Вот и снова памятный день... Восемьдесят шестая годовщина со дня смерти Роберта И. Говарда. Это, конечно, повод представить читателям колонки какой-нибудь материал.
В этот раз я решил презентовать не чужие мысли, а свои собственные. Так что прошу любить и жаловать — моё небольшое эссе-размышление...
Вселенную Роберта Ирвина Говарда я открыл для себя на стыке веков и тысячелетий — где-то в 2000–2001 годах. Даже, вероятно, ещё чуть раньше, в 1999 году, если иметь в виду тексты его так называемых «продолжателей» отечественного разлива... или посола... да без разницы, собственно. Случилось так, как случилось, но суть, полагаю, я уловил на инстинктивном уровне сразу же, тем более что тянулся к ней уже давно — через посредство разных «Удивительных странствий Геракла», «Зен — королев воинов» и «Приключений Синдбада», которые в те времена цвели пышным цветом на телевидении и которые я смотрел взахлёб.
Вот что существенно: мне нравились эти Миры Жизни.
И вселенная Говарда стала лучшей наградой для меня. Это квинтэссенция всего того, что можно было найти в других Мирах Жизни. Потому что сам Говард, к каким бы суицидальным настроениям порой ни приводили его лабиринты умозаключений, всегда тем не менее на стороне Жизни. Он чувствует её, он полон ею, он охотно делится ею на страницах своих книг! Понятное дело, что все герои техасца — это сама дерзкая Жизнь. Они готовы взять Смерть за горло и давить её голыми руками, без оружия. Но даже в рассказах жанра ужасов, где, казалось бы, должны быть сплошной мрак и безнадёжность, у Говарда всё несколько не так, как у его предшественников или современников. Его «танец смерти» не окончательный и бесповоротный — он зачастую прерывается вторжением стального клинка или пули, самоотверженностью смелого человека.
В общем, вселенная Роберта И. Говарда заполнена Жизнью. Но нельзя забывать и о противоположной силе — Смерти. Она тоже, несомненно, присутствует. И если внимательно рассмотреть, на чём зиждется в мирах, созданных фантазией Мастера, одно и другое, то станет ясно, что первое рождается из варварства, а второе порождено цивилизацией. Ничего нового — это философия Роберта И. Говарда, к которой он шёл с детских лет.
Варварское начало питает Жизнь, бурлящую, пенящуюся, всё сметающую на своём пути. Персонажи Мастера идут своими дорогами, невзирая на зло и тьму, и вокруг них всегда что-то происходит. Даже если тот или иной герой оказывается в пустыне, или в горах, или ещё где-нибудь в отдалённом месте мира совершенно один, то это не вызывает ощущения, так сказать, «пустынности». И сам персонаж деятелен, и Жизнь концентрируется вокруг него, так что мы видим это. Каждым словом, каждой строчкой автор ясно даёт нам в этом убедиться.
А вот цивилизация даёт противоположный эффект: ведёт к упадку, разрухе и полной катастрофе. Попросту говоря, к Смерти. Она высасывает все соки из окружающего мира. Во вселенной Говарда она не распространена повсеместно, встречаются только её островки, но там, где они есть, уже царит Смерть или, по меньшей мере, всё с меньшей энергией пылает огонь Жизни. Герои Мастера именно туда направляют свои стопы, и чаще всего варварство — побеждает.
Когда мы говорим о вселенной Говарда, в первую очередь вспоминается всем известный киммериец, во вторую очередь — ещё три популярных персонажа: атлант, пикт и англичанин, а уже дальше — варвары других мастей. Но можно речь вести даже не только о варварах. Возьмите, по большому счёту, любого из героев Мастера, и он тоже впишется в «варварство», даже если будет ходить в цивильном костюме и жить в начале XX века, когда даже об эпохе американского фронтира, казалось бы, уже все позабыли. Варвар — это вовсе не полуголый дикарь, обёрнутый в набедренную повязку (подбитую мехом, ага), так же, как и цивилизация во вселенной Говарда не есть города и храмы с башнями. Эти понятия в его текстах гораздо шире и глубже, чем можно было бы решить на первый взгляд.
Творчество Говарда прямо-таки пропитано энергией Жизни. Наверное, поэтому в период упадка сил читать его особенно приятно. Поднимает настроение, укрепляет дух и даёт понять, что Жизнь — это прекрасно.
Вот за это я его и люблю!
Дополнение первое
В отличие от Роберта Ирвина Говарда, у его соратника Кларка Эштона Смита в творчестве процветают (или лучше сказать, «увядают») Миры Смерти. Сплошной декаданс и данс макабр... И если в его текстах обнаруживается Жизнь, то она как раз кучкуется такими вот островками среди безбрежного океана Смерти.
Со Смитом, помнится, я познакомился где-то в 2004 году, примерно в то же время, что и в третьим «мушкетёром». Вот его ещё упомяну тоже: Говард Филлипс Лавкрафт, по-моему, стоит на нейтральных позициях между Говардом и Смитом, потому что в его творчестве мне видится некий баланс между Миром Жизни (обычной явью людей) и Миром Смерти (запредельными пространствами Великих Древних).
Дополнение второе
Всякие-разные продолжатели-последователи Говарда разной степени тяжести, конечно, не смогли сохранить его идеи в том виде, как представлял их Мастер. Поэтому оригинальные произведения техасского писателя всегда ярче, живее, полнее, чем любые их адаптации, а также другие работы, созданные по мотивам творчества Говарда. Всё дело в том, что пламя Жизни в текстах Мастера всё так же неугасимо — сколько бы лет ни прошло с тех времён, когда они были написаны...