать эту книгу. Скорее всего оно вам не надо и вы только разочаруетесь...

Очередное странное и неоднозначное произведение. Видимо, каждую рецензию об очередной прочитанной книге Елизарова я буду начинать именно такими словами. Нет для таких произведений четкого анамнеза, четкого ответа, четкой рекомендации к прочтению. Это что-то определенно самобытное, авторское, и чтобы понять, что именно имел ввиду автор в конкретных описаниях, образах, пасхалках — придется поломать голову, и не факт, что ответ будет правильным. Немало литературных критиков разбились о данный роман, как волны о скалы, но так и не пришли к единому мнению. Кто-то видит в этих строках ностальгию по 90-тым, другой видит высмеивание и глумление над советской системой воспитания, а третий наоборот видит восхищение практикой советского педагога Макаренко и вытекающую из этого критику перестроечного периода в виду отсутствия современных институтов контроля и воспитания трудных подростков и просто людей, нуждающихся в психологической реабилитации.

Я, наверное, склоняюсь больше к третьему варианту, ну наверное потому, что слежу за творчеством Михаила, его активностью к тех или иных событиях, высказываниях, и примерно понимаю его взгляды на жизнь. Но если бы я не был так осведомлен и передо мной лежала просто книга неизвестного автора, сумел был я расшифровать смысл в ней заложенный, а самое главное — правильно расшифровать, чтобы эта книга меня чему-то научила и заложила в голову правильные вещи — даже не знаю, может быть и не сумел бы. Да и сейчас я до конца не уверен, правильно ли всё понял. Минус ли это произведения — возможно, но иногда людям нужны именно такие истории, чтобы, заинтересовав своими тайнами, пробиться к подкорке подсознания и оставить там некие необходимые знания и советы.

Сюжет нагроможден отсылками, проблематиками, психоанализом, но в своей сути имеет довольно простую конструкцию. Перед нами трудный подросток, который по воле судьбы попадает в плохую компанию, родители теряют над ним свой контроль и опеку в виду своих экономических проблем (на дворе начало перестройки), и герой, предоставленный сам себе, постепенно окунается в декадентство, алкоголизм, беспорядочные половые связи, а потом и просто криминал. Казалось бы, с этого пути сойти уже невозможно, впереди либо тюрьма, либо больничная палата наркологического отделения, но Герман (главный герой) таки получает второй шанс.

Его перевоспитание начинается с познания чужих судеб других людей, которые так же прошли тяжелый путь (особенно Разумовский, который по сути был малолетним убийцей), но к которым всё таки проявили понимание и опеку, проделали огромную психологическую работу, оказали помощь, вытащили из бездны безумия и бесчеловечности. И основная в этом заслуга именно советской системы, в которой существовали процессы и органы, занимавшиеся перевоспитанием людей, особенно подростков. Причем акцент делается именно на то, чтобы поступать по-ленински, по-марксистски, а именно учитывать законы диалектики (в романе упоминается первый — единство и борьба противоположностей), которые говорят нам о том, что любой процесс или явление нужно рассматривать со всех сторон и не ставить крест, а бороться за судьбы этих людей, работать с их хрупкой психикой, дабы количество перетекло в качество. Тем самым перед Германом разворачивается этакий вложенный друг в друга сюжет о перевоспитании людей и преемственности поколений, где важность такой борьбы за судьбу человека всегда учитывалась и ставилась на первый план. И казалось бы, вон оно — нужное средство, необходимое для понимания главному герою, чтобы полностью порвать с криминальным миром и наполнить свою жизнь смыслом (что собственно потом и происходит), но не всё так просто, иначе это был бы уже не Елизаров.

Затем начинается полный сюр, ужастик, фантасмагория, саспенс как бы нагнетался постепенно с самого начала привода Германа в детскую комнату милиции, но затем наступает кульминация, в которой перевоспитание главного героя начинает перерастать в нечто отрицательное, как вода, которую льют в переполненную чашку, оно буквально сводит Германа с ума. И тут уже положительные персонажи-воспитатели, которые руководствовались, казалось бы, благими намерениями, предстают какими-то демонами, которые издеваются над Рымбаевым, выпытывают из него необходимую информацию и чуть ли не умертвляют, полностью подчинив себе его волю. После чего Герман просыпается, как от страшного сна, но на всю жизнь приобретает психологическую травму.

И вот казалось бы, перед нами типичный антисоветский пасквиль, где демоны-большевики, заряженные марксистской идеологией, ломают подростку психику и вообще полностью дискредитируют себя в глазах читателя, но охладите свою верховую езду, пожалуйста. Перед нами не какой-то критический однобокий пасквиль, перед нами авторский взгляд, в котором смешались определённые оттенки и полутона. Здесь нет глумления над чем-то советским, как и нет до лубочной приторности восхищения. Скорее Елизаров берет лучшее, что можно взять из опыта советской системы, что касается воспитания и опеки над детьми, делает на это акцент, бережно вырисовывая образы и флешбеки из прошлого, показывая положительный пример того, как люди, даже самые пропащие, могли реабилитироваться в обществе и найти в нем смысл жизни, помогая и другим таким же трудным в его поиске, а потом огорошивает читателя, переходит некую грань абсурда, доводя до катарсиса восприятие главного героя происходящих событий. Но в конечном итоге это срабатывает, результат перевоспитания в конечном итоге является положительным. Герман берется за учебу, подтягивает свои упущенные знания, заканчивает школу без троек чуть ли не на золотую медаль, поступает в ВУЗ и обретает смысл жизни и твердую почву под ногами. Абсурдийский ужастик, из-за воспоминания о котором у Рымбаева сразу начинается нервный срыв, в итоге помог ему наладить свою жизнь.

Да, конечно же, всё не так однозначно, образ Разумовского явно намекает на нечто зловещее, на его злопамятный характер, странное поведение, самовлюбленность и нарциссизм. Друзья Германа так же куда-то пропадают и судя по реакции их родителей, с ними случается нечто плохое, а то и ужасное. Да и сам Герман Рымбаев на всю жизнь остается с нервозным недугом. Но это уже лирика, как говорится, именно та самая неоднозначность, дающая пищу для споров и додумываний. От того каждый будет воспринимать данный роман по-своему, а вот отложится ли что-то в голове — может быть.

Так или иначе Елизаров намекает на то, что нам необходима система, в которой судьбы детей и просто людей, нуждающихся в помощи, будут находится под опекой и контролем общества, дабы суметь этих людей реабилитировать, очеловечить, дать им второй шанс на нормальную достойную жизнь во благо самим себе и окружающим, придать их жизни смысл в конце концов. И в этом посыле я с Михаилом полностью согласен, а данный роман советую воспринимать диалектически, ведь не зря же именно на диалектике, как на способе и инструменте познания мира, делается такой серьезный акцент.

Крайне неоднозначное произведение и неровное в плане нарратива, но в плане замысла, подачи и идеи необычайно интересное, искреннее и нестандартное в лучшем понимании этого слова. В каком-то смысле это исповедь самого автора, донесение определенного взгляда на окружающую нас действительность, объяснение происходящих вокруг процессов (нет, я не имею ввиду магический, религиозный или прочий мистицизм) только с добавлением, как выразился сам Михаил, этаких ферментов для наилучшего усваивания организмом.

С жанром альтернативной истории, приправленной этаким антуражем пост-иронии и постмодерна, я, не сказать, что сталкиваюсь впервые, но наверное впервые я решил осмысленно дочитать произведение до конца, так как увидел в нем определенную генеральную линию, которую автор с течением сюжета довел до логического и эмоционального конца. Многие сравнивают Елизарова с Пелевиным или с Сорокиным, отдавая пальму первенства второму или третьему, но по моим впечатлениям данный роман отличается кардинально от любого подобного постмодернизма, так как является не просто отрицанием классического мироустройства, а отрицанием отрицания. Елизаров пошел дальше банального постмодерна с его набившей оскомину искусственностью, призванной спрятаться за образами и метафорами, дабы в очередной раз раскритиковать реальную действительность, он же раскритиковал сам постмодерн только лишь тем, что не стал взывать к образности и метафизике, которой в произведении тоже достаточно. Елизаров, не боясь и не стесняясь, показывает нам изнанку нашего мира, но в отличие от всяких Пелевиных и Сорокиных с их ядовитой желчной иронией он любит эту реальность, этих людей, свою родину. В отличие от всех остальных гениальных авторов с их гениальными слоями пост-иронии, у Елизарова родина есть. За метафорами Елизарова не прячется гротескный образ злого нквдешника или кровавого чекиста, глупого пьяницы или деревенского быдла, — за его иносказаниями гордо стоит советская родина, которую он любит и принимает такой, какая она есть.

В этом и состоит главное отличие. Именно поэтому у Михаила получается с точностью прописать характеры персонажей с их эмоциональной глубиной и комплексами, которые становятся понятными и близкими каждому, окружающую атмосферу капиталистической России с её умирающей экономикой, которая угадывается в каждой улочке провинциального городка, цоколе подъезда и внутренностях квартиры с её желтеющими обоями и отстающей штукатуркой. Но при всем при этом Елизаров не пытается смешать с грязью абсолютно всю действительность, для него под всем этим слоем неблагополучия до сих пор находится что-то родное, что необходимо спасти, необходимо ценить и самое главное — понимать. Он до сих пор видит межу строк этой реальности ту самую красоту, которую не желает портить и предавать. Поэтому в произведении так много анти-либеральной повестки (важной для противостояния чуждой и лживой либеральной мысли), но и при этом Елизаров не пытается идеализировать свою советскую родину, она далеко не совершенна, со своими пороками и ошибками, обидными и не очень, но в отличии от главенствующей капиталистической формации, покрывающей теперь ее умирающее «географическое тело», у родины была надежда, было будущее и были силы, способные за это будущее бороться. «Я любил союз не за то, каким он был, а за то, каким он мог стать» — ключевая фраза, если понимать Елизаровский контекст и мысль, тесно уместившуюся в этом произведении.

Сам же роман начинается довольно тяжело — с исторической справки, описывающей становление этой альтернативной структуры, новой реальности, которая начинает существовать параллельно с обрушением союза, обрастая общественными и политическими парадигмами, что в конечном итоге приводит к организации некоего скрытого государства с делением на читателей и библиотеки. Первая часть романа мне показалась сухой и лишенной смысловой направляющей, но она необходима как для понимания последующих событий, так и для антуража в целом, в котором возникнет главный герой, устами которого будет говорить с нами сам Елизаров. Вторая часть показалась мне наиболее интересной, раскрывающая характер самого главного героя, его пороки, отношение к окружению, к людям, рост его заинтересованности к происходящему, привязанность к своей «читальне», а так же её последующее предательство. Проходя тяжелый путь, в этой новой хищной реальности, где люди буквально кулаками и кровью выбивают для себя место под солнцем, герой обретает смысл и понимание — почему это происходит, как до такого дошло, и что нужно делать. И снова всё сводится к тому же. Третья часть добивает этот обретенный смысл до логического конца, обходясь без классических хэппи-эндов, спасенных принцесс и благородства, история сбавляет обороты, но только лишь затем, чтобы окончить свой путь именно тем, о чем предрекалось в сюжете ранее.

Для осознания этого самого смысла, необходимо затронуть ту самую мистическую сторону произведения — «Громовский универсум». Это собрание семи книг советского писателя Громова (вымышленного конечно же). С помощью этих книг, напечатанных еще при союзе (это важно), для тех, кто их прочтет, открываются (на время) некие скрытые способности. Именно на этой мистической силе вместе со становлением нового рыночного государства возникает и этакое квази-государство, состоящее из читален и библиотек. В данном контексте Елизаров рассматривает непросто советское наследие (библиография Громова), как некий феномен из прошлого, а как непосредственно часть прошлого (возможно и как часть советской пропаганды), о котором принято не вспоминать, искажать или перевирать. Ведь Громов, как ни странно, написал довольно простые истории о рабочих людях, которые по сюжету его произведений решали свои рабочие вопросы во благо всех остальных, этакие пролетарские рассказы с простым светлым банальным смыслом, которые в союзе по большому счету были не интересны, так как окружающий смысл и так был заполнен многим подобным, где-то подлинным, а где-то карикатурно вычурным. Но именно сейчас в разваливающейся от либеральных реформ стране эти простые истории о простых тружениках тыла дарят людям колоссальные эмоции, способные на пробуждение силы, терпения, трепета, радости и смысла жизни. И если люди забудут окончательно этот смысл, растеряют или уничтожат эти книги в разгар очередного кровавого побоища — родина будет обречена. Причем ирония и аллюзия на происходящее не только в потере смысла как такого, но и отсутствии у нас общей идеологии, ведь люди борются за смысл не ради общего блага, а по наитию, от безысходности, ради личной выгоды (ну тут можно просто выглянуть в окно).

В конечном итоге получилось неоднозначное, но заслуживающее внимание произведение, где нет ядреной памфлетной про-советской повестки, антисоветской тем более нет. Скорее это личный взгляд автора на то, какой он видит свою родину, неидеальной, но любимой, нуждающейся в помощи и спасении.

Пожалуй, самый трогательный рассказ из сборника. Берёт за душу и скорбь по быту друга, и мытарства главного героя, который не может никак решит между харьковским домом, где его любят и всегда ждут, и опасной недружелюбной Москвой.

Единственный из сборника рассказ, написанный по мотивам автобиографии, как бы нас автор ни уверял. Легко веришь деталям , как, впрочем, и всегда, и удивляешься будничному тону. Спасибо автору за возможность погрузиться в этот удивительный и пугающий реализмом мир девяностых.

Подступаясь к этой книге, я, как и множество заядлых дпшников, поминала другие «Земли», бывавшие в игре, в моем случае это одноименная книга Перл Бак, семейная сага про китайскую крестьянскую семью. В целом, есть что-то схожее между двумя этими книгами. У Елизарова это почти семейная сага, рассматривающая жизнь (и ту не полностью) лишь одного члена семьи, но с непосредственным участием остальных.

Перед написанием рецензии я немного почитала именитых критиков, и безоговорочно соглашусь с Лидией Масловой в том, что тот же старший брат Володи, Никита, выглядит куда более колоритным и живым персонажем. Несмотря на всю его быдляцкость, бандитскую подоплеку, ярко выражающую остатки девяностых, он показался мне куда более искренним и переживающим героем. Хотя название его «живым» в данном контексте приобретает двусмысленный оттенок, ведь книга-то о смерти.

Может показаться забавным, но именно многостраничные пространные рассуждения о смерти я считаю главным минусом романа. «Масштабное осмысление русского танатоса», заявленное аннотацией провалилось с треском. Мне было интересно наблюдать за практически всеми героями (только в именах похоронных коллег, появившихся с сауны, я подзапуталась малек), но читательская мысль совершенно терялась, как только Алина начинала монотонно бубнить в постели после соития, или Володя начинал ударяться в философствования... Поначалу я с интересом вслушивалась в логические цепочки рассуждений, про песок и снег, про белых кроликов, кладбищенское будущее (как звучит-то!) с «Тихим домом» и плазмами вместо надгробий. Но в какой-то момент поймала себя на мысли, что тут что-то сломано, нарушено. Каузальность или, если хотите проще, причинность околосмертных умозаключений осталась недоступной моему пониманию. Во второй половине книги возник маленький червячок сомнений, что именно ради таких вот словоизлияний автор и написал почти-восьмисот-страничный кирпич, а все окружающее тему смерти — лишь антураж.

Должна признаться, что именно тема смерти мне и не зашла в романе, поэтому минус один балл. У Михаила Елизарова очень красивый, пластичный язык, читать его приятно даже эстетически. Кто-то в рецензиях сравнивал его с Набоковым, и я даже почти склонна согласиться. Но дело даже не в этом. Я восприняла роман как картину становления страны в трудный период. Тут есть небольшие, детские упоминания о развале СССР, картины провинций в упадке, где всё окружающее в любом случае остается родным. Тут очень неплохо показана бандитская составляющая девяностых, и как она трансформируется в новую прослойку интеллигентов-бизнесменов. Появление новых технологий, новых гаджетов (о боги, моторола рейзер 3!), мечты о будущем развитии не страны, но сферы, которую автор взял за основу своего повествования — похоронный бизнес.

Не могу не сказать, что наш парень представлен умным, несмотря на отсутствие хоть какого-то образования достаточно сообразительным и хватким. Но вот его любовные перипетии у меня вызывали лишь неприязнь. Естественно, Эвелина — самую большую. Вторая хрупкая скромная нимфа возникла явно в противовес её экстравагантной мертвецкой фигуре, и очень мне жаль, что Владимир попал под влияние не того человека. И большие у меня сомнения, что показанное читателю — хэппи-энд.

И да, я считаю, что песок был первый, чтобы это ни значило.

Хороший рассказ, а главное — правда. Довелось валяться в санчасти недели три будучи салагой. Раз дал в табло не по мере борзому «черпаку»; через несколько дней, «дедушке», который в своей уставной роте всё равно что чмошником был, но решил побыковать в палате. «Дедушек» лучше всего было пинать без свидетелей и максимально жёстко, ибо подобная борзота среди молодняка не приветствовалась ). За военные госпиталя слышал в основном подобную чернуху, и не раз. Очень хорошо описал тамошние порядки Лычёв в своей книге-сюре «Интромиссия».

https://kobold-wizard.livejournal.com/995293.html

Елизаров созрел. Когда он допишет «Землю»-2, это будет его лучший роман. Лишняя мишура облетела. Авторский голос окреп.

У «Земли» те же корни в восьмидесятых-девяностых, что и у «Мультиков» и «Библиотекаря». Сменился ракурс. Несмотря на тему смерти, в новом романе сократилось мистическое восприятие.

Главный герой родился в перестроечные годы. Распалась страна — распалась семья — мать ушла к другому. Детство обрисовано нескончаемыми переездами, семейными склоками да обычной школьно-детсадовской тематикой. Лишь изредка вкрапляются «кладбищенские» эпизоды. То дети хоронят насекомых в песочнице, то мальчик попадает на похороны квартирной хозяйки. Герой пытается объяснить самому себе, почему стал работать в похоронной среде. Было ли это предопределено, или всему виной случайность? Ведь он случайно попал в стройбат и вырыл там первую свою могилу. А затем волей случая его сводный брат оказался хозяином мастерской по изготовлению памятников. За недолгий срок герой проходит бурный путь: копает, льет памятники, быкует конкурентов. Он то и дело вырывается из этой среды, а затем так же быстро возвращается в нее.

Первая ассоциация пре чтении — Елизаров умудрился написать советский роман про нулевые-девяностые. Главный герой после школы и армии попадает на производство. Да, вокруг царит бандитский капитализм, но работа есть работа. Трудяги копошатся на своем уровне, бизнесмены грызутся на своем.

Вторая ассоциация возникла ближе к финалу. Роман отдает Кониной имени Роберта Говарда. Главный герой происходит из народа погибшей страны. Его сила взросла на стройках и ройках. Взрослая жизнь проходит среди князьков, выживших в 90е. Даже лопата «Маша» выглядит отголоском варварского меча. Возможно, это объясняет и его отрешенность от мистики. «Магия?! Ненавижу!!!»

Итого: Дописывайте, Михаил Юрьевич, дописывайте. Народ будет Вам благодарен.

Люблю Елизарова, даже после прочтения романа «Земля». Ну что можно сказать? С первых страниц роман напомнил мне почему-то повесть «Ногти» и некоторое время продолжал напоминать, но потом... Потом стало скучно, хотя всего можно ожидать от Елизарова, но только не скуки. Слишком много философии, словно автор просто переписывал учебники по философии. Вроде слова умные, а все так банально и местами глупо. Вот «Библиотекарь» — под оберткой боевичка скрывалось значимое и настоящее — люди, прошлое и настоящее, ностальгия по утраченной Родине, идея, мужество, предательство и героизм. Впервые после Елизарова ощущение, что лучше бы не читал. Но надеюсь, что автор еще напишет свой лучший роман. Как-то так.

Странная статья, не открывающая для знакомого с материалом читателя ничего нового, для прочих же — написанная довольно блекло и неинтересно. Хоть как-то «работающая» разве что в «обойме» (уже после прочтения узнал, что данный текст входит в сборник, где вот так же «галопом по европам» М.Елизаров «проходится» по, в общем-то, «обойме» относительно случайной).

Автор зачем-то пересказывает множество вполне себе доступных в наше время статей и исследований, причём пересказывает сумбурно и (пусть уж простит меня) немного неряшливо. Вступая в дискуссию по поводу концепций, возможно, и спорных, но проработанных на порядок лучше, чем данная статья, зачем-то включает в текст подробный пересказ сказки Погорельского, при обращении с историческими личностями ведёт себя очень вольно, выжимая из доступных источников и сваливая в кучу всё, что лежит на поверхности (опять же, в ущерб проработке), собственные предположения иллюстрирует очень слабо.

Рекомендовал бы к ознакомлению только в ситуации, если ранее ни самой «Чёрной курицей», ни историей детской литературы, ни судьбой семьи Разумовских и их потомков вы никогда не интересовались (даже вскользь), и никаких альтернатив к такому знакомству совсем не имеете. Впрочем, и в этом случае, всё перечисленное выше достойно более глубокого и увлекательного изложения.

Моё первое знакомство с Елизаровым. Впечатление — этакий Пелевин на минималках, «Омон-Ра», только сильно разбавленный водицей. Написано качественно, но всё о каких-то глупостях. Там есть персонаж, который носит перед собой фальшивые кишки, а на них сидят искусственные мухи. Вот весь роман как этот его персонаж.

Я, видимо, слишком молод, чтобы понимать всю глубинную суть, которую автор заложил (я надеюсь) в рассказ. Но в целом мне понравилось. Наверное дело в подготовке, ведь если вижу, что рассказ озвучен Владимиром Князевым — готовлюсь к сюрру!

Могу отметить интересный и точный характер детских фантазий — мистические игры, поиск загадок в повседневных событиях и вещах. Идеологической направленности в моих детских играх никогда, правда, не было, но этот аспект как раз и относится к особенностям времени, которое описывает автор.

Лично мне рассказ показался неким миксом советских анекдотов и страшилок Валерия Роньшина

Эй, гражданина! Ты туда не ходи — ты сюда ходи. А то снег башка попадёт — совсем мёртвый будешь... (Василий Алибабаевич)

Тема смерти настолько же знакома и актуальна для каждого человека, насколько и его собственное рождение. «Случайное начало и неизбежный конец» — так охарактеризовал человеческую жизнь один из персонажей трилогии Сергея Снегова «Люди как боги». Абсолютно точная и исчерпывающая формулировка! Действующая, по крайней мере, до тех пор, пока не будет изобретено лекарство от смерти или какие-то иные варианты пересадки человеческой личности в другое тело. Потому что когда мы говорим о смерти, то, прежде всего, имеем ввиду исчезновение, прекращение, уход человеческой личности (вместе со смертью материально-физиологического тела). Недаром ведь в ситуациях, когда тело человека продолжает жить, т. е. выполнять практически все физиологические функции, но при этом сознание отсутствует, то наблюдающее за таким человеческим останком врачи рано или поздно поставят вопрос о прекращении поддержки жизни в физиологизирующей оболочке. Однако такие случаи крайне редки, а чаще всего все мы сталкиваемся с ситуацией, когда кто-либо из нашего окружения — близкий или более отдалённый родственник, знакомый или просто случайный человек, попавший в поле нашего внимания — уходит из жизни тем или иным способом. Причём в контексте этой книги неважно, естественная смерть пришла к умершему, или он каким-то иным способом перешёл в мир иной и попал в категорию усопших. В любом случае — появляется мёртвое тело и возникает необходимость выполнения похоронного обряда...

А на кладбище так спокойненько, Ни врагов, ни друзей не видать, Все культурненько, все пристойненько — Исключительная благодать (из песни)

Но это что-то я сразу быка за рога взял, а ведь началась книга вовсе не со смертей, а наоборот, со знакомства с нашим героем, с простым русским пареньком по имени Вова с оригинальной фамилией Кротышев (никогда не встречал людей с такой фамилией, Кротовы были, а Кротышевы — нет). И, как водится, сначала мы просто живём детство детское, мотаемся туда-сюда по стране вместе с родителями (такая вот планида выпала Кротышевым) и понемногу растём. А более-менее по-настоящему (детсадовские игры практически не в счёт) наш герой сталкивается со смертью в довольно раннем своём возрасте: умирает бабушка — ситуация весьма распространённая и совершенно естественная — люди как родятся, так и помирают, ничего необычного. А вот приобщение к теме уже едва ли не на уровне некоего посвящения происходит при подростковом ночном кладбищенском приключении — кто из мальчишек не проверял себя и своих приятелей ночными походами на кладбище и выполнениями там тех или иных «решительных отважностей и геройских смелостей»!

Два солдата из стройбата заменяют экскаватор (солдатское)

Да-да, а потом армия, и служба в «войсках стратегической обороны», то бишь в ВСО, или ещё проще — в стройбате. Лопата–лом–кирка — вот и всё техническое оснащение военного строителя, не имеющего на момент призыва никакой более-менее строительной специальности. Плоское катаем, круглое таскаем. И копаем от угла и до обеда (а то и до заката и далее). И тут первый опыт самостоятельного изготовления последнего человеческого пристанища размерами 1х2х2 (в метрах). Вот эта армейско-стройбатовская глава, между прочим, и для всей книги, и конкретно для всей дальнейшей судьбы нашего визави определяющая и важная во всех отношениях. Всё-таки, как ни крути, но до службы в армии пацан всего лишь пацан, а два года солдатской лямки (тогда служили ещё два полновесных года — «сто две бани», как говорили в нашей довольно северной бронекопытной части) всё-таки так или иначе, но меняют мальчишескую стать на мужскую — знаю не только в абстрактном размышлении, но и по самому себе — пришлось нам с супругой наново привыкать друг к другу после моего дембеля в маю. Вот и Володя тоже получил нехилый жизненный опыт — научился устаканивать отношения с людьми разного калибра и веса, ну, а о наращивании мышечной массы и говорить не приходится, кубометры вынутой и перекантованной земли и бетона частично перемещаются в зону бицепсов-трицепсов и материализуются в виде кубиков брюшного пресса, и делают рельеф твоей мускулатуры более выразительным и бугристым, а хватку ладони каменной, как рукопожатие статуи командора.

У попа была собака, он её любил. Она съела кусок мяса, он её убил. И в землю закопал, и надпись написал: У попа… (народное творчество)

А вот дальше, собственно говоря, уже началась и вся основная песня, а всё что было до этого, было просто запевом. Потому что прихотливая судьба столкнула Володю лицом к лицу со своим сводным старшим братом от первого брака отца — парнище оказался ражим детиной с солидным опытом выживания-приспособления-существования как в постперестроечно-бандитских реалиях, так и в тюремно-лагерных «посиделках». И пошла основная чехарда метаний и мотаний по разным бюро, конторам и комбинатам похоронно-ритуальных услуг. Хотя на самом деле вместо услуг просто нужно подставить слово «бизнес» и всё сразу встанет на свои места. Потому что основным и главным смысловым содержанием всех этих заведений и заведований является отъятие более-менее законным способом у всех попавших в их сферу интересов и внимания лиц дензнаков. И поскольку деньги тут крутятся немалые, то конечно же возникает острая и жёсткая непримиримая конкуренция между всеми притязающими на роль последнего посредника между миром живых и царством мёртвых. И некие не слишком благовидные поступки Володи начинают гонять его из рук в руки, от одних гробовщиков к другим, от одних сильных мира сего к другим не менее сильным — и те и другие сильны только лишь своими связями и влиянием, ну и толщиной денежного бисквита во внутреннем кармане своего пиджака. Все эти метания и мотания каждый раз связаны с какими-то приключениями и происшествиями, бугры Володиных мышц постоянно находятся в действии и казалось бы, всё это напоминает банальный гангстерско-постсоветский романчик на тему острой критики, сатиры и юмора всего того, что творится на стыке этих двух миров и пространств — мира живых и мира мёртвых.

После, когда Сарпедона оставит душа, повели ты Смерти и кроткому Сну бездыханное тело героя («Илиада», XVI 454)

Однако есть одно «но». Многим более-менее образованным и просто начитанным людям безусловно знакомы термины танатофилия и танатофобия, да и просто понятие Танатос сразу вызывает у них вполне определённые ассоциации и вытаскивает из глубин их памяти и образования знания об этом. Ибо отношение людей и человечества к смерти всегда было весьма особенным и порой весьма вдумчивым и специфичным. Размышления о некросфере, потустороннем мире, о влиянии смерти и о постсмертной «жизни» усопшего, о тех местах, куда отправляются души умерших и об их дальнейшей судьбе всегда занимали род людской — ибо никого не минет чаша сия и каждый вне зависимости от чинов и званий персонально и единолично рано или чуть позже столкнётся лицом к лицу с ситуацией умирания (правда, свою смерть так никто и не встретит, ибо пока ты жив, то и смерти нет, а когда умер, то уже не осознаёшь этого прискорбного для тебя факта). И именно на этих размышлениях и рассуждениях и построены многие религиозные доктрины, целые культурные пласты, культовые верования и обряды. И помимо всяких официальных организаций имеются и разные неформальные группы и секты, субкультуры и модные течения, занимающиеся как раз всякими вот такого рода досмертными, предсмертными, смертными и послесмертными обрядами и ритуалами. Порой весьма причудливыми, а иной раз и смертельно опасными для вовлекаемых в них людей. Припоминать и перечислять всякие такие штучки-дрючки можно долго — тут вам и хитроумные гадания, и наговоры-заговоры, и разные культовые собрания с действиями самого широкого профиля (смерть петуха и изощрённо-извращённые сексуальные манипуляции вовсе не исчерпывают диапазон — и сразу на ум приходит совершённое в не слишком давние времена в наших мелких районных реалиях ритуальное убийство на кладбище — чел возомнил себя неким мессией и просто следовал Зову).

И вот этого всего в книге тоже довольно много. И читатель романа много чего может и познать, и понять, и увидеть по-новому. И уже, может быть, иным, более внимательным взглядом будет смотреть и на кладбище, и на посещающих его в разное время суток людей, и замечать разного рода надписи и рисунки на надгробиях, ну и все прочие символы и знаки — кто книгу прочитал, тот поймёт, что я имею ввиду и на что именно намекаю.

Да, вот такая существенная и немаловажная особенность. Поскольку круг общения Володи довольно специфичен и практически все живущие в книге персонажи имеют свои яркие характерные черты и особенности, то и речь их довольно причудлива и весьма цветиста. Ну, т. е. обычные русские непечатные, однако общеупотребительные слова и выражения не только иногда встречаются в тексте, а порой просто составляют весьма заметную часть лексикона этих людей — это они не матерятся, это они так разговаривают. А некоторые ещё и знают и вовсю используют разного рода меткие и афористические выражения и народные непечатные поговорки и присказки, придающие и этим персонажам и их речи особый колорит (помните прапорщика Шматко из сериала «Солдаты»?).

Поскольку наш герой — молодой и вполне дееспособный парень с высоким сексуальным КПД и многочасовым фрикционным потенциалом, то, конечно же, в книге довольно много и секса, траха, перепихона и прочего «туда-сюда-обратно». Однако автор вовсе не ставит описание интимных сцен и эпизодов в центр читательского внимания — всё делается ровно настолько, насколько это необходимо для более полного и глубокого раскрытия образов героев и персонажей книги и проникновения в их сущности и сучности. Да мы и сами по молодости лет выдавали на гора и бессонные ночи, и потёртости в некоторых выдающихся во всех смыслах местах — чего уж там, все мы были молодыми наездниками и наездницами :-)

Грустная какая книжка!

Где-то страшноватая, где-то противная, но общее впечатление — грустно. Мне жаль героев, им столько раз удивительным образом везло — не умереть, не деградировать. Но все в итоге так и закончилось ничем.

Честно, конечно, но очень печально.

Надеюсь лишь, что осилившим всю метафизику смерти вышлют «нестеровский» диплом бакалавра со специализацией в области загробного дела и туризма.

Фрагментарно, совсем нет целостности в романе. Воспринимается как лоскутное одеяло. Вначале генезис героев, жидко разбавленный каким-то трактатами совсем в сторону, а потом резко боевка. Здесь уже герои как из комикса, врубается Ван-Хельсинк на полную катушку.

Почему Пастернак, и вообще причем он — не ясно. Какая связь Пастернака с псевдо-религиями — нет ответа.

Самый запоминающийся фрагмент — про герой-матерщинника. Вот это здорово. Остальное — жеванная вода а-ля пост-модерн.

До Масодова в части треша и угара далеко, Сорокин вообще из другой степи, Пелевина более техничен в плане построения композиции и сюжета.

История ,конечно, обыденная, но от того не менее трагическая. Жаль всех фигурантов. Но больше всего в этом «микрорассказе» интересна форма. Как будто его написал какой-нибудь московский концептуалист образца 1975 года, внезапно открывший для себя Набокова и ставший его верным учеником.

Из подобных формальных экспериментов по сути состоит весь первый сборник Елизарова.

Как говорится, парень может уехать из Харькова, но вот Харьков из парня... Даже в постмодернистской забавной зарисовке, взошедшей на дрожжах Л. Добычина или там Виктора Ерофеева, явно несет духом пролетарского барака, той самой описанной в рассказе подворотни. Впрочем, главное, что талантливо, а тема может быть и хулиганской, и вульгарной.

Рассказ неплохой, с некой идеей относительно существ, которым деньги заменяют жизненно важный орган. Присутствуют хорошие зарисовки украинского советского прошлого, с истоками того, что прорезалось в годы незалежалости, а также меркантильного настоящего, где все давно поровну, были бы еврики или баксы. Конечно острый момент и не менее острый ответ на этот момент также украшают сюжет.

Однако не шедевр, малой формы автору явно маловато для раскрутки своего потенциала. Тем не менее, один из лучших рассказов сборника, рекомендую.

Сборник реалистичных и условно-реалистичных рассказов, если в них действительно «ни слова правды», значит, автор превзошел самого себя. Мне понравился заглавный рассказ, весьма и весьма антуражный, «Меняла», «Дом», остальные в чем то о чем-то, а в целом — ни о чем то, хотя вполне наглядно представляемые, но как то мимо проходящие. В тексте есть стихи автора, которые на мой взгляд, получаются у Михаила Елизарова гораздо лучше рассказов, особенно при исполнении автором:).

В целом нормальная современная русская проза, но эта проза — на любителя.

Повесть про кризис среднего возраста в современных условиях. Вполне гуманно написанная, о дружбе, которая не ржавеет, о доме, который без присмотра — сирота, о женщине, которая без мужа — проститутка, и вообще о жизни.

В общем, неплохая история.

Грамотная вещь, хотя и со слишком глубоко закопанной иронией в части оценки культурных продуктов. В основном вполне понятно изложено для культурных людей. Да и возражений, несмотря на авторскую долю стеба, оценки Елизарова отнюдь не вызывают. А автобиографические оценки — зарисовки мест работы — пребывания тоже изложены вполне гармонично. Хотя у меня сложилось впечатление, что оценка украинства и Москвы, при всей своей ортодоксальности, все же играет на основную читательскую аудиторию, но и тут ситуация вполне понятна.

В общем, приятный сборник, хотя и не столько развлекательный, сколько философский.

Рассказы в псевдодокументальном и псевдосказочном стиле. В основном вполне читабельно, хотя и однообразно — насилие, грабёж, дубинка и нож. Влияние Владимира Сорокина как основоположника подобного «говностиля» (это не столько в отношении качества изложения, хотя конфетным его не назовешь, сколько в отношении содержимого) ощущается резко, как запах от помойки.

Мне лично это как раз не понравилось, то есть, явное подражание, и причем подражание не тому, что вызывает восторги.

С другой стороны, первый сборник автора — Ногти — вообще был абстрактным, и количество упомянутой «субстанции» там зашкаливало абсолютно. Поэтому прогресс налицо (или хотя бы в руки). Однако большинству читателей рекомендовать этот сборник было бы неправильно, все же этот стиль не для любителей классической литературы.

Осилил. Не понравилось. Очень реалистично написанный роман.

Реалистично до такой степени, что, как и большую часть жизни среднестатистического гражданина, в этом романе не происходит ничего. Ничегошеньки.

Бла-бла-бла — все безусловно яркие диалоги ни к чему не ведут. Многозначительные сюжетные намёки пропадают втуне. Финала, как такового нет (всё как в жизни).

Нет, это не открытая концовка. Не кокетливое авторское «продолжение следует». Поклоники Скрытого Глубинного Смысла тоже идут лесом.

Пожалуй, самое верное описание — «ни о чём».

Обсценная лексика? Фи, и не такое слыхали.

Шуточки Гапона? Петросянство чистой воды.

Загадочная брутальность Никиты? Браток из 90-х тихо слился.

Внутренний конфликт и развитие ГГ? Такое впечатление, что ему всё по-барабану, и все его поступки продиктованы исключительно желанием автора дописать свое произведение. Ни одного самостоятельного поступка. Трость, ветром колеблемая. Образ отца, пожалуй, самый яркий в том плане, что веришь — такой человек был. Он не особо интересен, куча тараканов в голове, болезненное самолюбие. Но он был. Понятны его желания, мотивы его странных поступков. Такой чудак!

Остальные — плоские, картонные, невнятные. Ставлю 5 из 10. От автора «Ногтей» и «Библиотекаря» ждёшь большего.

Славный роман, большой и приятный в чтении. Елизаров, сколь бы не отрекался, сыграл, конечно, на пелевинском поле. Это совершенно не в укор, прекрасная Казароза сделана по прочтении Трифонова. В нынешнем тем более состоянии проза В.О. не конкурентна Земле, в которой есть и линейная внятная событийная история. Условностей много — в основном в части внезапного обретения боевых и болтологических навыков рассказчика, ну да роман сделан на стыке манер. Энергичный ритм прозы, великолепно расписаны персонажи второго сорта, обилие шедевров обсценной афористики. Да, собственно, одного Гапона или Никиты хватило бы доя полновесного центрального антигероя. Как раз наиболее пелевинско- эзотеричная балаболка Алена показалась самой пустяшной, ну и от финальной затяжной болтанки с « москвичами» не в восторге. Последнюю треть романа смело можно было б ужать и процедить — но это сильно мелкие претензии. Мощнейшая книга, для перечитывания, ждем 2 тома.

Первый сборник Михаила Елизарова. За исключением заглавной повести и завершающего рассказа «Район назывался Панфиловкой», вполне приличных, представляет собой продукт духовных испражнений в стиле какого-нибудь Сорокина, но отнюдь не в стиле сюрреалиста Даниила Хармса. Читателям с четкой моральной позицией, а также без склонности к «абстрационизьму» противопоказан напрочь. Равно как детям и беременным женщинам.

Вообще то даже непонятно, зачем «такое» выпускать наружу, вряд ли в русскоязычной среде много поклонников подобного «штиля», а испоганить впечатление на будущее можно как два пальца о дорожное покрытие. Лично я, прочитав эти «опусы» до знакомства с романами автора, тут же бы и закончил на этом свое знакомство с указанным писателем.

В общем вещь однозначно неоднозначная, думаю, что кроме двух указанных выше произведений, остальные вполне можно пропустить без вреда (а скорее — с пользой) для нравственного здоровья.

Вопрос только в том, сколько времени медитировал автор, и что он себе откусил в метафорическом хотя бы плане. Бумага, тем более — электронные символы, выдержат все, в отличие от читателя. Бред, как он есть, бессмысленный и беспощадный. Хотя на любой продукт имеется свой потребитель (есть же копрофаги, например), но на мой взгляд, абсолютному большинству нормальных людей подобное творчество противопоказано.

Сюрреалистичный постмодернизм на гнилую тематику. Абстракция и омерзение — вероятно именно те эмоции, которые и предполагал вызвать автор у читателя сего опуса. Действительно какой то сплав Сорокина с Пелевиным, похоже Михаил Елизаров искал свой творческий почерк, комбинируя чужие стили. Текст очень и очень «на любителя», при этом затянут. Рекомендация — не рекомендуется.

Пародия автора на известную песню про поручика Голицына и корнета Оболенского вкупе с подражательством Пелевину. Получилось на мой взгляд не очень, хотя ограничься автор только пародией на романс Малинина, вещь вполне бы удалась.

В общем очевидно ранняя вещь, проба пера на чужом холсте.

Хорошая повесть с мистическим элементом, про детей — сирот, чёрного пса и черный колодец. Бесхитростный сюжет, с эпизодами обычными, пакостными или весёлыми. Есть и элементы скрытой иронии, автор явно решил подстебать культовый сериал «Место встречи изменить нельзя», решив посадить Горбатого за фортепиано. Вещь написана кратко, четко и по — существу, без ненужных деталей, возможно даже с неким недостатком нужных. Рекомендую.

Одновременно тяжеловесно и местами захватывающе . С нетерпением ждешь очередных сцен и диалогов с Гапоненко (это конечно что то с чем то , некоторые вещи не знал и даже записал)) ради которых в общем то сцепив зубы дочитал сей шедевр до конца. А вот философско-эзотерическую кашу занимающую две трети текста хочется пропустить (перескакивал целые абзацы не читая и немного потерял).

В целом одна крупная форма у автора за 10 лет как бы намекает... Фрукт явно перезрел и если в некоторых местах вкус просто изумительный то в целом все остальное немалое его пространство занимает приторный крахмал, проглатывать или выплевывать который это уже личное дело каждого читателя. Сократив и выпустив его пораньше скажем так в году 2015 том автор совсем бы ничего не потерял а приобрел и в рейтингах и оценках критиков.

Для меня после прочтения осталось стойкое ощущение зря потраченного времени. Все ждал, что вот-вот в финале будет финт, узнавание, перевертыш, пушка чехова... Да что угодно, но не континед ту би. А вот именно так и оказалось.

В чем идея — не понятно. Никакого Танатоса, ничего нет. Есть масса повторяющийся диалогов, где объясняются банальные вещи с первого курса, и герой с веревочками. Все намеки по часы жизни, которые на протяжении действия совали в нос, и за которые шла битва, оказались ничем. Читаете продолжение.

Видимо потом будет Вода, Огонь и Воздух. Но это скорее без меня.

Меня обманули, это не тот Елизаров, который написал «Библиотеку». Это какой-то двойник из его тени.

Вишневый сад засох, ружья Чехова заржавели в кладовке...

4 балла, и то в счет прошлых заслуг.

Мерзейшая мощь

«В избе потеплело. Из подогревшейся бабушки приятно запахло вишневыми опилками и ягодным сбором.»

В том, что Михаил Елизаров умеет складывать слова в читаемые тексты, сомневаться не приходится. Косвенным тому подтверждением Нацбест ковидного года. В том, что Смерть во всех проявлениях: эзотерическом, ритуальном, даже отталкивающем абсолютное большинство физическом, для него притягательна — тоже. Довольно вспомнить «Землю». Я даже не сомневаюсь, что на самом деле, ошельмованного в романе Пастернака он любит. Да, странною любовью, но тут уж ничего не поделаешь, сколько людей, столько проявлений человеческого.

Роман новаторский, в некотором роде революционный, по крайней мере, постмодернистская фишка с введением в повествование реальных деятелей культуры на ролях супергероев или демонических злодеев, была к тому времени опробована только Гибсоном в «Машине различий» да Норфолком в «Словаре Ламприера». Это позже волшебный орешек потащат в дупло кому не лень: Пелевин сделает Толстого с Достоевским истребителями зомби, Дэн Симмонс выведет Диккенса и Уилки Коллинза на бой против древнего зла египетских мумий, а Бекмамбетов заставит Линкольна охотиться на вампиров.

«Pasternak», если исключить эпатаж и ненорматив, достаточно простая история. Два борца за... а за что, собственно, борются Льнов и Цыбашев? Первый, скорее всего, за славянское неоязычество, в канонах которого воспитал его дед Мокар, второй — за православие, а впрочем, проще определить, против чего. Против засилья попыток богоискательства, чуждых нашей ментальности. Не суть важно, меннониты это, мормоны, свидетели Иеговы или последователи Рериха и Блаватской. Нельзя! — говорят герои и, не снисходя до дискуссий, уничтожают носителей чуждой нам идеологии под корень.

То есть, буквально, в традициях шутеров: бдыжь-бдыжь-бдыжь — полетели клочки по закоулочкам. Но это рядовых иродов, для главных есть сакральный кинжал, особой трансформацией материи произошедший из разломившегося по диагонали и остекленевшего томика «Доктора Живаго», очень любит попить живой кровушки. Чушь? Ну конечно, да ведь никто и не говорил, что будет осмысленно. Однако увлекательно и не дает заскучать любителям динамичного действия со стрельбой очередями, короткими перебежками и смачным мордобоем.

Каждому из борцов в помощники придан Игорь (не в том смысле, что Любченева и Нечаева так зовут, а в том, что всякому Дракуле — своего недоумка). Один имеет природный талант к управлению со взрывчатыми веществами и на груди, на манер образка, носит портрет Брежнева, у второго кулаки пудовые, виртуозное умение говорить матом, лишь изредка вставляя нормативные выражения, и странная аберрация, по которой считает себя отцом собственного отца. Та еще, в общем, кунсткамера.

Не приходится сомневаться, что придя к абсолютному и окончательному торжеству против заморских гадов, покусившихся на нашу духовность, герои сойдутся в смертельной битве уже между собой (церковь язычества не приемлет, язычники попов не чтят), но то когда еще будет. А пока покой нам только снится, сами понимаете.

Хороший язык, широчайшая эрудиция (если обряды и ритуалы славянского неоязычества действительно эрудиция, не порождение авторской фантазии, а впрочем, тогда особый респект), отменное знание источника и совершенно омерзительное применение, найденное для этого знания. Но тут уж либо пан, либо пропал. Просто заставить студентку Меда слизывать йогурт с трупа в морге — одно, а поместить над ней распростершего черные крыла демонического Пастернака — совсем даже другое, на порядок круче. Хотя, надеюсь, Михаил Юрьевич отдает себе отчет, что до Бориса Пастернака ему как до луны пешком. Невзирая на Нацбест.

Что за прелесть эти сказки

Мир сказки Андерсена оказывался «женским», сюжет там вершили женщины – Герда, Снежная Королева, бабушка, старушка-колдунья, Принцесса, Маленькая Разбойница, две мудрые северные союзницы Герды – финка и лапландка. Отсутствие мужчин было просто вопиющим.

За роскошный разбор «Снежной королевы» прощаю автору масона Наф-Нафа и латентного гомосексуалиста Волка из «Ну погоди». Михаил Елизаров сегодня в тренде, пробил киркой и заступом «Земли» (Нацбест 2020) люк в высшую лигу и читать его теперь модно. Книжная мода существует так же, как сериальная (теперь все это смотрят), фэшн (носят) и любая другая. Еще год назад чтение Елизарова носило оттенок некой хардкорности и анархической маргинальности, наряду с горячими поклонниками, были те, кто прямо-таки остерегал от его книг.

Это не для красного словца, был такой опыт, даже не один. Когда в публичном обсуждении говорила, что хочу почитать что-нибудь, да вот хоть «Библиотекаря», непременно находился кто-то, кто говорил: «О нет, только не это, если вы себе не враг». Так, наверно, неофитов остерегали от чтения «Некрономикона» и прочего чернокнижия. Постепенно в воображении сложился образ Мефистофеля от литературы. Прочла этой весной «Землю» и удивилась, с чего переполох, нормально мужик пишет. Не гений, но ведь и не злодейство в чистом виде. Вполне читабельная, не лишенная приятности, проза.

Потому «Бураттини» брала без опаски. Крохотного, всего сто тридцать страниц, объема книжка, сборник эссе, написанных в разное время. Тематически большая часть привязана к любимым мультикам и сказкам советского детства: «Ну погоди», «Козленок, который умел считать до десяти», «Старик Хоттабыч», «Три поросенка», «Возвращение блудного попугая», «Незнайка в Солнечном городе» и «Незнайка на Луне» (суперхит времен и народов), «Снежная Королева», «Приключения Буратино».

Меньшая привязана к куда менее популярным в нашем нашем культурном пространстве фильмам «Кинг-Конг» в не лишенном занятности сопоставлении фигуры Большой Обезьяны с вождем мирового пролетариата, и «Мухой». Завершают сборник ностальгические воспоминания о детских увлечениях марками (плавали, знаем), игрушечных пистолетах (не увлекалась по причине девичества), четыре остроумных и злых зарисовки, очеловечивших города: антропоморфный Берлин предстает незадачливым натуралом, который объявил о нетрадиционной ориентации, чтобы похвастаться либеральностью, да так и остался теперь с клеймом «хоть раз — все равно...»; Москва — равнодушной и ленивой красавицей, которая отцветает, да никак не отцветет, и с тем же безразличием встречает нового фаворита, с каким мгновенно забывает его ради кого-то с лучшими постельными статями.

Написано хорошо, цикл о «Снежной Королеве» очаровал, а сопоставление Буратино с Муссолини показалось несколько притянутым за уши. Если бы по каждой из тем было раза в три больше (вы ж понимаете, при желании розенкрейцерский подтекст можно найти даже в «Белых розах» Ласкового мая?), да и городов на свете больше четырех — сборник только выиграл бы и не пришлось бы добивать объем зарисовкой о покупке слойки с творогом на вокзале в стиле «разгневанный потребитель», подходящей для сетевого поста, но в качестве серьезной прозы сомнительной.

Свежий роман Михаила Елизарова, писавшийся 5 лет, выпущен в 2020-м году в издательстве «АСТ».

Начать обзор сразу же хотелось бы с цитаты из романа:

«В одной из постельных бесед Алина между делом помянула некую психологическую теорию, утверждающую, что любимая сказка из детства закладывает жизненный сценарий. Готов согласиться, но с небольшой поправкой: не сказка, а игра; и не любимая, а та, в которую принудили играть. Кому-то навсегда достались прятки, кому-то салочки, казаки-разбойники, дочки-матери. А мне пяти лет от роду выпало копать на игрушечном погосте маленькой харизматичной похоронщицы Лиды-Лизы. С той детсадовской поры заложенный в подкорку кладбищенский сценарий не отпускал меня, украдкой вёл по жизни прямо к месту моего предназначения.».

Собственно, этот отрывок максимально передаёт суть романа. Всё будет выстраиваться и крутиться вокруг кладбища: сюжетные повороты, перипетии, судьбы и события — будут связаны напрямую со всем вот этим.

Если кратко, то это история про пацанёнка, которого с детства преследовали кладбища. Он отслужил в стройбате, слонялся по мужским коллективам, после армии старший брат забрал его к себе в другой город и устроил в свою фирму по производству памятников. Потихонечку главный герой начинает вариться во всей этой сфере похоронного бизнеса, понимает процессы, изучает, мечется между, так сказать, «бизнес-кланами», участвуя то за одну сторону, то за другую. Похоронный бизнес, конечно же, не без доли криминала, и это понятно.

Параллельно же ГГ знакомится с девушкой, пассией своего брата (предугадать дальнейший поворот сюжета, кстати, не составит труда), и в жизнь Крота (именно так зовут нашего героя) приходит НЕКРОФИЛОСОФИЯ, идущая от Алины (именно так зовут девушку брата Крота). По сути своей, ничего более в романе и нет, но именно некрофилософия и является костяком, краеугольным камнем. Это если опускать прекрасный язык и очень фактурные описания.

Но хочется заметить, что с романом у меня произошел самообман, ибо во время чтения аннотации я ожидал тихий рутинно-бытовой роман о тяжких буднях копателя могил, а на деле получил плод от сериалов «Бригада» и «Бумер» с лютой пелевенщиной в конце. А помимо Пелевина вспоминается еще и «Степной волк» Германа Гессе (эпизод с абсурдным маскарадом).

Да, окей, это Елизаров, да, я читал некоторые его рассказы, и, конечно, я ожидал вкраплений философских штрихов, поразмыслить, поковырять те или иные эзотерические смыслы, но последние 200 страниц абсурдной концовки, состоящей из сцены оргий в сауне с большинством упомянутых персонажей, сопровождаются зубодробительными диалогами с зубодробительной ТАНОС-ТЕРМИНОЛОГИЕЙ, гротескными выражениями и макабрической википедией. И это то ли обманутые ожидания, то ли вау-эффект, то ли что-то своё, по-нормальному БОЛЬНОЕ и НАСУЩНОЕ... Не знаю. Будто автор ушел в себя — и не для нас, а, простите за тавтологию, для себя.

Почему так? Ведь 70 изначальных процентов романа — бытовой риал-лайф, не предвещающий выскопарных речей. Просто как будто смотришь наш российский сериал про одну из глубинок, снятый на плёнку, ты видишь VHS-помехи, а история мрачна, потому что ее снял либо Балабанов, либо Быков.

Скажу честно: я не проникся рассуждениями автора. Ну было тупо неинтересно. Благо, это тот НЕМНОГИЙ минус, который есть в романе.

Но минус, вытекающий из этого, донельзя прост: тьма философских и однотипных диалогов между Кротом (напоминаю: главный герой) и Алиной (ну вы поняли: девушка брата). И они слишком обильны и настолько же литературны, чтобы это обсуждали живые люди, которые, в общем-то, общаются совершенно без купюр и в иных ситуациях, более житейских, в выражениях не стесняются. И это диссонирует.

К тому же диалоги однотипны и постоянно повторяются, хоть и перемежаются с обыденностью Крота. Впрочем, это не спасает и не замыливает восприятие (особенно если ты быстро читаешь и буфер твоей оперативной памяти больше 1 мегабайта). Я бы понял, если бы Крот, не облажающий прямо-таки ВЫСОЧЕННЫМ интеллектом, требовал разжевываний и повторов. Но не так же часто и одинаково, чесслово!

Небольшое отступление: у меня в арсенале имеются несколько прочитанных рассказов Михаила Елизарова, и для себя я охарактеризовал его как русского Рэя Брэдбери. Он пишет так же чувственно, проникновенно, богато и доходчиво описывает природу и доносит о страхах и переживательных моментах. И роман рассказывает историю про маленького мальчика, который то и дело сталкивался с кладбищами на протяжении детства-отрочества-юности. И кладбище — это такая сквозная нить, на которую нанизана жизнь Крота.

И с таким авторским потенциалом я ждал чего-то душевного, рефлексирующего, рассказывающего, во что вылились эти взаимодействия и встречи с кладбищем — может, фобии, комплексы или страхи, но этого не было, и всё резко переросло в суровую мужицкую историю, полную матерщины и вульгарностей.

ВАЖНО: друзья, внизу оставлю ссылку на видео, в котором я подробно и в обилии демонстрирую самые показательные и говорящие примеры. Экономя ваше время: с 10:25. Не хочу перегружать отзыв скриншотами и грубостями.

Скажу лишь, что женщинам, пожалуй, будет тяжеловато читать такое, впитывая экосистему чисто мужицкой атмосферы.

Но что плохо одним, хорошо другим. И в этом плане что есть: есть в чем-то знакомые и фактурнейшие персонажи, поданные за счет мастерского слога Елизарова.

Но главный герой вышел пустышкой и просто костяком истории, вокруго которого нужно было выстроить историю и транслировать авторские философию и размышления. В голове Крота ничего такого и нет. Всё впитано в краткосрочный период, лишь бы впечатлить Алину. Но та, в ответ, пичкала его со своей стороны, и он, как ТРАНСЛЯТОР, просто пересказывал это. Своего рода рерайт.

То бишь, понятно, что герой — обычный чувак без интеллектуального багажа и культурной подушки. Но он, к своему достоинству, не стесняется сознаваться в этом, хоть и считает своей заслугой то, что он внезапно в беседе способен интерпретировать те или иные полученные знания УМЕСТНО и не теряться, так скажем.

С другой стороны, если рассматривать «Землю» не как что-то цельное в плане сюжета, а как срез глубинки и бизнеса, поведения 2000-х годов со всеми своими лексиконами и повадками, то становится энциклопедически, ностальгично и даже справочно, ретроспективно.

Похоже, что Елизаров много времени провел в таких коллективах, оттого так объемно и правдоподобно описал тамошний внутренний мир. С обилием мата, крылатых выражений и просто-напросто угарных фразочек. Однако тут есть и косяк: наверное, в связи с творческой деятельностью автора (песни, стихи) практически каждый персонаж знает те или иные фольклорные ЗАРИФМОВАННЫЕ фразочки и присказки, пословицы-поговорки, выражения, частушки, СМЕХРЕНОЧКИ. И это здорово, но иногда перебор. Потмоу что хоть начальник, хоть стройбатовец, хоть гендир — каждый имеет запас рифмулек на любой случай жизни. Это мило и красиво, но ненатурально, и во многих характерных моментах они одинаковы, что довольно странно для Елизарова с его умением преподносить совершенно ОТЛИЧНЫХ (от слова «отличие») героев.

В романе полно вкуснющих фраз, которые запоминаются и въедаются в подкорку — от политических высказываний до каких-то юморных и ВИРУСНЫХ (в видео — 16:50).

А вот провинциальная обстановка со своей атмосферой напомнила «Текст» Дмитрия Глуховского, но последний справился получше, поскольку восприятие серой унылой действительности на душе главного героя отображалось сильнее и влияло на его настроение всё-таки именно у автора «Метро 2033» и прочих. Мог Елизаров «срифмовать» треснутый асфальт и обшарпанные фасады с главным героем, но не сделал. Хоть и позволял язык.

В конце, как и писал в начале, нас, наподобие масштабного сражения, присущего фэнтезийным и фантастическим произведения, ожидает длиннющий и мощный по своей задумке диалог (наверное, из-за него-то врядл ли этот роман будет подвержен экранизации, если только не переиграют как-то более удобоваримо и динамично).

Но если сделать разговорный фильм в духе «Человека с Земли» — было бы круто, хотя бригадосоставляющие вкрапления, конечно, ломают задумку и вносят СМУТУ.

Язык у Елизарова живой, ёмкий и актуальный, но очень много мата. Даже для тех слоёв, которые были нам продемонстрированы.

Для меня этот роман на 7 баллов.

Если бы автор не заигрывал чересчкр с кладбищенской тематикой, если бы показал героев-переживанцем в духе Брэдбери или Кинга, было бы гораздо круче. Но Елизарова затянуло именно кладбище и всё с ним связанное.

Но, мне кажется, ЧЕСТНЫЙ роман, без всякой мистики, был бы лучше. А то вышло как у Симмонса в «Терроре» и «Лето ночи».

Обидненько.

Ссылка на видео: https://youtu.be/MsJN4JWpPfY.

Пространный и странный роман, особенно равняясь на предыдущие работы автора. Книга, начинающаяся как драма маленького человека-неудачника, который в полной мере жанрово-тематического классификатора имеет тэги становление-взросление, превращается в псевдофилософскую притчу про смерть, как единицу жизни. Правила жизни затюканного троечника: стать отличным бойцом, хорошим любовником, попасть в тайное общество, точнее даже не общества, а … ну в общем гаррипоттер околопосмертного мира. Остаются открытыми почти все сюжетные линии, как правильно заметили фантлабовцы на этой странице, произведение просит второй части или даже трилогии, но без анонса теряет интригу и понижает градус удовольствие от прочтения. Зато закрытие личных гештальтов (любимое словечко в романе) автора обеспечено.

Жёсткая вещь, пионеры-герои, защитники товарища Брежнева от нелюдей, их стратегия и тактика, а также волшебный артефакт «красная пленка». Отлично продуманный сюр на железобетонной подушке поздней советской действительности.

Для читателей возраста автора и чуть постарше — изумительный текст, позволяющий вернуться в детство, в легенды школьников того периода, и вообще — отдохнуть душой от окоянного капитализма за окном.

В целом, рекомендую.

Собственно речь про призывника — косильщика, выбравшего тему «по кишке». Он ещё не советский зольдат и искренне надеется им не стать. В остальном — действительно, герой-рассказчик обитает среди разноуровневых воинов непобедимой и легендарной, пытается уклоняться от исполнения обязанностей «духа» методом «духовной:) эмиграции», а также с помощью обучения старослужащих игре на гитаре.

Много различных обликов и описаний, вполне литературно и без дыр в сюжете, есть и реально трэшевые моменты даже не +18, а скорее +27 (для призывников:)), но! Удивительным образом даже гнусные и реально паскудные моменты Елизаров умудряется отобразить как фантасмагорично-черноюморные. То, что реально превращает книгу либо в документальную трагедию типа истории Сакалаускаса или обычную «гнусь -чернуху», которых пруд -пруди, автор сумел обрисовать, нисколько не умаляя красок, в какой то вариант страшной сказки типа «Щелкунчика», конечно в итоге порядком поюзанного, в отличие от оригинального у Гофмана.

В общем, как вывод: повесть написана великолепно, но конечно, рекомендовать ее нельзя по соображениям морали. Хотя для стойких разумом людей с чувством юмора этот труд не страшен.

Литература, как и познание мира, многоступенчата. Явно или косвенно опираясь на сюжетные линии, героев, художественные приемы предшественников, писатель мостит своим творчеством еще одну ступеньку для последующих творцов, где уже он станет предметом заимствования и подражания. В этом плане роман Михаила Елизарова «Библиотекарь» вполне следует мейнстриму. Разрушение всех мыслимых табу в «Сердцах четырех» Владимира Сорокина послужило благодатной почвой для последующих постмодернистских обработок темы. Но если Сорокин за свой роман ничего кроме хулы и публичного сожжения не удостоился, то «Библиотекарю» уже был присужден «Русский буккер» за 2008 год.

Сорокин неимоверно расширил рамки тем и их восприятия. Это такой современный Рабле, для которого нет ничего святого и запретного. Будь то пожирание фекалий или запекание в печи собственной дочери. Конечно, при желании можно представить, к примеру, «Норму» зеркалом жизни в позднем СССР, но яркость образов настолько сильна и самодостаточна, что смысловая приправа становится уже излишней.

Елизаров не настолько смел, по крайней мере, в «Библиотекаре». Предварительно разрушив внутренние запреты в ранних рассказах, в своем втором романе он не выходит за рамки приличий. Это такая постмодернистская рефлексия на модернистские изыски предшественников.

Как и в «Сердцах четырех», сюжет его книги протекает вокруг погони — только не за смутными подсказками пути к Машине, а за мифическими произведениями советского писателя Дмитрия Александровича Громова. В быту имеющие названия «Дорогами труда», «Серебряный плес», «Пролетарская», при чтении с Условиями Тщания и Непрерывности они превращаются в Книги Силы, Власти, Смысла, Терпения …

***

Читая «Библиотекаря», вся время ловишь себя на раздвоении восприятия пространства романа. Тщательно выписанный, вплоть до мельчайших деталей и манеры речи, быт 80-х годов прошлого века вкупе с введением в стиле документальной прозы и мистическим посылом создают некий параллельный мир, где привычные и легко узнаваемые герои проживают какую-то иную жизнь.

Главный герой – библиотекарь и хранитель Книги Памяти шоронинской читальни Алексей Вязинцев – получает свою должность, можно сказать, по наследству: вместе с квартирой убитого дяди. Тридцатилетний мужчина, иногда по сюжету больше похожий на инфантильного четырнадцатилетнего подростка, вдруг попадает на настоящую невидимую войну, где весь смысл существования сводится к приобщению к Книге и ее защите. На войну, где человеческая жизнь не стоит и слова из романа Громова, но притом жестко соблюдается Кодекс чести, запрещающий любое огнестрельное оружие.

Последнее, к слову, вызвало определенное чувство дежа вю. Инстинкт самосохранения – самый сильный у человека, и никакой Книгой его заглушить невозможно. А учитывая, что приобщается к источникам Радости, Памяти, Силы… отнюдь не лучшая часть человечества, рано или поздно соблазн решить все проблемы разом должен был возобладать в чьей-то отчаянной голове.

***

Вслед за тучными коровами неизбежно следуют тощие, утверждал Генрих Гейне. Вслед за морализмом неизбежно следует имморализм. Разрушая прежние табу и устои, он готовит почву для ростков новых человеческих отношений. Осталось только дождаться, когда спираль истории сделает новые воззрения востребованными.

Сорокин и Елизаров, несомненно, ярчайшие имморалисты нашей литературы. Вслед за Ницше они пытаются провозгласить кончину христианско-возрожденческого мифа о человеке, который, во-первых, добр и прекрасен, а, во-вторых, способен к бесконечному развитию.

Вместо наслаждения и умиротворения от приобщения к чему-то чистому и первозданному – Радости, Терпению, Памяти, Силе…, в людях просыпается неистребимая жажда убивать себе подобных за право прикоснуться к божественному откровению. Нет никакого Равенства, Братства, Всеобщего Счастья. Есть только звериный оскал нашего далекого-далекого предка.

Кажется, где-то мы это уже проходили…

Суровый постмодернистский триллер в жанре слэшер. Там, как в «Техасской резне бензопилой» и «Прочих «Кошмарах...» много и увлеченно убивают топорами, вилами, косами, дубинами, шампурами, шашками, тесакам, кистенями и даже вязальными спицами. А постмодернистский, потому что все эти ужасы происходят из-за книг третьесортного советского писателя... Начитавшись его военных повестей, производственных и деревенских романов все читатели приходят в некий транс, который становится смыслом и целью жизни. Книга Радости, книга Ярости, Книга Памяти, Книга Терпения и пр. Они организуют подпольные библиотеки и читальни, плетут интриги, совершают налеты, а конфликты разрешают в массовых побоищах, по сравнению с которыми битвы подростковых группировок в конце 1980-х — просто игры в песочнице.

Обсуждать сюжет и оценивать его правдоподобие смысла нет, это игровой дискурс. Здесь главная сюжетная идея — возведенная в абсолют постмодернистская концепция «мир есть текст», а книга — центр этого мира. Здесь ради книг легко и непринужденно убивают и умирают. Все, кто прочел без отрыва от начала до конца, лагерные «петухи», старухи в доме престарелых, инженеры, учителя и бывшие военные, все без исключения. Детей, правда, нет, и на том спасибо.

Помнится у У. Эко в «Имени розы» из-за книги сгорел монастырь и погибло десяток монахов. Так это ж был единственный экземпляр «Поэтики» Аристотеля, а убийцей был библиотекарь. Здесь убийц-маньяков сотни, практически все действующие лица, а качество книги роли не играет, текст настолько ужасен, насколько только можно себе представить. Но работает, в смысле разрушает и толкает на убийство. Как-то так.

По стилю это демо-версия Пелевина, достаточно абсурдно и технично, но без лишней зауми. Читается легко, но примерно с середины стало раздражать однообразным обилием трупов. Не жалею что прочел, но вряд ли когда-нибудь перечитаю.

Это очень противоречивая книга. Можно в ее характеристики вносить такие оксюморонные термины, как священнозлодействие или благозловоние — уродливая красота.

Очень хороший язык, незатертые сравнения и сюжетные ходы, смелость автора в описании того, что одновременно привлекает и отторгает — тем смерти, похоронного бизнеса, философии жизни и смерти, черных культов и кладбищенского криминалитета. ГГ — далеко не ангел, но, может быть, именно из-за этого ему сочувствуешь. По крайней мере его искания и поиск себя интересны и необычны — так сказать, под знаком судьбы, намеченной в раннем детстве с игрой в кладбища для маленьких жучков.

С точки зрения фольклора — очень много кладбищенских баек и нецензурных, но до одури смешных поговорок.

Очень серьезное знание «матчасти».

В общем, чтение непростое, шокирующее, страшное, иногда отвратительное, иногда пронзительно-лирическое, иногда безумно смешное. По прочтении оставляет много вопросов и желание обдумать «это все «, опираясь на собственный опыт.

АНТЕЙ ИЛИ МЕРТВЫЕ СРАМУ НЕ ИМУТ

...Я приложил Некрономикон к уху.

И запредельный космический Хаос

Заговорил со мной голосом Ктулху...

До сих пор не имела опыта знакомства с сочинениями Михаила Елизарова, всякий раз, как собиралась прочесть что-нибудь, находился человек. который говорил: «Не делайте этого, если вы себе не враг». Брала книгу другого писателя, на время забывая о намерении спознаться с елизаровским творчеством. Однако в этом году, когда «Земля» фаворит Нацбеста — пришла пора. Нет, она не влюбилась, но и не так страшен автор, как его мамлюют.

Нормальная крепкая проза, не производит впечатления маргинальной, несмотря на то, что в качестве объекта изображения выбран пограничный, во всех возможных смыслах, похоронный бизнес. Русская литература, в отличие от западной, к кладбищенской теме не часто обращается. Я теперь не о криминальном романе и не о жутиках, все-таки имею в виду серьезные книги. Кажется только у Золотухи в «Свечке» есть недолгий, среди мытарств героя, период кладбищенской жизни.

Отчасти вопрос ментальности, всегда коррелирующий с имущественно-денежной сферой: в западной традиции боль от ухода близкого человека частично компенсируется видами на наследство, в России на первый план выдвигается: «хоронить на что?» Светлого восточного приятия смерти, даруемого буддизмом, мы тоже лишены. Как дети, чье понимание посмертия законсервировано на стадии: «тишина. И мертвые с косами стоят»

В этом отношении «Земля» правильная и своевременная книга. Надо уже потихоньку взрослеть. И хорошо выстроена: отчасти семейная сага, но без немыслимых экскурсов во глубину сибирских руд; частью роман взросления, тоже без ненужных рефлексий: немалая доля производственного романа — и это хорошо. Никогда не пойму отношения к литературе, описывающей труд, как к ублюдку соцреализма. Работа — немалая часть жизни, посредством которой человек самоутверждается и реализуется, выстраивает отношения в социуме, завоевывает и подтверждает статус, да зарабатывает, в конце концов.

Вот отношением к тому, что жизнь заставила делать, герой меня и купил. Владимир Кротов, не поступивший в институт, ожидаемо забрит в солдаты, да не куда-нибудь, а в стройбат. Про «заменяют экскаватор» помнят даже те, кому служить не приходилось и не грозило. Нет, легко не было, но близость к земле с необходимостью перекидывать вручную мегатонны ее, не в абсурдистском ключе «от забора до обеда», а с конкретной целью, все это как-то изначально правильно настраивает на дальнейшее восприятие персонажа и его истории. Не просто не бездельник, но человек, уважающий процесс труда, гармонизирующий пространство-время посредством того инструмента, какой достался.

В христианской традиции — нести свой крест, в исламе хукукуллах, в буддизме следовать дхарме, в даосизме — дао. Заступ и лопата не хуже скальпеля хирурга или учительской указке. Просто тебе досталось это: бери, осваивай, стань лучшим. Смешно? Нисколько. И она вся такая, правильная, эта книга. Когда основание крепкое, здание можно украшать башенками немыслимых лавстори с татуированной сверху донизу Femme Fatal (Громадный!); обвешивать контрфорсами реалий похоронного бизнеса; даже горгульи и флюгеры эзотерики с психоделикой не утяжелят — выдержит.

Автор не пренебрегает ничем. В романе будет все, что вы хотели узнать о похоронном бизнесе, но стеснялись спросить; роковая любовь к роковой женщине; немыслимое количество шуток-прибауток на темы любви и смерти, (большей частью с использованием обсценной лексики), для читателей попроще, и обширный квазифилософский дискурс о смерти — для тех, что поумнее.

Печально, что со второй трети это вырождается в совокупления, перемежающиеся лекциями на темы посмертия: от технологического цикла изготовления памятника и бальзамирования до трансцендентного и трансцендентального. А к финалу вовсе прибывает балалаечной Эпифанией. Но тут уж, кто на что учился:

...Покойники – это… – Гапон поглядел на стену, словно там была написана подсказка. – Как бы, бля, поделикатнее-то выразиться? Мёртвое золото!..

У меня не создалось впечатления, что это законченное произведение. Как минимум это должна быть дилогия, а учитывая темп развития сюжета, то и трилогия. По-настоящему можно оценить произведение только после выхода следующих томов, если они будут, а я надеюсь, что они будут. Сейчас даже трудно определить жанр, вроде бы реализм, но полшага до магического реализма, мистики и постмодернизма.

Прекрасный, образный, сочный язык. Читаешь, словно смотришь неспешный фильм. Вроде бы и сильной интриги нет, а оторваться от чтения трудно. Роман скорее созерцательный, и сейчас он в таком виде лишён какого-либо смысла, кроме лицезрения жизненного пути главного героя.

Тяжёлая, давящая, я бы даже сказал, губительная книга.

Внешне безобидно начинающийся в жанре перестроечного лиризма роман стремительно подхватывает читателя, увлекая за собой в чернильно-чёрную тьму. А, казалось бы, как всё неплохо начиналось: дворы, распад Союза, гопники, фарца, понимание накатывающего непонимания и безнадёги будущего, на этом фоне молодая и свежая поросль циничных, кусачих, хватающихся за любую возможность выбиться из серой советской массы подростков. Жизненно, местами смешно, чаще грязно, быть может, несколько театрально, а больше обыденно и, главное, до жути, до запаха жвачки «турбо» и изрезанных поколениями школьников желтоватых советских парт — ностальгично. «Вонючая школа, драки, клей, так я становился сильней». «Школа» Козлова. Романтика распада.

Пока Герман не попадает в

И вот тут Елизаров на полную раскручивает маховик своего таланта. Оторваться от кошмара, в который залипаешь вместе с незадачливым Германом, невозможно физически. Проезжаешь остановки в метро, читаешь, шагая по бесконечным, залитым мертвенно-жёлтым светом коридорам переходов и продуваемым улицам города, ведущим из ниоткуда в никуда. В голове — мультики, бесконечная рекурсия психопатии, насилия и крови, крови, крови, бешеным серпантином скользящая в самый нижний круг ада, где нет ни света, ни тьмы — ничего, кроме шипящего вонючего проектора и калейдоскопа мерзостей, обозначающих, вроде бы, путь к спасению — но какой ценой?

Выхода нет, и, посмотрев «мультики» Алёшки-Разума один раз, читатель вместе с Германом обречён. С этой дорожки уже не сойти.

Елизаров мастерски влезает в голову. Был такой рассказ у Каганова, «Заклятие духов тела», где автор в предисловии безо всяких шуток предупреждал, что при написании им использованы какие-то там приёмы НЛП и впечатлительным читать рассказ не рекомендуется. Рассказ хороший, без дураков. Так вот, у Елизарова бездна, в которую он так ловко заставляет смотреть читателя, таращится в ответ настолько ... естественно... что Каганову, при всём его мастерстве и не снилось. Уже много кто сравнивал «Мультики» с «Заводным апельсином», это и правда схожие вещи, но если у Бёрджесса мы смотрим, как мучается Алекс, то у Елизарова мы мучаемся ВМЕСТЕ с Германом.

Елизаров всегда был мастером истончения реальности, это хорошо видно в его старых вещах, таких как «Сифилис» или «Госпиталь», но в «Мультиках» он достигает вершины своего шаманского дара; тем смешнее читать якобы беспомощные страхи лирического альтер-эго автора в рассказе «Берлин-трип». Какой там гашиш!.. попав в мозг автора, он должен был в панике распасться на атомы, ибо культивируемое Елизаровым безумие не снилось самым брутальным психоделикам. Елизарову не нужна химия, чтобы вскрывать допаминовые каналы — он взрезает их простыми чёрными буковками на белой бумаге.

А при чём тут «Мультики»? Да, в общем-то, ни при чём. Елизаров мог написать любую другую вещь с любым другим сюжетом, суть книги от этого бы не поменялась: ломовой двухсотстраничный кошмар без проблеска надежды.

Я подчёркнуто не касаюсь таких вещей, как слитая концовка, открытый финал, подвешенные немые ружья, клишированные персонажи. Они не имеют значения. «Мультики» — это не литературная еда и не десерт, это чёрная таблетка.

Одна из самых страшных книг, что мне доводилось брать в руки. Читать людям с неустойчивой психикой, склонным к беспокойству, тревоге или злоупотребляющим наркотиками СТРОГО не советую. Детям — ни в коем разе!

Впрочем, непонятно, кому вообще эту книгу можно посоветовать. Каждый должен открыть для себя её сам.

Ехидная сказка с закосом «под народ». Скабрезная по натуре, псевдо-сентиментальная по форме. Думаю, влияние книги Войновича про стойкого солдата Чонкина (в части идеи умельца -изобретателя) сказалось на идее сего труда.

Однако написано грамотно, логично и интересно, как минимум, далеко не самая мерзкая по идее вещь сборника «Красная пленка».

Не убоится же автор насмешничать над святыми вещами! Ежели накажет гражданина Елизарова суровый рок, значит, поделом, ответит «за Джезуса» «с носом как у Иосифовича».

В общем, идея автора остра и дерзновенна, но по своей сути этот рассказ в чем то даже гораздо похабней иных вещей сборника «Красная пленка».

Несколько сюрреалистичный с иронией, а может и стебом на тему «гоев и дяди Адика» рассказ. Не особо интересен, хотя и не лишён авторского литературного качества. На мой взгляд, это произведение нельзя назвать шедевром, непонятна идея, не особо удачны попытки поюморить-постебаться, да и сюжет сам по себе достаточно унылый.

В общем и целом, проходной материал, не могу рекомендовать к прочтению.

Во время прочтения книга шла на твердую «9»-ку...

А потом поперла философия загробная и конец книги, снизивший оценку... Ощущение что Михаил писал-писал, а потом устал и плюнул...

Впрочем все равно оценка высокая, ибо проза Елизарова хороша, детали описаны четко, персонажи яркие и занимательные.

Немного не понятны дальнейшая судьба отношений Володьки с братом, почему к личности парня такое внимание от шишек похоронного бизнеса, нафига ему Алина, какую реально она играет роль и что будет дальше...

Очень надеюсь на продолжение данной истории. Уверен — она будет!

Отличный роман, постмодернизм во всей своей прыти, а образ, ставший названием романа — очередной элемент стеба Михаила Елизарова. «Улыбок тебе дед Мокар» — этот палиндром, известный с детства жителям советской страны, в том числе показывает даже не ироничный, а демонически хохочущий закадровый голос автора. Виды и отличия послежизни автор тоже изобразил весьма по философски — и покойники, и трупы, и мертвецы, как высшая категория.

Мне кстати, авторская идея весьма импонирует — все эти действительно мертвящие строки советских «поэтов», «прозаиков», «драматургов», славящих антинациональный режим и друг друга и паразитирующих на русском народе, по другому и не назвать.

В общем и с развлекательной, и с идейной составляющей романа я согласен, и рекомендую к прочтению.

у меня на данный момент, пожалуй три русских автора которых читаю и жду... было

Сорокин самый любимый, Пелевин- ежегодная периодика. пока читаешь наслаждаешься, прочитал и уже не вспомнишь что из какой книги ибо все то же самое. И наконец Елизаров, самый «разнообразный»

земля. впечатление от книги по синусоиде до средины все прекрасно и по нарастающей, а потом все ниже и ниже. все одно и то же, бесконечные повторения ситуаций и реакций. ГГ начинает подбешивать своим соплежеванием. все персонажи застывают в своих ипостасях описанных при знакомстве с ними. к чему по сто раз расписывать «мертвую» Алину «мятежного» Вову и «быковатого» Никиту ,который был слит в средине в никуда, как и история с часами так удачно начавшаяся.

все это разбавляется «философией смерти» и чтобы соответствовать «переосмыслению русского танатоса» в конце книги мы читаем все тоже самое еще раз одним сплошным текстом, уже хочется забросить всю эту «смертельную мыльную оперу», но вроде как надо добить.

а в итоге? добивать то не чего, это типа только затравочка....

зачем столько страниц ? к чему все это?

https://kobold-wizard.livejournal.com/917883.html

Я пришел к «Pasternak«у уже после «Библиотекаря», «Мультиков» и дюжего количества елизаровских песен. Потому в романе видится молодецкая проба пера, из которой потом получились более интересные тексты. Наиболее он напоминает ранние песни автора — хулиганскую матерщину и измывательство над интеллигентскими иконами вроде Окуджавы, Ростроповича и Бродского. Автор пытается пробиться через скорлупу современной культуры и вытянуть за собой придушенную культуру «Советской Атлантиды» (с). «Частые уличные драки и ежедневные стычки с отцом развили в нем незаурядные способности кулачного бойца. Служба в армии закрепила их. Он не обладал никакой специальной техникой, но удары его, на вид расхлябанные, не по-боксерски размашистые, были сокрушительны» — вот елизаровская манера, попытка пробудить читателя/слушателя, завороженного перестроичными и постперестроичными бреднями.

Благодаря этому подходу, роман сделан заведомо неуютным. Рефреном через него проходит мысль, что именно благостная и гуманная атмосфера служит главным методом Врага. «Ти страдаль. А тепер будет много знакомых. Тебя будут любьить. Ты полючишь вторую семью. Ми будем очень часто встречаться. Мне ти можешь доверит все. Ми твои извращьенья все вместе обсудим, и ты не будешь их хотеть, а только смеяться». В книге есть и позитивная уютная часть «Дед». В ней теплое детство, когда родители отправляли героя в деревню на лето. Атмосфера там отнюдь не советская, а нарочито корневая, языческая. Автор показал, что умеет писать и приятную прозу. Из нее рождается наиболее понятный герой, охотник за бесноватыми и сектантами.

Следующий удар приходит со стороны героев. Дело в том, что еще двое из четырех — это ублюдки из школьных историй, издевающиеся над сверстниками. Последний — человек, не получивший в детстве помощи психиатра, страдающий судя по всему шизофренией на почве окружающей псевдорелигиозной кутерьмы. Шутка в том, что в руках Елизарова они оборачиваются чистильщиками, которые видят в за оболочкой привычных нам положительных героев — скрытое Зло. Маньяки выворачиваются наизнанку, и автор вручает им знамя защитников Земли русской. Судя по тому, как он пишет о своих героях, я очень сомневаюсь, что он видит в них воплощения ума, чести и совести с советских агитплакатов. «Pasternak» — темное фентази как оно есть, где Зло борется со Злом. Наверно, в этом и главный посыл романа — каким должно быть Добро сегодня, чтобы противостоять им обоим?

Беда же этой книги в том, что она сделана плохо. Это все-таки сборник зарисовок, каждая из которых занимает 5-10 страниц. Вместе они напоминают комикс, разбавленный философскими рассуждениями. Практически все крупные планы, кроме детства в деревне, выливаются в описания боевки. Местами они хороши, но в целом история не видна. Из-за этого «Pasternak» при неплохом заделе вынужден остаться на уровне памфлета.

Итого: Определенному типу мировоззрения с этой книгой будет неуютно. Если выдержать серию ударов, то читать очень легко и можно даже улыбнуться удачным находкам автора-хулигана.

Отличный, с мрачным юмором, даже элементами хоррора и триллера, роман в рассказах.

«Мультики» — это вроде изощренного вымогательства — подходят товарищи гопники к мужичку, выходит вперёд девушка, распахивает курточку, показывая обнаженную натуру, а затем начинается требование «оплатить сеанс».

Конечно по высшему разряду. То ли просто ограбить и побить слишком рискованно или неинтересно, но автор придумал такой прикол.

Параллельно такой экстраваганции, проходит сюжетная линия мальчика Лёши, с дефектом ноги, с кликухой «Леша — по «борозде» калоша».

Хотя мальчик мечтал совсем о другом признании своей персоны, но поскольку не сложилось, похоже что-то перемкнуло у мальчика в мозгу.

В общем тот ещё хоррор с элементами черного стеба, мистики и фантастики. Рекомендую.

Сочный, карнавальный фантасмагорический роман с идеологической подоплекой для галочки. Все рассуждения об оправдании и пропаганде автором Советского Союза — полная чушь, учитывая полную нереалистичность происходящих на каждых десяти страницах смертельных сражений отщепенцев и ботаников при помощи подручных средств. СССР в елизаровской интерпретации превратился в чистую абстракцию в голове главного героя, так что его защита ничем не отличается от защиты Гондора.

Что до собственно художественной части, Елизаров недурно покуражился, расписав редкий в наших традиционно кафкианских просторах босхианский совершенно сюжет. Получилось отлично, роман держит за горло, подсовывая парочку остроумных идей по пути. Предсказуемость концовки видится не шаблоном, но архетипом. Из минусов — для такого фантасмагоричного мира у Елизаров уж очень простой язык. До Сорокина далеко.

Хороший текст — роман взросления юного гробокопа, жизненно связанного с темой смерти. С детских лет и вплоть до момента его опаленной юности, периодически, а затем практически Владимир Кротышев сталкивался с кладбищенской темой «на своем на жизненном пути» .

В конце концов, обретя практический опыт работы с землёй и рытьем могилы после службы в военно-строительных войсках (хотя по срокам, походу автор слегка попутал, их должны были расформировать почти сразу после развала СА и ее трансформации в Российскую армию), заматеревший Володя с помощью старшего сводного (или единокровного) брата, рэкетира со стажем и двумя сроками за спиной, устраивается в кладбищенский бизнес одного подмосковного городка

И тут все завертелось...

В целом скажу, что автор тему по стройке, по кладбищенскому бизнесу отработал качественно, даже идеи бескорыстно выложил по развитию этого самого бизнеса, причем не в области тупого уничтожения конкурентов (по крайней мере не только).

И по житейско-бытовым вопросам тоже тему изложил достоверно, это все выполнено грамотно, с хорошим литературным качеством и воспринимается очень естественно.

Но похоже решил Елизаров, что он ни ... (сколько) не хуже Пелевина, и то ли подстебать решил «штиль мэтра постмодернизьма», то ли взревновал превзойти сего мэтра в области загрузки мозга читателя мутотенью-хренотой, и читатель обрёл этот бред, который конечно иногда забавен (примерно в одном проценте от величины изложенного), но в остальном просто и дико утомляет.

В общем, книга объёмная, и уже ближе к середине приходилось и пропускать абзацы, и пролистывать страницы. Прочитать возможно имеет смысл тем, кому нравится творчество автора. Мне больше понравилось, чем не понравилось, но это потому, что во-первых, я ранее с творчеством Михаила Елизарова был знаком, а во-вторых, слегка затронуты строительные вопросы, что даже вызвало ностальгию.

Обожал Елизарова, но увы судьба отбирает то что любишь. Если вы работали на заводе с мужиками за 40 и вам понравился рассказ Голубь — то не читайте, ничего нового не найдете. Земля — попытка написать свой Ампир V, но если там за бесконечными разговорами скрывались отсылки к эзотерике и насмешки над массовой культурой, то тут просто бесконечные шутки за 300 с вкраплениями мистерии которая нежизненно однообразно льется из уст любовницы героя и старого землекопа. Худшая книга года и самая занудная из новой русской волны. Не ждите развития сюжета после ухода брата, наоборот польются детализированные могильно-кладбищенские откровения с шуточками-прибауточками бухих рабочих

Шедевр однозначно, вынос мозга при прочтении, особенно в финале романа, который предполагает второй том. Поставил 9 из-за открытого финала романа. Спасибо, Михаил Юрьевич за огромное удовольствие от вашего творчества.

Прекрасным языком написанная зарисовка из детства с адаптацией под настоящее — со всей передачей восприятия и чувств как тогда, так и на сегодняшний день. Автор пишет прекрасно. Но концовка слишком, слишком проста в своей метафоричности. Так сказать, прямолинейная косвенность.

Почему решил прочитать: будучи под впечатлением от «Мультиков», решил, не откладывая в долгий ящик, прочитать дебютный роман Елизарова. Тем более, у романа такая завлекательная аннотация

В итоге: чистый восторг! Больше всего обидно, что не прочёл «Pasternak» в 2003-м. С одной стороны было не до книг — новая работа, новые отношения. С другой стороны, начало двухтысячных было временем книжных серий. Всё, что не входило в собираемые серии, не глядя отметалось. А экспертных рекомендательных ресурсов ещё не было. Конечно, мы все на Книжном рынке обменивались впечатлениями от прочитанных книг, но про «Pasternak» никто не рассказал.

Всё как я люблю — мистика, эзотерика, тайные общества, борцы с нечистью. Чем-то похоже на криминальный перестроечный боевик, чем-то на «Ведьмака», чем-то на «От заката до рассвета» Тарантино и Родригеса.

Согласно автору — всё от лукавого, кроме славянского язычества и, с другой стороны, базового православия.

И вот два героя, языческий охотник на нечисть и православный поп, убивающий сектантов, оба с колоритными помощниками, объединяются для финального сражения с демоном духовности Пастером Наком.

В ткань повествования изящно вплетены два рассказа, которые я читал до этого — «Красная плёнка» и матерный «Стать отцом».

Кульминация открытая, финал мрачно-жуткий.

Можно представить, что герои романа всё-таки символически победили всю эту мутную волну коммерческой эзотерики и невменяемого сектантства. Не зря, примерно в это время и начал сходить на нет интерес ко всей этой мистической экзотике.

Как пишут – в 2003-м году в русской литературе было два главных романа: «ДПП(НН)» Пелевина и «Pasternak» Елизарова.

Стоит отметить, что в «Библиотекаре» Елизаров фактически исполнил трюк по повторному вхождению в ту же реку — тот же кровавый трэш, та же литературоцентричность, тот же эзотерично-конспирологический налёт.

Почему решил прочитать: давно собирался

В итоге: «Библиотекаря» я читал сразу после выхода. Потом прочёл шокирующий (куда там Паланику), но талантливый сборник ранних рассказов Елизарова «Красная плёнка». Спустя десять с лишним лет, в 2019-м, наткнулся на сборник эссе «Бураттини. Фашизм прошёл» и остался от него в полном восторге.

Решил прочитать «Мультики», самый свежий на данный момент роман автора.

Сознательно ограждал себя от рецензий.

Коротко про сюжет.

Первая треть — будни гопника в начале перестройки. Очень достоверно и натуралистично. Неспешно, хорошим слогом, со смачными чернушными, физиологическими подробностями, драками, пьянками и грязным сексом.

А потом бац, и, начинается фантасмогория тире мистика. С ещё более жуткими деталями.

Не раскрывая сюжета скажу, что рассматриваю роман, как качественный анамнез психического заболевания. Принимая эту точку зрения, в сюжете остаются небольшие нестыковки, но их меньше, чем если допустить, что весь сюр в «Детской комнате милиции» происходил с героем на самом деле.

По завершении романа почитал рецензии. Чего не вчитывают в роман. И Сорокин, и Кафка, и Кинг, и концептуализм и прочее, прочее, прочее.

Роман отличный! Вечером начал, на следующее утро закончил.

буквально недавно, думая о том, кто использовал в своих произведениях приёмы вложенности, т. наз. «роман в романе», даже не вспомнился елизаров, а тут понял, что у него в «мультиках» не просто роман в романе, а целая многоуровневая вложенность: повесть внутри повести внутри повести: ведь разумовский в своём рассказе рымбаеву доходит до того, что сам был в аналогичной ситуации, что и рымбаев, но также встретил «наставника», и рассказ проваливается на следующий уровень вложенности. с точки зрения «чистой» литературы — очень здорово.

с точки зрения фантастики не менее здорово. предельно приземленная позднесоветская реальность, выражаемая нарочито отвратительно, рвется для героя со всех сторон: он утрачивает уверенность в собственном здоровье и рассудке, но не сходит с ума, так как без всяких разумных предпосылок изменился мир вокруг него, пропали либо до странности изменились некоторые люди, бывшие важной частью этого мира, а в таких условиях герой вполне смог жить дальше как нормальный человек.

из текста, однако, не следует, что герой был болен, несмотря на уверенность врача, подтверждения симптоматики со стороны главного героя не последовало, но не было и отрицания описанных врачом симптомов. хотя чисто художественно эндшпиль книги уступает яркому началу и жуткой центральной части (как будто автор чуть подустал писать, хехе), но решающая часть — именно эндшпиль: в нём формируются возможные точки зрения читателя на пережитое главным героем. и, пожалуй, позиция официальной медицины, предполагающая, что герой болен и галлюцинировал, приведена автором с некоторой издёвкой.

к однозначным недостаткам книги следует отнести излишнюю «перформансовость», театральность: рассказ разумовского в большой части состоит из авторского текста, описывающего голос рассказчика и работу диапроектора, а при использовании такого направления искусства, как литература, следует понимать, что всё же чтение художественного текста это не театр одного актёра в голове читателя. впрочем, многие опытные читатели могут легко у себя в голове «гамлета» разыгрывать :) однако для читателя неискушенного центральная часть романа может показаться нелитературной.

в любом случае — 8 кадров диафильма из 10, автор, напиши еще, завязывай с песнями! хотя и песни тоже хорошие :)

Почему: наткнулся на ноуте на файл с книгой. Зачем и когда скачал, не помню.

В итоге: от скуки прочитал пару страниц и залип! Изящные, остроумные рассуждения обо всём на свете: сказки, мультфильмы, фильмы, вещи, города. В сборнике два режима — или иезуитская изощрённость, выворачивающая на изнанку привычные сюжеты, или сдержанная ностальгическая сентиментальность. Оба режима очень увлекательны.

Изумительно, ярко, живо, образно написанный отборный бред. Абсолютно бестолково выстроенный роман, весь слепленный из совершенно разноплановых фрагментов – фэнтези, мемуары, советская патриотическая проза и бог знает что еще. Будто надергали по главе из разных произведений и кое-как наспех склепали. Причем без некоторых прекрасно можно было б и обойтись – было б только лучше. На кой спрашивается нам пересказ содержания громовских книжек? А такая детальная биография главного героя? Только лишь для того, чтоб показать, каким он, в сущности, является бесхребетным, инертным, плывущим по течению неудачником без друзей, работы, семьи? Ну так можно было это сделать более кратко и менее нудно. К слову сказать, напрочь отсутствует становление героя, нет и в помине хоть какого-нибудь развития его, как личности. А ведь его «избранность» как раз и предполагает постепенную трансформацию слабого и неуверенного в себе человека в сильную личность с лидерскими качествами. Но нет! В нашем случае герой как был, так и остался бесхарактерным трусом, который до странного легко поддается чужому влиянию, противостоять людям или обстоятельствам не способен в принципе, а в нестандартных ситуациях теряется настолько, что его можно принять за неодушевленный предмет.

Но хуже всего какая-то прямо-таки патологическая любовь к Советскому союзу. Почему нужно жить прошлым? Зачем продолжать культивировать в себе веру в несуществующие идеалы? Может пора уже забыть, как страшный сон, все, чем нам отравляли мозги на протяжении семидесяти лет и посмотреть вокруг незашоренным пропагандой взглядом?

У Елизарова определенно есть «пунктик» — ностальгия по советскому детству и юности, и это отражается в тексте буквально на каждом шагу. Обращение друг к другу не иначе, как «товарищ», да и вообще вся манера общения читателей вызывает в воображении образ не человека нового тысячелетия, а скорее бравого председателя колхоза середины пятидесятых. «Эгей, товарищи! Ну-ка, поднажмем! Вместе мы непременно сдюжим!!» — не цитата, но очень в духе. Ватник и кирзачи в качестве демисезонного прикида – какому адекватному человеку это вообще в голову придет? Патриотические песни на пластинках. Священный долг перед родиной, которая нас вскормила-взрастила. Лично меня вскормили и взрастили мои родители, за что я им безмерно благодарна. А что касается надуманного патриотизма – не понимаю, как можно быть патриотом несуществующей страны. Не понимаю, как можно быть настолько зацикленным на прошлом, настолько законсервированным в нем. Может, и есть в книге некий тайный смысл или тонкая ирония, может, это просто я что-то не уловила. В таком случае, я просто недостаточно зрелый читатель. Ну что ж, будем зреть.

Не могу, конечно же, обойти стороной написанные с особым смаком сцены кровавых побоищ. Что это вообще такое, что за театр абсурда? Адекватные интеллигентные люди по щелчку превращаются в озверевших фанатиков и принимаются направо и налево мочить всех без разбору топорами, вилами и прочим хозинвентарем. И ладно б это была разовая бандитская разборка, нападение одной читальни на другую с целью положить всех скопом и завладеть книгой. Так нет. Подобное случается сплошь и рядом и называется это «цивилизованное разрешение конфликта». То есть, чтоб Вы понимали, у данных «мероприятий» есть регламент, есть наблюдатели – представители управляющего органа, которые следят за соблюдением этого регламента, есть люди, которые по окончании займутся утилизацией тех, кому не повезло… Все по правилам, чинно-благородно. А может, стоило-таки получше проработать регламент, внести поправку, скажем, что-то типа «кишки друг другу не выпускать»? Или когда за правое дело (то бишь, за книгу), то и рапирой (клинком, штыком, ножом) в живот ближнему потыкать не грех?

Кстати, а разве нельзя книгу банально украсть? Благо, умельцы, что способны любой сейф вскрыть и в любое хранилище проникнуть, никогда не переведутся. Или обязательно, чтоб с лопатой наперевес и кишками наружу? Или я опять чего-то недопонимаю? Похоже, мы с Елизаровым определенно не на одной волне. Очень жаль, потому что пишет он на самом деле великолепно. Просто не то.

В общем, рекомендовать «Библиотекаря» я не стану, разве что любителям черного юмора, причем весьма специфического, густо приправленного коммунистической пропагандой.

Сборник разнообразной эссеистики от Елизарова, в котором есть всё — от поиска смысла жизни в табуретке (а как ещё назвать описание сексуальной подоплёки в мультфильмах «ну погоди») до почти классических, но по-Елизаровски оригинальных сравнительными оборотами и метафорами эссе про разные явления, города мира и даже предметы.

Сборник состоит из нескольких разделов.

Разделы Мультфильмы, Сказки и Фильмы открывают нам новый взгляд на старые мультики, сказки и фильмы.

Например, «Козлёнок, который умел считать до десяти» — это мультфильм с религиозной подоплёкой, где Козлёнок — антихрист. животные — человеческое стадо,ну и так далее.

А трилогия «Возвращение блудного попугая» показывает нам две формы эмиграции советского диссиденства (внутренняя и внешняя) и образец хождения в народ.

Одни открытия просто поражают авторской эрудицией и фантазией — например, про Снежную Королеву автор написал аж несколько эссе: «Снежная Королева. Развенчание гностического мифа», «Снежная Королева и культ нордического матриархата», «Снежная Королева и космогония льда», «Снежная Королева как любительский алхимический опыт».

Другие открытия автора заставляют ну просто зажмуриваться от, скажем так, глубины и широты полёта его аналитического ума. Так, например, мы увидим анализ того, как выход на экраны фильма «Кинг Конг» (1933г) стал причиной того, что Дворец Съездов в СССР так и не был построен. Или что сказка «Буратино» — это отражение победного шествия Фашизма по Европе.

Вторая группа эссе — «Фантомы, Предметы, Города, Мой Арбат» — не менее интересные, но более классические варианты эссеистики. Зарисовки из жизни автора. Описания городов с отличными метафорами и сравнительными оборотами. Особенно мне понравилось про Берлин — как стал таким как сегодня, как до жизни такой толерантной докатился. Прелесть!

В общем, кто свеж и гибок умом, не зашорен догматикой, не будет плеваться от шуток, от эпатажных моментов — рекомендую.

Ибо даже в самых диких из эссе Елизарова часто проскакивают интереснейшие мысли и фактаж.

Очень интересно исторически, по фактам про Арбаты в разных городах. Но как эссе, пусть на раз и хорошо прочитывается, в памяти же не откладывается, ибо написано очень личное для автора, но малозначащее и интересное для стороннего читателя.

Грех и искупление. Но на мой вкус, автор не вытянул рассказ. То, что можно было превратить в притчу, вылилось в скомканное подобие сюрра, частично даже лишающее историю смыслового наполнения.

Инцест-педофилия. В подробностях. Гадость редкостная. Подозреваю, что писалось автором в Европе по их грантам, о которых автор регулярно упоминает в своих рассказах. А вот у нас не стоило этот рассказ печатать, ей-ей. Да и вообще признаваться у нас в его авторстве.

На самом деле, рассказ просто ни о чём. Зарисовка и только. Если личная — то кроме автора никому и не интересная. Кроме, разве что, одного момента. А именно — реакция, реплики девушки из киоска про всех этих назойливых приезжих желающих познакомиться на одну ночь. Вот этот момент порадовал. Улыбнуло. Если бы не оно — то было бы просто зря потраченное время.

Один из самых жёстких текстов про дедовщину в армии, что я читал в худлите. К финалу всё выливается в такую жуть, что понимаешь, что многие страшилки из того, что слышал про армию — скорее всего правда. Просто мало кто решится такое протолкнуть в печать.

Нет, понимаешь, что дословно сам текст, наверняка — вымысел. Точнее, утрирование. Утрирование чернухи и эпатажа для. Но и так же понимаешь, что родилось это сочинение не на пустом месте. Ведь каждый из нас что-то читал/слышал в новостях, видел в армии сам, слышал от других. Эта повесть, она как... как зеркало. И не такое уж оно и кривое, как может подуматься по первому шоку от прочитанного.

Не могу не отметить шикарно выписанные образы солдат — основных действующих лиц. Как живые. Будто с реальных людей писались (или из основных армейских психотипов формировались).

Текст предельно 18+

Два человека, Воин и Священник, каждый со своей непростой судьбой и своим оруженосцем, с ещё более непростыми судьбами, ведут борьбу со Злом — ложной верой, сектами, шарлатанами, колдунами и прочими гадами. В какой-то момент их пути сходятся чтобы дать нечисти Последний Бой.

Обычный для Елизарова жёсткий текст с матом и кровью. Что менее обычно — много рассуждений на серьёзные темы (в данном случае — в основном, религиозные), что более свойственно для эссеистики Елизарова, а не для его худлита. И рассуждения таковы, что ни одному верующему к чтению не посоветую. Причём, не важно во что он верит — хоть в Будду, хоть в Христа, хоть в «битву экстрасенсов». Впрочем, те кто верят в битву экстрасенсов, в этом романе просто ничего не поймут.

Не уверен, что автор против религий. Скорее, просто эпатаж. Но рассуждений много объективно интересных. Уже даже хотя бы своими циничностью и честностью, смелостью указаний на нестыковки и так далее. Отдельно отмечу — что ещё и познавательно. Елизаров очень удачно несколькими мазками ухитряется показать суть различий жду разными течениями Христианства, например.

Мне очень понравилось. Смелый неглупый текст, рассчитанный на подготовленного и не закостеневшего мыслью читателя.

Редкий случай, когда аннотация очень точно отражает суть и передаёт сюжет романа. Причём, без спойлеров.

Категория — только для взрослых. Номинально — магический реализм. По сути — ужастик, конечно. Читать только если любите ужастики, если прочитанное не переносится у вас в сновидение.

Первая половина романа — история взросления. Как хороший парниша из благополучной семьи после переезда и перевода в новую школу попадает в гоп-компанию и идёт по наклонной вниз. Очень правдоподобно, как с натуры всё. Очень понравилось.

Вторая половина — собственно, расплата за грехи. Ад наяву. И хотя я равнодушен к ужастикам, но тут и я прочувствовал происходящее. Отличная идея и отменная авторская реализация.

Высший балл роману.

Срез поколения. Кто поднялся, кто опустился. Кто ровно и как бы ни о чём прожил. Старые друзья и подруги. Брошенные друзья и подруги. И не раз. Что в этой жизни нормально, а что нет? Подленько или норма? Каждый даст свой ответ. Да что там, даже вопросы по прочтению этого рассказа каждый задаст свои. Это и здОрово. Значит, образы и ситуации узнаваемы и заставляют думать.

Лично мне близкий рассказ. Да и не только мне, а многим из поколения 1990-х. И я ходил в зал тягать железо. И да, в те годы залы-качалки были местом концентрации «силовиков» мелкого рэкета. И «случайные» качальщики, порою, втягивались в криминал. Но были и те, кому или везло или мозгов хватало не влезть. И мне повезло. Ну да не суть.

А суть в том, что ситуации в рассказе — предельно узнаваемые. Кто из другого поколения — поверьте: плюс-минус — да, так оно всё и было.

Психология в чистом виде. Попытка залезть в голову простому работяге-гасторбайтеру. Именно что — простому. Который просто удручён происходящим, который хочет честно работать и зарабатывать деньги своим трудом. Елизаров попробовал отобразить что может быть в голове у такого человека. О чём думает, как видит мир, в какие думы, мечты или грёзы прячется, пытаясь уйти от реальности или самообмануться хоть на минуту.

Описание первого опыта употребления печенья с гашишем. Раз не личного (автор отдельно упомянул, что в этом сборнике рассказов нет личного), то явно с чьего-то рассказа. Ибо мелкие детали, которые не придумать.

Читателя цепляет своей простотой и непосредственностью. Вот как оно было. И всё. Не нагнетая. Не придумывая на публику приключений, которых не было. А просто, принял — эффект.

И важное следствие — прочитав, попробовать ну совершенно не тянет. Хотя автор читателя и не пугал.

Каша какая-то. Зачем-то в начале рассказа ГГ показан психом, что затем никак не проявляется и ни для чего в сюжете не служит. Центральная часть рассказа — роуд-бук из точки А в точку «куда-нибудь». Финал — не от мира сего, на грани сюрра. Зачем... к чему... о чём...? Ведомо о том одному лишь автору.

Бывают романы-путешествия. А это — рассказ-путешествие. Из точки А в точку Б. Как личный дневник. Кого-то разочарует, это точно. Ибо нет никаких открытий, советов туристам, достопримечательностей и прочего. А мне понравилось. Просто потому, что — реальность. Без скосов ни в приукрас, ни в эпатаж. И за героя даже реально посопереживал в его кратких мытарствах. Ведь не так это и просто — не зная языка, не зная местности, куда-то ехать с пересадками на безлюдных остановках в чужой стране.

Протянул руку оценку рассказу поставить, и — задумался. С одной стороны, вроде бы, совсем ни о чём рассказ. В смысле что — банальность. Такие истории с вариациями каждый день происходят по миру. А с другой стороны... прочитал ведь не отрываясь. Естественно всё так. Впрочем, может быть, я подсознательно ожидал менее предсказуемой развязки или поворота сюжета...

Но в любом случае, не жалею о прочтении. Образы хороши. Названные паяцами персонажи — как живые. Я даже знавал одну пару очень на них похожую.

Рассказ ослабляет перебор. Ну, на мой вкус. Я бы с большим удовольствием прочитал отдельными рассказами историю разрыва с подругой и переживаний ГГ, и отдельно — историю про Машу. И обе бы истории поподробнее. Ведь тогда можно было бы добавить трагизма и психологичности в первый рассказ, и к чему-то бОльшему привести второй (трагикомизм или чёрный юмор усилить). А в таком виде истории несколько ослабли друг на фоне друга. Перебор.

Тем не менее, рассказ хорош и так.

Страшный искус таит в себе обладание силой — пусть чужой, заемной, входящей в тебя на время. Этот искус может превратить обычных мирных людей в одержимых, готовых безжалостно убить любого конкурента, претендующего на источник их силы. Книга о дороге, вымощенной благими намерениями, о сомнительном счастье, цена которого — уничтожение твоей личности. Гротеск и черная ирония скрашивают реальный ужас происходящего, а лихо закрученный сюжет ведет через свихнувшуюся реальность.

С самого начала мы знакомимся с главными героями произведения: горбуном Сашей Глостером, от лица которого ведётся повествование, и его другом Сергеем Бахатовым. Они оба приемники интерната для детей с умственными отклонениями, и мы проживаем их жизни вместе с ними с самого детства: от горшка до взросления и отправления в свободное плавание в большой город.

С ребятами на протяжении всей повести происходят разные события, иногда достаточно мрачные, а иногда даже и смешные. Бахатов обладает странными мистическими способностями, которые проявляются благодаря проведению специального ритуала с отгрызанием ногтей и расцарапыванием собственного тела. Глостер же с детства ощущал тягу к музыке и впоследствии, не без помощи Бахатова, развил в себе талант пианиста.

С самого начала я погрузился в мир, созданный автором (а на самом деле, скорее, это мир, в котором мы живём, если не брать в расчёт магические штучки одного из главных героев), и не смог оторваться от чтения, пока не дочитал последнее предложение повести. Язык повествования лёгок для восприятия, но не примитивен. Присутствует ненормативная лексика, но она не портит общей картины, а довольно органично вплетена в произведение.

Конечно, это моё личное мнение, и никто, возможно, не согласится с этим, но местами мне казалось, что в манере повествования и в самой направленности жанра есть что-то схожее с книгами Сорокина и Мамлеева, но всё-таки Елизаров, безусловно, обладает своей индивидуальностью и отличается от упомянутых авторов.

Книга оставила двоякое впечатление: здесь есть множество мрачных оттенков и показаны неприятные стороны жизни, но при этом всё это описано достаточно живо и моментами не без юмора. Думаю, что продолжу знакомиться с творчеством Михаила Елизарова, и надеюсь, не буду разочарован, так же, как и после прочтения «Ногтей».

Непонятно для чего сей рассказ написан... Упражнение в диалоговой форме? Эпатаж ради эпатажа? А вот еще какой мерзкий случай в Крыму был? Не ожидал от Елизарова! У него обычно похабщина или смешная, или оттеняет глубокий смысл, сильное чувство. А тут — б-р-р... По форме пожелтевший листок из старых подшивок Спид-инфо или Еще, а по сути? Не понял юмора...

Роман мощный! В ментальном плане он для меня далекое прошлое (период увлечения эзотерикой сгинул навсегда), но от этого не стал менее интересным. Жаль, конечно, что не прочитал этот роман в «нулевые», может, раньше протрезвел бы и прилепился к столь уютному и доброму агностицизму. Но какой смысл горевать попусту?

Поначалу книга показалась жуткой смесью Пелевина и Мамлеева, но когда Елизаров перешел от описательной части к сущностной, стало понятно, что это наоборот мощное идеологическое оружие против мамлеевской шизоидной некрофилии и пелевинского псевдобуддистского цинизма. Автор — атеист, борющийся с мракобесием, охватившем Родину, и ему не страшно входить на бой с открытым забралом, в которое многие псевдодуховные либерасты не замедлили плюнуть.

Второе. Елизаров, в отличие от тех же Пелевина с Сорокиным, настоящий художник-гуманист, который не боится подлинных чувств, имеет гражданскую позицию и не боится быть голосом немого большинства «простых людей». У него есть нравственные идеалы, он видит здоровые силы в общества и, в общем, скорее гуманист, чем скептик. А потому его книга и не является чернухой, а просто — это очень грстный и жестокий роман. Но события, происходившие на пространстве рухнувшей империи в 1990-е и не предполагают какого-то особого веселья. Главное — автор верит в людей, в их гуманность и духовную стойкость, а также в победу сил добра над силами разума мира сего. И я эту его веру вполне разделяю.

Есть, правда, у романа и огромный минус. Да, русская советская интеллигенция во многом виновна в развале сильного и социально ориентированного государства. Но она ни в коем случае никогда не руководила и не направляла процесс деградации и разложения социалистического социума. Советская интеллигенция послужила слепым и неразумным орудием сил реакции. Московский стебок, базлающий на кухне о Софье Власьевне, — это марионетка, а не хитроумный и жестокий кукловод. Обвинять Бориса Пастернака в развале Союза и ваучерной прихватизации с соответствующим идеологическим якобы духовным прикрытием по меньшей мере нелепо. Так один из испанских королей обвинял Сервантеса и Лопе де Вегу в упадке и разрушении Испанской империи, а не свою бездарную политику, приведшую к бойне Тридцатилетней войны. Тут мощный удар Елизарова бьет мимо цели, что не может не огорчать.

Впрочем, несмотря на огрехи, книга эта важная и нужная. Это талантливый и убедительный контрдовод против чрезмерного увлечения различными духовными практиками. Роман может помочь протрезветь людям, впавшим в религиозный экстаз неофитов. Двадцатилетним вообще бы советовал копировать файл с книгой в папку «маст рид».

Дико смешной рассказ о русском пролетарском воспитании и русской матерщине. Рекомендую всем ревнителям отечественной словесности, дабы убедились, что и на обсценной лексике можно построить замечательное и глубокое художественное произведение.

Потрясный рассказ! Я сам был школьником в 1980-х и потому могу с уверенностью сказать, что атмосфера позднесоветской школы Елизаровым передана очень точно и правдиво. Я как будто на машине времени прокатился в собственное детство. Постоянные страх и тоска и непонимание того, что творится вокруг. И мифологизированное сознание ребенка. Ужас как верно!

С другой стороны, хочу встать и на защиту нелюдей. Сам стал таким в 13 лет, когда перешел в городскую гимназию, только что основанную. У нас, нелюдей, тоже, знаете, жизнь не сахар была) Спасались, как могли, в том числе и контрпропагандой, как в этом рассказе.

П,С, И про красную пленку у нас тоже пацаны друг дружке рассказывали. Заветная мечта советского школьника предпубертатного возраста)

Прелестная песня, в которой лирический герой совершает многочисленные акты сексуального насилия в отношении встреченных на пути разнообразных предметов. Мастерство Михаила Елизарова проявляется в том, что он умудряется подобрать похабную рифму к любому объекту, находящемуся в поле его зрения.

Отвратительная, убогая писанина с претензией на православное философствование. По сути, отличная (анти)реклама современного ненавидящего всех и вся современного русского православного фашизма (с портретом Брежнева на шее) и всего, что с ним связано. Автору точно не грозит ни один из вариантов несмертия/бессмертия))

Убогие герои, еще более убогие враги. Фантасмагория, от которой не страшно — противно.

Боевые сцены? О чем речь, об убивании копием мутанта-моржа-ивановца?!)))))

Отличный рассказ о лихих 90-х. Да, конечно, это реализм. Но такой выпуклый, дерзкий, в живописи подобный стиль кличут гиперреализмом.

У разудалого Елизарова, по-моему, специфическое чувство юмора. Вероятно, не все такие тексты, что называется, вкуривают.

Мне это удалось, ибо жил в ту сложную эпоху, многое понял и осознал.

Оригинальная идея — волей автора труды третьеразрядного советского писателя — соцреалиста обладают мощью, многократно превосходящей «Фауст» Гёте, способной наделять прочитавших запредельными возможностями.

Как следствие — из случайно узнавших о свойствах книги происходит формирование клубов читателей — почитателей книг Власти, Памяти, Ярости, Силы, Терпения, кроваво конкурирующих между собой за экземпляры чудодейственных книг, устраивающих кровавые многотысячные рукопашные бои в стиле битвы на Куликовом поле, при этом за эпичными фразами, описывающими события, ощущается закадровый сатанинский хохот автора, откровенно стебущегося над своим творением. Тем не менее, роман написан хорошим литературным языком, грамотно и доброкачественно.

Как основная идея- существует некий Замысел, вложенный в свои творения писателем- создателем книг, который поражает своей глобальностью. Участь главного героя — раскрыть и исполнить этот великий замысел.

В общем, рекомендую к прочтению, безусловно, строго для взрослых читателей.

Лучший роман Елизарова.

Его можно рекомендовать как превосходный образец современного хоррора — если в большинстве произведений данного жанра вступительная часть, где описывается обыденный мир героя, еще не столкнувшегося с ужасным, навевает скуку, то в этом романе благодаря чудесному языку писателя оторваться от чтения попросту невозможно.

Мне очень понравилось постепенное нагнетание страха — смущающиеся милиционеры, меняющиеся машины, чудаковатые воспитатели — все это очень хорошо подготавливает читателя ко встрече с неизвестным.

Очень неровный сборник. Сочетающий в себе одновременно разнонаправленные моменты.

Ну вот если с языком тут всё довольно прилично — не в смысле изысканности, а в особом авторском стиле, в умении работать со словом и с образами, — то тематические устремления автора вызывают скорее чувство брезгливости и нечистоплотности.

Очень понравилась повесть «Ногти» — великолепная задумка, отличное исполнение, множество точных и тонких деталей из совсем уже обычно мало кому ведомого реала (имеется ввиду атмосфера в неких специализированных и специфических учреждениях).

Глубокие и очень интересные образы главных героев повести (при всём при том, что тут вам и постмодернизм и магический реализм в придачу с мистическими и полумистическими намёками и оттенками), да и второстепенные персонажи повести прописаны совсем не фигурами второго плана.

Неплохое впечатление осталось от рассказа «Нагант» — какая-то своеобразная энергия есть в этом необычном произведении.

А вот всё остальное является начинкой для топки или сортира, причём не благородного домашнего сверкающего чистотой ватерклозета, а совковых времён уличного вокзального вонючего многоочкового чудовища, вечно «заминированного» по всему периметру пола некими ароматными кучками и поблескивающего лужицами ведьминого студня — урины-матушки.

И вот так и качаешься на качелях восприятия — то мощные сильные образы, то русский народный ширпотребовский лингвистический набор; то сильная эмоция и радость от точного попадания автором в яблочко, то словесный авторский понос в тридцать три струи не считая мелких брызг...

Эх, Елизаров! Вот и не знаю, читать что-то ещё из твоего, или погодить?..

Есть разница между хорошей книгой — написанной хорошим языком и плохой книгой — написанной хорошим языком.

Елизаров пишет очень хорошо, мастерский, отличный русский язык, образный. Но книга — совершенно беспомощная, во всех отношениях, от идеи, до построения.

***

Тупейшая первая часть — в которой подробнейше разжевывается фабула всей истории. Это прием используется только от полного бессилия, когда испуганный дебютант, не написавший до этого даже коротенького рассказика — изо всех сил боится, что его книга будет недопонята правильно, что выдуманный им мир будет слишком сложен и надо все чрезвычайно тщательно все описать и рассказать.

То есть, сделать самое главное: погрузить читателя в мир повествования — он не способен. это выглядит очень жалко. Написано все очень скучно.

***

Вторая часть, где еще более подробно рассказываются все мытарства героя — есть банальная автобиография, которая с реальной биографией совпадает до деталей. Какая у нее цель? Как эта биография, от детсада до второй вышки, влияет на повествование? Никак. То есть вообще и совсем не никак влияет. Его по ходу действия, только пару раз спрашивают про его прошлое и образование, мельком и походя. Так зачем же нужна была эта скучная и унылая экскурсия в прошлое автора? Только для одного — для создания образа протагониста, для объяснения его образа мышления и поступков, которые из этого следуют. Без всего этого — поступки героя повисают в пустоте, ни логики, ни смысла.

То есть, со второй по роли, но не последней по значимости задачей: создать полный и убедительный характер героя — он не справился.

Добавляет уныния типичнейший попаданческий прием «из грязи — в князи», жило такое бесполезное нечто, упиваясь водярой на берегу от собственной никчемности — и вот нате, царь зверей. Ко всему прочему — яркая озабоченность автора убогими и опущенными, видать — армия ему запомнилась очень хорошо, и на каких ролях он там прозябал — тоже совершенно очевидно. Все это еще более жалко и скучно.

***

Третья часть — это полный {вырезано цензурой}. Взять и раскрыть в самом начале, самой первой главы — весь итог книги! А что бы не попросить это сделать сразу в издательской аннотации?!

***

Сам сюжет — это просто караул, правдоподобия — полный ноль. Но это не гротеск Пелевина, это не эпатаж Сорокина — это его собственная неспособность придумать внятную историю. Книги эти — банальная и очевидная проекция наркотической зависимости. Если заменить книги на наркоту — дающую силу, эйфорическое воспоминание, нечувствительность к боли, готовность убивать за наркотики и т.п. — сюжет не изменится ни на каплю. Но фантазия про массовую наркотическую зависимость — уже не так интересна, на ней не построить фантастическую тоталитарную организацию — ибо это будет банальная наркомафия. Видать автор здорово пускал по вене, а может и не переставал никогда. Иначе откуда такие яркие и правдоподобные наркотические переживания?

И это не говоря о простой логической тупости — что действует только тиражный экземпляр из совковой типографии, и никакой больше. Идея примитивно шита толстыми белыми канатами. Эти невозможности переписать и скопировать — полная чушь, совершенно неправдоподобно даже в реалиях выдуманной автором истории, по его же правилам. Будто наборщики в типографиях никогда не ошибались, редакторы и цензоры не кромсали произведения вдоль и поперек, и т.д т.п. Была бы еще хоть какая-то логика, если бы только рукописи обладали наркотическим эффектом, но книги из типографского тиража?! Я вас таки умоляю...

Вдогонку — его наркотический приход про «счастливое» воспоминание, «ложную память» о том, чего в его серой и унылой жизни никогда не было.

Что это было? Обычные, вполне рядовые воспоминания, обычного советского ребенка. Потому что даже в семьях запойных алкашей — было практически все из перечисленного им в книге, все эти песни, хороводы в садике, катание на отцовских плечах, подарки на День Рождения, цветные карандаши, пруд с мальками — да вообще все, практически без исключений. Я даже теряюсь в догадках — где надо было жить, что бы все перечисленное в спойлере — было чем-то офигительно счастливым и невероятным. С рождения в детском доме, а затем в колонии для несовершеннолетних?

Но фигня то в том, что у главного героя, исходя из его длинной и подробнейшей биографии — в детстве все было вполне себе хорошо, родителя не наркоманы и не запойные алкаши, жил он не в деревне, в обычном городе, благополучно закончил школу, получил два высших и не похоже, что родители его держали в черном теле, дарили подарки раз в 10 лет, а каждый день избивали от скуки.

***

Зачем надо было устраивать эти длиннейшие экскурсии в выдуманный мир и взросление протагониста? Неужели у автора не хватило бы таланта, ввести читателя в курс дела — по ходу повествования? Представьте себе эту же книгу, но начинающуюся по другому:

- в первой же главе, приходит письмо от смерти дяди;

- со второго абзаца героя уезжает улаживать дела;

- в конце первой главы на его глазах убивают потенциальных покупателей.

Читатель ничего не знает о книгах, о дяде героя, о его детстве — совершенно ничего. Вроде обычный русский город — и такое творится! Интрига! Что будет дальше? Почему все так странно?!

По моему — замечательное начало. Все выясняется по ходу действия, читатель и герой в равных положениях, могут только мучиться догадками, а ошеломительная правда постепенно проступает перед ними, по частям...

Но книга выстрадана по другому — и в этом ее главная слабость. Ошибка характерная для полнейшего дилетанта, который сразу замахнулся на крупную форму и очень переживает, что его удивительный мир будет понятен не всем и каждому. Можно было поступить еще тупее — написать отдельный словарик в конце книги, перечисляя по очереди все термины, участвующих лиц и декорации.

***

Что в итоге остается от книги?

Смачное и подробное выворачивание кишок, размазывание дерьма по стенам и влагалищных выделений по лицу. Альтернативный совок — до правдоподобия грязный и мерзкий, но лживый до тошноты, что режет глаз любому, что хоть немного при нем пожил или даже просто наслушался от родителей. Все, что смог живо и красочно написать автор, вся книга — распадается на отдельные эпизоды из разряда кровь-кишки-рас***ило. все остальное — только скучные стежки, кое-как скрепляющие между собой сцены к-к-р, расползающиеся прямо в руках, как карманный покет на клею после первого же прочтения.

Хорошо еще, что автор не рискнул поднять (опустить) тему секса в этой книге. Но тут ему пришлось бы совершенно явно скопипастить Сорокина — ибо в общее настроение подойдет только трах старушечьего полутрупа через свежую дырку в черепе, но поскольку элетрорубанков в книге не задействовано — трахать пришлось бы в дыру пробитую железнодорожным кайлом, царапая член об острые края. А это уже настолько очевидно вторично — что его бы моментально уличили в плагиате.

Герои — мастерски наштампованные примитивы, но наштампованные действительно мастерски. Достаточно пары эпитетов, несколько деталей внешности и перед тобой стоит готовый персонаж, хоть и штампованный до картонной несгибаемости, обладающий только одной чертой характера и выполняющий только одну единственную функцию — но очень живой и образный. Беда в том, что автор плодит их со скоростью спроса и выпускает им кишки еще быстрее, чем читатель успевает их запомнить. Изощренное к-к-р этих одноразовых характеров — не вызывает ни малейшего сочувствия.

***

А венчает это все — совоквая богородица, спасающая великую империю от всегдашнего универсального врага. Еще один беспомощный реверанс советскому прошлому, и удачная находка для текущей политической ситуации.

И это заслужило Русский Букер?! Видать совсем плохи дела в современной русской литературе...

Занавес

Ярослав Гашек умудрился легко и весело написать о мировой войне,Михаил Елизаров умудрился легко и весело написать о вещах не менее ужасных.Книга переполнена убийствами и негигиеничными подробностями,но,несмотря на это, в процессе чтения я не переставал улыбаться.Очень хорошо.

Не понравилось. Начинается в целом довольно интригующе, но далее с каждой новой страницей мрак и тоска становятся все очевиднее, а пробираться сквозь теософский хаос все труднее и труднее. Жаль, потому что Елизаров не лишен таланта, и сама идея довольно интересна — всю эту одержимость Пастернаком и битву духовного со светским вполне можно было бы преподнести намного занятнее и осмысленнее. Но за этот текст, увы, только низкая оценка...

http://kobold-wizard.livejournal.com/795559.html

Второй на моем пути роман Елизарова. На этот раз я ограничился электронной копией, хотя обложка — зачетная.

Более-менее общим местом для произведений автора является прочное укоренение текста на советском массиве. В «Мультиках» все начинается в 1988ом, когда восьмиклассник Герман Рымбаев переезжает с родителями в большой город из родного Краснославска. Его прошлая жизнь предстает утопией советской детской литературы с теплым солнцем, верными друзьями и бабушкиными пирожками. Жизнь же на новом месте можно охарактеризовать заезженной фразой «связался с плохой компанией» — местная школа принимает его холодно, зато улица быстро берет в оборот Герку, накаченного на турнике и отнюдь не трусливого. Здесь сталкиваются по сути две ипостаси советского детства: та, которую помнить хотят, и та, о которой стараются умолчать. Через пару лет гопники времен Перестройки разведут беспредел по всей стране, но пока они оставались страхом таящимся в подворотнях. Хотя сцена мордобоя в видеосалоне, когда один из главарей пытался подмять предприятие под себя, тоже примечательна.

Заглавное слово всплывает далеко не сразу. Раньше я слышал про такую шутку под названием «показать чебурашку» — идущему по ночной улице мужчине предлагают показать чебурашку, и пока он не опомнился встречная девушка распахивает перед ним пальто, показывая сиськи, а затем соучастники девушки требуют с незадачливого зрителя деньги за просмотр. Разница между мультиками и конкретно чебурашкой, видимо, в размерах чебурашек. Такой относительно честный метод отъема денег у населения становится золотой жилой для банды Рымбаева. Тревожащих мыслей о противозаконности предприятия у него не возникает. Он инициирован в этой системе координат, свободно существующей параллельно с остальным миром. Этот поезд в огне и стремительно несется в приятном Настоящем, и еще до сих пор катится в триколорном Будущем.

Первое, что приходит на ум при прочтении, это то, что Елизаров опять предлагает литературную порнографию с советской темой. Нет, здесь речь не о привычных теперь сиськах-письках, которыми полнится интернет, а о порнографии как отображении поведения, освобожденного от оков морали. Рассказ о детском бандитизме, включая кровавые дела Алешки Разума, Елизаров подает откровенно, с присущей ему мясистостью. Оно притягивает взгляд, как передачи НТВ притягивают взгляд пенсионерок к телевизору. Читатель тем самым становится подельником Рымбаева, чтобы с ним пройти через «очистительный свет».

Отсюда начинается второе откровенное сравнение — сцена с просмотром диафильма похожа на «Заводной апельсин» Берджесса. Только все ограничивается внешним сходством. Берджессовского Алекса ломали образами насилия до такой степени, что вызывали у него аллергию. Разумовский же выступает как нечто, переформатирующее саму реальность — Германа вырывают из плохой компании и награждают болезнью, которая с одной стороны спасает его от колонии, но с другой — лишает свободы выбора. Главный герой выходит на уготованную ему колею.

Мистика в романе подана в верном, хоть и крайне некомфортном ключе. Что-то вроде дьявольской хромоты Люцифера-Разумовского, считывается легко, но большая часть «странных» нестыковок реальности остается необъясненной. В 1989ом наша страна попадает практически в такой же круговорот, когда нельзя полностью осознать, что же в действительности произошло. Возможно, общество влипло в телевизионный мир, в котором прошлое и будущее может пересочиняться на раз-два-три, а быть может оно просто сошло с ума, и раз в пару лет происходят новые припадки. В последнем случае остается только последовать советам доктора Божко: бегать трусцой, вести более спокойную половую жизнь и поменьше смотреть телевизор и сидеть за компьютером. Уж с Люцифером-то Божко справится.

Итого: Виктор Топоров увидел в этой книге цепочку перерождения ЧК-ГПУ-НКВД-КГБ, Андрей Аствацатуров — идею украденной души, а некий Михаил Бойко — полную историю психического расстройства. Роман, дающий такое поле для трактовок, по-моему, достоен прочтения, но признаю, что елизаровская фантасмагория получилась трудной для анализа. Роман читается легко, хотя местами и обжигает мясными подробностями.

Один мой друг года три промывал мне мозг «библиотекарем»...прочитай да прочитай.

Прочитал.

Многое понравилось: прекрасный язык автора, стиль, идея – все яркое и запоминающееся, уже ради этого стоит читать данное произведение.

Не понравилось: «темнота» повествования – все плохо, вокруг кровь и грязь, человек человеку волк. Мрачнее, пожалуй только фильмы тех лет... Да, товарищество и человечность порой всплывают на поверхность, но сразу же тонут, увлекаемые на дно беспросветным вселенским злом.

В целом, больше понравилось чем не понравилось. Я не фанат «лихих девяностых» поэтому 6.

Если не полениться прочитать аннотацию, то в принципе в ней уже содержится значительная часть готового отзыва/рецензии на эту книгу.

Фактически книга делится на 2 части. В первой из которых мы знакомимся

И вот собственно этот быт такой компашки/банды и частичка внутреннего мира пацанёнка и является первой частью книги — написано всё это дело задорно и вменяемо и соответствующее отношение у читателя вызывает.

А вот вторая часть книги погружает нас уже в нечто субреальное, в постсоциалистческий реализм и советско-магический абсурдизм. Своеобразный психологический эксперимент

Вот такое странноватое слияние реализма с магическим постсоцреализмом и всеми прочими вариациями сочетаний соседствующих понятий и делает эту книгу отличной... отличной от многих других книг подобного рода. И о степени такого рода отличности может судить только тот, кто прочитает и вкусит, так сказать, от творчества автора...

С точки зрения самой эстетики конструкции произведения рассказ «Допрос» построен чисто в диалогической форме, что придает абсолютное наслаивание текстуальной информации по ходу всего дальнейшего развития динамического сюжета. В том числе, синхронно этому, неожиданность парцеляции с грубыми и отточенными восклицаниями в репликах пестрит настолько обильно, что при прочтении возникает определенный психологический прессинг, который как раз навивает читателя на мысль о том, какие жуткие канцелярские взаимоотношения проглядываются в этой натруженной чете. Впрочем, судя также по другим рассказам (сборника «Ногти») Михаила Елизарова, жесткость и бытовая инфернальность нашей жизни подчеркнуто импонировала автору.

Рассказ раскрывает суть отношений от противного. От всей эмоциональной изнанки ревности, выявляя вербальные агрессивности и аналитические ковыряния, подобно следственным допросам.

Это произведение задает эмоциональный контраст всем психологическим разборкам супружеской жизни, где абсурд выяснения первопричин блуда (когда твоя жена по своей натуре — блудница) достигает своего «канцелярского» апогея.

Когда как скорее подобные разборки должны проходить на аскетическом (ну или на крайняк — бытовом) уровне, но никак не на «юридическом».

Отличный язык, простой, местами почти телеграфный. Композиция закручена крайне затейливо. Да и что там препарировпть? Сильнейший автор, за последние годы, наверное, лучший в русскоязычном пространстве. Концовка — да, немного смазана. Но всё равно авансом ставлю 10.

«Очень странный и плохой роман», — так Алан Кубатиев высказался о «Лезвии Бритвы» Ефремова. Вот и эта вещь до изумления напомнила мне творение советского классика: такие же разорванные сюжетные линии и такая же склонность к резонёрству и лекциям (разве что, знак другой: Ефремов горой стоит за атеизм, а Елизаров — за российскую духовность, сиречь, православие).

«Мир спасут красота и массовые расстрелы». Признаться, не предполагал когда-нибудь встретить человека, который поймёт этот лозунг буквально. «Добро должно быть с кулаками». Ага, осталось выяснить, что же такое «добро». Сначала Елизаров с придыханием описывает деревенский мир, насквозь пропитанный язычеством (не имеющим, кстати, ничего общего со славянским язычеством — одна мумификация чего стоит!). «Так, — подумал я. — Значит, роман о современном язычнике, который ринется бить попов». Не тут-то было! Дальше нам с не меньшим придыханием описывают свихнувшегося на православии попа, который истребляет протестантов и экстрасенсов. Причём, православие напрямую провозглашается сутью российской духовности. Тут у меня начинает ехать крыша. Так все же — язычество или православие? Для упёртого священника вообще-то нет разницы между экстрасенсом и язычником: то и другое — бесовство и суеверие. Однако, два главных героя отлично ладят друг с другом и вместе вступают в бой с силами тьмы, которых возглавляет — подумать только! — тёмный дух по имени Pasternak.

В книге есть два сильных момента. Это — начало и конец. Между ними изредка встречаются неплохие отрывки (например, отличная история про мальчишку, которому отец по праздникам дарил разрешение употреблять матерные слова). Всё остальное — дикая эзотерическая мешанина с постоянно провисающим сюжетом и стилистическими провалами.

Фраза «кто-то более живой, чем крысы» меня убила.

«Более мёртвый, чем камень»

«Более зелёный, чем трава»...

Ваши варианты :)

Если Zотов меня восхищает своим юмором и сарказмом, то Елизаров — восхитительным, хотя и несколько вычурным языком. О сюжетных достоинствах книги (браво, Кухарешин!) распространяться не стану, ибо тяжелый ступор и невыносимая ностальгия в первой части, а затем страх. Да, именно страх, тот ужас, который был во мне, когда я читал «Процесс» Кафки. Елизаров как автор прогрессирует ураганными темпами.

Мне, как махровому материалисту и атеисту, показалось несколько скучноватым противостояние конфессий и их апологетов. Как сказал кто-то:«Нет ничего глупее религиозных войн: люди режут друг другу глотки из-за того, что у них разные воображаемые друзья». Ну правда, зачем пытаться истребить ближнего только из-за того, что тараканы в его голове другого цвета? Если непознаваемо и недоказуемо — зачем спорить? Язык автора отличный, несмотря на густую приправу ненормативной лексики, впрочем, это как раз тот случай, когда она вписывается в повествование и почти не режет ухо. А с чего автор так взъелся на Пастернака — я так и не понял. Мало ли на Руси поэтов было с вывернутым слогом... Впрочем, после прочтения «Библиотекаря» начинаю понимать, что это своего рода «фича» автора.

Мрачноватое «постсоветское фентези». Однако, не ждите развязного колорита пановского «Тайного города».

Мистическая проза Михаила Елизарова мрачна, кровава и жестока.

Литературные параметры романа, вышедшего в середине 2000-х автор мастерски удерживает в ностальгическом стиле советской литературы. Такие сюжет, сценизм, образы героев вполне могли бы встретится в романах советских классиков соцреализма. Однако, горькая ностальгическая тоска, и вызванная её беспощадная жестокость событий, это сейчас, сегодня...

Автор говорит устами одного из героев «Я тоскую не потому, каким был СССР, а по тому, каким бы он мог стать...» Именно такую беспростветную тоску, о несостоявшемся новом мире, я встречаю порой у окружающих меня людей, не важно, в России, Израиле или другой стране.

Именно эта тоска толкает героев романа на кровавую и беспощадную борьбу, даже не за идеи, а за краткую пямять о них.

Не смотря на чрезмерно кровавые сцены, и слабо оформленный финал, перед нами безусловно неординарное произведение, достойное внимания и высокой оценки.

...то есть, Вы хотите сказать, что пока рефлексирующий недотепа сидит в бункере и что-то там почитывает, то с мой страной все в полном порядке?! А внешнеполитические издержки только потому, что ему в компот плюнули или спирта не долили? Да ладно! Не могу проникнуться, несмотря на очень убедительное изложение.

P.S. В комнату, где расположена библиотека родителей, стараюсь лишний раз не заходить. Во избежание!

Лихо, сказочник Елизаров! Лихо. Доктор Фрейд нервно лепит куличи в сторонке.

И правда, не лень же нас погубит? Не трусость. Не злоба.

Только коварная похоть. Вот от её лисьих зубов не уйти никому, это точно...

Сборник у Елизарова получился обыкновенный. Хорошо, что без некрофилии и капрофагии, но и без творческих прорывов. Откровенно биографические ( и почти бессюжетные зарисовки) чередуются с эскизами неудачников. Тысяча первая иллюстрация несоответствия таланта и большой одаренности выходящему из-под пера материалу. особняком выделю рассказ «Дом», который прямо порекомендую поклонникам Алексея Иванова. В этом рассказе Моржов( коммерсант из столицы) приезжает в гости к Служкину ( с нелюбимой женой и котом). Вспоминают молодость, шарятся по Харькову, только Служкин вместо переиначивания поговорок пересказывает тексты песен. Как минимум забавно.

Да, полноте! Нет здесь ни особых стилистических изысков, ни каких-то философских экзерсисов, ни, тем более, литературных вершин. Красиво, конечно, иногда бывает: «Государство, празднуя грядущее самоубийство, высиживало бесноватую литературу разрушителей». Или «…голоса советских скальдов, летящие из черных дыр виниловых пластинок». Но это красивое редко и патетически стебно. В целом же, сюжетно – угарный трэш, подобный русскому бунту, а по сути – модерновый сюр, не менее бессмысленный, чем русский бунт. Сотни людей, безнаказанно режущих друг друга подручными средствами (молотками, отвертками, лопатами, не перечисляя совсем уж экзотику – куда там реальным символам 90-х – ТТ и бейсбольной бите) по всей России во имя обладания «смыслом». (Можно было бы расшифровать, о чем речь, но в таком виде это даже вернее, чем у автора – кто прочитает, согласится). Так вот, главное в «Библиотекаре», такое впечатление, именно «режут», а не «во имя». И хотя я просто приличий ради обязан допустить другие, боле э-э-э… просветленные, изысканные и богоискательские взгляды, одно из наиболее часто повторяющихся слов здесь – «бойня». Хватает и другого скотского натурализма, но главное – массовое кишкопускание. Или кишковыпускание…

Тем не менее, оценка – семь. Нормально. Почти «прилично». Все-таки, «крышесносящего сюра», как сказано одним из рецензентов ранее, да еще и такого объема, да еще и читабельного в отечественной литературной попсе крайне мало.

Для каждого найдутся недочёты, если присмотреться внимательно. Не бункер то, но клоака обезумевшего матриархата.

Общее же впечатление — язык. Не зря поставлена отметка «активный словарный запас: невероятно высокий».

Когда случилось упоминание Парамонова перед битвой — посерьёзнел. Только вот следом «Ночь прошла...» вывела книгу в разряд тонких форм, уловителей волны.

Посвящение особо красочно. И про советский Покров.

Блестяще.

К слову, причем здесь православие? Не, словосочетание «православный боевик» неимоверно круто – в нем столько силы и правды, что я готов это читать. Вот только смысла православия в книге не открыто. Буддизма – да, теософии – да, даже протестантизма (хотя последнее – спорно, смысл его подан крайне поверхностно). Единственное, что прозвучало: католики поклоняются смерти Христа, а православные – его воскрешению. Это много. Практически – культ смерти против культа жизни. Но мне кажется, это далеко не всё отличие. А раз смысл православия не раскрыт, о каком «православном» вторжении тут можно ругаться?

«В Евангелие не сказано хвалить чужую веру. Хваля чужую веру, ты порочишь свою». Так-то оно так, но ревность – удел слабых. Когда уверен в себе – не ревнуешь. Тут большая разница: хвалишь ты веру или церковь. Если ты говоришь: «Смотри, какие декольте Машка таскает!» — ты хулишь свою церковь, которая не таскает таких декольте (а может и носит, просто ты не знаешь о каком-нибудь очередном открытом приюте). Другое дело сказать: «Смотри, какие у Машки сиськи!», — вот тут ты конкретно сообщил, что у твоей церкви хуже. А это уже не от церкви зависит, это уже – природа/доктрина. Именно так и хулится вера.

Но разве не с мелочной похвальбы чужому начинается отступничество? Оглянуться не успеешь, а уже сектант или кришнаид какой.

Кармические перевоплощения, безличностная вечность в Абсолют противопоставляются воскрешению конкретной личности для вечной жизни. Одна жизнь, одна попытка, одна судьба, которую Господь вложил в наши руки. Христианская церковь суровее, потому что не предусматривает черновиков и работы над ошибками.

А причём здесь язычество. Нет, эта часть – великолепна и потрясающа (хоть и оставляет сомнения в своей аутентичности, — вряд ли в реальности существовала эта вера и эти ритуалы), а носитель идентичености харизматичен, как сам Перун. Тем более, два главных героя должны были с яростью вцепиться друг другу в глотки, т.к. являются непримиримыми идеологическими врагами!

Ну и ладно. Кому-то понравились «боевиковые» моменты, а лично мне — философские. Ох, не один день я с упоением размышлял над открывшейся мне гнилой сутью либеральной литературной пеннетрации нашего сознания и иных, не православных религий. Очень нужная в этом плане книга. Толика здорового консерватизма нашему обществу не повредит. Думается мне, что нарочито примитивная «боевиковая» канва служила приманкой, дабы втиснуть идеологию в девственные умы. Судя по отзывам с разных сайтов («боевик классный, рассуждения пролистывал»), не получилось.

Да, в книге много спорных моментов, но они заставляют искать ответы, дискуитировать с автором и самим собой, все это развивает дух. К сожалению, абсолютное большинство русскоязычного сегмента всемирной паутины воскликнуло: «Антилиберальная православная фигня!» — вместо того, чтоб думать и развиваться.

http://kobold-wizard.livejournal.com/710300.html

В основе романа лежат книги безвестного советского писателя Громова. Не творчество, а именно книги, напечатанные на желтеющей бумаге и зашитые в переплеты из вторичного картона. По неведомым причинам их чтение действовало на людей как наркотик, дарующий мистическую Силу, Ярость или, например, прекрасные, но нереальные воспоминания. Разные читатели то тут, то там раскрывали тайну потертых книжек и образовывали клубы по интересам: читальни и библиотеки. Разрушение СССР и 90-е отозвались на этих людях со всем размахом эволюционной борьбы: желающих было слишком много, а книг — мало. В круговорот событий попадает молодой Алексей Вязинцев, по воле случая ставший хранителем Книги Памяти. Он вынужден принять под свое руководство незнакомых людей и с оружием в руках оберегать свою жизнь и новый статус.

Книга разделена на три части. Первая погружает читателя в основы «громовского универсума» с его апостолами, группировками и событиями. Вторая — мясистая биография Алексея Вязинцева. Третья — промежуточный итог с фантасмагорией прогнозов. Первая и последняя части понравились мне куда больше, чем наиболее длинная вторая. Биография Вязинцева тонет в бесконечных разборках с конкурентами. Глядя глазами главного героя на происходящее, сначала ужасаешься первым кровавым брызгам, а потом начинаешь отстраняться. Окружающие люди так и не становятся близкими, а потому их гибель сливается в сплошную кровавую полосу. После этого третья часть остужает накатывающим одиночеством в бункере, за стенами которого происходит непонятный потусторонний ужас, отделяющий Вязинцева от привычных уже нам нулевых.

Лучшим образом этого романа является дом престарелых. Встающие со смертного одра старухи, крепнущие на глазах и устанавливающие свой железный порядок. То, что сначала казалось маленьким хоррор-эпизодом, растягивается на десятилетия, становясь постепенно вечно находящейся поблизости изничтожающей силой — этаким Сталиным, которого в нашей реальности вечно «на вас нет». Это самая страшная сила, порожденная на костях титанической страны: страшнее опустившейся интеллигенции или обожженных зоной. Если и первые, и вторые по Елизарову как-то встраиваются своими библиотечками в эпоху 90-х, то старухам нет до них никакого дела, только они способны стать хтонической основой нового Небесного Советского Союза, вырыть новый котлован и положить туда человека, охраняющего новый старый миропорядок.

И да, как ни крути, я не назову этот роман ни просоветским, ни антисоветским. Не так уж много здесь сказано по этой теме, чтобы пытаться натянуть на текст подобные ярлыки. Также и назвать эту прозу нефантастикой язык не поворачивается. Иначе и лукъяненские «Осенние визиты» и успенско-лазаручковскую трилогию о чудовищах, чуме и марше можно выносить в нефантастику.

Итого: Глупо просить от автора того, чтобы он наполнил весь текст образами такой же мистической глубины и такого же ужаса, как этот вывернутый наизнанку дом вечно живых. Но к сожалению, образы лихих 90-х, из которых на 70% и состоит роман, постепенно утомляют и притупляют чувства. Введи Елизаров еще пару-тройку таких же промежуточных переломов, и текст бы заблистал в моих глазах. Сейчас же это гамбургер: кусок шкварчащего мяса между двумя сухими булками. И хлеб в данном случае вкуснее.

Занятный роман, в котором автору удалось создать приемлемый синтез собственно приключенческого с элементами боевика романа с постмодернисткой начинкой, стилизацией. По факту получилось что-то ровно посредине между Пелевиным и Сорокиным, причем от первого — вдумчивые экзерцисы относительно советского застойного стиля, его живучести и магии в современных как бы условиях, а от второго — драки, крови, стеб. Что откровенно понравилось, что можно писать в сорокинском направлении, избегая натурализма, смачных порнографических выгулов, садизма, капрофагии и проч — и совершенно без ущерба сочности текста, стебной его составляющей. Отдельно понравился простой и держанный ритм прозы, последовательно избранный предмет пародии и отсутствие мельтешенья в духе — этот кусок сделаю под Платонова. а этот под Бунина. было такое уже, нет сомнений в способности Елизарова писать в любой манере. Роман ведь еще и сюжетно занимателен, помимо отдельных сцен боев и рефлексии героя на темы славного прошлого или карамельных опасностей. Убедительнейший для меня пример умной демонстрации как форм очарования позднезастойной эстетикой, так и бесперспективности на основе увлечения песнями советских композиторов транслировать что-то большее в современность. Собственно, не так давно в Маргарита Чудакова на вопрос о ностальгии по советским временам категорично сказала, что связывает эту ностальгию только с талантливой плеядой композиторов -песенников от Дунаевского до Шаинского и ничем более. ну так и у Елизарова почти так все изложено. в художественной и игровой форме, вкусно и убедительно. Как по мне, лучшая книга автора.

Никак, убей Бог, не врублюсь, зачем автор пересказал всю книгу на первых сорока страницах?

Что нового и неожиданного поведал потом?

Покрой самодельных доспехов из автомобильных шин?

Гипсовых воинов?

Назначение Великого Чтеца?

Впрочем, чего я вредничаю, книга легкая, язвительная, угарная, боевитая и лихая.

Читайте книги, меняйтесь и взрывайтесь.

Спи спокойно, Родина, за твой покой шелестит страницами одинокий чтец

Вроде трагично всё в этой миниатюре, но я смеялся (сквозь слёзы) и радовался. Давно не читал такого бойкого и резко-правдивого рассказа про оптимистичный дебилизм нашего родного общества и отдельных граждан.

Вот реально, наше милосердие порою направлено на моральных и физических уродов. Кто-то скажет, мол, гуманизм. Какой к чертям гуманизм, если общество поощряет

ярых дебилов и асоциальных тварей?! Сколько ещё жертв нужно принести на алтарь псевдогуманизма и социальной справедливости? Или достойных людей, граждан не жалко? Им помощь государства вроде как и не требуется.

И то верно, если ты — такой умный и здоровый, то сам и выкарабкаешься из зловонного болота. И вообще — радуйся жизни! Если не убогий... Радуйся, что власти занимаются не тобой. им бы, властям, разгрести бы отбросы общества.

До финала не чувствовал, что читаю нечто мистическое. Хотя чертовщинки в рассказе хватает, а там, через бужи, рукой подать до мистики советского разлива. Только сия мистика со вкусом, даже со смаком, припрятана под всяческими прыщами, трещинками, гнойничками и язвочками, что, впрочем, и свойственно добротному, свежепойманному сифилису. Пока доберешься до дьявольской сути, может раз несколько и стошнить (особо, если ранее не читывал сочинений г-на Сорокина).

Однако история, на удивление, написана задорно, можно сказать, местами духоподъёмно. Ведь Лариса Васильевна, скромница и секретарша, не сдаётся до последней мокроты, до последнего выеденного яйца.

Опять же занятно, история не кончается там, где уж вроде и завершилась. Ан, нет, автор, такой затейник, что без мистической птицы-тройки никак не может оставить своего уже «заражённого сифилисом» читателя.

Короче, после прочтения сжечь и бегом к доктору. Но только не к Борзову...

Рисуемая Елизаровым «альтернативная реальность» интересна чередованием «городских легенд», расхожих баек и сгущением красок вкупе с умелой подачей мистики. Жаль, что в нем видят лишь еще одного Сорокина.

Армейский быт совковойго военгоспиталя изобилует множеством ярких деталей обильно расбавленных концентрированным бульоном из реальности и вымысла, создавая тот образ армии, которым пугали в совке и постсовке. Тот жуткий образ мультинационального пандемониума, смесь лавкравтовских мифов и невзоровского «Чистилища».

Кое-где Елизаров очень даже напоминает эдакого пустившего корни в перестроечном и постперестроечном «сеттинге» Лавкрафта. Мистику он умеет преподносить наваристо и со вкусом жонглируя стилем повествования как ему вздумается.

«Сифилис» оставляет атмосферное послевкусие. Рассказ ухитряется быть забавным и жутким одновременно.

Изящная игра разума — первая половина книги.

Игра разума, изящная местами: «Ну, погоди» — цинична по отношению к святыням моего детства настолько, что я лично похохатывал; «Колобок» — жутка настолько, что у меня попортилось настроение перед лицом давлеющей беспощадной неизбежности и безвыходности, рассуждения хоть и высосаны из пальца, но непоколебимы в своей архитепической логике (другое дело, что на той же основе можно было накропать совершенно противоположные, но столь же логичные смыслы); «Снежная королева. Развенчание гностического мифа» — у меня, краешком знакомого с вопросом, вызвала восхищение и аплодисменты стоя.

Игра разума, местами беспомощная: тот же «Бурратини», убейте, но не могу понять, за что название вынесено в общее название — фашизм Буратино доказывается одной датой и местом пребывания. Фашизм как движение много шире, чем противостояние условному еврею-Барабасу. Вобщем, эпатажный бред. Туда же спишем натужные попытки с Незнайкой и массонами-поросятами (пусть они и есть свиньи).

Зато мультики про попугая я теперь не смогу смотреть в ином понимании. Читал тексты про них, лихорадочно внимая, без тени улыбки, ибо — правда. Про любимое «Собачье сердце» — не мог не согласиться, такая точка зрения вполне может иместь место.

Вторая часть книги — привычные эссе. Всё на месте — лиризм, рассуждение, попытка смены точки взгляда от обывательской, нежная ностальгия по детству... Вот только мыслей особо нет. Запомнилась только: «Мы верим словам, произнесенным «в сердцах», потому что вежливость — буфер между правдой и личностью». Сравнение городов с человеком прикольно, но, к примеру, про Харьков я совсем не понял деталей. Как-то , после прилепинских эссе, нечего мне больше написать про классичесские эти.

Оценка — не среднеарифметическое. Те, несколько реально бронебойных, серьезно перекосили весы моего восприятия книги.

Против ожидания — скорее понравилось. Хоть я уже и знаю, что от М. Елизарова не стоит ждать слишком многого; но и у него бывают несомненные удачи.

Сама идея (что любая, пусть даже хреново написанная, книга — если ее прочитать «под настроение» — может доставить кайф, который... не снился никакому наркоману) — конечно, спорная и парадоксальная, но именно этим интересна.

Много стеба (автор умудрился своим выстрелом задеть одновременно две «мишени»: разборки между библиотеками до ужаса напоминают сетевые баталии вокруг любимого и нелюбимого «чтива» (Олди в «Золотаре» тоже, помнится, затронули тему холис%@чей — но там они ее как бы «со стороны» видят, глазами сорокалетнего кухонного «интеллихента». А тут — прямо изнутри. Во всей, так сказать, «красе»).

...И одновременно — все эти сражения напоминают «махач» в духе юных <s>бандюков</s> ролевиков: самодельные доспехи и оружие, «из кривой эстонской лыжи вырезают меч эльфийский…». — все присутствует! Даже и не скажешь, что хоккейные каски «воинов» библиотекаря Шульги (а также пресловутый крюк бравой крановщицы!) хоть чем-то отличаются от снаряжения «толчков».

А еще в романе имеются шутки, понятные прежде всего землякам автора — то есть харьковчанам («Широнинская читальня», хе-хе...) Когда читаешь, например, у Олдей все эти отсылки-«пасхалки», связанные с их (и Михаила!) родным городом — почему-то не производит впечатления. А тут — действительно, было смешно.

(Кстати: имя писателя-соцреалиста, Дмитрий Громов — не очередная шутка Елизарова?.. Кто их знает, этих тусовщиков со «Звездного моста» ;))

Главный герой книги — «двадцатисемилетний перестарок», недо-интеллигент, получивший такое же недо-образование (ну, или что-то типа этого), и суетливо мечущийся по жизни в поисках своего места в обществе. Разумеется, он со своим «оченно богатым» внутренним миром никому вокруг не нужен.

«Я пил водку крохотными глотками, и раскаленные пьяные слезы текли по щекам. «Ну как же так, а? – бессильно вопрошал я. – В чем я провинился перед тобой, жизнь? Разве не ты сладкоголосым квартетом клялась много лет назад (...) пора-пора-порадовать меня веселыми друзьями, счастливым клинком и красавицей Икуку? Я же подпевал тебе, жизнь! Я же поверил! Как жестоко посмеялась ты надо мной! Близится к концу мой третий десяток, а верных друзей нет и не будет, слабая рука никогда не познает эфеса…»

И вдруг жизнь, пусть и запоздало, но все же расплатилась, вернула обещанное, только сделала это слишком неожиданно, из-за угла, так что я не успел разглядеть свое счастье...»

Идеал, ради которого живет Вязинцев, «вымышленное детство, настолько сердечное и радостное, что в него сразу верилось из-за ощущения полного проживания видений, по сравнению с которым реальные воспоминания были бескровным силуэтом», как вы уже поняли, откровенно высосан из пальца — и сам Библиотекарь это знает. Но полагает, что он не хуже любых других выдуманных идеалов, за которые жили и умирали многие поколения людей... Каждый из нас должен рано или поздно выбирать, т. ск., каким богам молиться. Елизаров предлагает такое решение; можно с ним не соглашаться — однако выбор автора (и героя) стоит уважать.

Ну, а финал (так не понравившийся уважаемому С. Соболеву)

Одним словом: в отличие от «Pasternak'а» и «Кубиков» (местами удачных, но в общем и целом — нелепых), эта вещь гораздо серьезнее. Написано прилично; послевкусие оставляет неплохое (во всяком случае — НЕ гадкое. А это уже плюс...)

История, очень похожая на римейк «Записок сумасшедшего». Разница в том, что гоголевский сумасшедший не полагал себя центром мироздания, и не считал, что с его смертью баланс нарушится.

Как сюрреалистический эксперимент — м.б.

Истории о не связанных между собой убийствах, в каждой из которых фигурирует нож из нержавеющей стали. (Каюсь, я не совсем понял, что хотел сказать автор: это что, один и тот же нож, каким-то странным образом оказавшийся одновременно в разных местах? Или все-таки не один?.. Тогда встает вопрос: а какая, собственно, связь между всеми этими преступлениями, зачем нам про это рассказывается?..

Короче — «на две крутки недокрутил». Жаль; могло бы получиться что-то посерьезнее и поинтереснее).

Неполиткорректный стеб над… всем, что ни попадя. А если это не стеб, то тогда я вообще отказываюсь что-л. понимать.

Борис Пастернак в роли Мирового зла. Книги, странным образом превращающиеся в оружие — «копия» (надо полагать, намек, что в эпоху цифровых технологий их перестанут использовать по прямому назначению). Простой русский мужик Василий, лысый гопник Леха и о-очень странный священник, спасающие мир — т.е., идущие втроем взрывать буддистские святыни (!!) Бессмертная фраза про «Улыбок тебе, дед Мокар».

Можно ли читать? Да. Написано вполне себе на приличном уровне.

Стоит ли? Не знаю… Следа в душе почти не оставляет.

Единственно, более-менее «зацепил» пассаж про трупы, «душой одушевленные» и о том, как, «подойдя к зеркалу, смотришь и вместо привычного лица своего видишь...» ну, вы поняли, что.

Пелевин писал про то же. Но у Пелевина этот образ не трогает абсолютно, а тут — да. _Один_ удачный образ на всю книгу.

Родись Филип Дик в Советском Союзе, звали бы его тогда… Конечно же, Михаил Елизаров. И писал бы он книги, подобные «Библиотекарю» и «Мультикам»… И мир бы тогда «советский Филип Дик» описывал хоть и через призму своего незаурядного воображения, но все-таки свой, родной, совковский. И даже стиль автору менять не пришлось бы!

Искренне рекомендую всем, кто любит крышесносящий сюр да и просто хорошую самобытную литературу.

Родись Филип Дик вдруг в Советском Союзе, звали бы его тогда… Конечно же, Михаил Елизаров. И стал бы ГГ в его книгах ни, допустим, «Королем Эльфов», а «Библиотекарем»… И даже стиль автору менять не пришлось бы!

А если бы в Советском Союзе незадолго до Перестройки родился, скажем, Квентин Тарантино, то звался бы он опять же Михаилом Елизаровым. А Ума Турман в этом случае играла бы в фильме НАШЕГО Тарантино ни «Черную Мамбу», а все того же «Библиотекаря»...

Искренне рекомендую «Библиотекаря» всем, кто любит крышесносящий сюр, отвязный стеб да и просто хорошую самобытную литературу.

)) Ничего не скажу более, чем следующее: господа режиссеры, вы идиоты раз до сих пор не поставили этот роман и не берете пример с Елизарова в плане того, КАК сегодня надо строить исюжет и образы персонажей.

Блокбастер — никак не меньше. На одном дыхании. А потом — еще долго задумчивое лицо...

второй роман, с которым познакомился после Мультиков...

Неужели, думаю, можно еще лучше?

... Когда-то давно, пару лет назад до того, как прочитал Библиотекаря, оставил в своем блокноте запись о романе, герои которого ищут и собирают артефакты, оставленные неким старым советским писателем: личные вещи, упоминания, собственно книги... А все потому, что у них культ такой, а все эти артефакты — типа святые мощи, каждый со своими свойствами и т.д. Священные тексты, чтение которых подобно чудодейственным молитвам...

Не надо объяснять, как я был удивлен, когда читал роман)) Спасибо Михаилу, что воплотил в жизнь схожую концепцию.

Что касается самого романа, то читал, словно фильм смотрел. Все живо и наглядно. Местами занудно, местами бешено, местами глубоко... В общем, все, что надо... Только с момента когда действие перенеслось в лес — пропустил несколько однотипных эпизодов — мясо, мясо, мясо. Концовка — очень эпично! Читал стоя!

Каюсь, по принуждению начал знакомство с творчеством писателя))) И начал именно с Мультиков...

Сперва было непривычно читать нечто родом из оттудава, из социализма. Помню еще маленьким, в начале -середине 90-х дотянулись руки до еще старых советских книжек: буквари, учебники, повести-романы. Вот все как там, как счас помню) Сколько ж автору лет, подумал? И вообще выпал в осадок... Как?!!! Как такое можно сегодня написать?!

К чему я?

К тому, что для меня Елизаров — открытие последней пятилетки! Так когда-то начал читать Стругацких, потом Дика, потом Никитина... Здесь же совсем иное. Это даже не разворот на 180 или 360 градусов. Это просто — иное... Яркий пример того, как можно и нужно писать сегодня что-то и глубокое, и увлекательное. Я уже не говорю, что это действительно ужастик. Не триллер, не мистика, а именно ужастик. Попробовал представить, кто бы мог это экранизировать... И кроме Линча никого адекватного на ум не пришло. Увы, у нас наверное не выросло еще такого режиссера, который бы эти мультики переложил на кинообразы.

Скажу только так: эффект погружения из одной матрешки реальности в другую — сносит мозг. К концу книги чувствуешь себя изнасилованным и опустошенным. Словно на самом деле побывал в шкуре ГГ. Нечто подобное бывает, когда переживаешь яркий и очень правдоподобный сон с более-менее логичным сюжетом. Вот просыпаешься и думаешь: на самом деле все это было, или только сон... Бррр...

Это не та литература, которая есть ступень для роста или самосовершенствования. В некоторых случаях просто нужно дно со всеми его недостатками: ты понимаешь, вот здесь уже черта, за которую ступить нельзя, ибо там ты станешь совсем иным, ненавистным самому себе. Вот и идет череда марширующих елизаровских мудаков, в которых есть маленькая искорка, делающая их достойными того, чтобы их выслушали. Брошенные жены, сломанные ребра и ни капли раскаяния. Описания молодости без грамма правды, но рисующие 90е без пафоса и армагеддона. Описания пыльных дорог, болезненности и пустых поступков.

«Готланд», «Мы вышли покурить на 17 лет...» и «Зной» — очень хороши. Про жизнь понятную.

«Дом», «Дача», «Меняла», «Рафаэль» — тексты были грустны и светлы.

«Маша», «Паяцы», «Заноза и Мозглявый», «Кэптен Морган» и «Берлин-трип. Спасибо, что живой» — самое дно, самая черта. Язык не поворачивается сказать, что мне это понравилось. Это была смесь брезгливости с попыткой понять этих людей. Самые сложные тексты в сборнике, потому что по реальной жизни я не могу принять людей, подобных их героям. Они уже там, за гранью моего милосердия, толерантности или еще чего-то. Быть может, в будущем я стану добрее или хотя бы равнодушнее, а сейчас я могу лишь выслушать.

Я уже писал: Елизаров — мастер крупной формы. «Библиотекарь», «Мультики» и «Пастернак» хороши (особенно первый), и «Ногти» ещё. Но все — исключений не припомню — рассказы Михаила мне кажутся ужасными. Бессмысленными, ни о чём не говорящими. Пустыми. Да, спасибо, я помню, что девяностых было херово, очень херово. Я не уверен, что мне имеет смысл об этом прямым, несколько туповатым языком напоминать.

Очередной экзорцис от очень талантливого автора, очередная игра в солдатики. Умеющий писать в любых стилях и обо всем, Елизаров сочинил откровенный сюжетный ттрэш, в который впрочем упаковал немало критических и скептических пассажей относительно общих мест либерализма в части повышенного внимания к религиозно-оккультынм исканиям. Автор ( с откровенной самоиронией) прямо-таки огнем и мечом покарал ересиархов, сказать же, что сочетание «ромна идей» и боевика получилось органичным, не могу. Тем не менее глава про языческое детство с дедом Мокаром ( и здесь похабный палиндром) очень хороша, прямо-таки апология языческой сельской жизни. Так шокировавшие многих инвективы именно в адрес Пвстернака и изображение его в виде лошадиного черепа меня не впечатлили. Вообще, основное впечатлление от всех книг Елизарова такое: большой талант, а занимается ерундой и детскими какашками.

Увы мне, избранная автором метода и манера изложения, круг препарирования мерзостей сродни деятельности естествоиспытатля из одноименного рассказа. Все достаточно быстро приедается — убийства да изнасилования, да их комбинации. Большинство рассказов написаны в виде стилизации следственных протоколов с намеренным выхолощением речи и сведением к событийному перечислению с акцентом на подробностях. Порой просматриваются отсылкки к Платонову, а так мерзость и только. Ряд других рассказов более тяготееют к мистике дестких страшилок, эти будут позатейливей. Я не считаю Елизарова ни бездарью, ни эпигоном Сорокина ( грех, конечно, отрицать влияние), но вот именно эттот сборник наиболее неприятен эмоционально, уступает двум предыдущим неизобретательностью и однообразием. Пакостно читать, право слово.

двоякое чувство вызвала книга. С одной стороны Чапек с его «Фабрикой абсолюта» припомнился с божественной силой обладателей устройств с Абсолютом, с другой — Сью Таунсенд и цикл «Страдания Андриана Моула» ( когда ГГ описывал свою жизнь и желания) . Потом все смешалось —

Странно такое читать. Очень странно.

Отчеты, планерки, комитет безопасности и Совет библиотек выглядят как пародии самих себя.

И использование книг узкое, хотя если смотреть на людей, которые и начали собственно весь балаган, — то и они сами недалекие, узкие, не способные оценить всех граней того, что упало сверху от синей птицы. Все только на свои потребности, только на удовлетворение своих параноидальных стремлений.

ГГ не исключение. Всю жизнь от стремился к чему то, не попадал в след времени или наоборот, не хотел попадать... И в конце самом он делает странное

Вот скажите честно — какого лешего защищать тех, кто посадил тебя в бункер, кто не захотел сам взять на себя ответственность — а это понятно, ибо управлять и быть великими хотят многие, а отвечать за величие и управление, а заодно и за последствия оных, хотят единицы...

И вот какой вопрос из того же отрывка выше — что имеет ГГ понятием Родина... Той страны, в которой был Громов нету, защищать уже по сути нечего, но книги есть и тогда книга Смысла лишена сама себя, просто лишена...

Есть такие произведения, где автор упорно не хочет приоткрывать завесу над теми мистическими, порой просто ужасными тайнами, которые постоянно держит в уме и о которых время от времени упоминает в своём тексте. Но при этом не всякий может такой приём использовать мастерски и не скатиться к тайнам и секретам ради них самих. Михаилу Елизарову удалось не перейти грань. Кто они — его герои, откуда взялись, какими необычными способностями обладают и почему? Вопросов можно задать ещё больше, но всё это неважно. Даже сами Александр Глостер и Сергей Бахатов не задумываются над этим — они принимают всё это так, как оно есть, тем более что некогда размышлять на отвлечённые темы: постоянно есть что-то более насущное и требующее внимания. Два друга — не вполне обычные люди, и этот факт ещё более умаляет интерес читателя. Если уж они не такие как все, то имеют право на какие-то из ряда вон выходящие способности, в конце-то концов!

Повесть написана довольно неплохим языком (хотя мне и не понравилось использование матерной брани, хорошо, что её было не так уж много), а сюжет постоянно держит в напряжении. Сопереживать героям некоторым образом сложно, так как осознаёшь их ущербность. Но вместе с тем порой Глостер и Бахатов проявляли здравый смысл и рассудительность, так что становилось неясно, а слабоумные ли они на самом деле, или только прикидываются? На подобные вопросы, кстати, автор тоже ответа не даёт, думайте, мол, как знаете...

Произведение это странно как по сюжету, так и по стилю повествования. Но «странность» эта хорошая. Не шедевр, конечно, но добротно написанная захватывающая повесть.

Мне, в отличие от большинства рецинзентов, пролог с трудовыми буднями подростков не понравился. Слишком все искусственно, видимо сам автор из благополучной семьи, во дворе гулял мало, время проводил за чтением книг. Поэтому история о гопничестве получилась блеклой — копия, копии, копии, подчерпнутая не из жизни и личных впечатлений, а из баек, скорее всего, интернетбаек. А вот часть с «мультиками» в детской комнате милиции — отличная стилизация под советскую детскую литературу и агитпродукцию. Человека, знакомого с ними, контрастом темы

Смотрю, этот роман Елизарова то с любовью величают прекрасным образцом ностальгии за великим Мифом, то хают как пафосно-патетический плач о «совке». Это, видимо, зависит от того, кто как лично относился и продолжает относиться к советскому прошлому. Мне вот сперва показалось, что это добрая довольно-таки ирония над вышеупомянутой ностальгией, ирония, в которой одновременно присутствует и сочувственное понимание. Но роман крепчал, понемногу захлебываясь в кровавом абсурде, ирония все больше и больше походила на сарказм, а потом и вообще на жестокую — но и бессильную — насмешку над людьми, неспособными хоть куда-то идти, если их не пичкают звонкой пропагандой, не ведут суровой рукой к великой цели, не вышвыривают в подвиг, как вышвыривают некоторые отцы своих детей за борт лодки, желая научить плавать. Но теперь я опять думаю: может, привиделось? Может, и вправду чуть насмешливая ностальгия? А может, самая что ни на есть воинственная союзофилия? Молодец все-таки Елизаров, никогда точно не понимаешь, где он еще серьезен, а где уже разгулялся и паясничает вовсю.

В любом случае, стилистически книга очень удачная, вкусная, элегантная. Сочетание выспренной, пафосной речи, которой как раз и мог бы писать сам таинственный писатель Громов, приторно-правильных поступков и персонажей, которых мог сотворить он же, с атмосферой бандитских разборок девяностых и гротескного, «тарантиновского» насилия дает впечатляющий эффект. Да, как сказали многие до меня, боевые сцены местами выглядят затянуто, а к концу книги уже и скучать начинаешь от всех этих обезглавленных, пронзенных и раздробленных нехитрой подручной утварью, но с другой стороны, именно реки крови создают ту атмосферу, от которой фантастическая громовская эпопея начинает играть символическими красками.

Стоит прочтения.

Любопытный роман. Наткнулся на него по случайной рекомендации, и не знал, что и о чем. Читается очень легко и интересно, взахлеб я бы даже сказал. И в этом главный недостаток романа, ПМСМ — первую треть задирая планку качества и легкости, 2 следующие трети «Библиотекарь» и не думает ее поднимать, тупо тащит по прямой и даже иногда опускает. Также после середины обилие натуралистичных кровавостей начинает раздражать и мешать пониманию сюжета (а может это специальная маскировка, ведь сюжет в книге не особенно рвется вперед?). Подоплека всего происходящего, если задуматься, выглядит какой-то надуманной и нелепой, главный антагонист глобального масштаба становится причиной недоумения (и это на поле искусственной советской религиозности, где можно было навертеть огого), еще не очень понравились персонажи — они какие-то одинаковые все, картонно-совковые с разделением на милых своих и коварных чужих (нужный произведению шаблон, понимаю, но все равно). Но даже несмотря на обилие минусов книгу я читать советую, он реально оригинален по Пелениновски-Паланиковски (не ожидал такого от победителей РБ) и профессионально, очень образно написан.

Гениальный рассказ. Сам я не представитель титульной национальности, и рассказ привлек схожестью моего имени с ГГ. И не зря. очень душевный, духовный, грустный и честный рассказ. Такое чувство, что я бы тем Рафаэлем от которого шло повествование. Особеннго т ронули строки про детей, которые выросли гдето-там. Да и не только они. Спасибо вам писатель.

Собственно, это не первое знакомство с автором для меня — еще в славные годы студенческие мне попал в руки его сборник «Ногти», из которого я на всю жизнь запомнил одну единственную фразу: «Шесть дней дед Макар медитировал, а на седьмой откусил свой МПХ» (только вместо МПХ было то самое слово из трех букв). Сейчас я тот сборник помню уже только обрывочно, но впечатления от него остались самые радужные. Читал я еще роман «Мультики», но мультики получились мутноваты, и я не очень впечатлился.

Итак, «Госпиталь» — рассказ из одноименного сборника, повествующий о том, как в одном армейском госпитале лежат солдатики, которые то ли ранены, то ли язву лечат, то ли контузию. Этакая суровая армейская чернуха как она есть. Обильно пересыпанная матом речь, дедовщина, издевательства, словом, все как в части. Так мрачно, что армия представляется филиалом ада на земле. Оно понятно, что служивые вряд ли общаются между собой как члены литературного кружка, но все же главная беда этой чернухи, впрочем, как и любой другой — чрезмерное утрирование и отсечение чего-бы то ни было положительного во имя общего сгущения туч. Я, честно говоря, не фанат такого подхода. Хотя нельзя не отметить, что написано достаточно сильно, обильно унавоженная матами прямая речь вполне органична, а к своей кульминации события подводятся грамотно. Да и сама эта кульминация впечатляюща.

Ничему доброму и светлому «Госпиталь» не учит, да и вообще понятия «доброе» и «светлое» рядом с этим рассказом смотрятся довольно странно. Любителям беспросветной армейской бытухи, выписанной в самых черных красках однозначно должно понравиться.

Книга о том, как трудный подросток конца восьмидесятых попал в детскую комнату милиции, где кровавый призрак коммунизма стал перевоспитывать его методами жанра «хоррор». Первая половина — бытописание окраинной подворотни во всем ее натурализме, вторая — ужастик. Написано легко и читается так же легко, при условии, что читатель — любитель жанров см. выше.

Аудиокнига лучше печатного текста.

Бьюсь об заклад: таких сказок еще поискать. В очередной раз, злой чародей Елизаров оседлал своего любимого конька – советский городской фольклор. И так ловко у него это выход, зависть берет!

Елизаров в «Библиотекаре» изящно и хитро пробрался в пространство мифа. От того и могут показаться неоригинальными сюжетные поворты. Как-никак, мифы существуют более десяти тысячелетий. А значит, ждать от такого повествования ВНЕЗАПНЫХ происшествий немного наивно. Здесь важен не сам нарратив, с архисюжетом, а его население — архетипы. Они, у автора, примерили неожиданные одежки (та же крановщица Данкевич). Так, совковые замусоленные типажи наполнились сияющей энергией древних смыслов. И Елизаров виртуозно провел их сквозь весь сюжет. И, ни разу, первобытное коллективное пламя не прорвало тщедушную оболочку персонажа – современного человека. Сам текст, от того, приобрел свойства эпического текста, но, что удивительно, не растерял авторского высказывания.

P.S.: Очень веселая книга. Ну, Вы уже поняли.

Роман я воспринял, как вброс. Но вброс тонкий и многослойный . Тут и про т.н. «духовность», и про эзотерику всякую. А по форме, вроде как, боевая фантастика.

В общем, волшебная книга от лучшего постоветского сказочника-фольклориста (про фольклор не шутка — Елизаров знает ВСЕ про советские городские легенды).

Сборник небольших по размеру зарисовок в которых автор делает попытку препарировать окружающую его действительность. Внутри тексты объединены в мини сборники по предмету рассмотрения.

Мультфильмы. Сказки. Фильмы. Попытка анализа с целью обнаружить в текстах, персонажах, сюжетах известных нам литературных и кинематографических произведений некие психологические («Ну, погоди!», «Колобок»), социальные («Возвращение блудного попугая», «Незнайка»), политические («Хоттабыч», «Бураттини. Фашизм прошёл»), исторические («Три поросенка», «Снежная королева»), культурные («Собачье сердце», «Кинг-конг») и религиозно-гностические («Козленок, который умел считать») подтексты и контексты. Иногда таких скрытых смыслов автор видит один, иногда несколько («Снежная королева»). Нечто подобное практикуется в психоанализе, который любит использовать прием поиска архетипов в сказках и мифах или социологии и истории изучающих их же с целью выявления канувшей в прошлое, но оставившей следы действительности. Да и большинство из нас, пожалуй, играло в похожую игру в школьные годы придумывая для героев литературных произведений и фильмов свои, неклассические, потаенные смыслы. У Елизарова получилось чуть забавно, иногда познавательно, но не более того.

Предметы. Этот небольшой сборник на мой вкус лучшее что в этой книге есть. Окунулся в мир детства в котором были те же пистолеты и марки. Литературное воскрешение детского отношения к действительности удалось, наверное и в силу сходного моего отношения к тому, о чем пишется.

Фантомы. Мой Арбат. Воспоминания автора о случившемся с автором в Германии и родном его городе Ивано-Франковске. Автобиографично, судя по всему, и довольно интересно.

Города. Попытка изобразить дух Ивано-Франковска, Харькова, Берлина, Москвы обрисовав их в виде живых людей с их характером, слабостями и недостатками. Автор разлил по Булгаковски нелюбовь ко всему украинскому описав Ивано-Франковск, прошелся по барыжно-торговому, покорному властям и плывущему по течению Харькову, отимел Берлин, трахнул Москву и был таков. В чем-то зарисовки его верны, в чем-то просто желчны.

Разное. Тексты аля Гришковец, но без присущей для него «душевной» подачи. Эдакие заметки прохожего.

Белой завистью завидую Елизарову, очень радует что у моего ровесника из под пера рождаются такие произведения. Еще с «Библиотекаря» замечаю что все детские воспоминания , советский быт, поведение тех людей пионерский энтузиазм все совпадает с моими ощющениями и воспоминаниями. Как ни странно это звучит, даже читая такой ужастик как «мультики» мысленно возвращаюсь в детство и разговор с представителем детской комнаты, после задержанием меня милицией. И тогда было страшно, и теперь читая мультики еще страшнее. Считаю, что мультики побили на всех фронтах полицейского из библиотеки. Рекомендую к прочтению, а «любителям» советского строя просьба не беспокоится.

Ну, просто, отличная история. Наивный мальчик из своего советского, пионерского детства вдруг окунается в реальность, вернее ему грубо и жестоко помогают. Что радует, что он сохранит то хорошее в нем из того самого детства, не смотря на поселившийся в нем страх. Страх поможет даже стать ему сильнее. Но, после всего, все таки он сумеет не потерять своего сердца, в отличии от менялы.

Гм. Ну и что это такое? «Дети, что хотел сказать автор?» — спрашивает Марья Петровна. «Автор хотел сказать, что...» — запинается Вовочка. «Правильно, я тоже не знаю», — отвечает Марья Петровна. Вторая половина сборника, построенная на личном опыте Елизарова (о Германии, о порнооператоре, об оружии) вполне нормальна. Такие публицистические заметки из жизни, модный ныне боллитровый жанр. Но вот совершенно неостроумный, неестественный, пластмассовый стёб над мультфильмами и фильмами (причём наполовину состоящий из пересказа их сюжетов, спасибо, кэп) вызывает не более чем скуку. Ну и, конечно, издательству незачёт — крошечная книжечка, такой объём отдельными изданиями выпускать просто нельзя.

Жил-был безвестный советский писатель-фронтовик Громов, творивший в духе соцреализма. Таких в СССР сотни. И не было бы в этом ничего интересного, если бы за право обладания громовскими книгами не шла кровопролитная война. И в этом закрытом мире поклонников романы имеют совсем другие названия: Книга Силы, Книга Власти, Книга Смысла...

Роман прекрасен в своей изящной мрачности. Давит обыденностью средневековой жестокости. Первобытные схватки «читателей» ужасают. И ведь таких сцен полно в разнообразном фэнтези: кровь, отлетающие головы, крики... но всё это там воспринимается нормально. Но когда наши современники (врачи, инженеры, студенты) кромсают друг друга топорами на ночных сборищах... от такого становится страшно.

И во всё это, неожиданно для самого себя, попадает молодой Алексей Вязинцев. Сразу с головой в омут. Ради того, чтоб против воли узнать, что такое «неусыпаемая псалтырь».

Что бросается в глаза при чтении — некая схематичность... Напоминает набросок для сценария. Добавить рефлексии и подробностей — могло бы быть на уровне Кинга. Чуть больше описаний и, присущего автору юмора, — могло бы быть походить на Довлатова. А так — довльно самобытный, но уж слишком быстротекущий триллерок (не по качеству, а по размеру).

Кроваво-красная, абсурдная на первый взгляд, из-за сочетания подъёмного крюка и надписи «Библиотекарь», обложка книги смотрела на меня куда бы я от неё не прятался. Я долго не мог решиться её взять, но в итоге подумал, что это было бы неуместной тавтологией. Я еле дождался пока на мой формуляр оформят другие издания, быстро расписался и вышел из библиотеки. Но обложка надолго отпечаталась у меня в памяти.

Произведение действительно не об обычном библиотекаре. Позволю себе согласиться с мнениями многочисленных критиков и рецензентов, что оно о «человеке, не вписавшемся в капитализм», о великом Мифе, об утерянных идеалах. Возможно, что это единственное, в чём я с ними согласен.

Сюжетные ходы, конечно, не блещут новаторством: ничего не подозревающий молодой человек становится наследником главаря подпольной организации, члены которой вводят его в новый мир, невидимый для обывателя, построенный на могуществе Книг советского писателя Громова. За недолгое время он успевает прикипеть к своим соклановцам, затем потерять их и наконец стать названным внуком одной из первооткрывательниц силы упомянутых выше Книг, попутно потеряв связь с близкими и став бессмертным.

Сила, Ярость, Память, Терпение, Власть, Радость и Смысл — вот на каких струнах играли свои партии громовские Книги. Но всё, что они дают на самом деле не более чем фантом, рождённый сознанием их читателя — человека, ищущего ориентир в этом зыбком мире.

«Беллетристический», как его принято называть, стиль Елизарова не даёт слабину, что также позволяет книге претендовать на принадлежность к лучшим образцам отечественной литературы.

Надо отметить, что как и любое качественное художественное произведение, этот роман проходится по всем порокам общества. Позволю себе реминисценцию, то ли клином, то ли свиньёй. Тут тебе и «ползучая коррупция», и аферы вперемешку с жестокими расправами, и даже само закрытое общество читателей Книг, таинственность которого будоражит сознание. Обвинения автора в «чернухе», конечно, небеспочвены, и читателю приходится буквально продираться сквозь описания битв, но стоит лишь взглянуть на ленту новостей, как вы поймёте, что Елизаров нарочно утрировал объективную действительность, доведя её до такого уровня абсурда, который служил бы ещё и цели показать отчаяние людей, доведённых до крайности. Все эти герои, по большей части маргиналы, демонстрируют срез современной России, состоящей из людей с простой, но смелой душой, которым для полного счастья нужна только вера. Пусть даже если это вера в несостоявшееся будущее, в Советский «Небесный Союз» каким он мог бы быть.

Резюмируя, хочется отметить, что Елизарову удалось создать такой роман, который также может влиять на читателя и в этом его заслуга. При всей пессимистичности стиля, сопряжённой с иронией, автору удаётся вселить доброе и светлое чувство ностальгии, а затем и надежды. Надежды на то, что в данный момент где-то в бункере ткёт над страною Покров бессмертный читатель.

Интересная идея, которую вполне можно было бы раскрутить на полноценный триллер с элементами хоррора. Однако замах на рубль породил лишь 15-копеечный удар (потому и 6 баллов). Причин тому, как мне кажется, две: чрезмерная затянутость второй части и отсутствие финала как такового. Действие обрывается, оставляя читателя с кучей вопросов и чувством недоумения и неудовлетворенного любопытства: мол, я честно вникал во весь этот бред и мерзость второй части, а автор свернул пространство без объяснений и свалил. Неуважительно! :) В самом деле, даже при превосходно прорисованной первой части на одной только интересной идее произведение не вытащить. Кстати, меня с начала второй части не покидало ощущение некоторого родства «Мультиков» и «Стража» Чарльза Маклина. Однако Елизаров, по сравнению с Маклиным, гораздо лучше владеет языком и поддерживает интерес читателя к происходящему более грамотно.

И последнее. Огромное спасибо Валерию Кухарешину, который озвучивал аудиокнигу! Пожалуй, в печатном варианте произведение смотрелось бы менее интересным. Потрясающее исполнение обеспечивает эффект почти полного погружения в атмосферу «Мультиков» и помогает лучше воспринимать события второй части.

Гм. В общем, занимательно. Боевые сцены Елизарову удаются просто-таки на «ура». Но, если честно, читая этот роман, ждёшь боевика, а получаешь 60% малоосмысленного пелевино-стилизованного философско-религизного трактата, замешанного на всех религиях одновременно и крайне бессистемного. Львиную долю текста можно смело пропускать без ущерба для сюжета. Хотя некоторые эпизоды (например, воспитание мальчика дедом) написаны настолько талантливо и живо, что хочется даже к ним вернуться. Ну и боевые сцены, повторюсь. В целом, роман имеет место быть, и место заслуженное. Но записывать его в шедевры, мне кажется, поспешили. Шедевром стал более поздний «Библиотекарь», а это — просто ступенька.

«Добиваю» Елизарова. «Мультики» мне понравились. В них нет искусственной затянутости и размытости «Pasternaka» и откровенной мерзости рассказов. В них простая история пацана из микрорайона перерастает в жуткий сюрреалистический диафильм из жизни хулиганов разных времён, который, в свою очередь, перерастает в странное продолжение жизни пацана (по имени Герман, да). Читать — интересно, легко, захватывающе. Хотелось бы какой-нибудь более эффектной концовки, но так или иначе прощаешь её отсутствие. Хорошо же и без неё, правда? Хотя по инерции сравниваешь «Мультики» с «Библиотекарем» — и они проигрывают. Но Елизаров, думаю, ещё напишет что-либо не уступающее. А «Мультикам» — 7/10.

Второй и наверное последний прочитанный мной роман Елизарова. Как и «Библиотекарь» этот роман неоднозначен, его трудно назвать плохим романом, да и автора трудно назвать плохим писателем, но опять не сложилось. Роман состоит из 3 частей: затянувшегося на 100 страниц пролога, основной части-просмотра мультиков и эпилога. Пролог рассказывает о трудовых буднях так называемых трудных подростков, зарабатывающих себе тряской денег на вино и сигареты. Эта наиболее понравишаяся мне часть, приятно было окунуться в те времена, я как раз был тогда тоже школьником, особенно понравился трюк с мультиками, не слышал раньше об этом. Основная часть к сожалению для меня оказалась полным провалом, ничего не понравилось: ни персонажи, ни действие, ни сюжет, но подозреваю, что любители комиксов и психоделичного сюра могут найти для себя здесь что-то интересное. Финал тоже больше разочаровал, чем понравился, все-таки хотелось бы немного больше оптимизма и поменьше черных красок.

Вот такое впечатление осталось у меня от этого необычного романа, не буду его рекомендовать, поклонники автора его и так прочитают, другим трудно советовать, уж очень предсказуема полярная реакция на этот роман.

Оригинальный роман, до этого не читал ничего подобного. Первая половина романа просто великолепная, история зарождения библиотек, становление главного героя Библиотекарем очень увлекательны и по настоящему удались автору. Зато вторая половина и пафосно-патриотический финал разочаровали безмерно. Чересчур много чернушного экшена и сюжет так развернулся, что просто не веришь в происходящее, не раз и не два у меня возникал вопрос, что за траву курил автор и не мог бы он поделиться ей, чтобы и я поверил в психоделическую реальность на страницах романа.

Не могу никому рекомендовать этот роман, если только вы патриот, очень любите оригинальные идеи и не обращаете внимание на чернушный треш, то эта книга для вас.

Существует мнение, что отечественной литературе ужасов предстоит развиваться совсем по иным законам, нежели западной — если, конечно, у нее в принципе есть какое-то будущее. Англоамериканская традиция выросла, грубо говоря, из абстрактных страхов людей, страдавших от избытка фантазии и свободного времени. Со временем в жанр влилась свежая кровь (социальные, экономические, политические фобии), но основа его осталась неизменной: в жизнь более или менее благополучного человека вторгается нечто враждебное, чуждое. А российский кошмар — это обшарпанные подъезды, «обезьянники», лабиринты коллективных гаражей, гопники в подворотнях и соседи-наркоманы. Иными словами, это страшный и безрадостный быт, в котором личность растворяется без остатка. С этим можно поспорить (получить перо под ребра несложно что в Кызыле, что в Ливерпуле, что в Гарлеме), однако тенденция уже обозначилась, и сборник «Кубики» Михаила Елизарова — яркое тому подтверждение.

Нет, вряд ли молодого автора всерьез интересует, что там станется с неуловимым русским хоррором. Елизаров на роль мессии жанра не претендует — он решает собственные задачи, с классическим образом фантаста несовместные. Но в мире «Кубиков», выписанном серо-коричневыми красками убогости и тления, ужас становится фундаментом бытия, посрамляя и материю, и дух. Тон сборнику задает одноименный рассказ, где малолетнему герою открывается главный закон мироздания: Вселенной правит смерть — не та равнодушная сила, которой так боялись экзистенциалисты, не верная служанка Бога, а ненасытная Падаль, которая разъедает самую суть вещей. Человеческие души поддаются ей в первую очередь. В самом деле, грязные спортивные костюмы, ржавые ножи и пустые холодильники кажутся у Елизарова гораздо живее и реальней их жутких хозяев. Даже Джордж Ромеро с его апокалиптическим мышлением ужаснулся бы тем легионам зомби, что населяют безобразные кубики российских многоэтажек. Они изъясняются столь же мертвым, как и они сами, языком милицейского протокола («…ко мне подошел ранее незнакомый мне Чигирин и в грубой форме потребовал половой близости»), духовные пустоты заполняют водкой, вместо икон почитают чресла порноактеров. «Выпей», «изнасилуй» и «убий» — главные заповеди их небытия. И живут они «без глаз, с одним зрением», каждым поступком своим и словом подпитывая Падаль.

Из общего ряда выбиваются лишь два рассказа — «Ясные, светлые» и «Украденные глаза». И если первый представляет собой сюрреалистический коллаж с привкусом кафкианства, то второй сводится к незатейливой страшилке про семейство колдунов, которая на фоне бытовых кошмаров может показаться смешной (как и чудовища из рассказа «Дзон»). Но если вдуматься, у Елизарова вообще на всякое «реально» напрашивается приставка «псевдо-». Да, групповые изнасилования, педофилия, пьяные драки — это, увы, не писательский вымысел. Однако в «Кубиках» достижения российской антицивилизации сбились так плотно, что разглядеть в этом клубке червей хотя бы крупицу правдоподобия очень сложно. «Вся жизнь — мочилово. Мы погружены в него», — говорит автор в одном из интервью. Но ведь это, по сути, то же бегство от действительности — только перебрался Елизаров не в светлый край эльфов и единорогов, а в собственными руками построенный ад.

И построенный, надо сказать, со знанием дела. Легко ли образованному человеку воспроизвести на бумаге речь отморозка, от похоти и алкоголя потерявшего остатки разума? Елизарову это удается блестяще — настолько, что читатель рискует в шкуре этого самого отморозка накрепко завязнуть. Воображением автор тоже не обделен: безумный обряд по изгнанию Импотенции, воплотившейся в земной женщине («Доброгаевой Ларисе, восьмидесятого года рождения»), заставил бы Клайва Баркера плакать кровавыми слезами зависти.

И все же: стоила ли овчинка выделки? Прожорливые глаза бездны, о которых писал когда-то Ницше, превратились у Елизарова в «эти глаза напротив». «Кубики» звучат — быть может, вопреки воле автора — тоскливым гимном разложению и скотству, своего рода каталогом язв многоэтажной России. И главный посыл сборника прост: «Всякий человек — мразь». Право же, исчерпывающим это определение не назовешь.

Ну, вышла книжка в 2007-м, получила скудную порцию откликов и легла на дно. Так бы и лежала, но тут случился Букер, на Букере случилась негаданная победа, и всё заверте. Всего несколько дней, и «Библиотекарь» для одних словно красная тряпка («Елизаров же вообще не писатель. Эта обезьяна, которую кто-то не в добрый час натаскал петь козлиным тенором под гитару «Хризантемы в саду», не имеет никакого отношения к изящной словесности»), для других — красное знамя («Читал я, значит, читал, и на моей буйной голове шевелились волосы — от чистоты исполнения и смелости автора, да и от зависти тоже. В общем, если очень кратко, то я понял, что автор гений»). Между тем всё оказалось до обидного просто и банально. «Библиотекарь» — хороший роман, вполне читаемый (что Букеру несвойственно), но лучший — это не про него.

Самое удачное у Елизарова, конечно, сюжетообразующая идея. Далее вполне ходовая фэнтези: параллельный мир, в который провалился главный герой, быстрое вознесение из грязи в князи, волшебные книги-амулеты и их хранители-князья, княжеские дружины, междоусобицы, набеги кочевников, апофеоз — осада крепости и героическая гибель защитников, пленение князя амазонками во главе со злой волшебницей... Где-то так, типовой фэнтезийный набор.

Роман совершенно небукеровский, в ряду «Генерал и его армия» — «Чужие письма» — «Матисс» смотрится, словно гризли среди бамбуковых медведей. Жаль, что разгерметизация букеровских рядов случилась с вполне проходного в общем текста, а не, допустим, с пелевинского «Чапаева». Но тут уже ничего не изменить. Разве что вспомнить давнее «Новаторство всегда безвкусно/ А безупречны эпигоны».

Непримечательный писатель Дмитрий Александрович Громов (1910-1981) исчез из литературы бесследно, оставив после себя несколько невзрачных книжек с такими же блеклыми названиями: «Пролетарская», «Счастье, лети!», «Нарва», «Дорогами труда», «Серебряный плес», «Тихие травы». Однако в каждой его книжке заключен магический заряд: каждая его книга представляет собой незаархивированный нейролингвистический вирус, который, будучи помещен в мозг реципиента-читателя при особых условиях (непрерывное чтение без отвлечения на окружающую обстановку), пробуждает в человеке невиданные ощущения, сродни наркотическим трипам, только если В.Сорокин ограничился шуткой, М.Елизаров идёт дальше и вырабатывает жилу до подлегающей породы. Одна книга навевает яркие и сочные воспоминания детства, другая придает словам — силу убеждения, третья открывает скрытые резервы организма и тщедушная старушка способна сносить кирпичные стены. Магию громовского Слова невозможно повторить переписыванием или иным копированием книги: подделка не будет работать. По слухам, переписчик еще и оригинал лишает части мощности, поэтому нарушитель завета подлежит умерщвлению.

Вокруг случайно сохранившихся экземпляров книг Громова образуются кружки-читальни, объединения читателей сакральной Книги, скованные общностью интересов: чтение с последующим экстатическим каскадным оргазмом, поиск новых книг Громова, охрана своего караса от конкурентов.

Заведует книгами разумеется библиотекарь – не просто хранитель реликвий, но и глава этой подпольной организации, охраняющей артефакты от попыток читателей из других библиотек выкрасть Книгу. После нескольких лет смертельных боев между библиотеками количество сохранившихся книг Громова сократилось в десятки раз; не мудрено, что стоимость «лишнего» экземпляра Книги выросла до стоимости квартиры. Фанаты книг Громова образуют некое сообщество, эдакий подпольный, глубоко законспирированный Громовский Мир, со своими законами и понятиями, мир, не пересекающийся ни с миром воровским, ни с миром книголюбов, ни с филателистическим обществом, ни с толкиенистами и ролевиками – хотя и вбирающим от каждого определенные черты. От бедных ролевиков громовчане взяли привычку делать доспехи и оружие из подручного материала (кирасы из шин грузовиков, катаны из крестьянской косы, рыцарские шлемы, подозрительно напоминающие мотоциклетные), от филателистов переняли всеразоряющую страсть к коллекционированию, а от уголовников – иерархию и безусловное подчинение лидеру.

Елизаров рассказывает о судьбе одной небольшой читальни и злоключениях, выпавших на долю её Библиотекаря: козни конкурентов, битвы на ножах ради выяснения справедливости, вознесение до самых высот и низвержение в пропасть. Кодекс громовского мира не велит использовать огнестрельное оружие – читатели враждующих библиотек сходятся где-нибудь на поле под городом или в лесу, смертельно бьются шпагами, косами, ломами и кувалдами. Крюк подьёмного крана, изображенный на обложке – это оружие крановщицы Данкевич, прочитавшей Книгу Силы. Красный фон заливки – море крови, остающееся после каждой разборки читателей, поклоняющихся светлым книгам Громова. Не понятно, отчего никто не попытался отравить армию противника «циклоном Б» или еще каким зарином. Впрочем, и тех смертоубийств, подробно и с пристальным отвращением описанных Елизаровым, хватит не на один тазик блевотины. Это не единственная недоработка романа, скроенного наспех: неувязки выпирают уже с первых страниц книги. Например, описывается типичная «мамина дочка», студентка-зубрилка Мохова – учится кротко, поведение скромное, санитаркой в доме престарелых работает, парализованной бабке восьмидесяти лет книжку вслух читает – но под рукой у неё оказывается бандитская бита, обрезок высоковольтного кабеля. Откуда, зачем? На первый вопрос ответ «с потолка», а на второй — просто автору захотелось избить пару человек. И дерутся персонажи книги постоянно, потому что подраться они любят больше, чем почитать.

Человек, прочитавший книгу Громова, становится добрым, отзывчивым, мудрым и светлым, он готов изменять мир к лучшему – но в то же время он с легкостью вонзает шило в печень другого такого же читателя, прочитавшего светоносную книгу Громова в другой читальне. Это дикое противоречие, похоже, не особо заботит Михаила Елизарова, потому что роман «Библиотекарь» написан не о любви к чтению, не о ролевиках или исторических реконструкторах, не о коллекционерах редкостей, не о магии слова в конце концов. Роман «Библиотекарь» — это ксенфобская книга, подобно недавнему к/ф «Юленька», проталкивающему несложную мысль об идентичности человека читающего и сатаны: увидел человека с книгой – это враг, убей его сразу, пока он рта не раскрыл. Подобная быдлячье-гопническая позиция в отношении людей грамотных подспудно нарисована Елизаровым яркими художественными красками но явным образом не сформулирована – да это и понятно: будь у Елизарова возможность сформулировать претензии к «интеллихентам» чётче и яснее, он бы автоматически стал бы на их позицию хотя бы самим фактом наличия способности формулировать.

На четвертой стороне обложки издания написано, что «две эпохи выясняют отношения между собой», но это неправда. Нигде в книге не сталкивается мир соцреализма с миром капитализма. Есть старая протухшая эпоха Советского Союза (описываемая Елизавровым эпитетами с оттенками гнилости, упадка и разрухи, нищенства и бедноты), есть некроз СССР, есть геронтофильско-фетишисткие услады Елизарова, млеющего под песенки Пахмутовой и Добронравова, но столкновения с реальным современным миром нет и быть не может: читатели громовского мира добровольно заточили себя в скорлупу из старых плакатов и лозунгов.

Все отношения выясняются строго между группировками читателей, только между «просветленными» знатоками «громовского мира» идёт смертоубийственная война на выживание, в ходе которой читальни в буквальном смысле слова вырезаются под корень, а истекающие кровью выжившие счастливчики с вырванными наживую рёбрами завидуют своим мёртвым товарищам.

Начинается роман как интеллектуальное чтение о судьбе книг, о влиянии романов на души человеческие, но быстро (уже с тридцатой страницы) регрессирует в скандальную и эпатажную геронтофильскую боёвку с некрофильским уклоном и прочими парафилиями. Увы, автор как был описателем мерзостей, так и не смог полностью выйти из этого трэшевого амплуа. Персонажи романа (язык не поворачивается назвать их «героями») играют в жизнь, имея на руках после авторской раздачи сплошные козыри, и это произвольное авторское подсуживание еще больше убеждает меня в мысли о скучности и надуманности всей этой книги.

В самом финале, в заточении, в одиночной подземной камере, питаясь сухарями и объедками со стола дома престарелых, Библиотекарь пишет: «я любил Союз не за то, каким он был, а за то, каким он мог стать, если бы по-другому сложились обстоятельства». А нечего было их так складывать, эти обстоятельства — другим было ничуть не легче. Подобные речи смешны даже в устах адвокатов, оправдывающих преступников, выросших в неполных семьях неблагополучных районов. Евгением Шварцем ответ даден давно: « всех учили быть подлецами, но отчего же ты стал лучшим учеником?».

И тем не менее Библиотекарь продолжает беззаветно служить трупу государства, продолжает своим магическим ритуалом укреплять тоталитарное общество, ни во что не ценящее жизнь человека – да и жизнь самого Библиотекаря тоже.

Квинтэссенция мытарств и наград, происшествий и потерь явлена автором в последней, самой короткой части книги: в глубоком подвале дома престарелых, на скудном пищевом пайке и на воде, сочащейся из ржавой батареи отопления, безвылазно заперт Библиотекарь, который поочередно читает все книги Громова. Этим мистическим актом перечитывания советской галиматьи он спасет Россию от самого страшного, как ему кажется, врага – от Америки. Никакой более адекватной метафоры, никакого иного образа, ради которого человек принимает страдания, Елизаров и придумать не мог.

Воистину фантазии людей, которых пропагандистская машина обстоятельно имела в душу, представляют жалкое зрелище.