Одно из самых известных и признанных произведений Майкла Ши, номинировавшееся на обе ключевые фантастические премии — «Хьюго» и «Небьюлу». При подготовке статей о творчестве автора я прочитал немало воспоминаний его коллег и друзей и The Autopsy часто упоминается в восторженных тонах. Писатель Лэрд Баррон, находящийся среди лидеров современного американского хоррора, и вовсе называет «Вскрытие» в числе пяти своих любимых рассказов всех времён и признаётся, что именно «Вскрытие» привило ему в детстве интерес к «тёмной литературе». В список «Тринадцать самых страшных хоррор-рассказов» включил The Autopsy писатель Т. Э. Д. Клайн. Повесть включена в двухтомную антологию лучшего хоррора двадцатого века Джона Пилана и в не менее монументальную антологию лучшей малой прозы в жанре weird за сто лет, подготовленную супругами Вандермеер.

Начинавшаяся как «маньячный» детектив повесть подобно оборотню неожиданно перекидывается в научно-фантастической хоррор в духе «Нечто». Майкл Ши прославился своей безграничной фантазией, в частности, яркими описаниями ада, соперничающими с картинами Босха и Бексиньского. Но в данном случае — Ад находится внутри. Мрачная, психологическая история с очень сильным финалом.

На русском публиковалась лишь однажды, но сейчас выходит в новом переводе во втором томе собрания сочинений Майкла Ши от «Лаборатории фантастики».

Думаю, это самое сильное стихотворение у Башакова. Он читал нам его на конвенте в Питере и каждый раз, когда повторял «цирк — это здорово, но он маленький, Лёха», казалось, что обращается непосредственно ко мне. Всё правильно, есть в жизни место цирку, чудесам, детскому восторгу, ярким эмоциям, но каждым годом я замечаю, как цирк, зажатый суетой, бытом, безумной жизнью нашей, становится меньше. Но он есть, и у каждого в душе должно быть место, где сохраняется немного детского счастья.

В отличие от первого фантастического выпуска «Паруса», во втором — не было звёзд уровня Шекли и Лема. Здесь были представлены в основном начинающие писатели. Но номер удался. И если бы в нём не было даже настольной фэнтези-игры (а она, честно говоря, понравилась мне тогда больше всего), то ему всё равно можно было бы поставить высокий балл. Помню, меня просто потрясла повесть Леонида Резника (ныне израильского писателя) — боевик в стиле Технофэнтези, тогда так почти никто и не писал. Очаровательна юмореска польского писателя Бабулы ( в «Парусе» он назван Бабулей). Да и рассказы других авторов заслуживают внимания. Спецвыпуск-89, конечно, уступает спецвыпуску-88, но до сих пор представляет интерес, а уж в те времена он читался с превеликим удовольствием.

Сейчас Григория Мачтета помнят в основном как автора слов песни «Замучен тяжёлой неволей», проза его полузабыта. Но в конце 19 века Мачтет был довольно известным писателем. Повесть «Заклятый казак» — интересное произведение, продолжающее лучшие традиции «малороссийской повести», заложенные ещё Гоголем и Сомовым: яркий украинский колорит, народные поверья, романтика «казацкой вольницы», ведьмы и колдуны (куда уж без них в украинских легендах), ироническое повествование. В повести легко угадываются общие черты с «Пропавшей грамотой» Гоголя, но произведение выглядит совершенно самобытным благодаря таланту (несомненному таланту!) автора, «сочному», живому языку и достоверности исторических деталей: действие повести происходит на фоне реальных событий 17 века — борьбы гетмана Правобережной Украины Дорошенко с Москвой, и среди героев произведения встречаются исторические личности — сам Дорошенко, крымский хан Селим-Гирей и другие.

Любопытно, что Мьевилль включил в список фантастических произведений , которые «должны читать социалисты» (за период с 18 по конец 20 вв.) и несколько книг русских авторов: «Красную звезду» Богданова (1908 года), «Аэлиту» Толстого ,«Мы» Замятина и «Мастера и Маргариту» Булгакова. Да и другие имена в списке весьма любопытны: Д. Свифт, М.Шелли, А. Франс, Эжен Сю, О.Уайлд, Х.Кортасар, Ф.Дик, У.Ле Гуин, любимый Мьевиллем ( и мной) Муркок...

Хороший, жизнеутверждающий рассказ. Несмотря на то, что я довольно быстро догадался чем он закончится, читать всё равно было интересно.

У каждой революции всегда свои искренние певцы, романтики, вдохновлённые глобальностью происходящих событий. Одним из таких романтиков «прекрасного и яростного мира» был и Платонов. В постреволюционном переустройстве российской жизни он увидел — ни много ни мало — грядущее восстание Масс на Вселенную. Восстание это будут творить сильные, красивые, безумно влюблённые во всё человечество люди. Человек бросает вызов вселенной, далёким звёздам, всему мироустройству. Красиво и романтично.

Очевидная сатира на увлечения богемы и интеллектуалов конца 50-х(абстрактное искусство,мистика,рок-н-ролл) и на слепое поклонение новомодным культурным веяниям.

Очень хороший рассказ в «жанре» «последний человек на Земле».

Вот у дьявола появилось и ещё одно имя-мистер Кадваладер.

А этот Бедекер был типом на редкость неприятным,но,как ни странно,его мнительность и страхи и составляли какой-никакой ,а всё-таки смысл его жизни.Перестав бояться он заскучал,а«от скуки до жестокости-один шаг»,как писал В.Каверин.

Остроумный рассказ. Остап Бендер на аукционе вспомнился.

Впервые читал это произведение в переводе какого-то «левого « издательства-это был худший перевод,который только можно представить.Но все равно понравилось.Как создатель вселенных ,Фармер -один из лучших.

Мудрая фантастическая сказка. Мы так часто воюем сами с собой, не зная всей правды...

Upd. Сказку я впервые прочитал в фантастическом номере журнала «Парус» (эх, тогда эти фантастические номера были событием!), очень она мне понравилась. Спустя много лет попал ко мне в руки классический роман американской фантастики «Теплица» Олдисса и я понял, что вдохновляло Булыгу: разумеется, о плагиате и речи нет, «Скороход» вполне самостоятельное произведение, но оно явно выросло из некоторых идей Олдисса.

От себя не уйдешь, даже переместившись во времени на сотни лет вперед.

Очень забавный рассказ по стилю напоминающий рассказы Каттнера из хогбеновского цикла.

Сатирический рассказ, высмеивающий «благонамеренных обывателей»- «хамелеонов» и приспособленцев, легко изменяющих свои взгляды в зависимости от политической ситуации.

Стёб,в самом хорошем смысле этого слова.Чувство юмора и язык приятно удивили.

Маленький,но ёмкий рассказ.Уже самое-самое первое изобретение человечества,предназначавшиеся для мирного труда,военные решили использовать в своих целях.

Очень яркий рассказ об игромании. Если человек жил спокойной размеренной жизнью,ходил в церковь по воскресеньям, считал Лас-Вегас обиталищем Сатаны и вел себя абсолютно благопристойно, то это не значит , что он не способен ощутить азарт. Безумный,поглощающий азарт. Он просто ещё ни разу не пробовал.

Продолжение уступает немного «Глазам...», но всё равно читается со смехом и с интересом. Кугель всё тот же циник и пройдоха, хотя, как мне показалось, порой он уже не столь эгоистичен, как в первой части — взрослеет, наверно.

«Математика соблазнила нас, математика казнила нас...» Б. Гребенщиков ©

Только рассказ совсем не о математике. Да, в основе рассказа — опровержение фундаментальных законов, но речь идёт о математике нашей жизни. Живёт себе человек на свете, радуется, печалится, но какой бы не была его жизнь, в ней всегда есть основополагающие, вечные истины, аксиомы, на которых эта жизнь и держится. Они, эти аксиомы, есть у каждого, только у каждого свои. И вдруг — бац! всё рушится... Причины здесь могут быть самые разные: предательство, разочарование или какой-то злой рок, но итог один — потеря веры, потеря опоры в жизни. Вся твоя предыдущая жизнь оказалась пустотой, вся она была поделена на ноль. И как теперь жить? Арифметика просто объясняла нам, что на ноль делить нельзя, не вдаваясь в подробности; только высшая математика пыталась понять суть этого деления. Мы уже выросли из арифметики, а взрослая жизнь не делит поступки на «хорошо» и «плохо»; она переходит к более сложным формулам...

Что же касается софизма, который упоминается в рассказе и позволяет доказать, что 1=2 , да и вообще, что любые числа равны друг другу , то вот один из таких примеров из сети:

1) Пусть c=a+b, где a, b -произвольные числа .

2) a2-b2=(a-b)(a+b)

3) т.к. a+b=c, то получим следующее тождество: a^2-b^2=(a-b)c

4) раскроем скобки в правой части: a^2-b^2=ac-bc

5) добавим к правой и левой части «ab»: a^2+ab-b^2=ac-bc+ab

6) перенесём из левой части в правую «b^2»: a^2+ab=ac-bc+ab+b^2

7) перенесём из правой части в левую «ac»: a^2+ab-ac=ab-bc+b^2

8) вынесем за скобку в левой части «a», а в правой «b»: a(a-c+b)=b(a-c+b)

9) сократим в левой и правой части на «a-c+b»: a=b

10) Т.к. a и b -произвольные, то все числа равны друг другу.

Шокирующий сборник жёстких, эпатажных рассказов. И казалось бы, можно зажав пальцами носик сказать своё возмущённое «фу», но не всё так просто. Да, читать Сорокина нелегко: это и сверхнатурализм и нарушение всех существующих табу и моральных принципов-порой и мне было не по себе , а неподготовленному читателю знакомиться с этим сборником я не только не рекомендую, но даже настоятельно не советую. Но зададимся таким вопросом: насколько оправдан такой стиль с точки зрения литературного замысла. Данный сборник посвящён такому «замечательному» направлению в отечественной литературе, как соцреализм-рассказы мастерски стилизованы под творения сотен беспринципных, а порой и откровенно бездарных авторов, ещё пару десятков лет назад наполнявших книги и журналы своими насквозь фальшивыми опусами о жизни геологов, колхозников, рабочих завода, о счастье первого субботника , о весёлой, трудовой жизни, . У Сорокина же рассказы, начинающиеся как классические «совковые» истории, превращаются в жестокий трэш. Шоковая терапия, позволяющая в полной мере ощутить лицемерие и фарисейство некоторых сторон «советской» жизни, книг, проповедовавших идеи, в которые не верили даже их авторы-вот где была настоящая мерзость!

Читал в подростковом возрасте в журнале «Роман-газета для юношества». Тогда (в конце 80-х) в жанре постапокалиптического боевика у нас почти не писали и повесть произвела достаточно яркое впечатление. Помню, что очень расстроился, когда прочитал, что повесть оказалась для автора единственной и его уже нет в живых... Влияние творчества Стругацких на повесть несомненно (Жилин долгое время был участником их литературного семинара), как, впрочем, можно провести и некоторые параллели с произведениями классиков зарубежной фантастики — с «Куполом» Ф. Брауна, например. Но для своего времени произведение значительное, перечитал его сегодня — показалось немного наивным, простоватым, но всё равно читается хорошо — неплохая мрачная атмосфера, динамичные приключения, интригующая развязка. А ведь это хоть и не проба пера, но, по большому счёту, первая проба настоящих сил молодого способного автора. Очень жаль, что она осталась единственной...

Влияние рассказа на последующее развитие вампирской темы огромно. Полидори создал не только первого литературного кровососа, он заложил основы классического образа вампира — загадочного аристократа, соблазнителя, обладателя многих имён, чудовища, живущего среди нас и искусно маскирующегося под «порядочного человека». Да, конечно, самым ярким, интересным и знаменитым вампиром стал граф Дракула , но основные черты воплощения «притягательного зла» были созданы Джоном Полидори. До середины 19 века лорд Ратвен (Рутвен) был одним из наиболее популярных литературных персонажей (кстати, упоминался он даже в « Графе Монте-Кристо» Александра Дюма), впрочем, в произведениях некоторых писателей он появляется до сих пор.

Неизвестно как бы ещё сложилась судьба рассказа, не будь он опубликован первоначально под именем Байрона, одного из самых популярных писателей того времени. Возможно, читающая публика не проявила бы интереса к творению никому не известного Полидори. В таком случае вся мировая мистическая литература была бы сейчас совсем другой.

Полидори иногда упрекают чуть ли не в плагиате, но хотя он и воспользовался замыслом Байрона, всё же очень серьёзно переделал его, развил в ином направлении и сотворил из довольно-таки бесформенного фрагмента оригинальное произведение. А история создания рассказа в один из вечеров на Женевском озере в ходе литературного соревнования (другим результатом которого стал «Франкенштейн» Мэри Шелли) знаменита, пожалуй, больше рассказа, обыгрывается во многих книгах и фильмах и Полидори сам постепенно становится таким же литературным персонажем, как его лорд Ратвен, частично списанный с лорда Байрона (да и вся история о Вампире — зашифрованная история разрушенной дружбы между Байроном и Полидори).

Рассказ представляет интерес и для современного читателя, хотя, конечно, может показаться немного наивным и старомодным, так как история относится к тому странному романтическому времени, когда данное однажды слово держали даже под угрозой смерти и угрозы для близких, и когда слово «честь» казалось одной из основ мироустройства. Читать рассказ лучше всё же в современном переводе Лихачёвой, чем в классическом переводе Киреевского.

Интересно, что сам Лейбер вырос в семье актёров «шекспировского» театра и главный герой романа, потомственный актёр — «альтер эго» автора книги. Итак, не слишком талантливый, но старательный актёр (себя он считает гением) прилетает по очень важным делам на постъядерную Землю с Циркумлуны — искусственного спутника Луны. Циркумлуну населяют в основном «высоколобые» учёные, а «придаток» Циркумлуны — «Мешок» — хиппари и богема (искусство частенько становится просто «придатком»), на Земле же после атомной войны произошли немалые перемены — почти всю Северную Америку захватил непомерно разросшийся Техас. Привыкшему к невесомости герою приходится на Земле постоянно носить специальный экзо-скелет, без которого он шагу ступить не может, а поскольку наш герой ещё и худ, как смерть, то земляне называют его Призраком или Черепушей. Как известно, в мексиканской традиции особое отношении к смерти. «Мексиканец со смертью знаком близко; он шутит о ней, ласкает ее, прославляет, спит с ней; это одна из его любимых игрушек и самых крепких привязанностей» (Октавио Пас). А угнетённые мексиканцы составляют значительную часть населения Техаса. Придётся Черепуше стать вождём народных масс... Произведение представляет из себя социальную сатиру, представленную форме яркого, почти «карнавального» гротеска. Автор высмеивает разнообразные штампы — «русских медведей», самомнение техасцев, ставшее притчей во языцех, немецкий «милитаризм», революционную романтику. Иронизирует по поводу мнимой свободы искусства, которое вынуждено служить то денежным мешкам, то революционным идеям.

Некоторые шутки великолепны, хотя встречаются и такие, которые будут интересны, в первую очередь, американскому читателю.

Фаддей Булгарин — личность в русской литературе одиозная. Ещё бы: враг Пушкина, осведомитель Третьего отделения; советские литературоведы если и упоминали Булгарина, то исключительно с отрицательных позиций. А ведь Булгарин был одним из самых популярных писателей своего времени, он в совершенстве овладел русским литературным языком (который отнюдь не был ему родным: Булгарин — поляк), обладал несомненным талантом литератора, проявил себя как хороший сатирик и критик, а бурная молодость писателя достойна историко-приключенческого романа (он воевал то на стороне России против Франции, то на стороне Франции против России, оставаясь патриотом своей родной Польши). Немало сделал Булгарин для русской фантастики. Например, повесть «Правдоподобные небылицы...», вероятно, первое в русской литературе описание путешествия во времени. Самому процессу перемещения Булгарин не уделяет много внимания: герой теряет сознание в 19-ом веке и приходит в себя в 29-ом. Там он наблюдает невероятный рассвет цивилизации и неслыханные достижения техники. Автор, правда, честно признаётся, что использовал в произведении некоторые идеи зарубежных писателей — француза Мерсье и немца Фосса, которые также писали о далёком будущем, сделав эти идеи более (с его точки зрения) правдоподобными. Что из себя представляли фантастические идеи этих уважаемых писателей я могу только догадываться, но если уж у Булгарина в 29 веке(!) — аэростаты, управляемые паровыми машинами (у Фосса, как я понял, аэростаты вообще перемещались при помощи упряжки орлов), то что тут скажешь... В целом, произведение Булгарина — вещь очень любопытная. Не сколько попытками предсказать будущее — у Булгарина немало на удивление смелых, провидческих технических идей — ранцевые парашюты, подводные лодки, газопровод, хотя справедливости ради надо сказать, что немало прогнозов во многом наивных, смешных, а порой и просто безнадёжных (все эти паровые машины, воздушные шары, шляпы с громоотводами — всё это не далёкое будущее, а уже позапрошлый век), интересен в первую очередь взгляд человека 19 века на необычное и фантастическое. То, что эскимосы способны стать культурной нацией, видимо, казалось обывателю позапрошлого века такой же фантастикой, как и то, что газ одним поворотом ключа поступает в любой дом для освещения и приготовления пищи. Встречаются в книге и такие, до сих пор актуальные идеи, как использование богатств мирового океана и экологическая тема (предупреждение о неразумном использовании природных богатств), но главным для автора всё же было не сколько рассказать о будущей утопии, а показать недостатки современной ему эпохи и некоторые замечания получились у него весьма едкими.

Тёмная история вышла с этой повестью — одна из самых странных в русской литературе. Пушкин рассказывает на одном из великосветских вечеров увлекательную и страшноватую «сказку про чёрта», развлекая присутствующих дам. Молодой литератор Титов, не обладавший великим литературным даром, но отличавшийся прекрасной памятью, запоминает рассказанное, записывает и издаёт под псевдонимом, испросив, правда, на это разрешения Пушкина. Критики дружно ругают повесть и ... все о ней забывают на несколько десятков лет. Со временем выясняется роль Пушкина в создании повести и в 1912 году «Уединенный домик...» извлекают из нафталина и переиздают как «неизвестную пушкинскую повесть». Пушкиноведы и прочая почтенная публика — в восторге. С тех пор произведение переиздавалось не раз — за авторством то Пушкина, то Титова, то обоих сразу. А уж самого Титова то хвалили за спасение пушкинской идеи, то ругали как плагиатора и чуть ли не «Герострата русской литературы», похитившего шедевр у гения. Прекрасно понимаю пушкинистов, желающих добавить ещё одно произведение в библиографию своего гения, но, увы, называть Пушкина соавтором повести — некорректно (то, что нельзя называть повесть «пушкинской» поняли уже давно). Да, Пушкин автор идеи, возможно, он сделал даже несколько правок в тексте, но писал произведение всё же Титов; Пушкин, наверно, даже и не собирался публиковать свою историю (хотя, возможно, это был набросок к ненаписанному, но запланированному произведению «Влюблённый бес»). Стиль Титова суховат, язык, конечно, уступает пушкинскому, и произведение в целом выглядит немного скомканным ( это всё же «новеллизация» устного рассказа ), но не могу согласиться с мнением некоторых критиков, что повесть слабая, написано всё же недурственно, увлекательно и мистические образы очень интересны. Да и вообще: люблю я 19 век.

А Пушкин всё же написал бы сильнее.

На самом деле — это не повесть, а цикл из 23-х книг, выходивших с 1920 по 1947 гг.. Всего произведений об Ордене Жёлтого Дятла вышло несколько десятков, но они неоднократно перерабатывались автором, объединялись, классическим составом считаются именно 23 книги. Причём многие из этих книг представляют из себя что-то вроде занимательных учебников по истории, географии, математике, физике... Русский пересказ основан, как я понимаю, только на нескольких произведениях, из которых к тому же убрали в значительной мере образовательную часть. Что-то просто устарело, что-то не слишком интересно маленькому русскому читателю. А что-то посчитали ненужным: обошли стороной, например, книгу, основанную на бразильском «страшном» фольклоре. Одна из книг цикла — «Сказки тётушки Настасии» — вышла на русском отдельным изданием.

Итак, девочка Лусия (из-за вздёрнутого носика все называют её Носишка) живёт в маленьком домике, почему-то получившем прозвище Домик Жёлтого Дятла, вместе с бабушкой Донной Бентой и отвечающей за хозяйство пожилой негритянкой тетушкой Настасией. Двоюродный брат Носишки храбрый мальчик Педриньо, приехавший к ним отдыхать на всё лето, основал рыцарский Орден Жёлтого Дятла, куда кроме Педриньо и Носишки вошли: ожившая тряпичная кукла Носишки Эмилия, прожорливый и ленивый поросёнок Рабико (он же — маркиз де Рабико) и учёный граф де Кукурузо (в оригинале — Visconde de Sabugosa), сделанный из кукурузного початка.

Главная звезда цикла — капризная кукла Эмилия. Она страшная болтушка, она совершенно не умеет себя вести. Она пытается всеми манипулировать и выходит замуж по расчету. Ужасный характер Эмилии постоянно приводит к конфликтам. Но Эмилия не так уж плоха, она очень любит своих друзей (хотя и не всегда это показывает) и нередко именно её нестандартные идеи помогают найти выход из беды. Книги до сих пор очень популярны в Бразилии, неоднократно экранизировались. А самые популярные персонажи — это как раз Эмилия и чем-то похожий на Дон Кихота граф де Кукурузо.

Оценить я могу только русский пересказ И. Тыняновой. Начало книги было скучноватым, но чем дальше, тем интереснее становились приключения, появилась даже серьёзная сатира на чиновников, которые создали целый Департамент для ловли сбежавшего из цирка носорога и всячески затягивали поимку и осваивали средства, уже даже и телефонную линию провели от лагеря охотников до Домика Жёлтого дятла (рядом с Домиком и обосновался носорог) и подвесную дорогу планировали. Конечно, притягивает колорит далёкой страны — экзотические звери, необычные растения, экзотическая пища. Эклектичность книги, фантазия автора — поражают, читатели встретят здесь Аладдина, Белоснежку, Золушку, Кота в Сапогах, Синюю Бороду, баснописца Лафонтена и героев его произведений, мультипликационного кота Феликса (фальшивого, как выясняется), происходят постоянные превращения. Абсолютная непредсказуемость сюжетных ходов, иногда выбираются самые парадоксальные. Грань между вымыслом и реальностью совершенно размыта — автор предлагает читателям самим выбрать с какой точки зрения относиться к рассказываемым историям. Ребёнок увидит здесь настоящие чудеса, а большинство взрослых, наверное, — детские игры и фантазии.

В Бразилии цикл настолько популярен, что за 70 лет шесть раз аддаптировался в виде длительных телесериалов (один из них — анимационный), некоторые из этих сериалов стали любимейшими для нескольких поколений. Интересно, что сценарии для двух сериалов написала известная бразильская детская писательница русского происхождения, уроженка Петрограда, Татьяна Белинки. В 1951 году был также снят художественный фильм, первый семейный фильм в Бразилии.

Первый опубликованный рассказ По. Влияние немецких романтиков на молодого писателя очевидно, мы наблюдаем полнейший набор штампов «романтической готики»: рыцарские замки, соперничество древних родов, таинственное проклятие, да и действие происходит в популярной для готических историй Центральной Европе. В этом раннем рассказе ещё не полностью раскрывается самобытная манера того По, о котором Достоевский сказал «он вполне американец, даже в самых фантастических своих произведениях». Рассказ несколько простоват, но всё же неплох. В общем и целом — «готичненько». Существует версия, что в рассказе Эдгар По зашифровал свой конфликт с отчимом.

Позднее по замыслу автора рассказ должен был войти в состав неоконченного «Фолио-клуба», как история, рассказанная одним из героев.

Роман принято считать классикой «альтернативной истории». Вот и почти в каждом отзыве на это произведение не обходится без слова «классика». Да, классика. Но альтернативной ли истории? К «альтернативке» относят произведения, в которых привычная нам история в один из переломных моментов пошла по другому пути. Эти признаки в романе, несомненно, присутствуют. Но не являются для автора приоритетом, автор уделяет место не сколько описанию изменившейся жизни, да и эти изменения ещё не столь выражены (они больше — в перспективе), де Камп прежде всего задаётся вопросом: способна ли «культурная» цивилизация противостоять варварству, милитаризму, мракобесию. Молодец видфара — обратил внимание на дату написания романа. Для де Кампа, как и для его героя, сохранение Империи, сохранение античной культуры — символ противостояния фашистской угрозе, символ веры в человеческий разум.

А сами приключения археолога Пэдуэя — классическое «попадалово» из 20-го века в 6 век, в Королевство Остготов (условно говоря, государство, существовавшее на месте Западной Римской империи и сохранявшее античную культуру). Как историк и археолог, Пэдуэй знает, что в ближайшем времени Королевство рухнет и вся Западная Европа погрузится в мрачную эпоху Средневековья. Поэтому засучив рукова он принимается за работу — «изобретает» книгопечатание, виски (!),арбалет, надёжный сигнальный телеграф, совершенствует систему бухучёта... Просто-таки лабораторная работа на тему «Роль личности в истории». Всё это наивно, но интересно, чужака в чужом мире ожидают не только опасные, но и забавные происшествия. Хотя можно говорить лишь об элементах «альтернативной истории» в романе, но на развитие этого направления в НФ, произведение оказало большое влияние, поскольку в нём подробно раскрываются базовые принципы «альтернативки» — изменения в ключевых точках истории.

Что касается перевода Баканова, то он совсем неплох, но традиция написания исторических имён и в самом деле не соблюдена. Так императрица Феодора названа Теодорой и. т. п.

Даже среди ироничных рассказов По крайне мало «смешных пустячков», рассказов проходных, легковесных. Почти в каждом присутствует остроумная, тщательно продуманная сатира на темы весьма серьёзные. И сумасшедший дом с «системой поблажек» и вседозволенности — это очередной выпад автора в сторону американской демократии. Во многих своих произведениях По выступал с предостережением об опасности «власти Толпы», «Власти Черни», которая неминуемо приведёт к жесточайшей тирании.

Идеи По развил знаменитый чешский режиссёр Ян Шванкмайер, создавший по мотивам рассказа фильм «Безумие» (2005 г.). В фильме сумасшедший дом становится метафорой окружающего мира, а его пациенты вынуждены находиться в условиях жесточайшей диктатуры или не менее опасного хаоса вседозволенности.

Рассказы По насыщены каламбурами и игрой слов, здесь в оригинальном названии в именах «докторов» обыгрываются слова «смола» и «перья», в русских переводах им попытались дать соответствующие эквиваленты — Смоль и Перро или Дегот и Перье... но зачастую каламбуры Эдгара По теряют силу при переводе.

Произведение, написано ещё в середине прошлого века, но вот я перечитал его недавно и, как ни странно, читал с не меньшим, наверное, интересом, чем в детстве, при первом прочтении. Классика. Повесть-то стала одной из из из первых в ряду любимых мной «параноидальных» фантастических произведений: простой американец, англичанин... в общем — «маленький человек» вдруг узнаёт, что «всё не так , ребята», «в действительности всё не так, как на самом деле» и восстаёт против фальши жизни и всего мироустройства. А уж сатира на назойливость рекламы стала современному нашему читателю ещё понятнее — теперь фразы о « всесильной западной рекламе, нагло вторгающейся во все сферы жизни» — так аннотировали рассказ в советское время — просто не нужны.

О писателе Емельяне Ярмагаеве я узнал лишь в начале текущего года: наткнулся в сети на интервью с независимым издателем и специалистом по советской детской литературе Ильёй Бернштейном, где он рассказывал о самых необычных и незаслуженно забытых детских произведениях из СССР. Последней в списке оказалась повесть Ярмагаева, и сразу после короткого описания следовал печальный вывод: «Всё это уж точно полная Атлантида — кануло и не переиздается». Стало интересно. Среди забытых книг иногда можно найти настоящие шедевры. Я полез в сеть и нашёл очерк Марии Пуниной, которая сравнивала главного героя повести Ярмагаева Питера Джойса с Капитаном Бладом. Конечно, после этого я моментально нашёл и прочитал книгу.

Странно, что такая хорошая историко-приключенческие повесть оказалась забыта, в русской литературе немало отличных приключенческих книг, но не так много, чтобы ими разбрасываться. Да и тема необычная для советской литературы — приключения английских переселенцев в Америке в 17 веке. Автор использует многие популярные шаблоны из приключенческой литературы (

Очень уж харизматичен этот авантюрист-романтик Питер Джойс, одержимый идеей справедливого общества. Джойс ловко владеет оружием, знает морское дело, несколько языков, обладает прекрасными ораторскими способностями, он обошёл всю Европу, побывал в Азии и в Новом Свете, воевал, сидел в тюрьме, постоянные неудачи сделали его немного циником, но не сломили — его любимой книгой остаётся «Дон Кихот». Джойс уверен, что в Новом Свете, освободившись от пут старого мира, переселенцы смогут создать утопию. Ради своей светлой цели, счастья для всех, Джойс готов на многое и никому не позволит встать на пути, он не ангел — согласен вести двойную игру, кое-что недоговаривать переселенцам, которых сам и уговорил на опасный переезд; в азарте боя он убивает безоружного, уже сдавшегося пирата (о чём потом очень сожалеет). Но душа и стремления у Джойса благородные, он безусловно положительный герой, а его одержимость справедливостью не превращается в фанатизм, фанатизм, особенно религиозный, Джойс не приемлет.

Его спутник — Бэк, молодой деревенский парень, полная противоположность — не такой яркий, энергичный, горящий, более замкнутый, погружённый в себя, но надёжный, земной, из тех людей, что в любом деле становятся опорой.

Дон Кихот и Санчо. Романтик и прагматик. Разумеется, не всё так просто — романтик Джойс очень хитёр и нередко прагматичен, а простодушный, но рассудительный Бэк способен на смелые и романтические поступки.

Повесть состоит из трёх частей. Первая и третья рассказаны от лица Бэка, а вторую (с морскими приключениями) — рассказывает сам Джойс.

В книге немало интересных исторических подробностей; большинство переселенцев — пуритане, и их вера вступает в противоречие с утопической верой Джойса. А мелкие человеческие слабости и пороки — с идиллическими мечтами.

Думаю, американская тема сыграла свою роль в том, что книгу не переиздавали, она вышла во времена «разрядки», но вскоре американо-советские отношения совсем испортились, а в книге автор с явной симпатией относится к трудолюбивым американцам вроде Бэка и повесть оказалась несвоевременной. В перестройку отпугнуть издателей могла уже атеистическая направленность произведения.

Где-то, говорят, в районе Рузы

Или, может, и в Тверской губернии

Ведьма мажет по ночам из кружки

Птичьей кровью все дома в деревне.

Замолкают в ужасе собаки,

Утихают дачники столичные

И горят загадочные Знаки

На дверях, заборах и наличниках.

© Вертер де Гёте (А. Грибанов).

Прекрасный образец современного русского подросткового хоррора «деревенского» направления. Атмосфера «городского» и «деревенского» хоррора различается кардинально — в первом случае зло вырастает из отрицательных эмоций миллионов людей, растёт в тесноте бетонных прямоугольников, пьёт жгучее электричество, подслеповато щурится в свете уличных фонарей. Бледное, нервное, болезненное, оно ненавидит себя и окружающих. Другое дело — зло деревенское. На деревенских просторах зло хтоническое, древнее, как сама земля, сытое и уверенное в своих силах. Именно с таким злом сталкиваются ребята в рассказе Подольского. Ведьма и древнее колдовство... Как бороться с этим современному человеку из эпохи компов и смартфонов? И чем дальше, тем более страшные тайны открываются героям, ввергая их (вместе с читателем) в лавкрафтианские бездны.

Крепкий и очень атмосферный ужастик.

Силайский плод — не плод Эдема,

И здесь соблазн в особом роде;

О, Власть, как вечна эта тема,

И как близка людской природе.

© Вертер де Гёте

Удивительно смелое для своего времени произведение. Вячеслав Назаров — из тех самых «шестидесятников», которым довелось глотнуть обманного воздуха хрущёвской «оттепели». И как у многих «шестидесятников», в творчестве Назарова причудливо уживалась романтика комсомольских строек и трудные размышления о стране, где «убили слово» (поэма «Атлантида») и неопубликованное полу-крамольное «Мне приснилось сегодня, что Сталин воскрес...». И не меньшей крамолой было писать в середине семидесятых о планете, укрывшейся от всего мира за «железным занавесом» (в буквальном смысле); о студенте-недоучке, волей случая ставшем кровавым диктатором-параноиком, «Великим Кормчим» и получившим всенародную любовь и «одобрямс». Показательно, что при жизни автора ни одно издательство так и не решилось опубликовать повесть. Этот хороший социальный памфлет до сих пор не потерял остроты, ведь тема Власти — вечна. Произведение могло бы быть значительно сильнее, как уже отмечалось, но автору не удалось полностью раскрыть потенциал повести: всё, что связано с диктатором Оксигеном Ашем, всякие антиутопические и социальные «фишки» — всё это превосходно, но детективно-приключенческая линия немного сумбурна и наивна, а особенно разочаровывает невнятный главный герой, похоже, автор так и смог определиться в своём отношении к этому персонажу, свехположительному парню из «светлого будущего». О чём-то Назарову не удалось сказать по цензурным соображениям. Но несмотря на эти недочёты, повесть, бесспорно, заслуживает внимания.

На мой взгляд, коллега Goto Dengo абсолютно прав в своём понимании этого рассказа. Я, когда его читал, вспоминал известный английский анекдот (привожу его скрытым текстом, ибо он, в какой-то степени, является спойлером):

Бог у каждого свой, как и восприятие окружающего мира. А рассказ — очень симпатичный и остроумный; не самый лучший у Брауна, конечно, но весьма и весьма недурственный.

Произведение является одним из многочисленных свободных продолжений лавкрафтовских «Мифов Ктулху», то есть — основа, самая сердцевина сюжета — является весьма качественной, и возникает вопрос — как автор распорядится хорошей, но уже порядком затёртой идеей. А распоряжается он ей как опытная футбольная команда, получившая преимущество и играющая на удержание счёта — уверенно контролируя мяч, «не прижимаясь к своим воротам», но и без массированных атак. В переводе на язык литературы это означает: рассказ без особых изысков, экспериментов и открытий, написан немного академично, но весьма и весьма добротно. Я даже скажу — хорошо.

Хороший роман, причём хорош он не столько сюжетом (хотя и тот достаточно любопытен), сколько общей атмосферой. Объединив природу и фауну ледникового периода ( мастодонты, саблезубые кошки) и человеческую цивилизацию викторианской эпохи, Барлоу создал один из самых необычных постапокалиптических миров в мировой литературе. Книга — стилизация под викторианскую литературу, автор этого не скрывает: то тут, то там встречаются намёки на писателей живших в 19 веке или черпавших в нём вдохновение ( Конан Дойл, Лавкрафт). Стилизация выполнена очень хорошо, дух «старой доброй Англии» или Новой Англии 19 века удалось передать в полной мере: чопорные нравы и тонкий английский юмор, уютные пивные и улочки старого города, благородные персонажи и разнообразные прохвосты.

Не понимаю : почему этот рассказ пытаются сравнивать с булгаковским «Собачьим сердцем»? Авторы ставили перед собой совершенно разные цели-Шекли писал милый юмористический рассказ и со своей задачей полностью справился; как верно заметил Gray 11, жёсткую социальную сатиру он писать и не собирался.Что ж теперь все произведения ,где человек превращается в животное (или наоборот) оценивать по уровню «Собачьего сердца» ?

Немецкий писатель Вальтер Моэрс, которому в русских переводах довелось побывать уже и Мёрсом (вероятно, наиболее верная транскрипция имени), и Морзом, известен прежде всего нашумевшим романом «Город Мечтающих Книг». Давно я собирался прочитать этот роман, но всё руки не доходили, и получилось так, что моё знакомство с автором началось с другой его книги. Книги необычной. Иллюстрации в этой книге являются не дополнением к тексту, а необходимой его составляющей и — более того — основой и источником всего произведения. И в этом нет ничего удивительного, ибо «Безумное странствие сквозь ночь» Моэрс написал по мотивам гравюр вероятно самого лучшего книжного иллюстратора «всех времён и народов» — Гюстава Дорэ (1832-1883). Фантазия этого художника настолько безгранична и по-хорошему безумна (Сальвадор Дали отдыхает), что немецкому писателю понадобилось только отобрать 21 гравюру мастера (из созданных к самым разным литературным произведениям, здесь и «Гаргантюа и Пантагрюэль», и «Библия, и «Дон Кихот», и «Неистовый Роланд» Ариосто...), записать происходящее на картинках и объединить всё общим сюжетом. Доре вполне можно считать соавтором книги. В знак уважения к художнику Моэрс сделал 12-летнего Гюстава Доре главным героем произведения. Чтобы выиграть пари у Смерти мальчику придётся отправиться в фантастическое путешествие, встретиться с драконами, великанами и «Самыми Страшными из Всех Чудовищ» и даже побывать на Луне. Именно пережитые приключения послужат потом источником вдохновения для получивших мировую славу гравюр. К слову, книга вовсе не состоит только из описания приключений, автор успевает обсудить с читателем многие важные философские вопросы о Жизни, Смерти, Любви, Времени и Вселенной, причём, делает это с весьма тонкой иронией и с позиции современного человека, например, использует в сравнениях образ супермаркета, современную терминологию, хотя действие происходит в середине 19 века (в основном, потому что будет и перемещение во времени), но это только подчёркивает фантасмагоричность повести.

Несколько слов об издании. Издательство Zangavar поработало на славу: книгу приятно взять в руки. Альбомный формат, хорошая печать, плотная бумага, ляссе, хронологическая таблица жизни Дорэ, обложка с серебряным тиснением, гравюры Доре во всю ширину листа, гравюры на форзацах, а также разнообразные иллюстрации-заставки с черепами. Будь тут побольше гравюр, я бы назвал книгу художественным альбомом. Что касается перевода, то он неплох, хотя несколько помарок в тексте встретилось — это небрежности корректуры.

До того, как я взял книгу в руки, я был большим поклонником Дорэ (гравюра на стр. 47 — одна из самых любимых с детства), а теперь заинтересовался ещё и Вальтером Моэрсом.

Оказывается, в одной отдельно взятой стране может наступить не только коммунизм, но и зомбипокалипсис, что и случилось с Индией в рассказе Брайт (нашествие зомби, а не коммунизм). Впрочем появление живых мертвецов особенно никого не удивило и не слишком изменило привычный ход жизни: что раньше по улицам бродили гниющие заживо прокажённые, что теперь — такие же гниющие зомби; та же грязь и вонь, а жертвами кровожадных, но неповоротливых мертвецов становятся в основном дети, старики или совсем уж неосторожные люди, так что жить (точнее существовать) можно как и раньше. А какого-нибудь слишком надоедливого покойника можно просто хорошенько излупцевать (совсем как у Хармса). Вот такую Индию показывает нам Поппи Брайт.

«Индия — это сердце мира», — говорили мистики прошлого; «Калькутта — это вагина Земли», — простодушно заявляет героиня рассказа: — «источник самых немыслимых наслаждений и рассадник всей мыслимой заразы».

Красивая история-зарисовка, порочной и тлетворной красотой красивая. И атмосферой огромного человеческого муравейника, понятной любому жителю мегаполиса, атмосферой толпы, в которой давно уже не имеет разницы кто жив, а кто мёртв.

Довелось мне прочитать рецензию Аркадия Стругацкого на эту повесть Фирсова. Рецензию, в которой уважаемый мной фантаст называет повесть «непомерно разбухшей сказкой о Кощее Бессмертном» и считает её явной неудачей автора. Позволю себе с уважаемым фантастом не согласиться. Повесть всё-таки не chef-d`œuvre, но это очень качественная, на мой взгляд, антиутопия. Причём довольно необычная, тем более для своего времени. Автор объединил в произведении классические черты антиутопии (свехтоталитарное государство, кровавая диктатура, лживая пропаганда, культ личности), «авантюрного дворцового романа» (заговоры, придворные интриги, «двойная игра») и фантастические, почти мистические образы. Жаль, что повесть увидела свет лишь в 1993-ом, возможно в этом сыграла свою роль и низкая оценка Аркадия Стругацкого.

«Гора звезды» — самое крупное фантастическое произведение создателя русского символизма Валерия Брюсова. Это приключенческий роман в духе Жюля Верна и Хаггарда. Сейчас сюжет о поисках в глухих районах Африки города потомков марсиан покажется уже порядком избитым, но благодаря литературному таланту писателя роман представляет интерес. Очень интересен образ главного героя произведения, он во многом даже антигерой, хотя симпатии автора и читателей целиком на его стороне; мизантроп и циник, он наверняка имеет черты характера самого Брюсова, который носил литературную маску демонической личности и высокомерного эстета и своё отношение к толпе также выразил в романе. Цинизм главного героя порой посто очарователен, вот как он разговаривает с умирающим стариком в самом начале романа:

— Почему я так слаб? Разве мои раны опасны?

— Вам не пережить дня.

— Не может быть! Не теперь, нет!.. вы ошиблись.

— Возможно, — холодно сказал я.

— Просто я потерял много крови.

Я улыбнулся:

— Вы продолжаете её терять: мне не удалось остановить кровотечение.

Зато когда герою самому угрожает опасность, он ползает по полу и умоляет сохранить ему жизнь.

Это любопытное произведение впервые было издано через многие десятилетия после написания, лишь в 1975 году. Некоторые источники в сети указывают, что роман незавершён, но он выглядит полностью законченным произведением: возможно Брюсов планировал переработать его.

P. S. В некоторые издания произведения вкралась досадная ошибка — перепутаны между собой фрагменты первой и второй глав.

Это произведение (к сожалению, известное немногим любителям фантастики) является одной из первых русских антиутопий. В ней описан мир будущего — 23-го века — такой сытый, благополучный и красивый внешне. Это благополучие достигается тем, что людям приходится жить и работать по затмившему всё принципу полезности для общества. И нет уже ни любви, ни веры, ни семьи, ни любимой работы. Жизнь (даже сексуальные отношения) регламентирует Верховный совет. И даже сытость и доступные теперь человеку необычные развлечения (например, ароматические концерты) не компенсируют бездуховности и бессмысленности существования. Не удивительно, что произведение было практически забыто в советское время. Достаточно солидно выглядит и технический образ будущего, нарисованный Фёдоровым, хотя рассказ написан в начале прошлого века, но самодвижущиеся тротуары, цифровые табло, кнопочное управление, воздушный транспорт и сейчас отнюдь не выглядят наивными. На мой взгляд, это произведение очень достойно представляет русскую фантастическую прозу самого начала 20-го века.

Нежить, живые мертвецы, зомби... Именно этим странным существам, застрявшим на границе между жизнью и смертью и посвящена антология. Совершенно не похожие на утончённых вампиров или столь же романтических призраков, ожившие мертвецы — это своего рода панки инфернального мира: их не волнует свой внешний вид, им не нужна особая одежда или ещё какие-то атрибуты, они неприхотливы и естественны в поведении, как самые настоящие гниющие трупы. Да и вообще, ожившим мертвецам, как правило, всё по-фигу. Кроме крови и плоти живых. Когда только появился панк-рок, кто-то из критиков заметил, что в отличие от многих рок-музыкантов панков «никогда не скучно смотреть и слушать». Возможно, в этом одна из причин популярности произведений о зомби: да, они (и зомби и произведения о них) порой могут быть глупы, неповоротливы, наивны, нелепы, но почти никогда не скучны, один из рассказов антологии так и называется «С зомби веселее». К тому же, чего люди бояться больше всего? Есть основания полагать, что смерти. Хотя древнегреческие философы хорохорились, мол «я жив — смерти нет, смерть придёт, меня не будет». Но зомби — это пугающий символ возможного пересечения жизни и смерти. Символ потери души, сознания, чувств, то есть всего, что составляет личность в духовно-ментальном смысле. В конечном счёте, можно рассматривать ожившего мертвеца как философскую победу плотского (в самом одиозном значении слова) над небесным; воскресение, после которого человек теряет всё, что имел, приобретая лишь жажду крови и гниение заживо — это прямая противоположность возвышающему Воскресению в христианстве, других религиях или в народных сказках (оживление героя с помощью живой воды, после которого он становится только сильнее).

Что касается состава антологии, то некоторым минусом является то, что некоторые произведения уже не раз издавались прежде, а про отдельные рассказы можно даже сказать, что они очень неплохо знакомы русскому читателю. И всё же подборка хороша. Радует невероятное, фантастическое разнообразие как по разновидностям описываемых живых мертвецов (классические гаитянские и классические «киношные» зомби; мертвецы, используемые как рабочая сила; мертвецы думающие, говорящие, играющие на музыкальных инструментах; восставшие из могил и превратившиеся в зомби из-за неизвестных вирусов; мертвецы — священники, гладиаторы, проститутки, фотомодели, дети и старики; а также какие-то совершенно невероятные виды мертвецов) , так и по диапазону затронутых тем (любовь и мертвецы, мертвецы и право голоса, мертвецы и вера, мертвецы и образование). Очень хороший сборник, хотя и уступающий (на мой взгляд) тем же «азбучным» «Вампирам» и «Волшебникам».

Из рассказов особо отмечу «Прерию» Эвенсона, рассказы Джо Хилла, Симмонса, Швайцера, Мартина, Кастро, Эдельмана и совместную работу Сильверберга с Эллисоном.

Эта книга написана для детей старшего дошкольного возраста, но так получилось, что в своём дошкольном возрасте я её не читал и прочёл совсем недавно, чтобы лучше познакомиться с творчеством Рауда, библиографию которого я тогда и готовил. Конечно, взрослый человек воспринимает детскую книгу не так, как ребёнок: понятное дело, мне уже не даёт особенно ничего нового информация о том, что если гулять по крышам, не соблюдая мер безопасности, то можно свалиться вниз; если промокнешь в холодной воде, то можешь заболеть; а телевизор показывает, потому что ловит волны с телебашни. Зато теперь я смог оценить насколько тонко понимал Рауд детскую фантазию, умел смотреть глазами только вступающего в жизнь человечка, для которого «был целым миром двор, был полон тайн чердак». Детская фантазия, детское мировосприятие переданы в «Сипсике» просто буквально: и веришь, что Сипсик не просто сушится на бельевой верёвке, а занимается спортом; и он действительно летал на Луну в коробке от ботинок! Добрая, милая книга.

Сипсик считается символом детской литературы Эстонии и эстонцы надеются, что по популярности он со временем догонит , например, Муми-тролля из соседней Финляндии. Хотя Сипсика и так уже знают за рубежом: наиболее полную информацию по некоторым изданиям цикла я нашёл не на эстонских сайтах, а на ...японском сайте, посвящённом Сипсику.

«Сипсик» не раз издавался на русском (было два варианта перевода и ещё перевод-пересказ Муравина, где дети носят русские, а не эстонские имена).Охотно издают Сипсика и в современной Эстонии, правда, в последнее время включают в книги 12 рассказов из 15. К примеру, рассказ «Телевизор Ану» во многом устарел и будет не слишком понятен детям.

Интересный пример «пристойного» Сорокина. «Шоковая терапия» в этом рассказе и не нужна — и без того тема и время действия в рассказе оказываются достаточно «жёсткими» для отечественного читателя — репрессии, 37-ой год... Рассказ, написанный в форме причудливого сочетания оккультно-герметической притчи и быта 30-х, содержит множество аллюзий: к Булгакову, к картинам Малевича и Кандинского... но мне больше всего запомнился скрывающийся за гностицическими символами образ жертвоприношения тысячи людей, которые гибли, подкармливая своей верой равнодушного монстра.

Хороший рассказ. Произведений о магах-недоучках и бездарных волшебниках было написано немало, но зачастую авторы в желании развеселить читателя перегибают палку и эти персонажи выглядят просто нелепо и неинтересно. А вот главный герой у Холта мне понравился: это волшебник, который не отличается особыми талантами, но чётко понимает это, он не гений, но добросовестный ремесленник, колдовство для него — рутина, тяжёлый, ежедневный труд ради куска хлеба. Может, он не слишком уверен в своих силах, но слово «долг» для него не пустой звук. Холту удалось убедительно описать нелёгкие трудовые будни дипломированного волшебника, а это удаётся далеко не всем.

Рассказ напоминающий сюрреалистические картины художника Магритта — многочисленные двойники на фоне отстранённого, равнодушного пейзажа. Ужаса рассказ не вызывает, но ощущение тревоги и некоторого раздвоения сознания- ему вполне по силам. Качественное, запоминающееся произведение.

По значению для болгарской сатиры, если проводить аналогии с русской литературой, опубликованный в конце 19 века сборник фельетонов о Ганю Балканском (он же бай Ганю) — это масштаб Салтыкова-Щедрина и Ильфа с Петровым. В 2009 году в рамках кампании Болгарского телевидения «Большое чтение», проводившейся с целью определить самые популярные в стране произведения мировой литературы, болгарские читатели поставили книгу на 19-е место. По соседству расположились «Три мушкетёра» (21-е место), «Преступление и наказание» (17-е) и «1984» (22-е).

Книга состоит из двух частей, в первой друзья рассказывают друг другу истории о том, как встречали в разных странах Европы их общего знакомого — мелкого торговца розовым маслом. Сейчас популярны истории о шумных и хамоватых русских туристах, но хамоватый турист — это типаж интернациональный.Таков и бай Ганю: не дурак выпить и закусить (за чужой счёт, разумеется), приударить за хорошенькой служанкой. Бай Ганю скуповат (очень!), бесцеремонен, самовлюблён, хотя с элементарными правилами приличия и даже с правилами гигиены он не знаком. Он ярый патриот, никогда не откажет себе в удовольствии объяснить представителям других народов, чем они хуже болгар. Хотя сам Ганю постоянно попадает в глупые, нелепые истории.

В первой части Ганю вроде героя габровских анекдотов и автор даже относится к нему с симпатией, ведь Ганю — образ только-только получившей после многовекового ига свободу Болгарии (хотя формально ещё считавшейся вассалом Османской империи), забитой, невежественной, но не потерявшей желания жить и действовать. Мол, свобода и просвещение смогут всё изменить и скоро заживём.

Но во второй части книги вернувшийся в Болгарию Ганю увлекается в политикой — участвует в фальсификации выборов, издаёт жёлтую прессу («Подумаешь, велика хитрость газету выпускать? Завяжи себе глаза (да и того не нужно) и ругай всех направо и налево. Вот и все!»). Дорвавшийся до власти невежа и думающий прежде всего о наживе торгаш-сквалыга уже не так безобиден и смешон. Самая безобидная затея Ганю-политика — учреждение «общества трезвости», закончившееся грандиозной попойкой с тостами «За трезвость!».

После получения независимости в стране продолжалась постоянная борьба русофобов и русофилов. Вскоре после возвращения Ганю времена резкого охлаждения отношений Болгарии и России сменяются оттепелью.Узнав, что расформировано русофобское правительство Стамболова, способный демагог и политический хамелеон Ганю быстро меняет в верноподданническом письме слова о «Северном враге» и «вонючем сапоге казака» на слова о «братьях славянах», «единоутробных братьях» и «царе-освободителе», а Стамболов из «Цицерона и Ньютона на болгарском небосклоне» превращается в «ужаснейшего мучителя, Калигулу, Тамерлана на болгарском небосклоне». Так же ловко Ганю меняет окраску и во многих других ситуациях. К сожалению, большинство наполняющих текст аллюзий будут понятны лишь человеку, хорошо знающему болгарскую историю и культуру. Даже первая строка книги «Помогли бай Ганю сбросить с плеч турецкую бурку, накинули на него бельгийский плащ — и все признали, что бай Ганю теперь настоящий европеец» — это ирония над словами премьера Стоилова, обещавшего превратить Болгарию в «Бельгию Балканского полуострова».