Увы, здесь я частично пропустил разбор одного из авторов из-за собственного криворучия: оказалось, мой КПК писал звук не на четырёхгиговую карту памяти, а прямо в оперативную память — или что там заменяет ОП у карманных компьютеров. Аудиофайлы тяжёлые, и к какому-то моменту оперативка ими оказалась забита настолько, что компьютер повис. И перезагрузка не помогла. Скопировать файлы на внешнюю карту не получалось, для этого тоже нужна память. Пришлось пожертвовать одним из файлов — а затем ме-е-едленно перенести файлы с одного носителя на другой. Короче, вот охвосток того разбора, и не обессудьте.
7
E. Лукин: ...приходят, может быть, не то, что к вере, но как-то уже вполне допускают... Главное тут что... «Помолчав, словно подбирая нужные слова, продолжил: «Человек сам должен для себя решить, есть бог или его нет. Одно могу сказать наверняка: с богом в душе всегда отыщешь свою дорогу...»» — и так далее, и так далее. Так вот в момент, когда этих двоих немецкая машина наступления разламывает, размалывает — тут-то и появляются вот эти вот инопланетяне, которые... — ну как, призрачными тенями — которые наблюдают за их агонией, за их — как они считают — гладиаторскими боями. Кстати говоря, выясняется, что кто-то, организующий эти вот наблюдения, эти экскурсии — чуть ли не сам эту II Мировую и спровоцировал при помощи каких-то вирусов, совершенно невероятно описанных, но суть не в этом... И погибающий солдат принимает их за ангелов. Вот, собственно говоря, содержание рассказа.
Ну а что? Если это изложить более внятно, если расставить акценты, что люди действительно готовы поверить в бога, а эти боги такие вот, извините, суки — что они, собственно, являются... Но эта мысль проведена не совсем внятно.
С. Логинов: Не пиши рассказ за автора. Я знаю, это принцип, кстати говоря, семинара Войскунского, а ты, по-моему, был на семинаре у (не разобрал фамилию).
E. Лукин: У Войскунского тоже один раз был.
И вот что ещё мне хотелось бы сказать: а мне понравился финал, когда подходят два гитлеровца... «Послышался сухой треск автоматной очереди...» — тоже штамп, «сухой треск» столько раз уже был... ««Ты не поверишь, Ойген. Кажется, этот русский назвал меня ангелом». — «В какой-то степени он прав», — раздалось самодовольное ржание...» Ну ясно.
В.С. (разбираемый автор): Это мне рассказывал отец, который был в оккупации.
С. Логинов: Всё это правильно, но в тексте это слово смотрится... (к сожалению, само слово утонуло в трёх одновременно звучащих голосах, я его не разобрал).
E. Лукин: Точка-то, в общем, хорошая, как мне кажется. Есть что-то, по-моему, в этом рассказе. (...) Тут вмешалась тема богоискательства, причём чисто русского, пусть оно так странно изложено, по нынешним легендам, как про войну сейчас снимают... — но мне кажется, тут есть над чем поработать.
С. Логинов: Это называется так: если бы этот взялся писать Евгений Лукин, он бы написал хороший рассказ.
А можно вопрос (обращаясь к В.С.): что такое «имманентность»?
В.С.: «Имманентность»? А вы не знаете, что это такое?
С. Логинов: Мне интересно.
В.С.: «Имманентность» — это суть человеческого существа. Это то, что зарождено в человеке. Это то, с чем он идёт по жизни, это его пристрастия, это его слабости, это его сильные стороны. Я мог бы об этом продолжать ещё минут пятнадцать.
E. Лукин: Зря, потому что само очень коротко звучит: «это атрибут, неотделимый от субстанции», «атрибут субстанции». Всё.
С. Логинов: И вот по этому определению, которое есть в любом словаре, фраза «имманентность варваров позволяет Сэру Амирину, в чьем ведении находится эта система, стимулировать их агрессию и контролировать гладиаторские бой патогенными микроорганизмами с повышенной вирулентностью, а так же вирусами, тела варваров крайне уязвимы перед ними»...
В.С.: Мне хотелось вложить в это — вот именно вот в это — мне хотелось вложить некую отчуждённость одного, и то, что люди есть люди. Конечно, если б это говорили люди, они бы говорили это совсем другим словами, безусловно. Но я не стал описывать, как выглядят инопланетяне, крылья у них там, я не знаю, зубы...
С. Логинов: Я сделал с самого начала ошибку, я думал, не придётся этого делать. Я обычно начинаю мастер-классы следующими словами: все всегда понимают неправильно. В том числе и ведущий мастер-класса, он такой же точно айдьёт, который ничего не понимает из того, что написал замечательный автор. Но! — при этом он является читателем, а читатель всегда прав. Если читатель так понял, значит, автор недостаточно хорошо написал. И здесь есть для человека, который является, с одной стороны, автором, а с другой стороны — человеком, пришедшим на мастер-класс, одна очень забавная манера поведения. Не следует защищать своё произведение. Как только вы начинаете защищать своё произведение, говорить: «Нет! Я вот так, я здесь гениально показал то-то, то-то и то-то...» — вы ставите у себя внутри психологический барьер, вы не воспринимаете ни правильных, ни идиотских, ни каких иных доводов критика. И, следовательно, вы сюда пришли — зря. Единственное, что можно сделать: выслушать критику, сказать «спасибо» (причём особенно, если вы с ней не согласны) и сказать: «Я подумаю» — потому что подумать — даже над идеально сделанным произведением — всегда бывает полезно; а у вас никакого блока не возникло, ну подумаете... подумал и понял: нет, я написал правильно, и даже, если вот это подправлю, будет ещё лучше; либо подумал и понял: да, действительно ляпанулся. То есть в этом случае вы остаётесь свободным и можете делать что угодно; а как только вы говорите: «Нет, я здесь сделал...» — вы пришли сюда зря, и в таких случаях, опять же, следует обсуждение прекращать, оно не понадобится ни вам, ни кому другому.
(Обращается к Е. Лукину) Да, тебе понравилось «не ты ль его отправил на небеса?», а мне понравилось «у его черепа снесло пол». Вот тут написано: «Мой готов, пол черепа снесло». Это грамматическая ошибка? Или это опечатка? Или это специальная вещь? Понимаете, рассказ просто-напросто вульгарным образом не вычитан хотя бы один раз. В таком виде подавать нельзя.
(Продолжение следует.)
цитировать