Евгений Бенилов «Человек, который хотел понять всё»

ОТ АВТОРА

Ну что, читатель, ты разочарован? Ожидал ли ты такой концовки, или она явилась для тебя неожиданностью? Впрочем, ответ на этот вопрос не важен – и в том, и в другом случае у тебя, возможно, осталось чувство неудовлетворенности: «Зачем автор написал это?» Что ж, я готов – и даже хочу – объяснить, что имелось в виду.

Я придумал эту сказку для того, чтобы понять, каким может быть рай для человека, думающего с частотой дыхания. Мой герой всю жизнь решал задачи, для него не было большего удовольствия, чем думать. Так неужели он удовлетворится псалмами в традиционном христианском раю или покоем в царствии небесном от Воланда?

«Полно-те, – скажешь ты, читатель, – какой же это рай?! Франц попал в самый настоящий ад!»

И будешь неправ – несмотря на страдания и боль, это все-таки рай. Думать всегда больно – сладок лишь короткий миг окончательного ответа. А потом – сразу же – становится скучно.

Но есть люди, для которых боль мышления приносит удовольствие – хотя бы потому, что спасает их от скуки и унизительного состояния покорного непонимания. А теперь представь себе, что могут делать такие «интеллектуальные мазохисты» в раю, где – рано или поздно – бесконечное время перемелет все приходящие на ум вопросы?

Теперь понятно, почему я «закольцевал» Франца? Это был единственный способ дать ему вечную пищу для ума!

«А Таня? – спросишь ты. – Причем здесь Таня? Ведь она, при всех своих достоинствах, не относится к постоянно мыслящим людям. Зачем нужно было закольцовывать ее?» Верно, не относится, она – человек постоянно чувствующий. В вечном раю она погибла бы от эмоционального голода... быть может, еще скорей, чем Франц – от голода интеллектуального.

И последнее: я долго не мог решить, оставлять ли Францу память о том, что с ним произошло на первом «витке».

Если ОСТАВИТЬ – то он, накопив за несколько следующих витков достаточно опыта, может быть, и сумеет понять все. И что он тогда будет делать в течение остатка вечности?

С другой стороны, ОТНЯТЬ у него память мне кажется бессердечным: я должен дать ему хотя бы один шанс.

Не в силах определить судьбу своего героя, я решил оставить ее на твое усмотрение, читатель.

Конец повести открыт для любого продолжения.